Финальный отсчёт (джен)

Остаётся немного, лишь двое суток. Пережить их и…

Брось, ты же знаешь, что нет никакого «и» — вся жизнь охотника отныне будет подобием Последнего Отбора. Дерись, убивай или умри. Незавидная участь, но у кого на Земле жизнь беззаботна и сладка? Гию не жаловался, но изредка позволял себе мечтать о более совершенном мире, где нет демонов и боли, где его семья, сестра живы, а сам он, счастливый, возится с племянниками.

Проблемы посыпались с самого начала, едва ночь окутала гору Фудзикасанэ.

Сабито выжимал максимум из способностей Дыхания. Все свои умения он направил на спасение тех, кто попал в беду. Твёрдой рукой рубил чудовищам шеи и отсекал дурные головы. На пределе возможностей и за пределом, не жалея себя. Балансировка на краю…

Пару раз вдалеке Гию видел знакомый силуэт. Салатово-изумрудные одежды. Зелёный — цвет жизни. Уж кто, а Сабито должен выжить.

Они разделились ещё вначале.

Гию и Сабито вместе с остальной группой охотников вышли на широкую неровную дорогу. Она обрывалась спустя несколько метров, зарастая травой, дальше — вязкая сырая тьма, оседающая в лёгких налётом горького пепла. Глицинии-защитницы за спиной, впереди — измученные корявые деревья. У некоторых были изодраны стволы: без сомнений, это решила поточить когти зверюшка преисподней. Под ногами отравленная земля, насквозь прогнившая, и ветер нёс запах смрада и нетерпения — их ждут.

Поправив затасканный заплечный мешок и крепче сжав катану, первым вперёд бросился худощавый белобрысый паренёк. Тощий, весь в шрамах, со злой улыбкой на изуродованном лице. Когда он промчался мимо, Гию услышал, как тот бормотал: «Теперь вы все у меня сдохнете. Да, сдохнете непременно».

Следуя его примеру, в объятия проклятой беспросветной ночи побежали ещё несколько.

Похлопывание по плечу, короткое «выживи», прозвучавшее, как приказ — Сабито тоже устремился вперёд.

Они разделились ещё вначале, и Гию знал, что так будет — ему негоже прятаться за спиной друга. Он готовил себя к этому. Но в миг, когда остался один во мгле, он осознал, насколько бесполезен.

Кривые ломаные силуэты, когти, утробный рык, запах железа, крови — всё смешалось в голове, когда он бежал со всех ног прочь, слишком испуганный, чтобы принять бой. Его кошмар ожил. Сколько лет он готовил себя к этому часу, чтобы в итоге понять: он всё тот же маленький ничтожный Гию, каким был в свою первую с демонами встречу.

Убежал от одного, избежал второго, но вечно бегать ото всех невозможно, и в конце концов ему пришлось сразиться.

— Щенок! Ах ты мерзопакостный ублюдок! — шипела тварь, придерживая сочащуюся чёрной кровью рану. Она всё не затягивалась. Скорость регенерации зависит от количества съеденной плоти — видимо, этот демон истощён.

Вытаращив и без того выпуклые как у рыбы глаза, демон пятился. У него была подвижная мимика, напрочь лишённая контроля — каждый мускул искажён, лицо дёргалось, как в припадке. Демон судорожно искал пути отступления. А затем бросился наутёк.

Гию смотрел ему вслед. Устало вздохнул, но не стал преследовать его — вдруг он приведёт к другому, более сильному демону.

«Неужели лишь на это способен мой любимый младший братик? — в голове зазвучал тонкий грустный голос. Светлый призрак детства, любимая сестра. — Ради этого ли я возложила к алтарю свою жизнь? Ранить и без того немощного врага, а потом бояться, не посметь добить… Не думала, что мой брат…»

— Ну ты и трус!

На ветке, свесив одну ногу, сидел тот самый светловолосый парень со шрамами.

Ухмыльнувшись, он спрыгнул на землю, подошёл к Гию. Внимательно, цепко посмотрел в глаза.

Презрение, отвращение, насмешка, капля жалости — Гию не выдержал, отвёл взгляд. Незнакомец хмыкнул.

— Бу! — внезапно заорал белобрысый, нелепо взмахнув руками. И закатился хриплым неприятным смехом, когда Гию непроизвольно отступил на шаг.

— Ну и ничтожество, — бросил он напоследок через плечо и рванул по следу сбежавшего демона.

* * *

Сабито огляделся, пытаясь отыскать любую зацепку, позволяющую взять след. Спокойное место. Излишне спокойное — мёртвое. Дешёвая иллюзия безопасности, в которую не поверит даже последний идиот на свете; обман, и каждый миллиметр здесь отравлен.

Всё затихло. Но Сабито был настороже, ведь волны ненависти ещё ползли по земле, подрагивали в воздухе, капая и капая на нервы. Чудовища спрятались, затаились, выжидая лучшего момента, чтобы напасть.

Если демон не идёт к тебе, то ты сам должен идти за демоном. Ты же охотник, в конце концов.

Закрыл глаза, глубоко вдохнул. Мысль — это энергия. Мысли демонов переполнены ненавистью, их злоба настолько ярка, что дурнота намерений может стать осязаемой, а значит, привести к цели. Это похоже на сон, выпадение из реальности, когда информация, которую подают органы чувств, притупляется, разум и логика умолкают. Уступают место чему-то древнему, волнующему — звериному инстинкту, охотничьему чутью. Интуиции.

Душа несётся вперёд, пред ней раскинулись просторы Фудзикасанэ во всей красе. Одни демоны притаились в вырытых канавах, замаскированных ветками, и ждали невнимательную жертву. Другой тлеет под ногами у одного из охотников, от всего своего черного сердца проклиная его. Третий затаился в кроне раскидистого дерева, к которому приковыляли двое охотников. Те самые ученики Столпа Грома. Один истощён и ранен. Чёрт, они не заметили его…

Обошлось — у Кайгаку хорошая реакция. Минус ещё одно отродье. Нужно узнать, насколько серьёзно ранен старший, возможно, чем-нибудь помочь.

…Горечь поражения ударила по сердцу, безнадёжность. Рядом злобным торжеством пылает тело получеловека-полуволка, он всё наступает, ликуя, наносит удар за ударом. Девчонка едва справляется с натиском зверья.

Сабито распахнул глаза. Нужно бежать туда!

Сосредоточившись на пульсации в солнечном сплетении, разогнать излучаемую силу по телу. Концентрируя внимание в кончиках пальцев ног, вложить всего себя в скорость и стать единым с ветром. Передвигаться легче наверху. С одних веток до макушки следующего дерева, в воздухе нет препятствий.

Сабито появился в последнее мгновение, когда демон сделал рывок, чтобы вгрызться в девушку, когда она отвлеклась, отражая другой удар смертоносной лапы. Зубы у шеи.

Первая ката — и вытянутая волчья морда рассечена, разрублена надвое. Демон отшатнулся, взвыл бы, если бы было чем, и задёргался, прижимая одну целую лапу и вторую, обрубленную, к месту, где недавно были нос и пасть. Чёрная кровь. Зрачки расширены, в них плещется боль. Сабито почувствовал, как рот наполнился кислотой, в горле тошнота.

Когда Сабито взялся добить его, демон неожиданно оказал яростное сопротивление. Жгучая жажда жизни и безумие поглотили его, он дрался отчаянно, до последнего вздоха борясь за своё существование. Прежде чем голова слетела с плеч, лезвия когтей задели левый бок Сабито.

Ужас, паника, мольба, обида, мука — сколько оттенков эмоций в бардовых глазах. Увидев, что Сабито смотрит на него, во взгляде зажглась ненависть. И потухла в слезах. В своё последнее мгновение демон зажмурился, не желая смотреть на Охотника.

Где-то за железной стеной хладнокровия заскреблась жалость… Нет, Сабито она ни к чему. Всё, что нужно — бить сильней, не задумываясь ни о чём.

Ветер рассеял пепел.

— Ты… ты ранен? — жалобно проблеяла девушка, робко шагнув к нему и протягивая руку. Костлявые пальцы, тонкие руки, худощавая и слабая, в серых глазах притуплённый ужас, ещё не высохли слёзы. Растрёпанные русые волосы с одной стороны обкромсаны, с другой свисают длинными редкими прядями, на чумазом лице поверх тонкого шрама, проходящего от виска к щеке, кровоточила ссадина.

Сабито шлёпнул её по пальцам, отпихивая в сторону.

— Переживу. А вот насчёт тебя неуверен. Всё только началось, а тебя уже чуть не убили.

Девчонка вздрогнула, шумно втянула носом воздух, грохнулась на колени и разрыдалась. Сабито мысленно выругался.

— Найди кого-нибудь, объединившись, будет легче выжить. — Она подняла голову, с робкой надеждой заглянула ему в глаза. Сабито отвёл взгляд. — Нет, не меня. Мне некогда возиться с тобой.

Сабито наспех перевязал рану, игнорируя жалобные взгляды. Проверил лезвие клинка, туже завязал узел на затылке — края деревянной маски врезались в кожу.

— К востоку отсюда стоит дерево с раскидистой кроной. Ты узнаешь его: среди остальных на том месте засохших, оно выглядит живым и полным сока. Под ним двое охотников. Ступай к ним, пока дорога ещё чиста.

Он развернулся, приготовился сорваться в путь, как в последнюю секунду его остановил окрик. Сабито запрокинул голову назад и раздражённо выдохнул.

— Ну что ещё?

— Спасибо, что спас. Меня зовут Рин. А… как твоё имя?

— Сабито, — назвался он и, больше не теряя времени на ненужный трёп, рванул вперёд.

На запад, где затаились в канавах чудовища, их нужно уничтожить. Скорее, иначе к ним в лапы попадёт какой-нибудь неосмотрительный простак — таких на Отборе собралось немало.

Ветки пружинят под ногами, прыжок с одного дерева на другое, чем выше скорость, тем труднее маневрировать, но ловкостью, к счастью, Сабито не обделён.

В воздухе двигаться быстрее и проще, здесь нет препятствий, но едва кончики пальцев ног дотронулись до земли, как Сабито угораздил в ловушку. Расслабился. Дурень.

Он споткнулся, когда тонкая прочная нить врезалась в щиколотку, в тот же миг сбоку раздался шорох и в него полетели заточенные гвозди. На протяжении шести лет он вырабатывал реакцию на усеянной ловушками Туманной горе. С девяти лет день за днём бегал, стирая ноги в мозоли… Лезвие клинка отбило гвозди, но раздражение, что всё же он попался, так просто и глупо — где его интуиция, задери её ёкай, — поднялось в душе волной. И ведь хватило же ума у этих безмозглых свирепых тварей соорудить такое.

— Твою мать, — раздосадованно протянул голос сверху. — Ты мне ловушку испортил, дурачьё неугомонное. Нахрена носиться как в жопу клюнутый, а?

Сабито запрокинул голову и, к своему удивлению, увидел не демона, а худощавого светловолосого паренька. Тот спрыгнул и принялся собирать с земли гвозди.

— Хотя, раз ты её не заметил, демоны тем более не заметят. А с другой стороны это не показатель. — Парень сдул с гвоздей пылинки, отряхнул их о штаны и взглянул на Сабито. Серые глаза были полны насмешки. — Может, ты та ещё бездарность, хорошо хоть отбился.

— Так ты установил её?

— Блять, ты слушать умеешь? Если я сказал, что ловушка моя, то и значит это, что установил её я.

— Разве гвозди против демонов могут что-то сделать?

Сабито внимательно вглядывался в изуродованное шрамами лицо вспыльчивого парня.

— Это особенные гвозди.

Сабито вопросительно взглянул на него, и парень, чуть задрав подбородок, снисходительным тоном пояснил:

— Целый год они у меня настаивались в порошке глицинии. Потом я ещё и настойку из неё испарял, а гвозди держал в парах. Какой-нибудь ядовитой для чудовищ дрянью они напитались точно.

— Интересная идея.

— Ага.

Они молча рассматривали друг друга, оценивая.

— Маска. Зачем она тебе? Она ведь ограничивает обзор, — нарушил тишину парень. И добавил: — Не то чтобы мне невыносимо важно знать, но раз уж сегодня у нас вечер вопросов, то ответ на ответ, это справедливо.

— Её сделал мой учитель. Это оберег. Я удовлетворил твоё любопытство?

— Вполне. — Парень хмыкнул, развернулся, лениво махнув рукой, и скрылся за деревьями.

Сабито замотал головой, прогоняя удивление — на охоте нужна трезвая голова. Хотя тот парень, конечно, необычный.

Вдох. Вперёд.

* * *

Чем дальше, тем хуже. Твари повылезали из нор, изо всех щелей, те, кто поумнее, договорились нападать кучей. И напали они на Гию.

В кромешной тьме ничего не разглядеть, паника усугубляла концентрацию. Информация, поступающая от органов чувств, притуплялась, её смысл доходил с запозданием.

Отчаянно отбиваясь от оголодавшей своры, он пропустил удар исподтишка. Стальные когти резанули сзади под коленом, несильно, но внезапно. И этого оказалось достаточно, чтобы сбить ритм боя, вывести из равновесия и окончательно потерять самообладание. Перевес был на стороне демонов, и Гию начал задыхаться от ужаса.

Заторможенность логического мышления, инстинктивно он рубит клинком, но удары беспорядочные, прока мало, все мысли о том, что…

«Ты не можешь умереть, не имеешь права. Я запрещаю тебе умирать, слышишь?»

Борись. До последнего вдоха руби и вспарывай им глотки, если не выходит убить тварюг, так значит надо ослабить. А потом их кто-нибудь добьёт. Сабито. У него точно хватит сил и решимости. Сабито настоящий воин. Сабито. Прости, Сабито.

Грохот. Тонкие волоски на теле, от страха ставшие дыбом, едва ли не заискрились. Золотая вспышка осветила силуэты то тут, то там. Полетели головы.

Порыв ветра ударил в спину, свежесть наполнила воздух, прогоняя демонскую вонь.

— В сторону, Гию, — над ухом прозвучал родной голос. Крепкая ладонь сжала плечо, разворачивая и толкая подальше от суматохи.

Гию, обессиленный, упал на землю, закрывая глаза. Липкая горячая дрянь текла лбу. Пот? Нет, кровь.

— Стоит попасть в нестандартную ситуацию, как все царские замашки как рукой снимает? Зато как высоко ты и твой дружок задирали нос при нашей встрече, — отозвался насмешливый голос.

— Закрой рот, — угрюмо сказал Сабито, присаживаясь рядом с Гию. Он распорол своё хаори и стал перевязывать ему раны.

— А ты меня не затыкай, — прошипел Кайгаку. — Если бы не я, кое-кого бы сожрали. И этому кое-кому — он выразительно посмотрел на Гию, — неплохо было бы поблагодарить меня…

— Спасибо, — прошептал Гию, не открывая глаз. В лунном свете его сухие губы казались мертвенно-белыми, да и сам он смахивал на покойника.

— Кайгаку, хватит. Его бы спасли и без тебя.

Сабито вздрогнул, немного повернув голову, краем глаз заметил ещё двоих. Кайгаку развернулся на голос и, вскинув подбородок, довольно заулыбался.

— О, так ты тоже здесь. Тебе понравился мой бой… Юичиро-сэмпай? — подражая Зеницу, он «наивно» захлопал глазами и с наигранной надеждой заглянул в глаза Юичиро. Тот фыркнул.

— Бой как бой, — он пожал плечами. — К тому же ты знал, что я иду позади. И знал, что в случае чего подстрахую.

— Зануда. Доброго слова от тебя не дождёшься, но ничего, я привык, — ровным грустным голосом проговорил Кайгаку и преувеличенно тяжело вздохнул. А затем повернулся к девушке. — А тебе? Понравился мой бой, Рин?

Но она с удивлённо-радостным выражением смотрела на… — улыбка Кайгаку превратилась в оскал. Юичиро даже послышался досадный скрип его зубов, — на Сабито.

— Эмм… Привет, — пробормотала она, ковыряя носком землю.

Сабито, не отвлекаясь от перевязки, сказал, что рад, что она присоединилась к ним двоим.

— А уж мы-то как рады, — Кайгаку с остервенением теребил синий шнур, обвязанный у своей шеи. Поднял взгляд на Юичиро, брезгливо сморщившись, посмотрел на учеников Урокодаки. Снова перевёл взгляд на напарника. Кивнул в сторону.

— Мы пойдём, — медленно проговорил Юичиро, вопросительно глядя на Кайгаку, спрашивая, правильно ли понял смысл их переглядок. Кайгаку кивнул, развернулся.

— Я останусь, — два слова, сказанные уверенным звонким голосом, вонзились ему в спину. И окончательно добили: — Другу Сабито нужна помощь.

К счастью, ответил ей Выскочка, ведь сам бы Кайгаку едва ли бы сдержался. Обматерил всех.

— Как знаешь.

* * *

Лёгкость в теле, невесомость. Чёрный туман. Сквозь дымку забвения просветы ощущений — глухие листьев голоса, ветер сдувает на лицо волосы. Шершавые руки заправляют пряди за уши. Тепло. Шёпот: «Он ведь выживет?». Нужно подняться. Зачем? …И правда, зачем. Тут так легко, спокойно.

На веках неподъёмная тяжесть. Но рядом голос: «Разумеется, выживет». Строгий. Родной и важный.

Стук сердца. Ладонь колет. Прямо по линии жизни остриём иглы. Тьма не отпускает, но всё же узнаются в ней знакомые очертания. Маска. Лохматые волосы торчком.

— Сабито… — горло дерёт. И воспоминания накрывают с головой.

Лёгкость испаряется. Тело стремительно тяжелеет, волокна мышц тянет, выкручивает во все стороны, едва ли не рвёт. Как на четвертовании. Хотя это справедливая расплата за трусость.

— Прости меня… — ему протягивают флягу с водой. Безвкусная.

— Всё хорошо. Самое страшное позади.

Как будто в насмешку по округе несётся полный ужаса крик. Сабито вскакивает на ноги.

— Нет… — хрипло шепчет Гию. Подрывается с места и тут же валится назад. — Нет! Не ходи! Тебе туда не нужно.

Сабито смотрит ласково. Под лисьей маской наверняка улыбка, мягкая, грустная и ободряющая одновременно. Так улыбаться умеет только Сабито… Миг, когда он отворачивается и ступает прочь, растягивается бесконечностью. Миг, когда он шаг за шагом отдаляется, наполнен треском и звоном разбитого стекла. Гию может только в ужасе смотреть…

— Нет! Вернись! — отчаяние даёт силы. Он снова вскакивает. И падает, спустя два шага. Больше никак не подняться, колени дрожат. К проклятым ёкаям всё это, он будет ползти.

Что-то горячее струится по лицу. Снова кровь? Слёзы. Как он жалок, но сейчас важна не гордость — нужно остановить…

Прикосновение. Руки обхватывают плечи, прижимают к себе, насильно удерживают на месте. Кто?.. У Гию перед глазами размазанное пятно, но девичий силуэт он видит. Откуда она взялась?

— Уйди… — Отталкивает, но девчонка отвратительно наглая. — Уйди, ИДИОТКА! — Гию орёт дурником. — Сабито! САБИТО, Я МОЛЮ ТЕБЯ!

Фигура останавливается, нерешительно оглядывается. Гию прижимает ладони к пыльной земле, сгибает тело в поклоне.

— Молю. Пожалуйста, не оставляй…

Надежда рвёт душу, когда слышится шорох травы под уверенной поступью. Гию робко поднимает взгляд. Сабито стоит перед ним, убрав маску набок, обнажив лицо, усталое, измождённое — как давно он его не видел. И протягивает руку. Молниеносный удар. Мир утонул в темноте.