Ожоги - это больно (джен)

Февраль 1941

Хлопок аппарации тонет в рокоте не видимых отсюда, но прекрасно слышимых волн, разбивающихся о каменный берег. Ветер, бросая невидимыми руками пригоршни снега в лицо Нериде, подпевает морю. Вокруг — вычерненное полярной ночью снежное полотно: безликое, бесконечное и холодное. Вокруг — пустота, внутри которой только невидимые брызги разбивающихся волн и снег. Снег взлетает и кружится, пытаясь увлечь незваную гостью в танец под аккомпанемент рокота моря, заключает в ледяные объятия, оставляет на щеках холодные поцелуи. Нерида на мгновение цепенеет под этим непривычно высоким небом, на горизонте разливающимся не светом восходящего солнца, а разноцветными переливами северного сияния. Цепенеет посреди безжизненной ледяной пустыни: ей кажется, будто она напутала координаты и ошиблась при аппарации: потому что разве может существовать человек, добровольно решивший жить тут?

Но координаты верны: Нерида точно знает, что не ошиблась, но чтобы унять легкую, почти незаметную дрожь в пальцах — произносит заклинания и немного успокаивается. Прикрывает на секунду глаза и прикасается палочкой к браслету на руке: вой ветра становится тише, а когда Нерида вновь распахивает веки — в белом снежном тумане начинают прорисовываться темные силуэты деревьев. От минуту назад охватившего ее волнения не остается ни следа: холодные пальцы паники, ледяными ногтями впившиеся в ее плоть, легко соскальзывают с ее плеч в тот же миг, когда Нерида обновляет согревающее заклинание, в след за ним накидывая на себя дезиллюминационные чары.

«Это задание ничем не отличается от прочих, — Нерида спокойным движением надевает очки с зачарованными стеклами. — Есть задание и я должна его выполнить. Отто мертв и не может умереть снова.»

Пальцы уверенно обхватывают древко волшебной палочки, и Нерида чувствует себя почти всемогущей, стоя посреди снежной бури и взрезая взмахами палочки чьи-то искусные иллюзии — искусные, но все же недостаточно, чтобы обвести вокруг пальца ее. Вслед за дрожащими мутными пятнами деревьев на снежном горизонте начинает вырисовываться темный контур двухэтажного коттеджа: Нерида усилием воли сдерживает восторженный возглас. Она продолжает колдовать, делая шаг вперед и тут же заставляя взмахом палочки свои следы исчезать. Заклинание, шаг, взмах, заклинание, — неясный контур впереди обрел объем и цвет, на каменной кладке проступили черные провалы окон.

Нерида совершенно не чувствует усталости в момент, когда, повинуясь движениям ее палочки, механизм замка проворачивается и дверь приветственно распахивается перед ней с тихим скрипом. Ей хочется смеяться над тем, насколько важные чинуши (она не знает ни имени, ни должности хозяина — у нее есть задание и это — достаточная информация) неосмотрительны: уж к ней-то в дом, если бы она прятала там что-то важное, так легко было бы не пробраться. Но Нерида не смеется, заталкивая эти искры тщеславия глубоко вовнутрь: сейчас не время и не место. Она еще позволит себе разрезать сухие губы в гордой, ранящей своим блеском улыбке, когда доставит объект, являющийся целью, руководству. Сейчас же Нерида — сосредоточение собранности, настороженности и аккуратности. В доме, согласно предоставленной ей информации, сегодня никого не должно быть, но Нерида, даже не задумываясь, произносит «homenum revelio». Она ступает так, чтобы даже самый острый глаз не смог найти ее следов ни через сутки, ни через минуту. Нерида внимательно осматривает каждую деталь обстановки, но ни две светловолосые улыбчивые девочки, приветливо машущие руками с колдографии, ни расшитое цветами покрывало, покоящееся на диване, не остаются в ее памяти после того, как покидают поле ее зрения: волшебница смотрит вокруг и видит не жилище человека, живого, из крови и плоти, со своей историей, а — поле работы. Золотое свечение, указывающее на наличие магической аномалии, тянется со второго этажа: «А вот и сейф,» — с легким восторгом думает Нерида, поднимаясь по лестнице.