Заточенная (гет)

А у тебя бывает когда-нибудь такое, что в голове мысли красивые, эффектные, бьющие без промаха, а когда начинаешь их говорить вслух, то получается какая-то белиберда несусветная?

Бараш

Все получилось глупейшим образом: Гермиона поспешила открыть дверь, как только услышала стук молотка, благо любопытную Браун удалось выпроводить. Луна ушла сама, поцеловав ее напоследок и заверив, что мозгошымигов стало меньше и это хороший знак... В общем, Гермиона еще переваривала очередное откровение от Лавгуд, и Глот, скотина такая, будто специально... А почему будто?

Он точно специально бросился под ноги, и Гермиона полетела вперед, прямо в объятия легко поймавшего ее Виктора, который тут же, приподняв, занес ее в дом. Первым делом она хотела оторвать рыжему негодяю хвост, особенно когда увидела на плоской как плошка морде полное довольство жизнью. Как будто этот бессовестный полукниззл только что не подставил собственную, между прочим, хозяйку.

Но Крам, улыбаясь, перенес Гермиону в прихожую и поцеловал сначала одну ладошку, а затем вторую.

— Здравствуй, Гермиона, — его глаза смеялись.

Ну, разумеется, вышло забавно, только вот красная от стыда и злости на питомца Гермиона не находила в себе сил посмеяться. И по-прежнему пылала жаждой возмездия издевательски зевающему Живоглоту, который, похоже, понимал, что по крайней мере сейчас его убивать не будут.

— Привет, Виктор, эм... — она отвела взгляд, мечтая провалиться сквозь землю.

Хотя, безусловно, понимала, что это пустяки и она, просто себя накручивая, делала из нелепой случайности целую трагедию. Падая, она автоматически обхватила Виктора руками за шею, и их губы почти соприкоснулись. Гермиона успела почувствовать, насколько он легко ее поднимал и как бережно это делал.

— Я так рад, что ты согласилась, — легко продолжил Крам, будто не замечая заминки и не сводя с Гермионы обжигающего взгляда. — Надеюсь, ты не ушиблась?

Глот оскорбленно заорал в ответ на гнусную инсинуацию — как будто он мог не рассчитать и хозяйка могла удариться. Гермиона все-таки не выдержала и запустила в него подушкой, попавшей точно под пушистую задницу и смевшую полукниззла с дивана на пол.

— Нет, со мной все в порядке, — самым безмятежным тоном произнесла она, нащупывая палочку. Парочка часов в виде подставки для перьев в качестве воспитательной меры Живоглоту точно не повредит. — Виктор, прости, что так получилось...

— Пустяки, — отмахнулся он, невзначай прикрывая подарившего ему пару чудных мгновений кота от Гермионы. Мужская солидарность. — Ты такая красивая.

И он ни чуточку не лукавил. Секунду под его губами была нежная кожа, и он ощущал аромат ванили и шоколада. Ее глаза были так близко, что Виктор с трудом повел себя, как джентльмен, желая поцеловать Гермиону. Всего лишь положил руки на талию и приподнял ее над полом, чтобы усадить. Виктор волновался, сердце в бешеном ритме билось в груди, но он умело держал себя в руках. Больше всего боясь все испортить.

— Я должна тебе кое-что рассказать, — в глазах Гермионы вспыхнула боль. — Сядь, пожалуйста.

"Потому что от твоего такого близкого присутствия у меня кружится голова", — конечно, она ему этого не сказала.

Нужно собраться с мыслями и перестать растекаться тут розовым сиропом. В конце концов, ты взрослая ведьма, Грейнджер, а не влюбленная четверокурсница, не смей блеять как овца и жалеть себя. Только факты без эмоций. Пусть сперва Виктор услышит о ее проклятии от нее самой. И решит, нужно ли ему это свидание с неполноценной волшебницей.

Гермиона умела при необходимости отбрасывать эмоции и делать то, что должна. Хотя полагала, что нет ничего хуже равнодушия. Равнодушный человек мертв больше чем наполовину. Гриффиндорский идеализм, от которого не излечиться. Потому что представители факультета Годрика какие угодно, только не равнодушные.

— Об этом мало кто знает, — Гермиона сжала губы, — но тебе я доверяю. Во время Битвы за Хогвартс я подверглась действию проклятия неизвестной природы и теперь не выношу открытых пространств. Буквально не могу находиться вне помещений.

Гермиона несколько лет искала любой способ избавиться от искалечившей ее магии, отказываясь признавать, что последний "привет" от мертвого Пожирателя Смерти будет определять ее дальнейшую жизнь. Верила, что выход есть, его нужно просто найти. Пока не остановилась в этих поисках, опасаясь потерять рассудок.

На губах ее сама собой появилась горькая усмешка, больше похожая на гримасу. Да уж, с Долоховом у них была насыщенная история противостояний. Именно он вывел ее из строя в Отделе Тайн, едва не отправив на тот свет и заставив провести несколько не самых приятных дней в Больничном крыле.

Они столкнулись и в Хогвартсе, и ей удалось выдержать яростную атаку, прежде чем их разметало в разные стороны. А потом он ударил в спину, и Гермиона даже не поняла, что произошло, не до того было.

Ей иногда снились безумные глаза Беллатрикс, но гораздо чаще — последний удар Долохова.

— Я знаю, — признался Виктор, который не собирался начинать отношения со лжи. Такая девушка, как Гермиона, не простит подобного. — Мы говорили с Гарри о тебе.

— Поттер! — рявкнула она, ударив кулачком по мягкому подлокотнику кресла.

— Он просто беспокоился о тебе, — Виктор метнулся к ней, опускаясь на колени и удерживая маленькие ручки в своих.

Обещал же Гарри не дать ей спустить с него шкуру, по крайней мере сразу.

— Я с ним еще поговорю о личных границах, — чуть смягчившись, сказала Гермиона. — Виктор, встань, пожалуйста, мне неловко.

— Окажет ли мне честь прекрасная дама сопроводить ее? — он поклонился.

— Да, только куда?

— А вот это уже сюрприз, — Виктор помог ей надеть пальто и подал перчатки. — Держись, я трансгрессирую нас, — он прижал тонкие пальчики сильней к своему локтю.

Полутемный зал, сияние свечей и накрытый белоснежной скатертью стол, на возвышении в своеобразное беседке из прозрачной голубой ткани, увитой гирляндами розовых роз. Гермиона вывернулась из мужских рук, отступая и улыбаясь тому, что видела.

— Музыка? — по слову Виктора зазвучало фортепиано и вступила скрипка.

— Когда ты успел?

— Не волнуйся, нарушения Статута не было, зал наш на всю ночь, — Виктор отодвинул ей стул, чуть коснувшись плеч в мимолетной ласке. — Было бы желание, и успевать нечего. Рыба, мясо, салат или, может, шампанского?

— Можно бокал, — Гермиона тряхнула головой, прогоняя смущение. — Мы так давно не виделись, может, расскажешь о себе?

— Заранее прошу прощения за косноязычие, — наклонил он голову. — Ушел из квиддича, занимаюсь семейным бизнесом и путешествую по миру. Выучил наконец английский и теперь не коверкаю твое имя, как последний болван.

— Ты не был болваном, — возразила Гермиона. — Надолго в Англию?

— Надеюсь, что да, — не скрывая намека, сказал Виктор. — Это не только от меня зависит.

Гермиона прикрыла глаза, мгновенно вспыхивая и сердясь на себя за такую реакцию. С чего она взяла, что его слова связаны с ней? И с каких это пор она такая... Такая глупая? То, что между ними было, закончилось именно по ее инициативе, и столько всего произошло потом, что надеяться на то, что он все еще... Виктор просто захотел ее увидеть, как старого друга, с которым были связаны теплые воспоминания. Нужно быть реалисткой.

Так меньше разочарований и, следовательно, меньше боли. Она не хотела страдать, тем более из-за собственной глупости.

Виктор как будто ощутил ее смятение и заговорил на отвлеченные, но интересные им обоим темы.

Она напоминала ему цветок, со всех сторон окруженный острейшими шипами, и вовсе не от злобы, а от боязни того, что мир снова сделает больно. Гермиона всегда была сильной, но теперь он в ней видел и трогательную беспомощность. Она что-то к нему чувствовала и сама не понимала, как реагировать на это. Он не собирался давать ей шанс на побег — от него ли, от себя ли, какая разница?

Одно из лучших качеств Виктора — то, что он умел быть последовательным в достижении цели, которую ставил перед собой.

Виктор верил, что ему хватит ума, выдержки и любви, чтобы однажды Гермиона забыла о всех своих страхах и ответила на его чувства. Не важно, как долго к этому придется идти, если действительно любишь.

Он научился отличать и увлечение, и настоящие чувства. Ту трепетную нежность к тоненькой девочке за заваленными книгами столом из воспоминаний и жар к настоящей Гермионе. Виктор легко поддерживал непринужденную беседу: несмотря на внешность дуболома, тупым он не был.

Виктор за время, прошедшее с разговора с Поттером, успел написать и отправить несколько писем по поводу проклятия Гермионы и теперь ожидал ответов. Он не спешил что-то говорить, ведь нет хуже надежды, которая себя не оправдала. Должен был способ ей помочь, и там, где двери наглухо закрыли перед надутыми чинушами из министерства, там, возможно, помогут знаменитому игроку в квиддич и выпускнику Дурмстранга, имеющему друзей и часто бывавшему в необъятной стране, носящей имя Россия.