Бастарды (гет)

Всё ради семьи.

Она была очень красивой. Элинор не могла оторвать взгляд от сестры, которую облачали в воздушное свадебное платье цвета девичьих слёз. Шёлк струился по округлым бёдрам, превращаясь в нежное марево у ступней девушки. Ей никогда не стать такой же красивой, как Маргери. Цветок Хайгардена, свежее дыхание весны. Рядом с ней Элинор чувствовала себя гадким утёнком, но её всё равно переполняла гордость за сестру.

Маргери вздрогнула, почувствовав пристальный взгляд Элинор и мягко улыбнулась. От этой улыбки рыцари готовы были сражаться друг с другом за право присудить себе её благосклонность. От этой улыбки легко могла бы развернуться очередная война. Что же делает с людьми красота? Элинор улыбнулась в ответ, понимая, что ей всё равно не сравниться с Маргери. Не за чем было и пытаться. Перед носом маячила более насущная проблема, посвящать в которую сестру было бы глупо, ведь ей предстоит думать о свадьбе — о самом счастливом дне в её жизни. И самом ужасном, если всё сложится, как задумала бабушка.

Служанки порхали вокруг Маргери словно весенние пташки, чирикая и напевая ей в уши сладкие комплименты. Девушка расцветала на глазах с каждым сказанным словом и уверялась в своей безупречной красоте. Она не должна была знать о том, как Элинор избавится от её жениха. Леди Оленна решила, что так будет лучше для Маргери: это избавит её от лишних подозрений. Когда всё случится, Маргери должна будет сыграть искреннее удивление. Элинор не сомневалась, что её сестра справится с этим заданием, поэтому проверив, чтобы их никто не услышал, она наклонилась к девушке, делая вид, что поправляет складки на лифе платья, и прошептала:

— Всё будет хорошо.

На мгновение лицо Маргери застыло, но она быстро взяла себя в руки, одарив Элинор очередной улыбкой.

— Спасибо, дорогая.

Элинор незаметно покинула покои будущей королевы. Она ею станет, пусть и ненадолго, а потом они с бабушкой придумают, как вернуть ей этот статус без лишних потерь и забот. Придётся немного подождать, пока не уляжется шумиха. Если всё, конечно, пройдёт как задумывается. Если же нет… Что ж, смерть — справедливая цена за то, что она собиралась сделать. Элинор осознавала, в какое положение она попадает, случись всё при худшем раскладе, ну, а при лучшем ей придётся жить с этим на сердце. «Порой жестокость — цена величия», — угрюмо подумала Элинор, тихо прикрывая двери в свои покои.

Она быстро переоделась в неприметный наряд служанки, который ей удалось достать ранее. Хлопчатобумажная юбка в пол потрёпанно-серого цвета, блуза с длинными рукавами и множеством заплаток, старые как этот мир, но аккуратные башмаки, а также самое главное — широкая косынка, которая прикрывала всю голову и половину лица. Кто бы сейчас её ни увидел, то никогда не признал бы в ней Элинор Флауэрс — побочную дочь лорда Тирелла. Довольная проделанной работой, Элинор выскользнула из комнаты и неторопливым шагом направилась вдоль коридора, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания.

Но никто на неё и не смотрел, как будто её и вовсе не существовало. Это вполне было на руку девушке, поэтому она даже позволила себе немного пошалить. Проходя мимо двух бахвалящихся друг перед другом лордов, Элинор незаметно дёрнула одного из них за повязку шикарного плаща, подбитого соболиным мехом. Спрятавшись за колонной, Элинор с упоением наблюдала, как высокородный муж, отвешивает учтивый поклон своему собеседнику, делает шаг и распластывается на холодном каменном полу. Давясь смехом, девушка поспешила прочь, всё ещё видя перед собой багровое от стыда лицо напыщенного хрелорда и слезящиеся от хохота глаза его почтительного собеседника.

Несмотря на всё своё веселье, Элинор прекрасно понимала, что просто старается не думать о неминуемом долге, следование которому точно перевернёт не только её жизнь, но и жизнь всех Семи Королевств. Чего не сделаешь ради семьи.

В любом случае, ей всегда хотелось попасть в печально известный Блошиный Конец, который стоял на холме Рейнис. Пожалуй, её привлекали не столько запретные бордели, кабаки и чёрный рынок глубоко в тесных вонючих переулках, сколько имя одной из завоевательниц. Для Элинор Рейнис Таргариен была кумиром. Прекрасная девушка, храбрая и красивая, словно кровавый закат — закат старой империи и рассвет правления новой династии. Без помощи сестёр Эйгон Завоеватель никогда бы не смог осуществить затеянное. Это заставило Элинор задуматься, чего может добиться человек без семьи? Она бы никогда не смогла чувствовать себя в безопасности и вольной стремиться к своей цели без поддержки родных. Так же, как и Эйгон. У него были Рейнис и Висенья. У Элинор были Маргери, леди Оленна и лорд-отец. Человеку может быть всё по плечу, если он чувствует опору и знает, что ему всегда есть к кому вернуться.

— Всё ради семьи, — прошептала Элинор, ныряя в один из переулков и смешиваясь с толпой горожан.

В Блошином Конце даже люди отличались от обычных жителей Королевской Гавани. Здесь они выглядели настолько печально и опасно, что по телу неосознанно пробегали мурашки. Отчаяние доводило этих людей до крайностей, они уже даже не пытались просить милостыню, а просто внаглую тянулись за твоим кошельком. Слава богам, к Элинор никто не приставал: она выглядела почти как своя за исключением того, что её тряпьё было чистым, а кожа — без ран и грязи. Оборванцы кидали на неё подозрительные взгляды, чувствуя, что ей здесь не место, но никто не задавал вопросов. Может, её приняли за какую-нибудь шлюху, которая обслуживает парочку лордов в Красном Замке. В любом случае, Элинор удалось беспрепятственно добраться до места встречи — не самого популярного, но подающего надежды борделя, которым управлял один очень известный в этих кругах человек. Впервые Элинор увидела его в день прибытия в Королевскую Гавань. Он был в числе тех, кто приветствовал будущую королеву Маргери и её семью.

Петир Бейлиш. Даже имя у него было не из приятных, навевающее на мысль о крысах. Да и внешне худощавый мужчина с зализанными волосиками и тонкой козлиной бородкой был похож на очень презентабельного грызуна. А ещё его называли Мизинцем. Элинор слышала, что Мастер над монетой был родом с Перстов, а Мизинцем его прозвали из-за невыдающегося роста и хлипкого телосложения. Зато он был невероятно умён и хитёр — это даже бабушка признала, а она к людям относилась, мягко говоря, придирчиво.

Собственно, лорд Бейлиш вселял в душу Элинор некие опасения. Но раз леди Оленна наказала ей встретиться с этим мужчиной, значит, она была уверена, что её внучке не причинят вреда. «Это всего лишь политика, — подумала Элинор. — Я возьму то, за чем пришла, и ноги моей здесь больше не будет». Но что Бейлиш хотел взамен, Элинор не знала, да и не желала знать. Мизинец при её приближении слегка поднял брови, и его губы тут же тронула мерзкая сальная улыбка.

— Леди Цветочек, я вас ждал.

Элинор поджала губы и слегка поклонилась, всё время с опаской озираясь.

— Прошу, проходите внутрь, здесь может быть… небезопасно, — Мизинец окинул её скользким взглядом с ног до головы и отступил в сторону, пропуская её в здание.

Элинор ещё никогда не доводилось бывать в борделях. Да и с чего бы? Она росла в прекрасном цветочном замке, играя с сестрой, воспитывалась пусть и строгой, но любящей бабушкой и баловалась отцом. О каких борделях могла идти речь в её восемнадцать лет? Она даже ни разу не прикасалась губами к мужским губам. У неё не было ни первого поцелуя, ни первой влюблённости или вожделения. Она чувствовала себя маленьким ребёнком, особенно здесь — в оплоте похоти и желания. Со всех сторон были слышны приглушённые стоны и крики девушек, полные сладостной боли. Стены будто дышали наслаждением, и Элинор непроизвольно покрылась мурашками. Ей было очень неуютно находиться здесь, но, в то же время, и безумно любопытно. Когда-то любопытство загонит её в могилу, она чувствовала это.

Бейлиш провёл её в отдалённую комнату, которая, вероятно, служила его личным кабинетом. Повсюду были развешаны картины с эротическими сюжетами и даже несколько портретов самого Мизинца, на которых был виден его… мизинец, боги милостивые. Элинор поспешно отвернулась, почувствовав, как кровь приливает к щекам. Лорд Бейлиш, безусловно, заметил её смущение, поэтому, вальяжно развалившись на одном из диванов, предложил ей присесть рядом. Элинор с отвращением присела на краешек сидения, обитого бархатом, и уставилась прямо перед собой.

— Это лишь одно из моих владений, — гордо протянул мужчина. — Знаете, есть у меня мечта — стать королём этого прибыльного бизнеса. Я в двух шагах от исполнения моего заветного желания.

— Кто не хочет быть королём? — хмыкнула Элинор.

— Конечно, — широко улыбнулся Бейлиш. — Вы меня понимаете. Именно поэтому вы, леди Флауэрс, пришли сюда.

Элинор благоразумно промолчала. Пусть ломает свою комедию, но в конце концов он сделает то, о чём обещал бабушке. Она оказалась права, и долго ждать не пришлось. Петир Бейлиш подхватился, в два шага пересёк расстояние до своего рабочего стола из красного дерева. В полуденных лучах сверкнула медь ключа, прозвучал характерный щелчок, и Мизинец уже возвращался с небольшим свёртком в руке.

— Вы должны быть осторожны, леди Цветочек, — промурлыкал старый интриган. — Если коснётесь кристаллов незащищёнными пальчиками — умрёте раньше Его Милости.

Элинор завороженно следила, как Мизинец аккуратно разворачивает свёрток, в котором оказались кроваво-красные кристаллы яда, похожие на роскошные драгоценности. «За такое украшение не жаль и жизни лишиться», — с иронией подумала Элинор. Она с трудом оторвала взгляд от свёртка и посмотрела на ухмыляющегося Бейлиша. Вечно он кривил свои безобразные тонкие губы в подобии улыбки, а во взгляде всё равно сквозила ненависть ко всему миру. Если Элинор допустит ошибку, Мизинец будет первым, кто сдаст её. Этого допустить было никак нельзя.

— Спасибо, милорд, — сквозь зубы выдавила девушка. — Уверена, моя леди-бабушка побеспокоится о награде.

— О, не сомневайтесь, — сладко протянул Бейлиш. — Она уже побеспокоилась. Моя помощь вам очень скоро себя оправдает стократ.

Элинор нахмурилась, пытаясь осознать его слова, но у неё не было ни единой зацепки. Поэтому, просто кивнув и протянув руку, чтобы забрать смертоносный свёрток, девушка встала.

— Всего доброго, лорд Бейлиш.

— Увидимся на свадьбе, леди Цветочек, — подмигнул Мизинец, и Элинор вылетела из его кабинета так быстро, будто за ней гнались насильники.

Её вылазка закончилась бы хорошо и без особых приключений, если бы не внезапная встреча почти у самого Красного Замка. Опустив голову, Элинор прошмыгнула через ворота мимо зевающих стражников, когда её кто-то окликнул.

— Не найдётся ли у вас для меня вина, миледи?

Девушка замерла с бешено колотящимся от страха сердцем. Она сразу же узнала голос, обладателя которого ни с кем нельзя было перепутать, — Бес. Медленно повернувшись, Элинор склонила голову как можно ниже и пробормотала слова извинения, тут же попытавшись удрать от карлика подальше.

— Леди Флауэрс? — удивился Тирион и схватил её за руку. — Давайте отойдём в сторону.

Проклиная насмешки судьбы, Элинор повиновалась, пытаясь придумать вразумительное объяснение своему наряду и поведению, но в голову не приходило ничего достоверного. Бес отвёл её в дальний угол просторного мощёного двора и попросил снять косынку.

— Это правда необходимо? — жалобно пискнула Элинор.

— Что происходит, леди Флауэрс? — с беспокойством спросил Тирион. — Почему вы так одеты?

— Я… была в Блошином Конце, — выдохнула девушка, посчитав, что полуправда подойдёт для Полумужа как нельзя кстати. — Всегда мечтала там побывать, но леди в моём положении не положено ходить в такие места.

— Это правда, — согласился карлик. — Поэтому вы вырядились как служанка? Стоило прихватить с собой вина, чтобы соответствовать образу и, чего уж греха таить, помочь мне с жутким похмельем.

— Прошу прощения, милорд. Я не догадалась.

Тирион махнул рукой. Если байка о её мечте побывать в самом опасном и ничтожном районе Королевской Гавани и не убедила его, то уж точно утолила любопытство. Он поспешил сменить тему.

— Я хотел бы привести извинения от «лица» своего языка, миледи, — Бес расплылся в безобразной, но искренней улыбке. — Не стоило столько пить, а потом болтать почём зря, это неподобающее поведение даже для такого мерзкого карлика, как я.

Элинор сильно удивилась, узнав, что даже Тирион Ланнистер может чувствовать вину. Тем более за такие мелочи. Хотя, возможно, для него это не казалось пустяком: всё-таки он осквернял имя собственного племянника и короля на пиру в честь прибытия его высокородной невесты. Но зачем приносить извинения перед её сводной сестрой? Неужели он боится, что Элинор будет болтать об их разговоре по всем углам Красного Замка?

— Лорд Тирион, — с кокетливой улыбкой произнесла Элинор, — поверьте, я выпила не меньше вашего и уже смутно помню, о чём и с кем вела разговоры.

Она очень убедительно хихикнула, вызвав у Тириона явное облегчение, которое отразилось на его обезображенном лице. Глаза разного цвета сузились от смеха.

— Вы не перестаёте меня удивлять, леди Флауэрс! Давно я не встречал такой приятной личности.

— Бросьте, милорд, — Элинор по-настоящему смутилась от его слов. — Вы заставляете простую служанку безбожно краснеть.

Тирион сжал её ладонь своей невероятно сильной мужской рукой, напомнив Элинор об их случайной встрече в розовом саду.

— Свадьба скоро начнётся, и вам бы поспешить скинуть лохмотья и облачиться в подобающий наряд. Я бы тоже хотел иметь власть перевоплощения из бастарда в прекрасного лорда, как вы — в прекрасную леди.

— Никакие одежды не изменят того факта, что я бастард, — хмуро заметила Элинор.

— Всё зависит от того, кем вы сами себя считаете.

Тирион подмигнул ей и раскачивающейся походкой отправился в противоположном от замка направлении на своих коротеньких ножках. Элинор провела его обеспокоенным взглядом и поспешила воспользоваться советом карлика. Времени осталось совсем немного, и кто-нибудь мог заподозрить неладное, если любимая сестра будущей королевы пропустит её триумф.

Девушка с лёгкостью добралась до собственных покоев, успешно минуя патрули стражников. По пути она заметила, что её невинная шутка с плащом одного из западных лордов обернулась в самый настоящий скандал. Видимо, несолидно распластавшемуся по полу сиру не понравилось, что его друг не сдержал смеха. «И всё это время они стоят тут и бранятся? — растерянно подумала Элинор. — Надо же, людям действительно нечем заняться».

В комнате она наконец избавилась от лохмотьев и, быстро приняв холодную освежающую ванну без помощи приставленных к ней служанок, начала переодеваться к свадьбе. Она выбрала лёгкое тёмно-бардовое платье, цвет которого напоминал кровь. Подобрала к нему перчатки по самый локоть и туфли без каблука с открытым носом и на завязках. С неизменно прямыми волосами в такой короткий срок нельзя было сделать ничего путного, поэтому Элинор пришлось изрядно повозиться, чтобы вместить их в тугую сетку. Несколько локонов воинственно выбились, естественным образом обрамляя её бледное лицо. Осталось сделать самое важное и опасное.

Дрожащими руками Элинор потянулась к свитку, спрятанному в ворохе лохмотьев. Двумя облачёнными в ткань пальцами она выудила один из алых кристаллов и аккуратно поместила его в сетку. Покрутившись у зеркала, девушка решила, что яд действительно выглядит как украшение. Очень удачно. Медленно расправившись с остатком кристаллов, закрепив их в тугой сетке на своей причёске, девушка потянулась за последним и едва не выронила его, когда дверь в её комнату нараспашку открылась. Элинор вздрогнула, медленно обернувшись и пытаясь унять колотящееся у самого горла сердце. Кто бы это ни был, она не делала ничего предосудительного — просто надевала украшения.

Но незваным гостем оказалась всего лишь её бабушка. Леди Оленна молча прикрыла за собой дверь и поспешила помочь с укрытием яда, но девушка отпрянула от неё как ошпаренная.

— Не трогай! — испуганно воскликнула она, и, увидев ошеломление на лице бабушки, поспешила объяснить. — Нельзя касаться голыми руками. Я сама.

— Это оно?

— Да, — Элинор поместила последний кристалл в сетку и бегло осмотрела себя в зеркале. — Нам нужно торопиться.

Леди Оленна кивнула, и вместе они покинули покои Элинор, неспешно идя вдоль коридора по направлению к открытой площадке, где должно было проходить торжество. Элинор чувствовала жуткое напряжение, и такое происходило в её жизни впервые. Королева Шипов заметила её состояние и сильнее сжала ладошку внучки, чуть не заставив девушку вскрикнуть от боли.

— Моя дорогая, если ты появишься на празднике с таким кислым лицом, кто-нибудь может подумать, что ты совершенно не рада свадьбе любимой сестры.

— Да, бабушка, — сквозь сжатые зубы ответила Элинор.

— Дабы ты не погубила нас всех, милая, — в полголоса продолжила Оленна, — запомни одну вещь: в игре престолов нужно сохранять холодную голову несмотря ни на что.

— Да бабушка, — снова повторила Элинор, чувствуя, как сжимается от страха сердце.

— Я верю в тебя.

Девушка улыбнулась дрожащими губами и сделала глубокий вдох. Они вышли на свежий воздух, где уже разбили огромный белоснежный шатёр, под которым теснились длинные столы с разнообразными яствами и напитками. В узких проходах сновали слуги, гости постепенно прибывали, останавливаясь, чтобы поприветствовать друг друга. Повсюду стояли высокие вазы с пышными розами самых невероятных оттенков: некоторые даже были выкрашены в синий и изумрудный.

— Ну и поднапряглись же Ланнистеры, — хмыкнула Королева Шипов, принимая бокал от прошмыгнувшего мимо чашника и делая глоток. — А вино всё равно смахивает на мочу.

Элинор улыбнулась на её замечание и отказалась от предложенного вина. Нужно было сохранять голову холодной, как и советовала бабушка. А Ланнистеры действительно не пожалели денег на организацию торжества: всё так и кричало о богатстве и роскоши. Воистину, это была королевская свадьба. Даже слуги выглядели так, будто спустились с небес, чтобы обслужить знатных вельмож. В центре лужайки в окружении цветов и бренчащих на своих лютнях бардов располагался стол молодожёнов из белого древа. Богато украшенные блюда ломились от еды, к которой никто не прикасался. Маргери выглядела так, будто ей сейчас и крошка в горле застрянет, а Джоффри распинался перед ней в высокопарных речах, смысл которых явно ускользал от новоиспечённой королевы. Она лишь вежливо улыбалась и кивала своему юному мужу, что от неё и требовалось, ведь король оставался довольным, кривя пухлые губы в усмешке. Элинор почувствовала к сестре искреннюю жалость и присела с бабушкой за предназначенный им столик.

Напротив них Тирион Ланнистер поднял в шутливом приветствии кубок, прикрывая им губы, растянутые в весёлой улыбке. Похоже, он наконец-то нашёл чем опохмелиться, и это почему-то смешило Элинор. Тирион казался шкодливым ребёнком, которому удалось стащить конфету, только вот лорд Ланнистер был лет на десять старше её самой, а под конфетой подразумевалось нечто, как всегда, алкогольное. Меж тем, гости вели вежливые беседы, скрываясь за учтивыми масками. Дамы обмахивались веерами, пытаясь прогнать назойливую жару. Даже Пицель присоединился к ним, не вызывая ни у кого ни смеха, ни вопросов, ведь его сложно было назвать настоящим мужчиной. Элинор боковым зрением уловила какое-то движение и поспешно отвернулась от салютующего ей Мизинца. Ей была противна сама мысль о том, что их вдвоём может что-то связывать.

Девушка вновь перевела взгляд на королевскую пару. Джоффри держал Маргери за руку, премерзко ухмыляясь, но спустя мгновение он переменился в лице, потому что один из слуг случайно задел его руку, подливая вина в кубок. Великодушный король Джоффри с размаху влепил бедолаге пощёчину, едва не сбив того с ног, и осыпал мальчишку такими проклятиями, коими в обществе, полном дам, не пристало звучать. Но люди, прекрасно слышащие и видящие, что происходит, сделали вид, что так и нужно, и это в порядке вещей. Элинор нахмурилась, переводя взгляд к своей пустой тарелке. Она только что уверилась, что поступает правильно, и что её бабушка, как всегда, права. Этому человеку… этому существу просто нельзя ходить по земле, пороча её своим существованием. И тем более ему нельзя прикасаться своими мерзкими ручонками к ладошке её дражайшей сестры.

Неожиданно непринуждённая атмосфера праздника изменилась. Король щёлкнул пальцами, отдавая распоряжение, и на расчищенную для зрелищ площадку выбежал человек. Он был очень низкого роста, даже ниже Тириона, пухлый, с непомерно длинными мускулистыми руками и удивительно кривыми ногами. На карлике был светловолосый парик с дьявольскими рожками, но лица карлика Элинор увидеть не могла, так как он отвешивал шутовской поклон королю и королеве. Неловко пошатнувшись, «Бес» театрально упал, вызвав у зрителей бурю эмоций. Джоффри злобно расхохотался и махнул рукой, чтобы начиналось представление.

Следом за первым карликом выбежали ещё двое, одной из них была девушка. «Выбежали» было бы неправильным словом, так как маленькие человечки скакали верхом на побитых собаках, чья шерсть кусками торчала во все стороны.

— Они безумны, — в ужасе прошептала Элинор.

— Псы? — спросила леди Оленна.

Девушка покачала головой.

— Люди, которым кажется, будто это забавно.

Представление началось. Два карлика и карлица вытворяли всевозможные трюки, падали с собак, колотили друг друга палками, хватали за волосы и издавали странные пищащие звуки. Тот, что вышел первым, с рожками на златовласом парике, вскарабкался на своего собрата и жестом велел тому двигаться в сторону Элинор. Девушка так опешила, что не могла и шевельнуться, но потом до неё дошло, какова была настоящая цель маленьких шутов. Она медленно перевела взгляд на стол напротив. Тирион Ланнистер, откинувшись на спинку стула, так сильно съехал вниз, что было видно лишь его светлую макушку. Сидящая рядом с ним Санса Старк зарделась от стыда.

«Он сделал это нарочно, — поняла Элинор. — Хотел унизить собственного дядю, когда тот не может ему ничем ответить». Ей стало настолько противно, что съеденное недавно мясо птицы чуть было не полезло обратно. Она даже не представляла, каково приходится Тириону — быть посрамлённым на глазах у стольких людей, которые приехали сюда со всего Королевства. Элинор хотелось встать и прекратить этот балаган, но она продолжала молча смотреть в свою тарелку, прикусив губу и молясь про себя, чтобы всё поскорее закончилось.

Ещё несколько минут карлики бранили полупустующее место Тириона, но потом им наскучило, и шуты вернулись в центр площадки, проделав ещё несколько кругов на собаках, пару раз грандиозно с них свалившись, потом прилюдно надругались над своей напарницей-карлицей и, вычурно раскланявшись, поспешили удалиться. Народ на свадьбе хохотал так, будто от этого зависели их жизни. Возможно, так оно и было.

Элинор всё-таки сделала глоток вина, отметив, что бабушка оказалась права, и на вкус оно было отвратным. Но ей так опротивела эта показательная сцена унижения, что до неё кажется дошло, почему Тирион так беспробудно пьёт. Сейчас её ненависть к Джоффри достигла апогея, и если сохранить в себе это чувство, она почти не дрогнет. По крайней мере, она пообещала себе не дрогнуть. Набравшись мужества, Элинор поднялась со своего места, прихватив бокал, и направилась к королевскому столу. Бабушка сверлила её спину взглядом, но Элинор не обернулась. Никто даже не посмотрел на неё, пока она не замерла перед молодожёнами, почтительно выжидая их внимания. Её взгляд упал на богато украшенный кубок, инкрустированный драгоценными камнями, которые переливались в лучах солнца. Один кубок на двоих. Сердце забилось ещё быстрее.

Элинор начала лихорадочно соображать, как бы незаметно предупредить Маргери, чтобы она не пила из кубка после тоста. В голову не приходило ничего разумного, что бы не выдало её с потрохами, которые обязательно вывалятся на землю с вмешательством чьего-нибудь клинка в её живот, если хотя бы одна душа заметит неладное.

Наконец король заметил присутствие Элинор.

— Миледи? — он почтительно поприветствовал её, растягивая пухлые губы в неискренней улыбке.

— Ваша Милость, — Элинор сделала идеальный реверанс, покорно и очень осторожно опустив голову, боясь потревожить сеточку в волосах. — Позвольте произнести тост в вашу честь.

Джоффри похабно ухмыльнулся и махнул рукой. Выпрямляясь, Элинор «смущённо» пригладила волосы, незаметно выуживая кристалл яда и зажимая его в кулачке. Правая рука, держащая бокал с вином, безбожно тряслась. Девушка откашлялась и начала заранее заготовленную речь:

— Сегодня знаменательный день для всего Вестероса. Об этой свадьбе будут слагать песни, которые сохранятся в истории и будут передаваться из поколения в поколение, — если всё пройдёт гладко, так и будет. Элинор лихорадочно соображала, как бы незаметно подбросить кристалл в кубок, но молодожёны слушали её слишком внимательно, чтобы не заметить лишних движений. Да и все гости притихли, став наблюдать за сводной сестрой жены короля, будто им больше заняться было нечем. — Ваша Милость, вы принесли радость в дом Тиреллов, полюбив нашу прекрасную Маргери, — дрожащим голосом продолжила Элинор, едва не плача от безысходности. Послышались умилённые вздохи идиотов, которые решили, будто сестра Маргери расчувствовалась во время речи. Как бы не так. — Мы наслышаны о вашей смелости и доблести и с радостью отдаём Маргери в такие сильные и надёжные руки. Теперь она будет как за каменной стеной, — Джоффри расплылся в довольной улыбке: его потешенное эго было почти что осязаемым. Ну же, всего один шанс, они должны отвлечься!

Воздух прорезал высокий, скрипучий и до боли знакомый голос.

— Да у тебя поди руки растут из неположенного места! — громко возмущалась Королева Шипов, заставив всех как одного повернуться в её сторону. — Как можно было умудриться налить вино мимо бокала, ты, идиот? Моё платье испорчено, глупый мальчишка! Ему больше лет, чем твоим родителям вместе взятым!

Не было времени даже облегчённо вздыхать. Элинор быстро наклонилась над кубком молодожёнов, сделав вид, что тянется за кувшином, чтобы долить себе вина. Кристалл яда бесшумно погрузился в кроваво-красную жидкость, моментально в ней растворившись. Сердце билось где-то в горле, так что слёзы на глаза наворачивались, но кажется, никто ничего не заметил. Все ещё были слишком увлечены перебранкой леди Оленны с несчастным чашником. Элинор была уверена, что бедняга ни в чём не провинился, — бабушка скорей всего поставила ему подножку или толкнула руку с кувшином. В любом случае, её замысел удался, и всё внимание ненадолго было переключено с Элинор. Этого времени хватило сполна.

Ей ещё не удалось унять сердцебиение, когда пытливый взгляд короля снова приковался к ней. Точнее, к её бюсту. Маргери выглядела весьма повеселевшей, но это было ненадолго. «Прости, сестрёнка. Всё ради тебя». В игре престолов нужно сохранять холодную голову несмотря ни на что.

— Выпьем же за нашего защитника — великого короля Джоффри! — с широкой улыбкой Элинор высоко подняла свой бокал, наблюдая, как Джофф подносит к губам кубок.

Девушка нервно пригубила вино, чтобы не показаться подозрительной, но всё равно не могла оторвать взгляд от короля. Он продолжал пить большими глотками и вскоре осушил весь кубок, заставив Элинор облегчённо вздохнуть. Она уже готова была подавать Маргери знаки, чтобы та ни в коем случае не прикасалась к отравленному вину, но избалованный ребёнок, коим являлся Джоффри, и думать позабыл о своей жене. Он медленно вытер красные губы рукавом своей нарядной мантии, вышитой золотом, оставляя на ней грязные следы. Король обвёл взглядом лужайку, будто искал кого-то.

— Дядя Тирион! — нетвёрдым голосом вскрикнул Джофф.

Медленно, очень медленно Тирион поднялся со своего места, едва заметный среди высоких гостей. Затравленным взглядом он смотрел на племянника, ожидая самого худшего.

— Подойди сюда, дядя! — верещал Джоффри. — Я хочу, чтобы ты сегодня поработал чашником на моей свадьбе. Я король, и я хочу!

«Ублюдочный молокосос», — с ненавистью подумала Элинор, но на её лице не дрогнул ни один мускул. Тирион послушно направился к королевскому столу, стащив по дороге у чашника кувшин, полный вина. Он шёл не быстро и не медленно, держа голову высоко поднятой. Элинор была уверена, что за это Тирион может поплатиться, но, по крайней мере, он сохранит свою гордость. Поравнявшись с Элинор карлик замер в ожидании.

— Налей королеве вина, — отчеканил Джоффри.

— Ваша Милость… — голос Маргери сорвался, когда она попыталась его образумить.

Сестра хорошо играет свою роль кроткой и доброй девушки, но ей не справиться с норовом Джоффа. Элинор поймала её взгляд, кивнула на кубок и незаметно покачала головой. Даже если Джофф выпил всё до капли, оставался ничтожный шанс, что испарения от яда всё ещё в кубке. Маргери не должна была испытывать судьбу. Но сестра сделала вид, что не замечает её намёков.

Король упорно ждал, когда Тирион обойдёт стол, протягивая руки с кувшином, чтобы наполнить кубок Маргери. В одно неуловимое мгновение карлик, будто встретив какое-то препятствие, споткнулся и повалился на землю. Повсюду рассыпались глиняные осколки, трава окропилась кровавым вином. Джоффри зашёлся смехом, и его недружно подхватили гости. Маргери выглядела смущённой — она явно не знала, как ей поступить. Не осознавая своих действий, Элинор бросилась на помощь Тириону, ловко подхватив его под мышки и поставив на кривые ноги. Король напрягся, будто желая высказать сестре своей жены недовольство, но что бы не собирался извергнуть его грязный рот, Джоффри прервали появившиеся слуги, которые тащили на своих плечах огромное блюдо с пирогом.

Элинор поспешно оттащила пунцового Тириона в сторону. Казалось, карлик готов был проклясть племянника, как только придёт в себя, и девушка никак не могла допустить этого. Слуги опустились на колени, держа блюдо над головами. Вслед за ними засеменил жирный повар в перекошенном колпаке, который при низком поклоне едва не свалился в устроенную Тирионом грязь.

— Ваша Милость, сотни верных слуг готовили этот сюрприз в вашу честь! — с благоговейным (но скорее испуганным) придыханием выпалил повар.

Джоффри захлопал в ладоши как маленький ребёнок, тут же позабыв о своей маленькой «шалости» с дядей: вряд ли Тирион упал по своей воле. Один из слуг разрезал пирог, и в воздух, будто по волшебству, взметнулись с полдюжины голубей. Среди гостей послышались удивлённые вздохи, кто-то начал аплодировать, и вскоре лужайку заполнил невероятный шум. Королю и королеве поднесли кусок свежего пирога на большой тарелке. По традиции они должны были одновременно откусить от него, чтобы в супружеской паре не было разногласий. Но противоречить Джоффу было тем ещё испытанием, и ни один пирог не помог бы это исправить.

— Вы должны уходить отсюда, — прошептала Элинор, обращаясь к Тириону. — Пока король не пожелал от вас чего-нибудь похуже.

Бес не шелохнулся, решив проигнорировать её совет. Обиженный и оскорблённый он стоял на месте будто вкопанный. Неужели даже в такой момент гордость для него важнее?

Король первым впился зубами в мягкое тесто пирога, Маргери с небольшим опозданием последовала его примеру. Маленький монстр потянулся к девушке, чтобы впиться мерзкими пухлыми губами в её невинные дрожащие губы, испачканные крошками. Супружеский поцелуй почти состоялся, когда неожиданно Джоффри замер. Он стоял спиной к Элинор, поэтому девушка не видела, что происходит на самом деле. Но судя по лицу Маргери, происходило что-то ужасное. Медленно и пошатываясь король повернулся к гостям. На его лице, к которому стремительно начала приливать кровь, замерло удивлённое выражение. И тогда он начал судорожно кашлять.

Кто-то закричал, что король подавился, но когда Джоффри упал на колени, а потом повалился на бок, крики в толпе стали невразумительными. По щекам короля текли слёзы, но он не мог вымолвить и слова, судорожно цепляя пальцами кровавую от пролитого вина землю. Маргери издала испуганный и очень достоверный вопль. Она правда испугалась, никто не мог её ни в чём обвинить в этот момент. Девушка упала перед королём на колени, шаря дрожащими руками по его груди, пытаясь найти застёжку. Откуда ни возьмись появилась задыхающаяся королева-мать. Она тоже плакала, как и её чадо, — от страха и боли.

— Мейстера! — завопила Серсея, отпихивая Маргери и занимая её место у дёргающегося в припадке тела сына. — Приведите мейстера!

— Седьмое пекло, — пролепетал Тирион побелевшими губами. — Если он умрёт… они обвинят меня.

Сейчас Элинор не могла проследить за его мыслью, которая привела к такому выводу. Она просто стояла, остекленевшим взглядом уставившись на умирающего короля, слишком испуганная, чтобы продолжать играть свою роль. Нужно было утешить Маргери, одиноко рыдающую в сторонке, но об этом уже побеспокоилась леди Оленна. Она непривычно нежно приголубила внучку, дрожащей старческой рукой поглаживая её по спутавшимся каштановым волосам. Идеальное представление.

Среди общего шума, криков и плача где-то в отдалении послышалась до оскомины знакомая мелодия. Её играли в напутствие предателям с незапамятных времён отмщения лорда Тайвина Ланнистера. Ею запугивали, ею вызывали слёзы по полностью искоренённому роду. С тех пор лишь дождь в пустынный зал по лорду слёзы льёт. Это не может быть совпадением.

Кашель короля перешёл в иступлённый хрип. Его лицо приобрело синеватый оттенок, когда подоспел старый мейстер. Он бросил на юношу затравленный взгляд и с жалостью посмотрел на Серсею, печально покачав головой. Королева взревела, словно раненное животное.

— Сделай что-нибудь, старый дурак!

— Помоги же королю! — присоединилась к Серсее леди Оленна. — Не стой столбом!

«Как она может, — тупо подумала Элинор, — оставаться такой невозмутимой».

— Слишком поздно, миледи, — прошамкал Пицель. По его испещрённой морщинами щеке скатилась слезинка.

Король вздрогнул в последний раз. Кровавая пена на его губах перестала пузыриться, по посиневшему подбородку скатилась желтоватая слюна. На краткое мгновение повисла гробовая тишина, словно каждый пытался услышать голос духа, который только что испустил король. А потом началось безумие, к которому Элинор не была готова.

— Мой маленький мальчик! — захлёбывалась в рыданиях Серсея, вцепившись в тело монстра мёртвой хваткой. — Мой любимый ребёнок…

Женщины плакали, шумно сморкаясь в платки, мужчины бранились, но большинство из них выглядели удивлёнными, не понимая, как вести себя в такой ситуации. Никто по-настоящему не осознавал случившегося и уж точно не скорбел по почившему королю. Стоявшая столбом стража наконец ожила, подбежав к телу мальчика и его раздавленной горем матери.

— Где были ваши глаза… — едва слышно прошептала королева. — Как вы могли позволить… отравить моего мальчика…

— Король подавился куском пирога, — осторожно заметила леди Оленна. — То, что никто не смог ему помочь — ужасно, но в пироге не было яда, иначе…

— Яд был не в пироге, — опасно сверкнув глазами, прошипела Серсея. Она приподняла голову, затравленно озираясь, будто искала кого-то и, наконец, нашла. Взгляд зелёных глаз остановился на… Элинор на мгновение показалось, что на ней самой, но потом она с облегчением обнаружила, что это не так. Королева-мать в упор смотрела на Тириона Ланнистера. Облегчение тут же сменилось паникой. — Яд был в вине, которое подавал Бес.

Гости в ужасе зароптали, стража обступила карлика. Элинор, словно во сне, посмотрела на лорда Тириона. Его маленькое тельце сгорбилось, кривые ноги едва держали своего хозяина, а пальцы сжимались и разжимались в кулаки. Мокрые и потемневшие от пота кудри спутались, упав на бугристый лоб. Несмотря на жару, карлик побледнел, став походить на призрак. Из-за этого шрам, пересекающий половину его лица, казался особенно ярким — красное пятно на белом полотне.

Этого не должно было случиться. Никто, кроме Джоффри, не должен был пострадать. Серсея, будто сорвавшись с цепи, отлипла от тела сына и бросилась на своего безобразного брата, словно намереваясь стереть его с лица земли. Тирион отшатнулся, но его, как и Серсею, сдерживали рыцари Королевской Гвардии.

— Убийца! — верещала королева-мать. — Монстр! Чудовище!

Тирион шевелил побелевшими губами, не произнося ни звука. Он был в таком же шоке, как и все вокруг. Но обвиняли в хладнокровном убийстве собственного племянника именно его. «Он не делал этого, — едва не плача, подумала Элинор. — Он невиновен!». Она не могла допустить, чтобы Тириона обвинили в том, чего он не совершал. Человека, который так по-доброму к ней отнёсся, не требуя ничего взамен. Элинор была в шаге от того, чтобы схватить карлика за руку, но неожиданно почувствовала на себе долгий острый взгляд. Девушка подняла голову, едва не захлебнувшись в синеве бабушкиных глаз. Старушка медленно покачала головой, словно предупреждая её: «Сделаешь шаг и погубишь нас всех». Всё ради семьи.

Силы, сдерживающие её от безрассудного поступка, почти угасли. Элинор едва держалась на ногах, едва сдерживала слёзы. Глаза пекло так, будто в них сыпали раскалённую угольную крошку. Нужно было просто стоять, не делая ничего, и тогда опасность минует. Но чувство вины было сильнее страха, поэтому Элинор позволила себе ещё раз посмотреть на карлика.

Тирион Ланнистер не сопротивлялся, когда его уводила стража. На него будто вылили ушат холодной воды. Полумуж скованно передвигал коротенькими ножками, которые цеплялись друг за друга, и рыцарям практически приходилось волочить его за собой. Элинор завороженно смотрела на происходящее словно со стороны, но её дух быстро вернулся в тело, когда взгляд разномастных глаз остановился прямо на ней. Зелёный смотрел с ошеломлением, будто к Тириону только что пришла ужасная догадка, а чёрный — со злобой, будто Элинор самолично вонзила кинжал в спину карлика мгновение назад, и он ей этого никогда не простит. Девушка сделала шаг вперёд, чувствуя на себе обеспокоенный взгляд бабушки, но ноги её подвели, и Элинор неловко упала на колени. Кто-то поспешил ей помочь, вероятно думая, что она до смерти напугана тем фактом, что убийца так долго находился рядом с ней. «Нет! — хотелось закричать ей. — Это я убийца! Я!».

Но, конечно же, Элинор промолчала. Промолчал и Тирион, позволив и дальше себя волочить по праздничной зелёной лужайке. Но он всё ещё не отрываясь смотрел на неё. Один глаз не верил, второй — ненавидел.

«Он догадался», — почти со спокойной уверенностью подумала Элинор прежде чем упасть в обморок.