Я - Осень (гет)

Глава 3.

В том году дело было. Как раз, в первый день лета. Сама ведь решила, в этот день родилась. В День Рождения всегда подарки дарят. Младшим — игрушки, сладости, тем, кто постарше — платье новое, почти взрослым — украшения. Мне даже обидно немного было, когда вместо сладостей платье получила. Очень уж сладкое люблю. Даже несколько раз помогала Динке перед праздниками обчищать кухню Кэретты. Нас-то угощали не хуже, но сладкого много не бывает. Да и чужое всегда вкуснее. Я неправду говорила, что в части крепости Кэретты никогда не бывала. Была, только меня туда не звала никто. Страшновато было, хотя Динка там всё знала, и утащенное потом разделила честно.

Платье тоже хорошее. В похожем я видела самую красивую девочку из известных мне — Кэретту Младшую. Правда, только издали, но Динка говорит, она на свою маму характером совсем не похожа.

И в этот раз платье получила. Красивое! И ещё кошель кожаный. Развязала — монеты. Серебряные, даже несколько золотых. Сказали, могу пересчитать, и должна расписаться в получении. Деньги не игрушки. Пересчитывать не стала. Сумму запомнила.

У себя всё-таки проверила. Столько и оказалось. А я даже и не знаю, много это или мало? Денег в руках не держала, никогда ни за что не платила. Да и из крепости выбиралась только вместе со всеми на парады в честь побед.

С другой стороны, раз мне деньги подарили, значит, совсем взрослой считают. Неожиданно, захотелось столицу посмотреть. По сути, только по планам, да макету город и знаю. Да и то, непонятно, что уже есть, а что ещё только хотят построить.

Только пустят ли? Динка, да и другие частенько ездят куда-то верхом. Я умею, но дадут ли мне коня взять? Одна-то я никуда ходить не люблю. Но день-то сегодня какой! Раз в год же такой бывает. Кошель на пояс повесила, пошла, побродить по крепости. Может, что и придумаю.

У конюшни шумно. Динка явно куда-то собирается. Чуть в сторонке у коновязи осёдланный конь старшей Линки — Динни. Она рядом стоит. Слегка угрюмая — понятно почему, она соня ещё та, а Динка её рано подняла.

Мимо пройти? Но ведь такая возможность.... Иду куда медленнее, чем обычно.

— Привет! — окликает Динни, — Что угрюмая такая?

Кто бы говорил.

— Доброго. Куда собираетесь?

— На ярмарку. Сегодня первая летняя открывается.

Была-не-была!

— А с вами можно?

— Не знаю, сейчас у Дины спрошу.

Она такая. Ни за что отвечать не любит, предпочитает на других перекладывать.

— Осень с нами хочет.

— С чего это? — безо всякого выражения. Мгновения, кажущиеся мне бесконечными, и на лице появляется понимание, — Ах да, День Рождения же у тебя! Поздравляю! Можно, конечно.

Поворачивается к конюшне и как гаркнет:

— Седлайте ещё одного коня! Выберите поспокойнее.

Отойдя на шаг рассматривает меня.

— Так не пойдёт! Иди к себе, и меч возьми.

— Зачем?

— Затем. Нас видели и знают, кто мы и откуда. Тебя впервые в городе увидят. И не должны подумать, раз ты без меча, но с нами, то какая-нибудь служанка. Раз с нами, значит одна из нас.

Меч взять? Всего-то?

— Куда поедем? — спрашивает у Динки Эрия. Она кажется мне совсем взрослой. Меня, да и ещё многих совсем не замечает. Не из спеси. Хочет казаться старше, чем есть, и не обращать внимание на возню маленьких детей. Про неё говорят, раньше она в Башне госпожи сидела даже больше, чем я сейчас. Когда Госпожа идёт в больничную часть крепости, Эрия всегда с ней. Это я сама видела.

— Травли в этом году не будет, — если Динка говорит, не слышать её невозможно.

— Госпоже они не нравятся, — замечает Эрия, — она мне сама сказала, я слишком много крови видела.

— Угу. И сейчас занята те, что успешно её проливает, — на мгновение задумывается, — Эй, Осень, а ты куда бы хотела поехать?

— Не знаю. Я там не была никогда.

Уже давно вокруг крепости большая стройка идёт — сооружают новую линию укреплений из низких пятиугольных башен, острым углом к противнику. На готовые уже перетаскивают с башен и стен, пушки. Ров новый пред укреплениями копают, будто старый маленький. Говорили даже, ни в одной другой крепости такого широкого нет, но я в других крепостях не бывала.

Выехали через новые главные ворота между пятиугольными башнями. Над ними, как и над старыми, скалит клыки чёрная с золотом змея. И год основания крепости под ней. У ворот — дорожный камень с цифрой семьсот пятьдесят три — расстояние до обелиска на главной площади старой столицы. От него отмеряют расстояния до всех городов.

В старой столице тоже не была, но судя по планам, город куда меньше расположенного за рекой. Почему Динка через наплавной мост, ведущий из крепости прямо в город не поехала? Запах рыбного рынка что-ль не нравится?

Поехали вдоль крепости, свернули к законченному уже на моей памяти каменному мосту. Въезд прикрыт небольшой крепостью с пятиугольными башнями. За мостом с удивлением обнаруживаю — такие же башни строят и ров копают.

Страшновато становится. Я знаю, сколько в среднем землекоп за день может отрыть. Знаю длину городских стен. Вижу, каков ров. Вижу, что новые башни частично валы, с каменными наружными стенами. Тут же столько земли перелопатить нужно! Прикидываю объём. М-да, многие и не знают, что такие цифры существуют.

Понятно, сколько землекопов нужно для рытья. Всем надо платить. В день в золоте много уходит. Очень много. Потом, ещё надо будет платить каменщикам, а те за свой труд берут куда больше землекопов.

Хотя, с другой стороны, отчасти на себя работают, им же в этом городе жить. Сегодня на строительстве пустынно — праздник. Только часовые стоят на равном расстоянии друг от друга. Всё как положено по 'Уставу крепостной службы'. В Замке Ведьм эту книгу чуть ли не наизусть знают все.

— Что, Осень, задумалась? Опять чего-то считаешь?

Торопливо оглядываюсь. Почему-то рядом теперь едет Динка. Все остальные дружелюбно смеются.

— Этот конь дорогу знает, заснёшь в седле, проснёшься на площади, если едешь туда, и на нашей конюшне, если оттуда. Так что считала?

— Прикидывала объём земельных работ.

Смех ещё громче, только с Динкиного лица веселье пропадает. Сейчас в точности, как мать, когда та важные бумаги читает. Вскидывает руку. Сигнал — 'тишина'. Смех стихает.

— И много получается? — она совершенно серьёзна.

— По земле, камню, труду или деньгам?

— По-всякому.

— По камню — не знаю, тут ещё работу в каменоломнях надо считать и доставку. По остальному, — называю цифры, — сама понимаешь, довольно примерно, но по-моему, это очень много.

— Много — не то слово. Еле нашли эти деньги. И так из-за армейских налогов ропот. Хорошо, мама догадалась в подробностях рассказать, городскому совету, что сотворят южане, если придут. Поверили. Для убедительности, там ещё тётя была. Без маски, — сказала, и смотрит, чего-то ожидая.

Я плечами пожимаю. Дина смотрит недоумённо.

— Ты её без маски видела?

— Нет.

Такого искреннего разочарования я никогда не видала. Вздыхает с притворной печалью.

— Жаль. Много потеряла. Хотя, как посмотреть...

Загадочно замолкает. Игру принимаю.

— И что будет?

— Понимаешь, кто её впервые так видит, обычно под себя сразу делает, мужчина или женщина — никакой разницы. Спят потом плохо, заикаются. Иные совсем глупенькими становятся. А там целый городской совет был. Представляешь, как они испугались! Я даже почуяла!

— Ты-то там делала?

— Как что? Записывала, что они говорят. Чернильница у меня такая была, в форме черепа, и костюм скелета, ну ты на Новый год видела. Они мне обе потом, в кои-то веки, согласно, хотели ухи надрать. Но я убежала.

— Стоило бы...

— А то! Только всё равно делать так не стали бы, даже если поймали.

Что верно, то верно. Кэретта для слуг только одно наказание признаёт — лишение части или всего жалования.

Солдат наказывают довольно жестко, но там всё в 'Уставе' прописано.

— В общем, так или иначе, деньги на строительство нашлись, а проект и так давно готов был.

Въездные ворота в город от крепостных, кроме размера, ничем не отличаются. Даже год под змеёй тот же самый. Ров уже завершён, камнем облицовывается, подъёмный мост имеется.

Вот за воротами началось. Не ожидала, что так многолюдно, все празднично одеты. Широченная улица тянется в невероятную даль. Дома не меньше крепостных, но стоят не впритык. Из-за заборов видны кроны деревьев.

Только сейчас замечаю: наши все в парадном, только одна я в обычном. Платье же... Угу, поздно теперь уже. Все куда-то спешат, шумят. Здесь не крепость, где каждый на своём месте, а слоняющегося без дела вообще сложно найти.

Понимаю, пред воротами просто рынок, притом торгующий чем-то совершенно ненужным, но так притягательным для приехавших. Коней привязывают стремительно и разбегаются, с собой никто не позвал. Ну, и ладно, у коновязи постою, тем более, пост стражи рядом. Солдат я не боюсь, хоть кто-то привычный.

Зачем меня только сюда понесло.

— Скучаете, девушка?

Резко оборачиваюсь. Мальчишка моих, примерно, лет. Одет похуже Яграна, получше солдатского сына.

— Не твоё дело.

— Что так грубо? Праздник же?

— А то я не знаю.

— По тебе не похоже, что знаешь.

— Тебя забыла спросить.

— Ты откуда приехала?

— Тебе какое дело? Шёл бы, откуда пришёл.

— А я сюда шёл.

— Теперь отсюда иди.

— Не пойду. Улица общая.

И чего ему надо? Когда же Динка придёт?

— Ха! А я понял. Ты — из крепости. Одна из тех девочек с мечами. Новенькая у них?

— Не твоё дело.

Обходит по кругу. Я слежу за ним. Меч у мальчишки есть, но короткий, из тех, чьё ношение разрешено всем.

— Хм, и правда длинный. Покажи!

— Сейчас я тебе кое-что покажу... — неожиданно раздаётся голос Динки. Как же я ей рада, — и у тебя уже не будет ничего ни длинного, ни короткого. Держите его!

Оказался быстрым. Не поймали, да и не очень старались. Маленькое Чудовище смеётся.

— Весело с тобой, Осень. Пожалуй, теперь всегда тебя в город брать буду. Люблю приключения, раз на войну не берут.

— Ты его знаешь?

— Откуда мне всех столичных конокрадов знать? Я и сама коней уводить умею.

— Ему до них дел не было.

— Да? Ну, знаешь, вот девиц мне воровать не приходилось... Он тебя не обидел?

— Нет.

— Хорошо. Но я его запомнила. Если что — найдём. По коням!

Протягивает мне пакетик.

— Вот.

— Что это?

— Попробуй. Ты же сладкое любишь. В замке такого не делают.

Конфеты. Вкусные. Не ела таких раньше.

Едем дальше. Никуда не торопимся. Город куда больше, чем казался на планах. Дома всё выше и выше. Гирлянды из флажков и бумажных фонариков натянуты.

Я вывески читаю. В крепости их нет. Только кое-где маленькие указатели на стенах вроде 'склад' или 'арсенал'. Связь между текстом и изображением для меня не очевидна. 'Белая лилия' не цветы, а платье. 'Золотая рыбка' не рыбки, а золото, 'Чёрный дракон' — вообще непонятно что.

— Фейерверки. — отвечает Динка на незаданный вопрос, — Слишком видно, как ты по сторонам пялишься.

— Угу. — отвечаю, стараясь теперь глядеть прямо перед собой.

— Чё ты такая кислая, мы же веселиться приехали.

— Угу.

— Всё 'угу' да 'угу'! Кто помнит, что там, на ярмарке быть должно?

— Зверинец посмотрим?

— Кого привезли?

Динни смеётся.

— Насчёт привезли, не знаю, но часть зверья мой отец дал на время из своего зверинца.

— Ага! А ещё он пожрать любит и всяких кабанчиков да медведиков для своего стола и приёмов откармливает.

Я там не была, но Динка, наверняка, правду говорит. Она неприятные вещи всем и вся говорит постоянно, но врать не любит.

— Болотного слона у него точно нет. Я и не слышала про таких.

— Я читала, на Южной границе такие живут. Только мало их очень.

— Ха! Тогда точно надо посмотреть. Раз мало — скоро совсем не будет.

— Кто там кроме слона ещё должен быть?

— Много кто.

— Самыми большими буквами что написано?

— Невиданная гигантская степная свинья-людоед.

— Хм. — Динка призадумывается, — Вообще-то, людоеды все свиньи, им только возможность дай — человечину будут жрать только так. А эта, что сама охотится?

— Тут не написано.

— Тогда, надо сходить и поглядеть.

Я к животным равнодушна. Домашним, диким, всяким. Есть и есть. Мне-то что? Никогда не хотела кошечку или собачку завести. Нам не запрещено, и многие заводят. Котят, щенят, ярких южных птичек, золотых рыбок. Кто-то из подружек Линки тоже захотела щеночка. На кухню в тот день привезли лысых съедобных собачек для какого-то праздника. Узнала, их варить будут, схватила одну и бежать. Повар увидел — за ней. Пёсики-то совсем не дешёвые, а за порчу продуктов спросить могут.

Госпожа тогда от нас к себе шла. Они друг за дружкой на неё и налетели. Хотела бы я знать, кто больше всех испугался — собачка, девочка или повар.

Но Госпожа только посмеялась, и разрешила собачку оставить. Велела звать Жаркое. Ходит теперь такое. Глазки навыкате, ножки кривенькие, брюшком пол подметает. Лестницы крутые, не забраться, хозяйка его на руках носит.

У входа в зверинец сооружён загон, больше напоминающий деревянное укрепление с решетчатыми стенами. Там и сидит эта свинья.

— Ух ты! — выдыхает Динни, зачем-то перемещаясь за спину Динки.

Вполне с ней согласна. Зверюга в холке выше её отца-гиганта будет. На кабана чем-то похожа, как дикий поросёнок, полосатая. Морда вся в костяных выростах. Пасть длинная и довольно узкая. Судя по сверкающим зубам, и блестящей щетине, животное молодо.

Служители подождали пока соберётся побольше народа, или, скорее, рассмотрели среди собравшихся Динку, и стали зверя кормить.

С помоста вниз спихивают здоровую тушу борова. Зверь бросается, не успевает туша коснуться земли. Взмахом клыков вспарывает живот, расширяет дыру. Засунув морду чавкая начинает пожирать внутренности.

Обнажив окровавленные клыки, животное поворачивает голову в нашу сторону. Издаёт громовой звук, отдалённо напоминающий смесь хрюканья и визга.

Краем глаза замечаю, как наши, вроде бы все такие смелые, девочки, визжат и прячутся друг за друга. Кто-то из женщин падает в обморок.

Спокойно стоит только Эрия, её же медицине учат, крови она повидала уже. Динка, да я.

'Маленькое чудовище' почти мурлыкает от удовольствия.

— Мама грозилась кого-то из врагов свиньям скормить. Надо сказать ей, какой именно. То-то зрелище будет, жаль, человека убьёт быстро.

— Дин, ты знаешь, сколько мясо стоит?

Отвечает Эрия.

— Свинина?

— Да.

Называет сумму.

— Ты опять считаешь?

— Да.

— Что на этот раз?

— Дорого будет такого хряка каждый день мясом кормить.

— Не, не дорого, — неожиданно раздаётся голос Динни. — Я вон того служителя знаю, он зверолов известный. Про свина тоже слышала. Для нашего отца его несколько его растил. Тот его в охотничьем замке поселить хочет.

— Прекрасно! — Дина плотоядно потирает руки, — Буду знать, куда врагов на казнь возить. Динни, ты зверолова знаешь, пошли, познакомишь.

Направляется ко входу в загон. Я уверена — к зверолову она бы пошла, даже если бы ни одной Линки поблизости не было.

Зверолов уже спустился. С его занятием наблюдательным надо быть. Иначе сожрать могут. Во всех смыслах слова.

Церемониально кланяется.

— Приветствую вас, юные леди.

Смешки, хихиканье, опущенные глазки. Серьёзны только Динка, Эрия, той по возрасту уже положено скучной быть, да я. Привычка всё помнить. Леди здесь нет ни одной, если понимать под этим словом дочь благородных родителей, рождённую в законном браке. Да и Динка, согласно старым законам, дочь благородной госпожи, но не госпожа сама. Я слышала, как её называют 'принцесса незаконнорожденных'. Одновременно, знаю, мать зовёт её принцессой не только по любви, но и с прямым намёком на статус. Так же её зовёт и Кэретта.

В Замке есть немало и благородных девочек, но Динке веселее именно с этими. Просто веселее, без сортировки людей на высших и низших, чем любят заниматься очень многие.

Динка поднимает руку в позаимствованном у матери приветственном жесте.

— Как вам Малыш? Испугались?

— Ничего себе 'Малыш'. Бр-р-р! Просто ужас какой-то, — ежится, словно от холода, Динни.

Невольно подмечаю: если обеих Линки и Динку в одинаковые платья одеть, да причёски одинаковые сделать, никто и не разберёт, кто из них кто. Вот только одну принцессой зовут все, двух других — только отец, да и то, всё реже и реже в последнее время.

Зверолов усмехается.

— Раз так, то отцу вашему он точно понравится, я ему зверя растил.

— Ещё такой есть?

— Найти можно, принцесса. Только подождать надо.

Хм. Неглупый человек. Динка любит, когда незнакомые люди её так называют. И терпеть не может, когда так делает кто-то из нас.

— Чего?

— Войны конца. Везти издалека придётся, а на дорогах неспокойно.

— Понятно. Поближе посмотреть можно?

— Если только сверху, — кивает в сторону лестницы, — кому интересно, можете подняться.

Динка полезла, я — за ней. Больше никто не решился. Динка-то понятно, где какая-то опасность — там она первая. Забавляется, словно с игрушкой. Словно, совсем не боится. Я не боюсь тоже. В этом случае.

К дикому зверю в клетку в жизни бы не полезла. Только здесь, как обычно, сложила одно с другим и получила результат.

Первое: зверь к людям привык, сами по себе не интересуют, рычит и морда в крови — на то он и хищник, по-другому не умеет.

Второе: зверолов слишком уж в себе уверен. Самой Динке позволил наверх полезть, ей бы, конечно, запретить он всё равно бы не смог, даже будь зверь смертельно опасным, но тут дело в другом. Он ведь всех приглашал посмотреть.

Третье: кому этот зверь предназначен. Линк слишком брат своих сестёр. Такой же бесстрашный. Обязательно такую зверюгу за ушком почешет. Очень зверолову надо, что бы свин сожрал самого щедрого покупателя, а потом самому от людей Змей по всему миру прятаться?

Результат: свин-переросток приручен.

Динка на краю помоста стоит. Машет собравшимся. Одобрительные крики сливаются в восторженное приветствие. Её узнали. Чего и добивалась.

Ну, и я ещё рядом. Вижу ведь, в толпе и на меня пальцами показывают. Больно мне это надо. Просто, хорошо знаю, чего стоит бояться, а чего нет. Но люди уже давно присматриваются к тем, кто Динку окружает. Все ведь знают, мать её принцессой зовёт. А сам Верховный по титулу — принц. Вот и делайте выводы.

Зверинец мне понравился. Столько животных в одном месте не видела никогда. По-отдельности многих видеть приходилось. Линк часто охотится. Казначей до войны тоже охоты устраивала. Динка говорила — ей этого совсем не хотелось, но определённое положение накладывает определённые обязательства.

А так, у Линка в разное время жили ручной тигр, слонёнок шерстистого слона, охотничьи гепарды, черные, белые и бурые медведи, разные породы олений, волки и рыси. Нас всех пускали смотреть, даже разрешали гладить и кормить с рук самых безопасных.

Ещё он старшей сестре как-то раз трёх котят чёрного леопарда подарил. Динка потом говорила, они совсем ручные выросли. Бегают, где хотят, но за пределом части крепости казначея не бывают.

Охотничьих собак в крепости нет, Линк и Ярн держат их в загородных поместьях. На псарне живут только сторожевые армейские псы. Ночами по всей крепости бегают. Патрули с ними ходят, особенно, в самые тёмные ночи. Говорят, всех живущих здесь знают, и на своего никогда не нападут. Чужого попросту загрызут.

На моей памяти, незваные гости в замке не появлялись. У самой Госпожи всего один немолодой пёс. Похож на армейских, такой же чёрный и мордатый, но любого из них, самое малое, вдвое больший. Бегает по замку где хочет. Но за ворота не выходит. И всегда появляется по зову Госпожи, как бы тихо она его не звала.

Динка говорит, Младшей Кэретты тоже живут родичи этого пса, но я там не была, не видела.

В зверинце увидела, наверное, все породы зверей, какие только есть. Одних медведей было: пещерный, бурый, белый, белогрудый, южный чёрный и какой-то непонятный, не то белый с чёрным, не то, чёрный с белым. Так и не решила, какого цвета больше. От других отличается тем, что ест почти исключительно бамбук. Правда, служитель сказал, он не такой мирный, как кажется и горную козу вполне способен загрызть.

Обещанный болотный слон разочаровал. Мелкий слишком. Если и выше хищной свинки, то ненамного. Что для животного одного вида огромное, для другого — карликовость. Голова маленькая, хобот короткий, плоские бивни вперёд торчат, он ими водные растения вытаскивает.

* * *

— Ну, расходимся. К четвёртой страже здесь соберёмся. И назад поедем.

— А ворота не запрут?

— Мне откроют. Да и зачем запирать ворота, если стены есть не везде?

— Ругаться не будут, что мы поздно приедем?

— Не знаю, если честно. Вон Эрии хорошо, взрослая уже, где хочет, там и ночует. А нам пока... Впрочем, передумала. Никуда мы сегодня не поедем. У меня переночуем. Завтра утром и вернёмся. Поехали! Заодно, коней там пристроим. А то не все у меня ещё были.

Я карту города более-менее стала вспоминать. Раз город сама Чёрная Змея основала как новую ставку Верховного, по сути дела, свою собственную столицу, то и её дворец тут должен быть.

Дворца я не увидела. Мы подъехали со стороны хозяйственных построек. Отвели на конюшню лошадей.

Снова стоим на улице.

— В общем, хоть к утру постарайтесь вернуться. Знаю я, какие у некоторых на вечер планы, — протягивает томно и многозначительно. Я не заметила, кто хихикнул, — Я, вообще-то серьёзно. Мне, когда в городе ночевать разрешала, Верховный сказала: 'Смотри, кто из них что натворит, или во что впутается — отвечать, в первую очередь, будешь ты'. Так что, тихо у меня!

— Да ты дворец случайно не подожги. А мы девочки тихие.

Хохочут все вместе.

Осталась сама Дина, обе Линки, Эрия и я. Больше всех хотела здесь оказаться, и теперь не знаю, куда идти.

Посмеиваясь, окидывает меня взглядом.

— Не придумала, куда идти? Значит, с нами пойдёшь.

— Будто у меня выбор есть.

— Чего ты такая угрюмая?

— Мне по имени положено угрюмой быть.

Смех в ответ.

— Не дуйся! У всех же праздник, у тебя в особенности. Вот и отметим...

Стою, не вмешиваюсь. Если что-то в фехтовании понимаю, с задирами Динка и без нас справится. Пусть их и двое. Обезоружит она их. Хотела бы — убить могла.

Как ужалило: в городе никто в здравом уме нападать на Динку не будет. Либо не местные... Либо драка построена кем-то ещё. Почему стараются оттеснить Динку туда, где я стою? Зачинщик где-то рядом.

Приглядываюсь к стоящим рядом. Пялятся на сцепившихся благородных. Иные орут:

— Так их, девка! Кроши этих щенков!

Один мне кажется странным. Стоит и молчит, не спуская глаз с Динки.

Многозарядный арбалет! Держит так, что плохо видно. Динка без брони. Такие болты пробьют не всякие латы, но тут разворотят внутренности и переломают кости.

Крикнуть? А если он не один? Так! Быстро надо что-то сделать, чтобы всем не до драки стало. Особого выбора нет, спасибо Змеям, приучили кинжалы в рукавах таскать. У меня гранёный. Анатомию знаю. Раз! Стилет в руке. Два! Бью со спины, целя в сердце. Входит тяжело. Под курткой оказывается кольчуга. На манекенах пробивала.

Человек поворачивается, гримаса боли, затухающий взгляд. Мне Змей удар ставил.

Падает. Истошный женский визг.

Люди оглядываются. Кто-то тычет в меня пальцем. Я так и стою со стилетом в руке.

— Она его убила! — верещит кто-то.

Как на зло, ни одного стражника в поле зрения.

Динка рядом со мной. Смотрит непонимающе.

— У него арбалет был. В тебя целился. Вон лежит!

Два и два Динка сложить догадалась.

— Зовите стражу! На меня покушались! Эти где!

Нету. Сбежали.

У трупа сидит Эрия. Торопливо и ловко обыскивает. Демонстрирует кинжал.

— Вот. Отравлен.

Старшая Линки стоит на коленях. Её выворачивает. Младшая бледна, но хоть на ногах держится.

— Первый?

— Что первый?

— Убитый.

У Динки глаза влажно блестят болезненно-злым весельем. Смерть рядом завораживает.

— Ну да!

— А, точно. Ты же всю жизнь в крепости провела.

— Весело с тобой. Дня не прошло, а кровь так и бурлит. Столько всякого интересного происходит. Ловко ты его! Как кабанчика на вертел насадила.

Происходит вообще-то, не со мной, а с ней. Я так... Даже не катализатор реакции, рядом просто постояла.

Вокруг нас — пустота. Люди к своим делам вернулись. Никто не хочет причастным к убийству оказаться.

Только мы, да мертвец. Линки вроде, в чувство пришла, только стоит пошатываясь.

— Смотри! — зовёт Эрия Дину, — Видишь? У него воротник стоячий. Знаешь, зачем такие носят?

— Ха! Мне-ли не знать? У самой такие есть — чтобы в уличной драке удавку не накинули.

— Ещё кольчуга, арбалет, кинжал, метательные ножи, засапожный нож. Не заметила, арбалет армейский?

— Не, такие всем продают. Татуировки ещё поискать надо.

— Точно! Здесь его разденем или отнесём куда?

— Слушай, тебя точно на врача, а не на Змею учат?

— Врач должен уметь определять причины смерти.

— Ага, особенно, если он к ней непричастен, — хохотнув, продолжает, — Хотя, тут и определять нечего. Вон причина стоит... Осень, твою же мать, стилет-то хоть убери.

Только сейчас соображаю, так и стою с оружием в руке. Прячу в ножны.

— Обтёрла бы хоть... Впрочем, кровь не грязь. Где эта стража? Мать вернётся, скажу ей, как они службу несут! Пусть их с песочком продраит. Саму меня в паре кварталов от дворца застрелить хотели.

Угу, только кого это понесло в эти кварталы, пользующиеся дурной славой? Достаточно хорошо Динку знаю, чтобы понять — затем сюда и полезла — подраться захотелось.

— Эй, Осень, а ты не хочешь к нам в Змеи пойти? Я знаю, туда сейчас набирают. Возьмут, как только узнают, какого кабанчика заколола. Бравый наёмный убийца и Осень. Весело!

— Не пойду, даже если позовут. Я хочу знать, кого и за что убиваю. А ехать на край света, чтобы... Кабанчиков колоть — увольте, не для меня.

— Этого ты спрашивать не стала.

— Он тебя убить хотел.

— Хм. Знаешь, что странно? Ведь нас охранять должны. Те же Змеи. Но ни их, ни стражи нет.

Пожимаю плечами. Мне всё меньше и меньше в городе нравится.

Наконец, стражники появились. Целый отряд, причём, во главе со своим генералом. Вроде, он всей городской стражей командует. Понятно, почему их так долго не было — за начальством бегали.

По-армейски приветствует Дину.

— Вы не пострадали, принцесса?

— Могла. Вот он хотел меня убить.

— Мне доложили. Его ваша охрана обезвредила?

— Нет. Его Осень заколола. Кстати, я бы сама не отказалась бы узнать, где эта самая моя охрана?

Генерал вздыхает.

— Что за день? Сперва Змей убивают, потом на принцессу покушаются.

— Каких Змей?

— Тут недалеко. Буквально только что. Нашли троих, у каждого знак.

— Где они?

— Тела не убрали. Там ещё с десяток тел.

— Говорили же, трое.

— Их -да. Остальные — это те, кого они успели.

— Пошли туда. И этого прихватите заодно.

Мы же этим переулком недавно шли! Теперь он поле сражения напоминает. Тела. Кровь. Оружие валяется. Три трупа в стороне лежат. Младшая Линки без слов падает в обморок. Старшая бросается поднимать, хотя и сама на мертвеца похожа. Эрия врач, трупы видала. Динка что-то насвистывает, направляясь к тем троим. Я словно на картину смотрю, где всё не по-настоящему. Но ведь настоящее всё!

Динка приподнимает покрывало с лиц.

— Вы их знаете?

— Знала. Всех троих. В замок послали?

— Как только их нашли.

— Перекрыть выезд из города!

— Уже распорядился.

— А, дурь всё равно! При таких стенах кто захочет из города сбежать — сбежит.

— Я за строительные работы не отвечаю.

— А я и не обвиняю.

Динка призадумывается.

— Свидетели, поди, подразбежались уже. Хотя, там двое точно не свидетели были... Так! Стражников сюда, умеющих хорошо по словесному описанию людей искать. Опишу я им парочку красавчиков. Пусть носом землю роют, но их мне найдут. Пока дайте всем команду — пусть пятнадцати-двадцатилетних проверяют. Всех, у кого свежая рана на правой руке вот тут пусть ведут во Дворец Правосудия, я скоро там буду. Письмецо матери чиркнуть надо.

Линки подходят. Не поймёшь, кто на кого опирается.

— А что будет, если их найдут?

— Когда их найдут. Иначе кто-то попрощается с должностью. Я их буду бить. Возможно, ногами.

Что там было дальше, я не видела. Все, кроме Динки под охраной вернулись в крепость. Динка через пару дней рассказала — тех двоих нашли. Оказались обыкновенными любителями славы и денег. Но ни в армию, ни в наёмники их не взяли, прихваченные из дому деньги заканчивались. Случайный знакомый им и предложил подзаработать.

Знакомый оказался одним из убитых Змеями. Заколотого мной они никогда не видели. Убитые Змеями оказались приезжими, личности установить не удалось. У троих нашли знаки и татуировки почитателей казнённого бога.

Проткнутого мной опознать смогли — наёмный убийца, числился в розыске. То есть, и он вряд ли знал, кто его нанял.

Тех двоих заковали и определили на постройку городских укреплений — пусть лучше камни таскают, да землю роют, нечего им оружием махать. Срок им определили — до возвращения Верховного, хотя Динка порывалась их повесить.

Но командир гарнизона крепости ей напомнил об отсутствии у неё судебных полномочий. Скрипнув зубами, согласилась.

Заодно, опять же до возвращения Верховного, нам всем запретили покидать крепость. Не больно-то и хочется. У меня глаз на затылке нет, а сзади может оказаться кто-то, столь же ловкий как я.

Всем ведь понятно — единственная причина покушения на Динку — то, что она дочь своей матери. А у той почти вся знать Юга в личных врагах числится.

Ко мне с вопросами не лез никто. Хотя и разговоров о покушении предостаточно. Змеям отвечала, что спрашивали. Как Динка и предполагала, звали к себе на службу. Отказалась. Хотя, они говорили, хорошие математики им тоже нужны.

Наши и не узнали, о моей роли в произошедшем. Эрия неболтлива, а Линки так перепугались, что всё забыли и перепутали. У одной выходило, это Динка зарубила нападавшего на меня, другая вообще не помнила, была ли я там. Ей казалось, всё в переулке и произошло. Надо признать, крови и жутких ран там было куда больше.

Потом мне Динка материнское письмо показала. Не всё, конечно. Динка ведь имеет доступ много к чему, куда мне лезть совсем не хочется.

— Вот, смотри, про тебя тоже написала.

Читаю.

'8. По поводу Осени: Змеям жирно будет. Пусть сперва порядок в городе наведут. Совсем обленились. Умельцев девиц вербовать у них хватает. Ты знай, я им написала, пусть от вашего двора подальше держатся. Ей самой тоже передай — Змей может слать лесом, притом ссылаясь на меня. На всё лапу хотят наложить, что совсем не для них предназначено. Сама-то она никуда не полезет. А ты, на запрет не жалуйся, сиди в крепости пока я не вернусь'.

— Они тебя и правда к себе звали?

— Ну да.

— Совсем к ним не хочешь?

— А ты?

— А я сама Змея. Причём, с рождения. Хотя... Я же вижу, ты командовать совсем не любишь, и власти не ищешь.

— Ну да.

— Тебя не поймёшь, с тобой то безумно весело, то безумно скучно. Причём сама ты всегда одинаковая какая-то.

— Ну да.

— Осень, ты невозможна! Линки столько пищали и плакали, хотя всё уже давным-давно кончилось, а ты... Даже кошмары не снятся?

— С чего? Собрался кого-то убивать — будь готов, убить могут тебя. Тем более, заметь он меня первым — убил бы не задумываясь. Просто как помеху, мешающую до тебя добраться.

Динка склонив голову набок, смотрит странно. Говорит медленно.

— Кажется, я начинаю понимать, что мама в тебе нашла. Знаешь, на кого ты похожа?

— На себя.

— Это верно, но я о другом. Ты словно любимые материнские машины. Сильные. Огнём пышущие. Способные грузы таскать, землю рыть... На многое, в общем, способные. Но совершенно не живые. Ты как они, на всё реагируешь словно не живой человек, а машина. Ты жить не умеешь.

— То, что ты называешь жизнью, совсем недавно чуть не кончилось очень плохо для всех.

— И отвечаешь ты, словно читаешь по книге заученное. А я ведь знаю — ты ничего и никогда не зубришь. Всё понять и рассчитать стараешься.

— Это верно. Считать я умею хорошо.

Динка вздыхает.

— Лучше всех, из тех кого я видела. Только я ведь не об этом.

— А о чём?

— Да так, обо всём... После третьей стражи на берег приходи.

— Вечером? Нам же нельзя уходить из крепости.

— Берег же тоже к крепости относится. Придёшь?

— Да.

— И не спрашиваешь 'Зачем?'

— Затем, правды ты сейчас всё равно не скажешь, а если что-то задумала — всё равно осуществишь. И мнения тех, кого собираешься привлечь, тебя не волнуют совершено.

— Как всегда, загнула так, что скучно. Ладно! Жду вечером!

У Динки одно из развлечений — дырки в законах искать. Без разницы — умных или глупых. Находит, и тут же старается что-то сотворить, выглядящее как прямое закона нарушение, но не являющиеся таковым согласно тексту. Сказывается, что мать с раннего детства заставляла законы учить и 'Разъяснения' к ним писать. Началам юриспруденции учат нас всех, но Динку-то гоняют гораздо дольше и больше.

Вот и с берегом так же. Крепость покидать нельзя, но берег вроде как в крепости, а вроде как и нет — стены только с трёх сторон. Да и то, стоящие в воде башни при желании оплыть можно. Знаю, в башнях насосы, подающие в крепость воду. Ещё в самой крепости источники есть, и ответвление от городского акведука проложено.

Пристань крепости расположена точно посередине между насосными башнями. Ворота защищены двумя башнями, и естественно, закрыты.

На пристани — три крана. Два работы самой Чёрной Змеи, и один — её младшей дочери. Госпожа словно хотела показать, ничем она матери не уступает, хотя кран тут, по-моему, не очень-то и нужен. Он вполне рабочий. Все могут разное говорить, но я-то знаю — Госпожа очень много умеет того, что не может делать никто. Но очень много из сделанного матерью даже воспроизвести не может. И сильно из-за этого переживает.

Иногда кажется — потому и допустила меня к этим книгам — надеется, я смогу понять неясное ей. Я уж постараюсь... Пока же вижу, ум был — куда выше моего.

Справа от пристани — армейские склады. Сейчас — пустые. Несколько дней назад баржи грузили. Пол гарнизона таскало.

На участок слева от пристани с год назад позарилась Кэретта. Уже идя по переходам, я сообразила, сама больше года на этой части стены не была. Что там понастроили, не знаю. Главные речные ворота закрыты. Даже решётки опущены. Но я знаю секретный проход. Секретен он, разумеется, для чужих, свои все знают.

Стража есть, и сверху, и снизу. Меня пропускают. Ну, тут же недавно Динка пробегала.

Понятно, идти надо налево. Кэретта тут парк надумала устроить? Места же маловато... Ну. Это не моё дело.

Кто это у ограды стоит? А, старшая Линки.

— Осень, привет. По прямой дорожке иди, вбок не сворачивай. Там они все.

— Где 'там?'

— Ну, недавно построили. Иди-иди, не пожалеешь!

— Тебя-то тут зачем поставили?

— А... Если... Ну, ждать тех, кто опаздывает.

— Я вовремя.

— Так не только же ты прийти должна.

Кого она ещё ждёт? Главные ворота давно уже заперты. И я знаю точно — ночью их откроют, только если кто-то из Чёрных Змей под стенами появятся.

С тех пор, как тут не бывала, на берегу появилось новое одноэтажное здание, со стенами, уходящими в воду. Купальня, что ль?

Если учесть, строили по приказу Кэретты, а Динка много говорила, какой у неё в загородном дворце бассейн... В замке тоже есть. Динка говорит, маленький. Не знаю, какой-же тогда большой? Меня и в этом плавать научили. Хорошо ли- не знаю, через реку с Динкой не плавала. Хотя, она тонувшую при мне в том году на берег вытащила.

Хм. Тут ещё цветочки с кустиками какие-то насадили. Фонари с зеркальными лампами горят. Гирлянды между ними развешены. К чему всё это?

Мимо двери не промахнёшься, даже если захочешь. Крепостных ворот лишь немногим уже. Но если те так сделаны, чтобы в случае чего, их побыстрее закрыть можно было, то тут недоразумение какое-то, цветочками расписанное и бронзовыми завитушками украшенное. Приоткрытое. Свет виден.

Окна большие, занавешены, голоса слышны. Глянула назад — Линки где стояла, там и стоит. Вхожу только проверив, как ходит кинжал в ножнах.

В лицо бьёт аромат цветов и благовоний. Невольно закрываюсь рукой от яркого света. Сюда все зеркальные лампы с крепости стащили?

Зал заполнен светом. Все здесь. Сама Динка, Эрия, Лилия вторая Линки.

Мраморные колонны, статуи, два бассейна. Половина народа плавает. Остальные на бережку, кто сидит, кто лежит уже, можно подумать, устали.

Не сразу замечаю — повсюду блюда и вазы со сладостями и любимыми Динкой морскими обитателями.

Хм. Винные бутыли. Не помню, чтобы нам полагались. Всем, начиная с Маленького Чудовища.

Она занята. Лежит у огромного серебряного блюда, заваленного варёными раками, и с увлечением их разделывает одним из своих многочисленных ножей. Судя по кучкам шкурок и мяса, довольно давно этим занимается.

Оглядываюсь, смотря куда бы пристроиться. Заодно, думаю, чего бы прихватить. Не люблю, когда много людей. Большое количество вкусностей уюта не добавляет.

Стою за колонной. Только конфетку прихватила.

— Осень! Сюда иди, — кричит Динка с набитым ртом. — Присаживайся!

Не люблю на каменном полу сидеть. Только сев замечаю — пол очень тёплый.

— Никого по дороге не видела?

— Линки.

— И всё?

— А кто ещё должен быть? Все уже здесь.

— Только не говори, будто сосчитать успела.

— Ну да.

— Так кинжал в рукаве и таскаешь?

— Ну да. Очень полезная штука временами оказывается.

Как хохотнёт.

— Сказанёшь ты иногда. Только почему обычно такая скучная?

— Я обыкновенная Осень.

Снова смеётся.

— Чаще слышала, что необыкновенная, как раз.

— Может быть. Люди все разные. Кинжал тот же, что и в тот раз?

— Не знаю. Из общей оружейки брала.

— Покажи.

Щуриться совсем, как мать. Только блеск в глазах другой какой-то.

— Другой. Наверное. Положи вон там, потом заберёшь.

— Мне так спокойнее.

— Чего тут опасаться? Наша же крепость!

— Как говорят, нет таких крепостей, чтобы невозможно взять было.

— Да? Ну и как бы ты стала брать?

— Сперва, скажи, в какое время, сколько у меня войск, по каким дорогам иду, численность гарнизона, мои и его запасы. Тогда и буду решать.

— Ну, пусть главная армия полной численности, идешь по Новой дороге.

— Колонной ударю с севера, по второму сектору стен, там недостроенные укрепления. Сама, с основными силами, пойду грабить город — он толком к обороне не готов.

— Ну, а прямо сейчас чтобы делать стала?

— Если есть корабли — высадилась бы прямо тут, да повязала бы всех тёпленькими.

— Вообще-то, корабли флотилии следят за рекой. — говорит довольно серьёзно, — Да и стража на местах.

— Угу. Под соседним окном скорее всего...

— А даже, если так! Мне не жалко... Так! Где там она? Это уже слишком, так опаздывать! — и как обычно, сразу же на другое перескакивает, -Да и не будут они до следующей весны воевать.

— Я знаю.

— Откуда?

— Прочла последнее сообщение, 'мельницей' переданное.

— Да ну... Сигнал 'внимание!'

— Крылья разложены прямо.

— Сигнал 'опасность!'

— Крылья убраны.

— 'Всё спокойно!'

— Оба крыла под углом сорок пять к мачте.

— Что делают для передачи сообщений ночью?

— Там другая система сигналов. Зависит от расположения повешенных на крылья и мачту зеркальных ламп.

— Хм... И это уже знаешь...

— Ну да, — знаю. Что такого? На самой высокой башне стоит, то что мы 'мельницей' зовём. Мачта с двумя гнущимися крыльями, немного похожими на мельничные. Ими сигналы подают. Другая такая же мачта стоит на холме примерно в пятнадцати тысячах шагов от крепости. От неё на таком же расстоянии — ещё одна. Есть прямая связь со всеми лагерями Главной армии. Потому и узнаем в тот же день, что там происходит. У Безглазого в тылу восстание почитателей казнённого. Подавляет. Госпожа решила в этом году воздержаться от ведения активных боевых действий. 'Пусть наши враги поубивают друг друга'. Зимой только построенную линию связи и проверяли. Тогда же и меня учили сигналы читать. Причём, учили из наших кого-то ещё, кроме меня — не знаю.

Я по сторонам, наконец, смогла осмотреться. Слишком уж тут всё отличается от привычных замковых стен, дворов и переходов. Яркое все. Глаз режущее.

Да и вполне привычные люди какие-то не такие. Не знала, что у многих есть такие тонкие, словно из воздуха, платья. Да и золота почти у каждой оказалось куда больше, чем привыкла видеть до сих пор.

Кажется, поняла, почему казначей несколько раз пыталась выговаривать Госпоже:

— У тебя не Двор Верховного, а помесь склада, кузницы и военного лагеря. Это неподходящее место для жизни первого лица государства. Ты даже отделкой Дворца не занимаешься.

— После войны займусь.

— Поверила бы, услышь это от тебя первой.

— Раз не от меня это уже слышала, ответ тоже не позабыла. Мой такой же. Да и зачем мне дворец, если я в башне живу.

— В башнях обычно не живут, туда заточают.

— Хочешь попробовать?

Я так и не разобралась, она насмехалась, или угрожала?

Только сейчас немного понятно становится, как по мнению Кэретты, должно выглядеть жильё человека, занимающего высокий пост.

Динка так и не сказала, кого ждёт. Хотя, если прикинуть. Матери и казначея в замке нет, и раньше конца осени-начала зимы и не будет. Кого-то из городских подруг?

Ха! Я их хотя и мало знаю, уже сообразила — никто из них просто не посмеет к Динке опоздать. Тем более, когда ворота закрывают, даже они знают.

Совсем тогда, непонятно, кто это может позволить себе к Динке не вовремя прийти.

Однако, кто-то позволяет, притом Динка на человека даже не злиться.

Двери широко распахиваются. Вбегает Линки.

— Идут.

Я встаю, да и остальные как-то подбираются. Только Динка снова берётся за разделку раков.

Входят двое служанок из крепости казначея. Они обе из крепости казначея. Немного их знаю. Старшая Линки с ними дружит.

За ними вплывает самое роскошное из виденных мной платьев. Пожалуй, сама казначей от зависти удавится, увидев такое. Лицо под плащом с капюшоном.

Что-то в фигуре мне кажется знакомым. Не вспоминается.

Динка встаёт с показной ленцой. Навстречу идёт, приветственно помахивая ножом в чём-то красном.

Неизвестная развязывает и ловко скидывает плащ на руки ловко вынырнувшей из темноты третьей служанки.

Красота головки с жемчужной сеточкой на волосах красу платья, пожалуй, превосходит.

Не одна я роняю челюсть на пол.

Нигде не появлявшаяся без грозной матери Младшая Кэретта!

* * *

Ещё на них глянула — в голове сложилось, почему Кэретта к нам так неприязненно относится. У казначея всё и все должны быть на точно отведённом месте. Все три выглядят словно из одной формы отлиты. Всё одинаковое — фигуры, платья, причёски. Хочется поближе подойти и посмотреть. Глаза-то хоть разных цветов?

Госпоже наплевать, во что служанки одеваются. Требование одно — чистота. А всё остальное её не волнует. У Кэретты ранги чётко определены. Цвет и покрой платья у каждого свой. Что-то чужое надеть немыслимо. В своём в замке тоже лучше не ходить.

Помню, был случай. Новенькую служанку взяли. А ей прежняя хозяйка своё платье подарила. Неновое, но покроем на благородную. Старшая над служанками Кэретты её как увидит... Она женщина грозная, в войнах Чёрной Змеи участвовала. Там ей глаз и выбили. С повязкой ходит. Не знаю, чем бы кончится могло. Слезами, самое меньшее. Но у служанки хватило ума пискнуть пункт из 'Устава' 'При отсутствии непосредственного начальника докладывать командиру гарнизона'.

Казначея в замке не было. А вот Госпожа была. И я в кабинете сидела, так что, всё видела. Она на самом деле не поняла, в чём девочку обвиняют. Разобралась, и долго хохотала.

— Она не солдат. Правил ношения формы для неё не существует. Тем более, в нерабочее время.

— Но это платье таким, как она не положено! — женщина слишком хорошо знала себе цену. Старый солдат Чёрной Змеи не боится спорить с её дочерью. Пока та приказывать не начнёт.

— Таким это каким? Ответа не слышу! Раз так: пусть к себе идёт. Где и когда в этом платье ходить будет — вне ваших полномочий. Ясно?

— Так точно! Но казначею я доложу.

— Отправить вас 'Устав' подучить? Мои приказы к ней тоже относятся.

Не знаю, сказала что Кэретта служанке, но я её и потом в этом платье видела.

В нашей части крепости не бывала только сама Кэретта Младшая. Служанки часто бегают друг к дружке в гости. На вопрос, не боятся ли, отвечают. 'Нам-то что до господских дрязг?'

У нас у всех платья похожие, но всё-таки, не до такой степени, как на половине казначея. Видно, не служанка, но и не благородная. Не поймёшь кто, и не знаешь, как себя вести.

Мне вот нравится такой непонятной для посторонних быть.

Вот Кэретта и злиться. Дочь до безумия любит. По-моему, даже тем, кому не стоило бы, хвастается. Считает самой-самой во всём. Принцессой из принцесс.

Счастье в стенах замка омрачается только одним.

Госпожой.

Та над сестрой словно потешается, пригрев у себя несколько десятков человек самых разных девочек от дочерей погибших соратников до подкидышей. Пригрев, и велев учить примерно тому же, чему учат Младшую Кэретту. Конечно, надо учесть поправку на разницу сестёр в характере.

И стало получаться. Иероглифами писать все умеют. Музыка, танцы, стихосложение? Я этим просто заниматься не люблю. А у других успехи большие. Внешность?

Тут некоторых приодень — принцесса не хуже Кэретты получится. Да и получается. Не только ведь мне платья ненамного хуже, чем у неё, достались. И ведь все новенькие, с иголочки.

Говорят, Кэретту живописи учат. Даже Динка, а она хвалить никого не любит, говорит, рисует сестра просто закачаешься.

У Госпожи в кабинете появляется новая картина. Автор — застенчивая, хотя и взрослая подруга Эрии. Когда казначей пришла, небрежно показывает и говорит.

— Ты, вроде, в искусстве разбираешься. Что скажешь?

— Мастер неплохой, зрелый, техника великолепна, с цветопередачей тоже всё хорошо. Но я его не знаю. Кто он?

— Да так, одна из моих девочек нарисовала. У неё такого много. Показать? Может, что для своей коллекции отберёшь?

— Потом как-нибудь.

Кажется, Кэретта злилась очень сильно. У неё две принцессы растут. А тут их вон сколько получается. Причём многих, словно в насмешку, учат как раз тому, к чему она дочерей в жизни не подпустит.

Вряд ли Кэр умеет с боевым конём управляться. Любая из двоюродных сестёр — легко.

Неужели два взрослых человека таким странным образом продолжают детские споры? Читала, сёстры часто враждуют.

Но ведь Верховный и казначей совсем не враги. Я вот для себя ещё не решила, насмехается Госпожа над сестрой, или нет.

Вот казначей точно решила — с помощью наших успехов над ней постоянно подшучивают. Потому и злится — боится, будто слишком многие могут возомнить, будто ровня её распрекрасной дочери. Ей и Линки-то как кость в горле, чего уж о других говорить?

Плюс ещё одна причина неприязни: Ягран. Само собой разумеется, Кэретта занимается поиском подходящей партии для своих детей. При мне даже пыталась выговаривать Госпоже, что та не занимается тем же самым в отношении Динки. Демонстративно пропущено мимо ушей.

Её тоже можно понять. Еггты много кого много в каких Великих домах на ноль помножили. Почти любой вероятный жених Кэр или невеста Яграна окажутся близкими родственниками убитых.

Самого Яграна считают красавчиком. Шепчутся о нём. Мечтают. Кое-кто уже подумывает, как бы мечту осуществить.

Мне до него дела нет. Совсем. Все разговоры только о драках, войне и оружии. Как раз то, в чём блестяще разбирается Динка. Они дружат. Он и к нам-то ходит, чтобы с ней поболтать подальше от материнских глаз и ушей. Динка старше, посматривает на брата снисходительно.

Пока она Яграна выше, всем остальным тоже в достатке наделена. Многообещающих взглядов бросаемых в его сторону, принц пока не замечает. Слишком обществом Динки поглощён, особенно, когда та за оружие берётся. Наедине его подловить сложно, опять же по причине сестрицы. Хотя та и намекала уже, что если кому удастся, продолжению встреч она препятствовать не будет.

Угу. Тут ещё казначей живёт, и уж она-то быстро объяснит, кто кому ровня. Ну, или попытается это сделать. Тут все знают — дорогу к вершине власти Чёрная Змея проложила огнём и клинком. Такие понятия как верность, долг и справедливость далеко не всегда сходятся в одном месте.

Живёт же в крепости Кэретты генерал Рэдрия. В своё время, предавшая тех, кому служила большую часть жизни. И спасшая этим детей Чёрной Змеи. Её представления о справедливости разошлись с представлениями о верности. Хотя Великая Дина была врагом и ей. Только благодаря ей, Дина успела. Пусть и в последний момент, с Кэреттой уже расправились. Думали, выбрасывают на пустырь мёртвое тело. Недооценили живучести будущего главного государственного и армейского казначея.

Потом много всего было. Другом Чёрной Змеи Рэдрия так и не стала. Но Змеи никому и ничего не забывают.

Рэдрии предлагали сменить фамилию. Дома Хортов, предавшего Дину и чуть не погубившего её детей, к тому времени уже не существовало. Им раньше служила Рэдрия. В их дом была принята. Имя этого дома носит и теперь.

— Нет уж, я останусь Хорт. Ни их титулов, ни имущества мне не надо. Напоминание мне о собственном позоре.

Она лет на пятнадцать старше Чёрной Змеи. Великой Дины уже нет.

Совершенно седая старуха с изрезанными глубокими морщинами и обезображенным жутким шрамом лицом. Старуха со злыми молодыми глазами и фигурой девушки. Такой её знаю я.

Вижу редко. Мне начинает казаться, это бешеный взгляд постепенно затухает. Иногда бывают вспышки. Уговорили её как-то раз показать старые приёмы. Я смотрела. Думала, фехтую неплохо. Ошибалась. Рэдрия убила бы меня одним движением клинка. Динка тоже смотрела хмуро.

Потом её знаменитый двойной топор принесли. Уже не для боя. Покрасоваться.

Госпожа тоже смотрела. И первой рванула клинок из ножен для салюта. По большому счёту, если бы не Рэдрия, никого бы из нас здесь не было. И Госпожи в первую очередь.

Старуха поворачивается кругом, подняв топор и щит. Грохот стоит невообразимый. Орут кто во что горазд. И она смеётся. Смеётся от счастья.

— До чего же она красивая! — восторженно шепчет Динка.

* * *

Сижу и сладости ем. Заняться больше нечем. Пусть, говорят от этого толстеют. Меня в деревне нашли, там, я слышала, красивыми считаются как раз, полные. Но я в Замке живу. Благородные, и все, кто им подражают, образцами красоты считают высоких худышек. С ростом у меня неплохо, вроде, тем более, я ещё расту. Потому и ем много. А за 'толстуху' и в глаз дать могу. Последнее время напрямую дразниться перестали. Более утончённо друг дружку поддевать стали.

Госпожа смеётся: 'Растут девочки. Охрану вашей части усилить? Бесполезно, впрочем. Солдат-евнухов у меня нет, да и вы все сообразительные. Захотите удрать к кому — всё равно удерёте. Будто я молодой не была, и чего-то не знаю...'

Линки меня сторониться стали. С Эрией никогда и не дружила особо. Все знают, с какой лёгкостью я убиваю. Ведь не было боя. Кинжалом в спину. Не говорят, но знаю, считают такое недопустимым. Считают себя воинами, но не убийцами. Словно не понимают, успей он Динку... Если не станет дочери, зачем Госпоже её окружение? Лишних людей в Замке нет, все нужны для чего-то. Хозяек в Замке две. Линк только числится. От блеска голубых камней никто не ждёт хорошего. Только Динка болтает по-прежнему, но она умеет бывать в десятках мест одновременно. Я же — вовсе нет.

Да и не охота нигде бывать. В книгах почти всё есть. Стоит же выбраться куда-то — опять за кинжал браться придётся.

— Ой, а ты и правда Осень на самом деле? — и не заметила, как дочь казначея подошла. Динка рядом. Кто же кого ко мне притащил?

Мне Младшая Кэр не нравится, но на расстоянии, так сказать. Ни хорошего, ни плохого ни я, ни кто-нибудь вообще, от неё не видел. Вот только служанки всё шепчутся, какая младшая госпожа красивая. Младшая госпожа то, да младшая госпожа сё. Больше только про её брата болтают.

Динку младшей госпожой не зовут никогда. За глаза — только по имени, или второй госпожой, как ещё недавно звали её маму. Теперь та первая.

— Привыкла, что меня все так зовут, — глухо и безо всякого выражения отвечаю.

По происхождению такая же, как Динка. Про нас многие шепчутся 'ведут себя словно благородным ровня'. Динка смеётся. По сути, её от остальных по доспехам только и отличишь. Но доспехи-то не всегда носят.

Вот на её сестру глянь, и сразу ясно становится: ей мы не ровня. Это не Динка. Они рядом — словно госпожа и телохранитель. Причём, неважно, как одеты. Пусть у Динки сейчас даже ножа нет — чувствуется привычная опасность. Особенно, рядом с сестрой. Если не знать — родства и не заподозришь.

Или же другое. Мать одной никогда не возражала, чтобы дочь ей подражала. Мать же другой всеми силами стремилась создать из дочери нечто, совсем на неё не похожее.

— Нет, а ты сама?

— Когда-то меня звали по-другому, но я не помню.

— Я не знала, извини.

— Это её дядя так назвал, — Динка тут как тут, хотя и так не уходила, — нашёл бы вдругое время, была бы Летом. Или Зимой.

— Ле-то. Я, кажется, знаю девочку, кого так зовут. Помнишь, той зимой были в городской усадьбе, где на входе статуи бодронских богов. Только она маленькая совсем.

— Помню-помню, из городского совета, в смысле, отец Лето. Он чуть ли не больше всех денег на постройку укреплений дал. У Лето той старшие сёстры есть. Помнишь их? Им как раз женихов пора подбирать. Вот и набивал им цену...

— Ягран с нами не ездил.

— Он-то здесь причём? Ему тётя уже такую цену набила — предложи Император кого из своих родственниц, и то думать будет, достаточно для любимчика хороша. Нет, он всем знакомым показать хотел, насколько важен, Верховный его посетил. Женихи теперь требуются познатнее и побогаче.

Осторожно оглядываюсь по сторонам, рассчитывая найти предлог и уйти куда-нибудь. Динки, несмотря на небольшой рост, временами слишком уж много.

— Я вообще-то, с Осенью поговорить хотела, — голоса не повышает, но Динка замолкает на полуслове. На моей памяти — впервые. Если она говорит, то слушают все.

— Так говори, я, что запрещаю?

— Правду говорят, ты считаешь лучше всех и вообще, в математике разбираешься?

— Наверное.

— Мама говорила, Верховный над ней подшутила, показав серьёзное математическое сочинение, якобы написанное тобой.

— Ага. Я тоже видела, только ничего не поняла, — тут, как мне кажется, она привирает. Пусть тех книг, что я, она не читает, но считает достаточно быстро. Да и в баллистике разбирается. Просто, изображать этакую простую девушку, любит. Вчитываться не любит, не интересуется тем, что нельзя сразу в деле применить.

— Я поняла, и даже удивилась, почему никто раньше такого не придумал.

— Мне показалось, там должна быть ещё одна часть. Вот и взялась.

— Сама? Никто не помогал.

— Ну да.

Стала про написанное спрашивать. Тут уже я удивилась. Знания серьёзные. Учит свою дочь казначей не хуже, чем Верховный нас. Хотя, сама казначей считать должна просто прекрасно. Все просто говорят, казначей не учит дочерей многому из того, что умеет сама. Слышала, как говорила, всю жизнь занимается не тем, чем хотела. Правда, я не знаю, о чём она в детстве мечтала.

Таких глубоких познаний от Младшей Кэретты не ожидала.

Она, похоже, тоже. Подозревала очередную шуточку Верховного. Надо признать, иные её шуточки кажутся смешными только ей самой.

Казначей пыталась выговаривать, если про её выходки враги узнают, могут решить, их время пришло. На что ответ был всегда один 'этой войны не избежать всё равно'.

— А ты, похоже, не злая. Просто колючая, как ёжик.

— Почему я злой должна быть?

— Мама написала, после покушения, чтобы подальше от тебя держалась. А мне, наоборот, интересно стало. Да и Дине ты нравишься. Вот маме — не очень.

— Я не 'ведьма', чтобы всем нравиться.

— 'Ведьма' она золотая. Тётя говорит, ты ценнее любого золота.

— А я вообще, бесценная! — смеясь встревает Динка.

— Смотря для кого. Кто-то считает, будет лучше, если тебя не станет.

— Пожалуй, того, кто так считает, может не стать гораздо раньше, нежели меня.

— И ты знаешь, кто это?

— Ха! Сильно к югу отсюда это почти каждый второй, а за Линией так и каждый первый.

— Всех не поубиваешь, — говорит Младшая Кэр, совершенно таким же голосом, что и казначей.

— Но я всё равно попробую!

— Понятно, почему тебя зовут Маленькое Чудовище, — замечает Кэретта.