Ловчие (джен)

Они остановились на изломе пологого холма. Куда хватало взгляда, повсюду тянулась белая, серебрящаяся в солнечных лучах долина. За спиной негромко шелестел ветвями голый смешанный лес, хвоя на соснах вся была укрыта снежными шапками. Дивная красота, на которую не было настроения обращать внимание.

— В последний раз я потерял его след здесь, — сказал Стеф, удерживая норовистую лошадку. Она собиралась первой сойти вниз по склону, и приходилось держать вожжи туго натянутыми. На мягких розовых губах у удила пузырилась розоватая слюна. — Да тише ты, тпру, чтоб тебя! — не выдержал он.

Брок незаметно оглянулся. Джек невозмутимо сидел на лошади по правую его руку. Позади Бак переговаривался о чём-то с Гай и Вороном.

— Потерял, или…

Стеф тоже посмотрел назад. Поёжился, хотя Брок знал совершенно точно — не мёрз. Чтобы истинному стало холодно, нужно было постараться.

— Я не пошёл по следу дальше, — сказал он глухо. — И так забрёл слишком далеко от дома, всё никак не мог сойти со следа и остановиться, вернуться. Хотелось бежать и бежать за ним в самое логово.

— Магия?

— Скорее зов крови, — тихо ответил Стеф. — Он мой брат, меня тянет к нему так же, как и его — ко мне. Мы были стаей.

Брок кивнул. Он понимал, как это. Все его внутренности болели ещё несколько месяцев после резни в родовой деревне. Он чувствовал каждую рану, он ощущал боль каждого и помнил множащиеся в голове эхом голоса — почему, за что, как же так? Никто из его стаи не хотел умирать. Выродков было слишком много. Выродки жаждали крови.

— Сейчас я ничего не чувствую, — нахмурился Стеф.

— Кольцо блокирует, — пожал Брок плечами и тронул покатые бока лошади пятками, начал спускаться по склону. Кривоногая кобыла зарылась в снег едва ли не по брюхо, но ступала уверенно, покачиваясь в стороны на каждый шаг.

— Спасибо за него, — Стеф погладил пальцем широкое кольцо с чёрным агатом. По камню пробежала колючая фиолетовая искра. — Не хотел бы начать перекидываться безвольно, по зову луны. Не делаем ли мы ошибки, что идём к нему сейчас, в полнолуние? Оборотни в полнолуние сильны, как и выродки…

Брок нахмурился. Снова оглянулся. Вся компания неспешной вереницей следовала за ними по взрытому снегу. Джек снова отмалчивался, не спешил влезать в разговор. Иногда Броку хотелось толкнуть его, да покрепче. Чтобы разбудить, чтобы упал, наконец, в сугроб с лошади и проснулся.

— Оборотни сильны всегда. Полнолуние говорит только с одной их ипостасью, почти стирая человеческое. Выродки в полнолуние теряют всякий разум, слушая лишь инстинкты. Он не скрывается — я чую его. Он ждёт нас. Если не сегодня, у нас будут новые жертвы и месяц простоя. Он перенесёт логово в новое место и затаится. Снова будет выжидать. У меня нет столько времени.

— Ты так уверен… — хмуро сказал Стеф. — Почему ты так уверен?

Брок качнул поводьями. Холм остался позади, перед ними расстилалась выбеленная равнина. Где-то справа, вдалеке, серела разъезженная обозами дорога между деревнями. Воздух дрожал и искрился от мороза и мелкой снежной взвеси.

— Лех, долго до той рощи? — спросил Брок, чуть обернувшись назад. Качнул головой в нужном направлении.

Лех привстал в стременах, прищурился. Посмотрел на солнце.

— До полудня доберёмся, — ответил уверенно. — Прибавить бы ходу.

— Как сугробы обмельчают, так и прибавим, — согласился Брок. А потом тихо, чтобы слышал только Стеф, или вовсе никто, ответил:

— Я уверен, потому что твой брат не первый съехавший истинный, которому я собираюсь вырвать сердце. Я знаю их повадки. И не смотри на меня так, кузнец. У тебя ещё полдня, чтобы свыкнуться с мыслью. Мы едем убивать. Всех. Подчистую. Твой брат изменился, и ничто не вернёт ему прежний ясный рассудок. Он начал убивать, а значит, продолжит. Его голова как городская свалка нечистот, он не понимает, где правда, а где ложь. Живёт в вымышленном мире, скорее всего, мнит себя вожаком великой стаи. Человечина странно действует на нас, Стеф. Она туманит мозг и словно исполняет потаённые желания. Только видениям этим грош цена.

— Ты будто пробовал? — усмехнулся Стеф. Он смотрел вдаль поверх конской коротко обстриженной гривы. Та стояла чёрно-серой щёткой на покатой лоснящейся шее.

Брок помедлил с ответом совсем немного. Оскалился половиной рта.

— Пробовал. Теперь ношу вот это, — он коснулся горла.

Дальше ехали молча.

* * *

У берёзовой рощи устроили привал. Выбрали место поукромнее, чтобы дым не был заметен с дороги. Лех с Вороном привычно занялись костром. Стеф приволок вырванный бурей с корнем сухостой и принялся играючи разделывать его на остистые чурбаки одними руками. Бак глядел на это с улыбкой. А потом подхватил котелок здоровой рукой и отошёл в сторону. Зачерпнул там девственно-чистого снега и вернулся к костру. Посреди поляны уже весело плясали огненные языки.

Брок развалился поудобнее на скинутом с плеч полушубке, опёрся спиной на берёзу. Задница от долгого утреннего конного перехода ныла. Чуть поодаль стояли лошади и хрупали овсом из походных пристежных торб. В нос вкусно заскрёбся запах дыма.

Рука у Бака была всё такой же покалеченной в полупустом рукаве. Но Брок знал точно, уже после сегодняшнего полнолуния кости восстановятся почти до запястья. Стоит лишь раз перекинуться и поохотиться. Накормить зверя. Бак сидел у костра на корточках, смотрел, как Гай бросает в растаенный снег листья и стебли сухих трав. Флиртовал белозубо. Брок то и дело поглядывал на Стефа. Ещё не хватало, чтобы эти двое погрызлись. Да и Гай лишние проблемы ни к чему. Она улыбалась и была чересчур румяна. Её можно было понять. Таких смешливых, как Бак, сразу хотелось подпустить поближе, схватиться покрепче и не выпускать.

Стеф закончил с сухостоем, подошёл и уселся рядом в рыхлый снег. Тоже стал смотреть на костёр и людей на поляне.

— Расслабься, — сказал он вдруг. Его губы тронула нежная, едва заметная улыбка, когда он смотрел в ту сторону. В сторону Бака и Гай. К тем подошёл Джек, притащил свой мешок со снедью. Расстелил холщовую ткань прямо на утоптанный снег и стал вытаскивать съестное из мешка. На походную скатерть упала пара караваев свежего хлеба, полукруг сыра и копчёный свиной окорок. Брок невольно потянул носом, принюхиваясь.

— Я и не напрягался, — ответил он в конце концов. — Смотрю просто. Как бы он моего стрелка не увёл.

— Не уведёт, — хмыкнул Стеф. — Бак, он… всегда такой. Ему нужно человеческое общение. Эмоции. Оборотни другие, более замкнутые, сами в себе. А он словно больше человеком уродился. Волком тоже любит, конечно. Но человеком — я чувствую это — всё же больше.

— Сам признался, или ты додумал? — фыркнул Брок.

— Я его ещё щенком помню, — повёл плечом Стеф. Такой непонятный, то ли защитный, то ли задумчивый жест. — Порой кажется, что не могу распутать, где в голове мои мысли, а где его. Забавно это.

Брок кивнул. Что ни говори, а интересные они экземпляры. Оба. Жаль будет сообщать о них в Магистрат. Ведь не дадут житья.

* * *

До каменных холмов доехали, когда солнце начало явно клониться за горизонт. Стало ощутимо холоднее, снег сильнее и сильнее окрашивался в жёлто-красные тона. Каменные выступы были сплошь укрыты снежными шапками. Как к ущелью подступиться, не было ни единой мысли.

Брок поднял вверх руку с расправленной ладонью в меховой перчатке. Обычно он терпеть не мог ничего на руках, но от ветра и снега кожа пальцев стала жёсткой и покраснела, пришлось надеть. Отряд вслед за ним встал. Никто не издал ни звука, только тихо пофыркивали лошади.

Брок прикрыл глаза и потянул носом воздух. Ошейник не только был его барьером. Он был бо́льшим, намного бо́льшим для него. Нужным. И, как бы ни хотелось в это не верить, уже привычным. Он дарил невыразимое состояние равновесия обеих ипостасей. Ясный, спокойный ум. Брок никогда не чувствовал себя таким непредвзятым и сосредоточенным, холодным, когда был вольным. Порой, конечно, хотелось снять этот магический обруч, разорвать, растянуть когтями. У него бы вышло, быть может. Окунуться в радостное, яркое волчье безумие, ощутить беспримесное счастье от того, что просто взрываешь носом снег, от того, как щекотно колет лапы студёный мороз. Почувствовать себя зверем — полностью, пускай и ненадолго. Чтобы краски мира посерели и обрушились в сознание густыми цветными запахами. Ему хотелось этого порой, он мог себе в этом признаться. И всё же ошейник и магия, в нём заключённая, дарила небывалое ощущение равновесия и спокойствия. Ничто сейчас не могло бы вывести его из этого состояния духа.

Мерзкий резковатый запах гниения лентой огибал скалистые холмы слева и терялся в камнях. Уже близко. Следов на пушистом, выпавшем ещё ночью снегу не было никаких. Выжидает, значит.

— Туда, — коротко сказал он. — Оружие приготовьте. Мало ли что.

Сзади завозились. Зашлёпали расстёгиваемые шлейки, зашуршали ножны. Сталь, испробованная на пальце, едва слышно загудела.

— Много их? — спросил Джек. Его брови были сведены до глубокой складки между ними, лицо чересчур сосредоточенное. Рука сжимала зазубренный по одной кромке меч-костолом.

— Стая, — пожал плечами Брок. Точнее было не понять. — Но не думаю, что больше сорока особей. Их же ещё кормить надо.

— Далеко же он забрался, — протянула Гай. Бак отстал от неё и теперь ехал по левую руку от Стефа.

— Это лёжка стаи. Логово. Уверен, когда было нужно, сам он ночевал или волком в лесу, или назывался вольным охотником и останавливался в деревнях. Мало ли таких бродит окрест Берга? Жители давно привыкли, — сказал Брок. Они огибали накиданные неизвестным исполином валуны слева, пытаясь углядеть лаз внутрь. Холм становился выше и круче. Входа всё не было.

— Постой, Брок, — донеслось вдруг сзади. Ворон подъехал ближе. Его смолянисто-чёрная кобыла всхрапнула и попыталась укусить кобылу Брока за холку. — Думается мне, что не всё так просто. Нужно бы наверх сходить, разобраться, что это за камни и есть ли тут куда лезть вообще. Может, вход будет выше.

— Хорошо, — согласился Брок, подхватывая под уздцы чёрную кобылу. Ворон спрыгнул на снег, совсем немного провалившись широкими меховыми унтами. Расцепил плащ с опушкой и приторочил наскоро к седлу. — Гай, идёшь с ним. В ущелье от тебя толку не будет, прикроешь сверху.

Гай сжала губы, но перечить не вздумала. Брок удовлетворённо выдохнул.

Когда Ворон и Гай ушли наверх, перескакивая по валунам со снежными шапками, отряд двинулся дальше. Джек взял поводья рыжей лошадки Гай, Стеф всё упорнее вглядывался в нагромождение камней впереди.

Ущелье открылось, едва они завернули за скальный выступ. Узкое, тёмно-серое, совершенно неприметное. Ступи несколько шагов вперёд или назад — и проедешь мимо, не увидишь.

— Надо спешиться, — сказал Стеф и первым спрыгнул с лошади. Закрепил поводья между валунами. Бак последовал его примеру. Брок задумчиво посмотрел на Джека и Леха. Те, вглядываясь в расщелину, кидали на него вопросительные взгляды, привставая на стременах. Брок был доволен тем, как выучил свой отряд.

— Спешиваемся, — кивнул он. — Дальше пойдём вереницей по одному. Джек замыкает. Будьте наготове.

Лошадей устроили чуть в стороне, в небольшом скальном углублении, вымытом весенними потоками воды. Сверху головы прикрывал небольшой каменный навес. На присыпанное снегом плато прямо под ноги лошадям Лех поставил полегчавшие торбы. Солнце неуклонно скатывалось за горизонт, быстро темнело. Ещё немного, и тело истинных начнёт неконтролируемо меняться, а выродки потеряют всякое терпение. Следовало поторопиться.

Брок глянул на Стефа. Тот порывисто подошёл к Баку и вдруг, пропуская руку по шее, под растрёпанные отросшие волосы, прислонился лбом ко лбу. Брок отвернулся, но всё равно расслышал:

— Не перекидывайся. Не снимай кольцо, Бак, слышишь? Не перекидывайся. Что бы ни случилось. Я боюсь потерять контроль. Боюсь задеть тебя.

— Конечно. Не буду, обещаю. Я и одной рукой неплохо дерусь, Стеф, ты же знаешь.

Стеф долго, спокойно выдохнул.

— Знаю. Хорошо. Идём.

И сразу поменялся, преобразился весь. Стал гибким и текучим, настороженным. Брок почувствовал — волоски на холке встали дыбом — как вытянулись когти на руках Стефа. Предвкушающе заныла костница над клыками. Стеф подобрался, словно перед прыжком, и двинулся в ущелье первым. Бак, не оглядываясь, мягко скользнул следом. Брок было думал остановить их. Терпеть не мог, когда у отряда две командующих головы отрастало. Но потом он больше почувствовал нутром, чем понял — его отряд весь при нём, ждут слова, взгляда, хоть чего-нибудь, и с места не пытаются двинуться. Он подумал и о том, что у Стефа слишком много личных причин, чтобы отказать ему в сомнительном удовольствии идти первым. Это примирило его с действительностью. Он снял полушубок и оставил его на лошадином седле, перекинул из-за спины вперёд свою деревянную шипастую дубину-палицу. Немудрёное оружие, зато идеальный вес и баланс, а также особый сплав шипов. От одного касания о посеребрённую сталь у выродков начинала медленно вспучиваться волдырями и сползать кожа.

Он повернулся к чёрному ущелью — ломаному и узкому лазу, точно кто прорезал каменное тело холма искривлённым тупым ножом. Посмотрел на Леха, затем — на Джека, и кивнул головой. Стеф с Баком давно ушли вперёд. Они двинулись следом.

Шли долго. Небо, то появлявшееся, то исчезавшее между нагромождением камней над головой, затянуло тёмно-серым. Было тихо и тревожно, начал идти крупный пушистый снег. Они всё шли и шли, стараясь ступать в следы Стефа и Бака, и не происходило ровным счётом ничего. Лаз петлял. Брок невольно подумал, как там Гай и Ворон. Без их помощи будет туго. Запах смрада и сладковатого гниения усиливался.

Совершенно неожиданно ущелье вывело их на большую и широкую округлую площадку, уставленную, как колоннами, массивными камнями-исполинами. Снег здесь был вытоптан почти дочерна. Посередине площадки высилась ало-белёсая гора из костей, обглоданных сухожилий, звериных черепов с пустыми глазницами. На костях кое-где висели обрывки смердящей плоти. Воняло от горы страшно. Брока она так отвлекла, что он не сразу заметил происходящее.

За горой костей, на дальнем краю площадки, на каменном подобии трона, укрытом свалявшейся шкурой, сидел мужчина. Он походил на Стефа так сильно, что Брок остановился и нахмурился, вглядываясь внимательнее. Но нет. Другая линия бровей, волосы светлее, глаза не прозрачно-голубые, скорее серые. И совершенно ни с чем не сравнимый безумный бегающий взгляд. Ощеренная счастливая улыбка. Брок знал, сошедшие с ума оборотни в какой-то момент переставали менять своё тело до человеческого. На их пальцах всегда были крепкие, изогнутые когти, а челюсть становилась чересчур массивной от выращенных клыков и почти не закрывалась. И всё же когда-то он был красивым, этот мужчина.

— Брат мой, — сказал вдруг он с восторгом, поднимаясь с трона слитным, упругим движением. Улыбка его стала ещё радостнее и безумнее. — Брат мой возлюбленный! Наконец-то ты пришёл. Все, все! Сюда! Мой брат вернулся! — крикнул он, и голос отразился эхом от каменных стен. Совсем стемнело, с неба валил снег. Брок услышал, как тихо зашуршал сзади Лех, доставая палки, обмотанные на концах просмоленными тряпками — заготовки для факелов. Он раскидает их по площадке, чтобы люди не растерялись в темноте.

— Александр… — тихо, неверяще выдохнул Стеф и сделал ещё шаг в сторону каменного трона. Бак двигался позади него, словно тень.

По углам завозилась, зарычала и зафыркала темнота. Полезла из вырытых нор на поляну, фосфоресцируя глазами. Выродки — химеры, магически созданные твари, сбежавшие из-под контроля магусов. Крупнее собаки и чуть меньше волка, они лезли и лезли, страшные, отталкивающие, с изломанными магией телами. Толкались осклабленными мордами с криво торчащими из-под губ зубами, огрызались друг на друга. Пузырящаяся белая пена свисала длинными липкими нитями из пастей. Костяные наросты на спинах перемежались пучками свалявшегося меха, выродки клацали по камням длинными изогнутыми когтями — удар должной силы такой лапой вспорол бы грудную клетку любому человеку. Они налезали, вытекали из темноты чёрной волной, занимая всё свободное место перед троном. Брок невольно ощерился. Ошейник жёг кожу. Приближалось полнолуние.

Выродков было много. Больше, чем они могли себе представить.

— Смотри же, брат, как великолепна моя стая! — провозгласил сумасшедший, с восторгом обводя выродков рукой. Жест, несмотря на состояние истинного, был исполнен изящества. — И это не все, ещё не все, Стефан! Дети мои, подойдите ко мне! Мои верные слуги, выйдите из тени! — крикнул он восторженно, с вдохновенным оскалом.

Из дальней пещеры вышли люди. Было так странно видеть их здесь, в одном замкнутом пространстве с выродками, совсем рядом со скулящим, рычащим, зловонным морем мерзких тел. Их было пятеро мужчин и один мальчик, щенок лет двадцати. Брок было подумал, что он нормален, но стоило тому поднять глаза — и всякая надежда угасла. Безумие плескалось в зрачках, залегло складками на ощеренном рту. Он уже распробовал человечину. Его тоже придётся убить.

Вдруг раздался совершенно неожиданный, дикий даже в этом месте детский плач. Словно младенец проснулся и испугался темноты, начал звать мать.

— Боги, что это? — неверяще прошептал Джек справа.

Из-за мужчин, идущих на призывный жест сумасшедшего, осторожно вышли две человеческие женщины. Их подталкивали в спины, направляя к трону. Старшая женщина прижимала к груди плачущий дрыгающийся свёрток. Тряпица была замызганной и прорвавшейся кое-где от ветхости. Вторая женщина, совсем ещё юная, была на сносях. Округлившийся живот едва выделялся под разномастным тряпьём, накинутым на неё. Старшая, прижимающая к груди орущего младенца, куталась в грубо выделанную волчью шкуру.

— Мои жёны, брат, — со странным, почти ласковым выражением сказал сумасшедший. Он протянул к ним руку с длинными когтями, и женщина с младенцем, дрожа то ли от холода, то ли от страха, подошла ближе. Младшая же словно пыталась укрыться за её спиной, из-за шкуры казавшейся очень широкой. Брок разглядел на её нежной, запачканной грязными разводами шее страшный алеющий рубец. Он выглядел плохо, воспалённо. Если за ним и ухаживали, делали это спустя рукава.

Брок был так насторожен и ошарашен, что пропустил рывок Бака.

— Отпусти их! — рыкнул он, когда сумасшедший взял за руки обеих и притянул к себе в собственническом объятии. — Отпусти их, или я…

Раздался рык, больше похожий на рёв боли.

— И ты здесь! — разобрал Брок. Сумасшедший оттолкнул женщин, метнулся, оказываясь в шаге перед ощерившимся клыками Стефом. Старшая едва удержалась на ногах, крепко сжимая ребёнка в руках. Девушка почти упала, но в последний момент выровнялась. Брок понял, что она вообще плохо стояла на ногах. Её трясло, лицо было бледным. А ведь их придётся везти в Берг, подумал он. Если, конечно, останутся в живых. Истинные замерли друг перед другом в опасной близости в напряжённых, вызывающих позах.

— Он — моя стая, — медленно и уверенно прорычал Стеф, одним движением руки оттискивая Бака к себе за спину. — Только тр-р-ронь…

Они стояли друг против друга, скалились удлинившимися клыками. Воздух вокруг ощутимо звенел от напряжения. Брок весь подобрался, как и Джек рядом, как и Лех позади. Даже выродки замерли, притихли, перестали возиться. Хватило бы любого резкого звука, неожиданного движения, чтобы началась резня.

— Что ж. У меня есть сын, — вдруг сказал сумасшедший, пряча клыки за губами, криво улыбаясь. Отступил обратно к трону — медленно, плавно. С грацией дикого зверя. — У меня есть наследник, и не один. Жёны. И стая. Территория, большая, уже привыкшая к набегам моих собачек. Я, пожалуй, останусь здесь. Цитадели до севера дела нет, слишком далеко. У меня есть всё, брат. А что у тебя? Он? — сумасшедший снова невольно оскалился. Подошёл к трону и принялся медленно раздеваться. Скинул полушубок без рукавов, принялся за многочисленные завязки на грязной, видавшей лучшие времена рубахе. — Оставайся с нами, брат. Оставайся. Ты ни в чём не будешь нуждаться. Я так скучал по тебе. Давай услышим луну вместе, как раньше…

Раздеваться принялись все мужчины, что стояли за каменным троном. Начал снимать одежду и Стеф. Бездумная, въевшаяся привычка — никто не хотел остаться на холоде нагишом, в порванном на лоскуты тряпье. Оборотни двигались отточенно и скупо, выученными за многие годы перекидываний движениями. Это было затишье. Минута напряжённого покоя перед тем, как начнётся битва. Жилы внутри Брока звенели от предвкушения.

Полнолуние. Уже вот-вот. Брок потянул носом воздух, скривившись от сладковатого душка гнили от кучи костей. Он прекрасно разглядел там несколько человеческих обглоданных скелетов, безучастно наблюдавших за выродками и людьми пустыми глазницами черепов. Чёрное живое море заволновалось, заворчало — они тоже чувствовали. Не могли не чувствовать. Шею обожгло, обруч словно раскалился. Брок только усмехнулся этому. Боль подстёгивала, подстрекала начать первому, пока все отвлечены на противостояние двух братьев. Но он не посмел.

Едва оставшись без одежды, сумасшедший сгорбил спину и распрямился, поведя мышцами, потянулся весь.

— Я не останусь с тобой, — проговорил Стеф тихо. Оба истинных были обнажены и красивы чужой, животной красотой. Тела не носили ни единого шрама, светлая кожа матово блестела и натягивалась от перекатывающихся под ней крепких мышц. — Я пришёл за другим.

— Я знаю, — ответил сумасшедший, не оборачиваясь. А потом вдруг рыкнул, молниеносно развернулся рывком и прыгнул — длинно, тягуче. Совершенно нечеловечески. Он обернулся в волка легко, ещё в воздухе. Стеф упал назад, на спину, от удара широких лап в грудь, и вот на его месте, выворачивавшийся наизнанку всего мгновение, оказался огромный волк. Брок диву дался. Даже у него не выходило меняться так быстро, так гладко. Эти двое на самом деле были высшими от истинных.

Словно лопнула перетянутая струна. Тишина обрушилась, сверглась в хаос звуков и визгов, утонула в нём. Выродки кинулись на них всей чёрной массой, мешая себе же, карабкались по телам и головам, надеясь добраться быстрее. Заскулили, голодно заогрызались. Низко зарычали за ними пробирающиеся к своему вожаку обращённые волки. Бак неистово раскручивал перед собой короткий меч, готовясь к нападению.

Лех запалил и сноровисто раскидал по углам факелы. Те зашипели, упав на истоптанный грязный снег, но не погасли. Людям стало лучше видно, оборотням огонь только мешал. Сверху прилетела первая стрела, врезалась прямо меж глаз прыгнувшего выродка, с хрустом проломила череп и откинула назад уже мёртвую тушу. Брок, поигрывая палицей, глянул наверх, на край камней, прикрывающих ночное, чуть посветлевшее от полной луны небо. Силуэт Гай там был едва заметен. Ворон слетел сверху, словно птица. Мягко приземлился на ноги и перекатом ушёл в сторону, скрещивая перед собой изогнутые ятаганы. Брок решил живым тараном прорваться к Стефу и Баку, чтобы хоть немного отвлечь на себя обращённых. Братья должны были разобраться один на один, сумасшедшего он всё равно убьёт, независимо от исхода их поединка. Если сам выживет, конечно. Отмахиваясь, не глядя, от первых наскочивших выродков, Брок упорно продвигался вперёд. Шипы с хрустом врезались в морды и спины, раскидывали туши по сторонам. Рядом, по правую руку, размахивал мечом-костоломом Джек. В воздухе запахло кислой выродочьей кровью. Лех принимал скользящие по металлу пасти на короткий меч и кинжалом вспарывал незащищённые костяными наростами животы. Выпущенные кишки хлюпали под ногами, цеплялись за мягкие подошвы унт. Вдруг Броку горячо полоснуло по руке — один из выродков всё же добрался до него. Брок зарычал и бросился в самую гущу теней с фосфоресцирующими глазами. В первый момент показалось, что эта движущаяся субстанция погребла его под собой, поглотила. Но вот отлетел и ломано ударился всей тушей в камень один выродок, потом другой, сразу двое, и не было больше места передышке, Брок раскидывал их палицей, словно сам сошёл с ума. Джек прикрывал справа, Лех — слева, Ворон добивал тех, кому удавалось уйти из-под палицы с посеребрёнными стальными шипами.

Прорвавшись, наконец, ближе к трону, Брок зарычал оскорбительно, призывно, так, что у обступивших Бака обращённых шерсть на загривке встала дыбом. Они ощерились и развернулись, медленно начали наступать. Брок краем глаза заметил женщин. Они забились в небольшую каменную пещерку за троном и сидели тихо, смотрели во все глаза и тряслись от страха. Лишь бы их не заметил никто. Может быть, выживут. Рыкнув снова, Брок усмехнулся, перетёк в стойку и принялся ждать. Совсем недолго, впрочем. Пальцы свободной руки подрагивали от напряжения. По бокам лихо крошили выродков Ворон и Лех, сверху прилетали стрелы и болты Гай, всегда находившие цель — его ловчие не давали выродкам подступиться к нему даже на расстояние прыжка. Обращённые, ещё и в полнолуние, теряли всякую способность ясно мыслить. Их вело только ярое желание хозяина убивать, только голые, тёмные инстинкты. Только жажда крови. Жажда драки. Смутная надежда на одобрение вожака — единственное, о чём они могли думать. Именно поэтому Брок так не хотел поддаваться уговорам Джека. Ему было бы тяжело видеть его безволие, его полную зависимость в волчьем обличии.

С двумя обращёнными Брок расправился быстро, видно, ритуал над ними провели совсем недавно. Немного жаль было убивать их. Серые, тощие волки начали превращаться в людей, едва Брок сломал одному шею, а другому снёс половину головы ударом палицы. Наверняка обычные мужики из деревень, вышедшие в лес по дрова, или заплутавшие охотники. Бак помогал с другой стороны, умело блокируя выпады культёй, на которую кузнец сделал ему защитный стальной доспех-наруч. В правой высверкивал заляпанными тёмной кровью гранями то ли короткий меч, то ли длинный кинжал. Он шёл навстречу, умело прорываясь с боем через обращённых. Те крутились вокруг себя, взрыкивали и щерились, зажатые меж двух огней. Брок видел, как Бак то и дело оглядывается назад. Туда, где на каменной плите, на снежном месиве перед троном сцепились насмерть два огромных светлых волка. Они оба уже были вываляны в грязи, шерсть потемнела и кое-где окрасилась красным. Различить их, свившихся в страшный рычащий клубок, не было никакой возможности.

Они с Баком разбирались с оставшимися двумя обращёнными. Один из них оказался опытным и изворотливым, достал Брока по бедру, распорол когтями жёсткую ткань и кожу до мяса. Отскочил, довольно рыча. В этот момент его достал на кинжал Бак, полоснул через весь бок. Волк взвыл, кинулся на него в ответ, но Брок замахнулся и со всей силы впечатал палицу в хребет. Раздался хруст, волк завизжал и забился. Завалился набок. Брок отопнул мёртвую тушу в сторону, к каменной стене.

— Не вздумай, — прорычал он, подскакивая к Баку. Боль в бедре была яркой и горячей, как огонь, но его только задорило это. — Не вздумай. Это только их битва, даже не лезь туда.

Бак, беспокойно вертевший магическое блокирующее кольцо на пальце, нахмурился. Запах крови тревожил, волновал животную ипостась. А потом поднял глаза, посмотрел Броку за спину, и… его зрачки вмиг расширились.

— Брок! — закричали сзади сорванным голосом. Это был Джек. Непонятно как, выродки оттеснили его в самый дальний конец округлой каменной площадки и взяли в кольцо. Он сражался как демон, но был всего лишь человеком. И Ворон, и Лех, бьющиеся со своей частью стаи, оказались слишком далеко. — Брок! — прозвучало тише, и картинка в глазах Брока потемнела. Он зарычал угрожающе и метнулся вперёд за мгновение до того, как чёрные тени выродков скрыли Джека с головой.

Выродки… Созданные с помощью магии крови химеры, задумывавшиеся как помощники по отлову нежити, но вырвавшиеся из-под контроля магусов и сами ставшие первой проблемой континента. Выродки, охотящиеся только стаей, берущие количеством и внезапностью, вырезающие под корень целые деревни. Выродки, чьи когти и слюна оставляли тяжёлые незатягивающиеся раны, которые начинали гнить. Выродки, что хаотично делились надвое, переступая порог в пару десятков жертв. Брок ненавидел их всей душой. Если бы мог, он изничтожил бы всех до единого собственными зубами и когтями. Но он был заперт в теле человека, и ему пришлось научиться драться в этом теле, и драться не хуже звериной ипостаси. Брок пришёл в себя посреди кровавого месива тел выродков, весь в тёмных склизких потёках — от ног до, кажется, самого лица. Липкая кровь — чужая — медленно стекала по губам, и Брок с отвращением облизнулся. В его руках, приподнятый над каменной плитой под ногами, умирал Джек. Брок чувствовал уходящую с каждым толчком крови из разодранного бока жизнь. Кровь булькала во рту, струйкой стекала между краешков губ. Джек силился что-то сказать и не мог, только неразборчиво хрипел. Его начал бить озноб. Он крепче, насколько это могло получиться, сжал руку Брока и посмотрел на него ясными, медленно гаснущими глазами.

— Идиот, — прохрипел Брок тихо, притягивая тело ближе, почти обнимая. — Почему так поздно позвал? Идиот, какой же ты…

А потом он набрал в лёгкие воздуха и крикнул, что есть мочи:

— Гай! Сюда!

По тёмным углам ущелья ещё продолжалась битва. Если кто и был ранен, это не серьёзно, все держались на ногах. На пару светлых волков, вцепившихся друг другу в холки, Брок даже не посмотрел. Почему-то зрение резко перестало воспринимать цвета, всё стало серым, бессмысленным и смазанным. Он кое-как, боясь лишний раз пошевелить тело Джека, поднялся на ноги. Перехватил удобнее, под лопатками и коленями, и двинулся к чёрному разлому в камнях — узкому лазу, по которому они сюда пробрались. Джек сжимал его руку, но хватка становилась всё слабее, а голова безвольно запрокидывалась. Как сильно Брок ни пытался сдавить края жуткой рваной раны на боку, кровь всё равно лилась сквозь пальцы, горячая, дурманящая.

Он, качаясь из стороны в сторону, шёл по узкому ущелью, не глядя под ноги. Взглядом намертво переплёлся со стекленеющим взглядом Джека и твердил одними губами неслышно: «Не смей закрывать глаза. Не смей закрывать…»

Лошади шарахнулись от них, но далеко не убежали — удержали зажатые камнями поводья. Брок осторожно, как мог, сгрузил на вытоптанный снег расслабившееся тело. Жизнь едва теплилась в нём, но это было ненадолго — Брок чувствовал приближающуюся смерть нутром. Позади тихо, как тень, спрыгнула с камней Гай.

— Боги, Джек… — в ужасе выдохнула она, оседая рядом с крупно дрожащим Броком. — Боги… Он…

Брок не дал договорить. Скинул с плеч стёганку, сунул её Гай.

— Поможешь мне. И чтобы никому ни слова.

Гай взволнованно закивала. Брок принялся рвать на Джеке одежду, отбрасывая кровавое тряпьё в сторону. Когда тот остался совсем нагим, отобрал у Гай стёганку, расстелил поодаль от лошадей под каменным навесом и осторожно перетащил на неё Джека. Тот тихо застонал и, кажется, совсем отключился. Брок боялся, что опоздал, но нет. Едва заметно билась на шее жилка. Жив. Ещё жив.

— Я обращу его, — сказал он, не глядя на Гай. — А ты посидишь с ним. Ничего не бойся, он не причинит вреда. Но ты должна будешь надеть на него вот это, — он снял с себя и кинул Гай цепь с небольшим рубином в оправе. — Это вернёт его в тело человека. Я не хочу, чтобы кто-то узнал раньше времени. Ты поможешь?

Гай испуганно хлопала ресницами, но под пристальным взглядом закивала уверенно:

— Конечно. Конечно, Брок. Пожалуйста, поторопись, — она перевела взгляд на Джека и принялась снимать с плеч перевязи с арбалетом, луком и колчанами. Джек зашёлся в булькающем хрипе, кровь изо рта и раны потекла сильнее.

Брок глубоко вдохнул. Посмотрел на луну — белую, безучастную, с едва заметными тёмными пятнами. Потом выдохнул и перевёл взгляд на бледное, со страшной рваной раной на боку, искалеченное тело Джека. Напрягся, меняя челюсти. Костница над зубами привычно заныла, нестерпимо захотелось почесать удлиннившиеся клыки о деревянное полено. Брок поморщился от обжёгшего шею обруча и тут же забыл про боль — ни шея, ни порванное бедро, ни оцарапанная рука не имели сейчас значения. Он наклонился и припал к ручейку крови на боку, принялся лакать широким, чужим языком. Кровь. Джекова кровь была сладко-солёная и пряная, будто высохшая на солнце летняя полынь. Она словно сама текла в глотку, она туманила разум, вызывала желание не отрываться. Вызывала забытое, усмирённое желание вылакать всё до последней капли. Брок встряхнулся, обрывая свои же шальные мысли, вернулся в сознание. Кровь Джека дошла до желудка, улеглась внутри приятной теплотой. Он набрал в рот ещё и, отстранившись, стал перекатывать меж зубами и языком, смешивая с обильно выделяющейся слюной. Наклонился над раной снова и медленной, тягучей струйкой начал выпускать смешанную со слюной кровь изо рта — прямо на оголённые внутренности, в самую середину кровоточащего месива. Джек вздрогнул и тихо застонал. Брок знал, что сейчас будет печь страшно. Все внутренности точно в огонь кинут. Он был уверен и в том, что Джек справится. Его Джек воин — он точно выдержит это. Выплюнув в рану последние капли, свёл рваные края ладонями и глянул на Гай:

— Держи крепко. Сейчас начнётся. И ничего не бойся. Он не опасен.

Гай кивнула и неуверенно положила свои узкие ладони взамен широких ладоней Брока. Прижала сильнее, сводя кровоточащие края. Брок рывками освободился от рубахи, свернул в несколько раз и сунул Гай.

— Вот. Положи на рану. Лучше будет.

Джек захрипел и выгнулся. Словно все мышцы напряглись до предела, а кости решили вывернуться наружу.

— Брок, — прошептала Гай испуганно. — Брок, он…

— Ничего не бойся, — прошептал он в ответ. — Держи крепче. Ты справишься.

Тело Джека выгнуло снова, а потом скрутило. Он застонал, грудь заходила чаще. Кости стали меняться, кисти раздались в широкие лапы, из-под кожи полезла шерсть. Зрелище было страшное, жуткое, и Брок сам не знал, зачем вынудил Гай помогать. Почему-то это было важно. Вожак стаи, сидящий на цепи внутри него, удовлетворённо ворчал. Гай дрожала вся. Под её руками Джек превращался в волка. Рана затягивалась на глазах, пока не остался только неровный шрам, тут же спрятавшийся за выросшей поверх шерстью. Брок смотрел на получавшегося из Джека волка завороженно. Он оказался обычной масти, тёмно-серый с каким-то нежным, палевым брюхом. На голове между ушами, там, где у Джека серебрилась седая прядь, было светлое пятно. Брок улыбнулся. Гай сидела рядом, сжимая в руках ставшую ненужной окровавленную рубаху.

— Невероятно, — прошептала она. — Боги…

Волк, вытянувшийся на пропахшей Броком насквозь стёганке, дышал размеренно и спокойно. Он спал. Брок присел около морды и ласково погладил лобастую голову, почесал за большими мохнатыми ушами.

Потом поднялся, отошёл к своей кобыле, снял с седла шубу и накинул её на плечи Гай.

— Побудь с ним. И не забудь надеть цепь чуть позже. Никто не должен…

— Я поняла, — кивнула Гай. Под весом волчьего полушубка она словно успокоилась. — Иди. Ты нужен там.

Брок кивнул и, как был, голый по пояс, снова нырнул в кривой лаз ущелья.

* * *

На круглой природной площадке, заваленной мёртвыми тушами выродков и телами людей, всё было кончено. Хмуро вытирал лезвия о какую-то замызганную тряпицу Лех. Ворон сидел на валуне рядом и смотрел в сторону. Брок проследил за взглядом. Там, за колонной, держа голову огромного светлого волка на своих коленях, сидел Бак. Другой волк с разорванной глоткой лежал изломанной тушей у подножья каменного трона. Брок вздохнул и подошёл ближе к ним.

— Живой? — только и спросил он.

Бак поднял на него больные потемневшие глаза. Губы его, сжатые в белую линию, не шевельнулись. Он устало кивнул.

— Вот и славно, — выдохнул Брок с облегчением. — Нужно убираться отсюда.

Он присел рядом с тяжело дышащим окровавленным волком, наклонился ближе к морде и прошептал в самое ухо, так, чтобы никто больше не услышал:

— Ты молодец. Хвалю. А теперь кончай придуриваться и оборачивайся обратно. Пора уходить.

Волк заворчал. Отвернулся и уткнулся носом в живот Баку. Брок покачал головой, встал с колен и направился к трону. Пошарил глазами — сидят, дрожат. Боятся его. Он подхватил первые попавшиеся под руки шубы и пошёл к женщинам.

— Давайте, милые, всё закончилось. Вылезайте оттуда. Отвезём вас до жилья. Хватит трястись.

Он тянул к ним руки, пока не понял, что это было ошибкой. Как только он чуть отошёл в сторону, младшая, девчушка с воспалённым шрамом через всю шею, полезла первой. Младенец на руках второй спал, засунув в рот большой палец. Рубаха на груди его матери вымокла от проступившего молока, пора было кормить. Брок накинул на обеих шубы и отвернулся. Качнул головой — мол, идите за мной, — и двинулся в сторону лаза.

— Цел? — спросил он у Леха, кода поравнялся с ним. Тот кивнул в ответ. — Поджечь бы здесь всё, — протянул Брок задумчиво. Кое-где ещё валялись догорающие факелы, которые Лех раскидал по углам в самом начале.

— Всё не выйдет, — устало помотал головой Лех. — Факелов больше не осталось.

— Тогда чёрт с ним. Помоги им, — он кивнул на женщин, — дойти до лошадей, и ждите меня.

— Где Джек? — обеспокоенно спросил Лех, нахмурившись.

— Его здорово подрали и приложили по голове. Потерял сознание. Я вынес его к лошадям. Гай сидит с ним.

Лех кивнул, но было видно — озадачился. Впрочем, он встал с камня и, посмотрев на жмущихся друг к другу женщин, пошёл к ущелью на выход. Ворон двинулся следом замыкающим.

Силы были на исходе. Горела под обручем шея, ныло подранное бедро. Хотелось наесться непрожаренного мяса и завалиться спать. Вокруг высились трупы выродков. Некоторые из них были покрошены буквально на мелкие куски. Брок бы не решился предположить, сколько химер было в стае. Много. Очень много. На каждого из них наверняка по десятку, а то и больше. Он вздохнул и вернулся к колонне. Стеф уже в человеческом обличье медленно натягивал вещи на плохо слушающееся грязное тело.

— Я должен вырвать ему сердце, — сказал Брок, когда подошёл на расстояние шага. — Или ты сам можешь сделать это. Я должен видеть.

— Нет, — помотал головой Стеф. Он ещё явно был не в себе. — Нет… я не смогу.

Брок кивнул и отвернулся. У каменного трона лежало принявшее человеческий вид тело. Бывший сумасшедший был весь грязный и израненный. Мёртвый. Ему уже не хватило сил залечить повреждения. Брок осел рядом на колени, напрягся, меняя правую кисть, удлиняя когти. Перевернул тело на спину, схватившись за плечо.

Александр — кажется, так его звали — был красив. Той же чистой, спокойной красотой, что и Стеф. Порода угадывалась на раз. Его глаза были закрыты, развороченное горло раскрывалось алым цветком под упрямым, волевым подбородком. Светлые соломенные волосы свалялись. Щека была наискось подрана до самой кости. Ему здорово досталось. Брок вздохнул. Сложил кисть, отвёл локоть назад. Крепко напряг пальцы и, примерившись, вломился между рёбер, нащупывая ещё тёплое, скользкое сердце. Ухватил крепче и потащил наружу, ломая кости, отрывая от жил. Вызволил из тесноты тела на волю, взвесил на вымазанной алым ладони. А потом брезгливо откинул в сторону, в тень камней.

Всё. Был истинный — и не стало. Была у него стая, и вышла вся. Был сын, да где теперь он? Мальчишка, тоже сражавшийся волком, лежал поодаль. Он попался Ворону, и тот не слишком с ним церемонился.

Брок обтёр руку о штаны, поднялся на ноги и медленно поплёлся к лазу. Его ждали.

* * *

На ночлег устроились прямо рядом с лошадьми, под скальным навесом, защитившим от поднявшейся метели. Луна скрылась за облаками, стало совсем темно. Ворон развёл костёр, Лех, хоть и устал не меньше других, помешивал в котелке перловую кашу на вяленом мясе. Не совсем то, чего хотелось, подумал Брок. Но за неимением лучшего пойдёт. Женщины ещё не говорили с ними и жались друг к дружке, но сидели возле костра и хотя бы не дрожали. Поглядывали с интересом. Ребёнок так и спал в тёплой колыбели материнских рук.

Джек, прикрытый шубой, лежал там же, где Брок его оставил. Гай, умница, сделала всё как надо: на шее Джека переливалась звеньями магическая цепь. Хвала Богам, самое позднее — к рассвету оклемается.

Брок опустился рядом с молчаливо сидевшей у костра Гай, наклонился и тихо прошептал: «Спасибо». Гай была словно в трансе. Смотрела на пляшущие ало-жёлтые языки и молчала. Ничего, подумал Брок. Это пройдёт. Всё проходит. Всегда. Если жив, всегда есть варианты.

Стеф с Баком стояли поодаль, что-то рыча на повышенных тонах. И как Брок ни говорил себе не пялиться, не выходило. В конце концов он увидел, как Бак принялся раздеваться — быстро, резко, не развязывая, а разрывая шнурки. Потом сдёрнул с пальца магическое кольцо и кинул его в снег, под ноги Стефу. Развернулся и ушёл в ночь, оборачиваясь едва ли не на ходу в крупного чёрного волка. Брок видел, как тот поскакал в снежную пустыню, зарываясь в сугробы по грудину, а потом совсем потерял его из виду. Стеф, вздохнув, тоже начал раздеваться.

Брок поднялся, подошёл ближе и положил руку ему на плечо.

— Не нужно, — сказал он. — Оставь, не нужно. Побегает и вернётся. Ему надо.

Стеф обернулся. Он молчал, но глаза словно скулили. Он казался побитым и виноватым, хотя едва ли был в чём-то виноват. Стеф упрямо сжал губы.

— Он вернётся. Не ходи. Дай ему побыть одному. Тут, да ещё и в такую погоду, ему ничего не угрожает. Пошли-ка лучше к костру. Пожрём, что боги послали.

Стеф нехотя поплёлся следом. Брок шёл и улыбался едва заметно. Вот же дурные. Как есть дурные. Оба.

* * *

Младшая из женщин оказалась из Берга.

Её звали Линкой. Мать, едва узнала, что она жива, чуть от сердечного удара не скончалась на радостях. А потом Линка рассказала, что понесла от оборотня, который сначала её съесть хотел. Радости незаметно сошли на нет, мать напряглась, сжала губы — Брок видел, стоял поодаль. Подумала и сказала, что слишком много проблем. Что одним, без мужчин, им ребёнка не потянуть. Тем более такого. Что ещё не слишком поздно, надо к бабке идти, она плод вытравит. Линка разревелась — что с неё взять, совсем ещё ребёнок. Собрала немудрёные вещи в холщовый мешок и хлопнула дверью. Он поймал её за локоть уже на улице.

— Далеко собралась?

— Не твоё собачье дело! — огрызнулась девчонка, а потом поняла, что сказала и кому, и прикрыла рот рукой. — Ой… Простите…

И снова горько, с надрывом разревелась.

— Ты кончай это. Мокроту разводить. Щенку в животе от этого пользы мало.

Линка обречённо закивала. Лицо — симпатичное такое лицо в обрамлении каштановых волнистых волос под тёплым капюшоном — опухло и блестело от слёз. Красивый щенок будет.

— Что, пойдёшь к бабке плод травить? — спросил Брок.

Линка замотала головой. Горько всхлипнула и вытерла нос тыльной стороной ладони.

— Так куда собралась? Расскажи. Может, помогу чем.

Кое-как Линка взяла себя в руки. Начала:

— У меня тётка живёт в соседней деревне. Может, ей сгожусь.

— А если нет?

— А если нет… не знаю-у… — завыла она снова. Брок вздохнул и, прихватив за локоть, повёл в сторону ворот. Стеф ещё вечером, как вернулись, сказал, что готов обеих женщин оставить жить у себя. Всё же, щенки его брата. Одна кровь, одна стая. Заказов у него хватало, Бак тоже поправлялся быстро, только вернулся — и тут же решил, что устроит гончарный круг, будет горшки и домашнюю утварь делать. Через полнолуние отрастит себе кисть и управится со всем, чем пожелает. Брок отчего-то не мог смотреть на этих двоих безучастно. Оба вызывали странные, ранее не испытанные чувства.

Он провёл Линку от ворот до дома кузнеца, молча сдал с рук на руки понятливо улыбнувшемуся Стефу.

— Готовить будешь. Убирать. Помогать по хозяйству, чем сможешь. Они тебя не обидят.

Бак тоже улыбнулся девчонке. Тут же подскочил, помог раздеться и повёл на кухню. Стеф был прав, он был голоден до человеческого общения. В углу кухни, у самой печи, висела выторгованная в городе деревянная люлька. В ней гулил, облизывая наспех выструганного волка, розовощёкий младенец. Щенок. Старшая женщина, имя которой было Расафа, хозяйничала с ухватом у печи. Она до сих пор почти не говорила. Слишком силён был шок. Оборотни утащили её в стаю больше года назад. Когда ей вышло назвать своё имя, она расплакалась и долго не могла успокоиться.

Посмотрев на зарумянившуюся Линку, Брок развернулся и вышел в сени. Пожалуй, его дела здесь были закончены.

Стеф проводил до ворот. Молча пожал запястье, а потом вдруг притянул к себе и сжал руками за плечи, постучал по спине.

— Спасибо, — сказал он, когда отстранился. Смотрел долго, молчал. Брок ждал, когда спросит про Магистрат и Цитадель, но тот так и не спросил.

Брок хмыкнул, развернулся и поковылял обратно, к Бергу. Бедро, зашитое Гай, ещё побаливало. За столом в трактире его ждал отряд ловчих и Джек, его стая. Он стал ещё молчаливее и смотрел преданнее, хотя Брок искренне думал, когда тот ещё был человеком — больше просто некуда.

— Домой? — спросил Лех, поднимаясь из-за стола. Внутри, в тепле вкусно пахло свежим жарким и сухими травами. Четыре пары глаз смотрели на него с настороженным любопытством. Брок почесал обруч на шее и криво улыбнулся.

— Домой, пожалуй. В Цитадель.

* * *

— На Севере, в окрестностях Берга, угроза выродков полностью устранена, — отчитывался он, выпрямившись и расправив плечи, перед Верховным Магистром. За его спиной, так же вытянувшиеся в струнку вдоль стены, стояли его люди. Все, кроме Джека. — Также убит сошедший с ума истинный и вся его стая, включая обращённых и рождённых оборотней. Он обосновался там и в течение полугода совершал набеги на близлежащие деревни, резал скот. Пускал стаю охотиться в леса. Несколько месяцев назад осмелел и перешёл на людей, о чём вы получили письма с просьбой послать ловчих.

— Кто их слал, разобрался? — спросил Магистр, отворачиваясь от камина. Посмотрел в глаза своим единственным глазом, словно в самую душу. Брок поёжился.

— Да. Трактирщик. В открытую боялся, думал, что перейдёт дорожку управителю. А одна из жертв была его дальней родственницей. Решил сообщить.

Магистр всё смотрел, а потом кивнул и отвернулся, разрывая контакт.

— Насколько я помню, у тебя в отряде было пять человек?

— Вы правы. Джек получил серьёзное ранение и нуждается в отдыхе. Если вы позволите, я бы попросил месяц отпуска для моих людей. Это было непростое задание.

— Магическое лечение?

— Нет надобности. Отдыха будет достаточно. Он быстро идёт на поправку.

Магистр кивнул, не раздумывая. Блики от огня из камина плясали на его смуглой коже.

— Как знаешь. Я поставлю отряд на отпускное довольствие. Хорошо, что ты привёз письмо от управителя Берга. Это избавит меня от лишней бумажной волокиты.

Брок улыбнулся.

— Мы можем идти?

— Да, отдыхайте, — Магистр уже углубился в чтение письма и не обращал на них внимания. Брок открыл дверь его кабинета и, выпустив своих людей в коридор цитадели, вышел последним.

Они прошли только один пролёт, когда Лех, наконец, не выдержал. Налетел сзади, дерзко схватил за предплечье. Заговорил с вызовом:

— Почему ты солгал? Почему не сказал про тех оборотней? Ты учил нас по-другому, я не узнаю тебя, Брок. И Джек… Признайся уже, наконец! Ты ведь обратил его! Обратил, я чувствую, а сам говорил, что…

Брок схватил Леха за оба предплечья, встряхнул и с силой впечатал спиной в каменную стену. Обернулся к Ворону и Гай.

— Погуляйте немного, хорошо? Или вам тоже интересно?

Ворон хмыкнул и тут же пошёл дальше, насвистывая. Гай покачала головой, вздохнула с укоризной и ушла следом. Брок сильнее сжал пальцы на руках Леха, а затем потащил его в свою келью-комнату. Там его ждал Джек.

Брок толкнул Леха так, что он свалился на жёсткую кровать, красный, разозлённый. Джек смотрел за сценой от стола, не двигаясь, сложив руки на груди. Брок хлопнул дверью и тихо зарычал, взвешивая каждое слово:

— Ты на самом деле думаешь, что я должен был донести о двух совершенно нормальных парнях, которые просто хотят спокойно жить? Которые никому не сделали ничего плохого? Ты правда думаешь, что им дадут жить спокойно, когда я донесу о них? Или тебя устроит вариант, где их принудят к сотрудничеству? Лех, ты ведь не ребёнок уже, давно пора понять, как работает Магистрат. Оборотни ставятся на учёт. Оборотни отыскиваются и вывозятся в Цитадель. Там на них надевают магический ошейник. Если оборотень отказывается, его уничтожают. Никому из сидящих в этих стенах магусов не сдался гуляющий на воле оборотень. Для людей любой из нас — потенциальная угроза. Потенциальный сумасшедший. Люди боятся, люди не понимают. И не поймут никогда, потому что мы другие. Люди хотят контроля, поэтому уничтожают бездумно, не волнуясь о равновесии. Думают ли магистры о том, что нежить, затаившаяся до поры до времени, полезет из всех щелей, едва вы посадите на кол голову последнего оборотня? Думают ли магистры, что мары, вурдалаки, донники почувствуют нашу смерть, как импульс к тому, что угрозы больше нет? Думают ли они, что оборотни всегда были преградой на пути нежити, что наша сила и живучесть была создана в противовес для борьбы с ними, чтобы вы, люди, могли спокойно жить в этом мире?

— Чтобы клянчили у оборотней помощи? — оскалился Лех, но глаза у него были удивлённо-растерянные. Совсем как у ребёнка, которому рассказывают страшную правду об изнанке жизни.

Брок нахмурился и вздохнул. Спросил с укором:

— Когда вы, люди, заполонившие все континенты и острова, последний раз клянчили что-то? Вам привычнее всё брать силой. Оборотни совершили ошибку лишь однажды, когда подумали, что созданы править людьми. С тех пор люди жестоко поставили их на место, но всё равно не перестали бояться. И правильно делают. Если разрозненные волчьи кланы объединятся, людям придётся туго. Вот только дело в том, что и в этом случае равновесие нарушится. Мы завязаны друг на друге, оборотни и люди, когда до вас, твердолобых, это дойдёт? Мы не выживем друг без друга, и я уверяю, магусы уже столкнулись с большими проблемами, а дальше они будут только множиться. Когда нарушается равновесие мира, когда чаши перекашивает, всё летит под откос. Сейчас — оборотни. Потом нежить. Когда не останется другой силы, кого люди примутся изничтожать? Вцепятся в глотки сами себе?

Лех сидел на кровати и молчал, весь красный; уши его горели от того, что он впервые посмел перечить наставнику. Вожаку. Он сорвался и уже сам был не рад. Ответы Брока мутили воду его простых убеждений, и он не знал теперь, чему верить. Выродки — зло. Оборотни — потенциальная опасность, если у них нет обруча на шее. Магусы — добро и двигатель прогресса этого мира. Эти постулаты вбивали в головы с самого детства и намертво. Разве могло быть по-другому?

— Если ты с чем-то не согласен, — выдохнул Брок, распрямляя ссутуленные плечи, — ты можешь уже сегодня покинуть отряд. Можешь донести про Стефа и Бака, можешь рассказать про Джека. Я вижу тебя насквозь, Лех, но ведь ты не такой? Тобой движет гордость и спесь. Ты хочешь силы? Хочешь быть оборотнем? Знаешь ли ты, как дорого придётся платить за это? Обращённый перестаёт испытывать человеческие потребности в дружбе, доме, семье. Всё это ему заменяет вожак и стая. Только внешне человек, он хочет одного — быть тенью своего создателя. Ты об этом мечтаешь? Ходить по пятам за таким, как я?

Лех поёжился, прикрыл глаза и замотал головой.

— Или, может, я должен был оставить Джека подыхать там, в куче выродков? А, Лех?

— Брок, — тихо, мягко сказал Джек, и это подействовало как ушат снега на голову. Брок отшатнулся от кровати, взлохматил и без того непослушный вихор волос с серебристыми нитями. За последнее время седины резко стало только больше.

— Уходи, Лех, — сказал Брок устало. — Иди. И если надумал чего — делай сразу, не откладывая. Когда я натаскивал тебя, я знал, что ты та ещё заноза в заднице. Но я видел твои глаза, и, казалось, видел сердце. Оно было большое. Отзывчивое. Возможно, я ошибался.

Лех встал, одёрнул рубаху. Поковылял к двери. Его лицо до сих пор было красное.

— Прости, Брок. Прости, я идиот, — сказал Лех и вышел.

Брок вздохнул тяжело, упёр кулаки в стол и согнулся, словно от неподъёмной тяжести.

— Как ты? — спросил Джек.

— Бывало и лучше. Нормально, — ответил Брок. Затем усмехнулся криво. — Лучше скажи, как ты? Бок не болит?

— Почти нет. Чешется только.

— Это хорошо.

— То, что ты говорил, — Брок замер. Джек подошёл ближе, положил тяжёлую руку на плечо. — О личных желаниях. Я отлично помню, как хотел срубить дом. Как мечтал о семье, представлял, как женщину возьму. Как родится первенец. Это было важно когда-то давно, но сейчас… Ничто не стоит на месте, Брок. И я не испытываю никаких расстроенных чувств по этому поводу. Я жив. Знаешь, кажется мне, что это намного лучше, чем гнить сейчас где-то за тридевять земель в той куче кровавых ошмётков.

Брок повернул голову. Встретился со спокойным, ровным взглядом Джека.

— Ты прав. Как всегда, ты прав, — он помолчал немного, а потом сказал вдруг: — Они наденут на тебя ошейник. Обязательно наденут, моё слово и поручительсво тут не поможет. Но тебе нужно хотя бы ещё одно полнолуние на воле, понимаешь? Чтобы закрепиться в новом для тебя состоянии, нужно поохотиться под луной. Иначе будет плохо. Но магусы не поймут. Они захотят сразу. Люди боятся, всегда боялись и будут…

— Поэтому ты отозвал отряд в отпуск?

— И поэтому тоже. И из-за Леха. Ему нужно время, чтобы подумать. Чтобы расставить всё в голове по местам. Если он уйдёт, я не найду замену так быстро.

— Да уж. Ты привередливый.

— Требовательный. Мне больше нравится требовательный.

Джек усмехнулся. А потом резко стал серьёзным.

— Мы могли бы уйти отсюда. Отослать весточку в Берг, пускай снимаются, пускай ищут другое место для жизни. И просто уйти.

Брок задумался на мгновение. Прежний Джек никогда не предложил бы такого. Прежний Джек всегда думал о деле. Об их общем деле. Нынешний Джек думал только о том, как было бы лучше Броку. К этому стоило привыкнуть и не реагировать так болезненно. Джек освоится, перестанет быть таким навязчивым. Им всем просто нужно немного времени.

— Нет, — помотал Брок головой. — Нет. Не думаю, что Лех выдаст. И пока по континенту бродят стаи выродков, пока для меня есть дело, я буду тут, чтобы быть в курсе. Чтобы уничтожать их. Ты же знаешь.

— Знаю, — кивнул Джек. — Значит, остаёмся?

— Значит, остаёмся, — сказал Брок и улыбнулся. — Я рад, что ты со мной.

Джек крепче сжал пальцы на плече и тоже улыбнулся. В небольшое окошко тихо бились крупные снежные хлопья.

Конец