Мечтают ли андроиды о медовиках (джен)

Лабораторное помещение, погруженное в полумрак, было плотно уставлено разнокалиберными попискивающими аппаратами и увито проводами. Переливались светом рабочие экраны с графиками и бегающими цифрами, скорее усиливая ощущение сгущающейся темноты. Из-за этого создавалось ощущение, что помещение представляет собой небольшие джунгли: лес капельниц с отходящими от них лианами-трубками, операционные светильники-цветы на длинных штативах.

Все четверо похищенных, одетые в больничные халаты, лежали на кушетках, туго, но умело увитые ремнями, чтобы те не причиняли молодым людям особого дискомфорта. Личные вещи отсутствовали. К рукам Саши тянулись несколько змеек-проводов, они скрывались в сгибе локтя, одна высасывала, другая — вливала что-то новое, неестественно зелёное. У Лэнс были плотно перебинтованы бёдра. Неподалёку можно было разглядеть матово поблёскивающую банку, в которой плавало что-то очень похожее на хвост. Рядом тихо переговаривались двое мужчин в белых халатах, лица их скрывали ярко-синие медицинские маски. Можно было различить лишь отдельные фразы.

— ...вирусная инфекция... удалось легко купировать. Своевременное лечение принесло плоды.

— Жаль, что купировать пришлось не только инфекцию, но существа... из двух и более... химеры... широко известно... склонны к некрозам.

— Ещё бы пару лет, и её можно было не спасти.

— Что на счёт проклятия?

— Негативные влияния удалось снять путём воздействия на субклеточном уровне... экспериментальная смесь... благотворное влияние на ЦНС. Девочка теперь свободна... переливание закрепит.

— Что дальше?

— Парочка тестов и можно будет приступать.

Доктора, не прекращая своей тихой беседы, покинули лабораторию. Дети остались лежать, обездвиженные. Где-то в помещении бесшумно работала глушилка, блокирующая все проявления колдовства, а ремни были настолько крепки, что перепилить или разорвать их не было никакой возможности. Действие снотворного проходило, вскоре пациенты должны были начать просыпаться.

Привычные и успевшие надоесть кошмары никак не желали отпускать из липких объятий, хотя дампир и успел освободиться от съеденного, а потом питался одним лишь чаем. И, видимо, не зря грешил на коварных отравителей. А теперь все же постепенно просыпался под незнакомые голоса, неохотно разлепляя глаза и отмечая, что спит не уютно свернувшись клубочком и обнимая подушку, да еще и не в том помещении, где засыпал. Вид обстановки, близкой к больничной, вызвал приступ паники. Отсутствие магии добавило адреналина, а тела на соседних кушетках вообще стали причиной тихой истерики. Благо, при выключенной магии эманации не могли никого ударить по чувствам.

— Какого черта? — Младший близнец нервно прокашлялся, обнаружив хрип в голосе. — Эй, живые есть?

Для попытки разорвать ремни аэромант обратился к силе демона, но и в этом потерпел неудачу. Положение принимало совершенно неприятный оборот. За неимением лучшего занятия, Рико продолжил попытки освободиться, гибко извиваясь в ремнях и пытаясь дотянуться и попробовать перегрызть путы. Для чего бы их ни притащили в больничное подобие, оставаться здесь ничуть не хотелось.

Никогда. Никогда пробуждение в больничной стерильности не обещало отсутствие жизненных поворотов. В первый раз он сроднился с вирусом. Во второй — сменил пол. Третий не предвещал чего-то менее глобальное. Скорее даже наоборот раз уж выпало быть третьим.

— Да что за хрень, — Блимм прислушался к собственному голосу. Он, хвала магистрам, был вполне неизменным. По крайней мере мужским, а не женским, детским или отсутствующим напрочь.

Дернувшись несколько раз, северсталец сдался. Связывая, явно учитывали их силу. Гребаные профессионалы. Выбиваться из сил сразу же было неинтересно. Стоит оставить что-то для дальнейшего сопротивления, когда в самом деле будет реальная возможность. Бальзамировщик переключился на соседних жертв. Что-то непонятное с Сашей, но он предполагал, что ее, как и сказали, избавляют от проклятия Грома. Лэнс лишилась хвоста. Куска родства с Кракеной. С МакАлистером вроде было все в порядке, по крайней мере еще дергается. На секунду парня пробрало мыслью, что он понятия не имеет, от чего же избавят его. Он ненавидел не знать. Оставаться спокойным становилось все сложнее. Что со всеми остальными, что сделают с ними. Слишком много неизвестного и недосказанного. Что-то подсказывало, что ответы ему не понравятся, иначе их не забирали бы ночью без какого-либо на то согласия.

— Ну-с, как поживают мои любимые пациенты?

В лабораторию вошёл один из молодых врачей, ранее переговаривавшихся в пол голоса. Медицинская маска болталась у него на шее, непослушные бронзово-рыжие волосы выбивались из-под прозрачной шапочки, на груди висел бейджик — брат Илия. Врач был чисто выбрит, травяного цвета глаза в обрамлении светлых ресниц внимательно осматривали пациентов и их показания на многочисленных мониторах.

— Славно, очень славно. Поздравляю, Александра, ваша модернизация приближается к пиковой стадии, когда кровь в вашем организме будет полностью заменена на идентичный раствор, тем самым окончательно разорвав вашу связь с проклятием. Вскоре можно будет приступать к техническим процедурам.

Доктор ободряюще похлопал девушку по колену и заглянул в медицинскую карту.

— Атавизм в виде хвоста мы у вас удалили, юная Лэнс. В противном случае, эта часть тела могла в итоге привести к опасным некрозам. Химеры — крайне нестабильные создания. Так же я настаиваю на удалении третьего глаза, — он кончиком пальца, затянутого в синюю медицинскую перчатку, приподнял веко на указанном глазу, легонько надавил на глазное яблоко. — Совершенно ненужный девайс, использование которого может привести к непредсказуемым и вредным для организма последствиям.

Молодой человек с улыбкой захлопнул карту и сосредоточился на анализе показаний приборов, на которых выписывались давление, пульс и температура тела пациентов. Потом, распечатав пару стерильных шприцов, он наклонился, чтобы взять у Патрика и Дария кровь из вены для анализа.

Блимм молча следил за тем, как врач осматривает девушек, успокаивающим тоном вещая об их здоровье. Вообще не успокаивающим. Чертовски раздражающим. От вида, как к нему подбираются со шприцом, он вздрогнул, посчитав необходимым срочно нарушить тишину и задать все интересующие вопросы. Хотя бы потому, что убрать руку у него все равно не вышло бы.

— Ничего не хотите нам рассказать? Ну, к примеру, зачем вам моя кровь и что вы собираетесь с нами делать? Зачем похищать и удерживать, если это для нашего, вроде как, блага? Что за технические процедуры? — Сыпал вопросами северсталец, цепляясь почти ко всему, чему только мог, и надеясь хоть раз получить хоть немного близкий к конкретному ответ. Ну так, для разнообразия.

— Спасибо, очень интересно, а можно мне все-таки полный химический состав смеси, которую вы в меня закачиваете? — хрипло уточнила девушка. Она очнулась только от голоса рядом и прикосновения к ноге, что очень сильно ее напрягло — как и капельницы и невозможность двинуться. Ясно было одно — брат Йеремия им наврал, и у нее, кажется, стало на одного живого врага больше. Осталось только понять, где она, что происходит и как выбраться.

— И можно вот как-то без технического переоборудования? Меня все вполне устраивает.

И сильно не устраивает то, что, возможно, придется расстаться с симбионтом. Ведьма также не знала, выяснили ли горе-лекари ее истинную природу и не повредят ли хрупкому птичьему телу вводимые химикаты.

О страшной мести она подумает потом. Когда хоть намного разберется в происходящем.

— Ваша кровь нужна для анализов, Дарий, а как вы думали, — Илия тронул плечо мрачного юноши. — Не стоит хмуриться, изучив вашу кровь мы сможем разработать идентичный состав, который сможет её заменить. Это же совсем не плохо, верно? Мы вас не похищаем, мы готовим вашим друзьям сюрприз. Когда они увидят вас, усовершенствованных, здоровых, то примут нашу дружбу и помощь.

Холодная ватка крепко прижалась к сгибу локтя Дария, игла покинула его тело.

— Химический состав будет ждать вас, Александра, во всей своей полноте к концу наших процедур. Мы даже его расшифруем для вас и научим готовить идентичный. Как вам такое предложение, — врач был серьёзен и улыбался с нескрываемой добротой. — Разве вы не чувствуете себя лучше без проклятия?

— Посмотрела бы я на вас, если бы вы три года не могли спать дольше четырех часов в сутки, — возмутилась Саша. — Сейчас я проспала не менее двадцати, конечно, я чувствую себя лучше. Хотя бы основные компоненты назовите, вдруг у меня с вашим составом, например, ткани костного мозга несовместимы.

Но девушка чувствовала себя лучше и в целом — не болела голова, голосок в голове не нашептывал гадости, противная слабость, с которой ведьма уже, оказывается, успела свыкнуться, постепенно уходила из конечностей.

Саше, однако, страшно было до ледяной капли пота, скользнувшей от линии роста волос по шее и позвоночнику — никаких технических процедур она не хотела. Потерять себя было страшно, а она слишком многое ценила в этой жизни, чтобы посвящать себя науке настолько, что забывать поесть — очень уж врезалась в память та оговорка Йеремии и вид одного из лаборантов.

Стойкий запах спирта и ощущения от укола воскрешали в Блимме ту часть, которую ему неосознанно добавил когда-то от себя Старк. Его ощутимо зацепило кое-что в словах Илии. Неужто этот смертный смеет считать его недостаточно совершенным? Удерживая несколько мгновений по прежнему ровное выражение лица, северсталец наконец заставил себя расслабиться и мимолетно улыбнуться.

— Сюрпризы это прекрасно. Меня несколько удивляет необходимость менять мою кровь на идентичный ей состав, который почему-то, видимо, не является кровью. Знаете, я к ней ведь несколько привязан. Все же столько лет вместе прожили. Но раз это сделает меня совершеннее, то конечно. Разве я могу быть против, — кивнул бальзамировщик, скрывая стойкую уверенность, что он против, раз в данный момент это ничего не решало.

— Мы провели полное обследование, поверьте, никаких конфликтов не будет, Саша. Мне можно звать вас Сашей?

Доктор собрал анализы в специальные пробирки.

— Вы же доктор, правда, или учитесь на врача? Вы должны понимать, чем я занимаюсь. У Дария наблюдается острый конфликт между когнитивными функциями и воображением, скорее всего в виду отсутствия центрального органа кровообращения и этических переживаний, сочувствую, это должно быть психически тяжело, — рыжеволосый Илия с сочувствием взглянул на пациента. — Мы вам поможем, буквально маленькая десятиминутная операция... В остальном вы полностью здоровы и дееспособны, замечательный образец биологического существа.

Он выложил на хирургический поднос инструмент, похожий на длинную спицу с плоской рукояткой, и небольшой молоточек. Далее врач обратился к последнему пациенту.

— Патрик, образцово здоров. Трудящийся в нём симбионт — удивительная технология, она поддерживает его тело в идеальном порядке, так что мы можем от лечебных процедур преступить сразу к модернизации. Он будет погружен в состояние стазиса, после чего переживёт замену некоторых частей тела на более современные и жизнестойкие аналоги. В случае, если они приживутся и не будут доставлять дискомфорт вашей мозговой деятельности — модернизация будет продолжена. Он станете настоящим совершенством.

— Нет, не можно. То есть, нельзя, — процедила девушка. — Конечно, я понимаю, чем вы занимаетесь. Особенно вот эта неопределенность мне нравится — "если они приживутся". Вы не знаете наверняка, верно? Это эксперимент. А мы — похищенные подопытные. Впрочем, если и не эксперимент, мы в любом случае похищены и все преобразования проводятся без нашего согласия, а Лэнс даже в сознание не пришла. Ваша репутация на островах вполне оправдана. Вы действительно действуете незаконно. Это запрещено, понимаете?

Ведьма криво усмехнулась на последние слова Дария. Она не считала себя достаточно хорошим пловцом для того, чтобы выплыть из этой ситуации, притворившись, что согласна.

— Но что бы я ни сказала, вы не послушаете, верно? — рассмеялась вдруг девушка. — Вы самый настоящий религиозный фанатик.

Бальзамировщик переводил глубоко охреневший взгляд с инструмента пыток на рыжего и обратно.

— Мне нужны подробности. Ну, знаете, предпочитаю знать ход... операции. Иначе мои функции и воображение в самом деле перейдут в невиданный конфликт. Невиданный. У меня все было отлично. Никаких конфликтов. С чего вы взяли? Откуда диагнозы? Может мне это вовсе не пойдет на пользу. Ни вы, ни ваша Эниак не обладаете безграничным абсолютным знанием, что бы вы там о себе не думали, — Блимм обеспокоенно глянул на Сашу. То ли та была к истерике, то ли что-то вроде того. Он мало что понимал в девушках. Даже когда сам был таковой. — Вы ведь не собираетесь проводить свои модернизации при явном отказе пациентов?

— Саша, — настойчиво произнёс Илия. — Единственные законы, существенно важные в этом мире, это законы, установленные Эниак. Почему же вы называете меня преступником? То, что вы не верите в её разумность, не доказывает вашей правоты, дорогая моя Саша, — он повернулся к Дарию. — Ход предстоящей вам операции следующий — я введу вам наркоз, после чего данный инструмент, — он указал на спицу, — помещу в ваше глазное отверстие, совершу несколько ударов молотком, чтобы пробить кость, и сделаю несколько надрезов. Всё, ничего сложного. Отказ, конечно, не значит ровным счётом ничего.

Илия погремел хирургическими инструментами.

— Как жаль, что технология стазиса была открыта так недавно, — риторически заметил Илия, прикручивая дыхательную маску к небольшому баллону. — Столько великолепных умов, столько жизней, запертых в смертных телах, было потеряно. Великий пророк и учёный Рихард Лоссар мог дожить до наших дней, развивая свои научные исследования.

Он плотно прижал дыхательную маску к лицу Патрика, скрипнул специальный рычажок, засвистел выходящий под давлением газ. Дышать им было всё равно, что глотать лёд, чувствовать, как он заполняет лёгкие и горло.

— Вы все четверо удивительно талантливы в своей области колдовства и после полной замены тела станете замечательными братьями и сестрами. Эниак уже придумала вам имена, знаете? Это всегда такой важный ритуал — обретение имени. Засыпайте спокойно, вы ничего не почувствуете.

— Что? Нет! — Саша, все еще толком не пришедшая в себя и не сообразившая, к ней ли относится угроза, задергалась, пытаясь вырваться и, например, упасть со стола — бездействие в момент реальной угрозы жизни было ей не свойственно. — Если вы собираетесь дробить кость, то спица пройдет через мозг, а это — мгновенная смерть. Какое это стремление к знанию, очнитесь! Это убийство, наркоз здесь не поможет!

Все, что девушка сейчас могла — это кричать и продолжать рваться из удерживающих ее на столе ремней. Она толком не знала, может ли колдовать, может ли вообще хоть что-то. Впрочем, вот использовать магию показалось ей разумным выходом — раз уж доктор до нее пока не дошел.

— Помогите! — закричала ведьма, набрав побольше воздуха, и добавила, уже на выходе, желая хотя бы оттолкнуть врача от Патрика не самым сильным из заклинаний: — Иктус!

— И какие же имена? — Отстраненно поинтересовался Блимм.

Саша как нормальный человек паниковала и кричала. Северсталец же никогда не был особо нормальным. Таких на кладбище работать не берут. Да и в его возрасте уже можно было иметь больше спокойствия, чтобы смиряться с неизбежным. Мысленно парень рассматривал варианты и их выходило немного. Один другого отвратительнее. Либо их сумасшедший отряд уже сбежал и ищет их, либо не смогли. Либо стоит тянуть время, либо это бесполезно. Либо он посмотрит, как выкалывают глаз Лэнс и расчленяют остальных, заменяя их части тела черт знает чем, либо будет первым. Он точно предпочитал, чтобы такие процедуры проводились над совершенно незнакомыми и, предпочтительно, мертвыми телами. В независимости от того, будет это один человек, два или все три. Даже если уже потом проснется и посмотрит на результат. Иногда стоило верить в лучшее. Ну вот в то самое, где их вовремя спасают. Или задерживаются максимум на одного человека. Возможно, это была вовсе не вера в лучшее, а эгоизм во славу собственных, без того страдающих в последние дни нервов.

— Знаете... я, кажется, так и не спросил ваше имя, хотя вы знаете мое, но не важно. Так вот. Ваша леди Эниак кажется мне достаточно прекрасной. Ну, знаете, слабость к механизмам. Так что было бы замечательно, если б вы начали с меня. Несмотря на уже имеющееся количество братьев, я бы предпочел стать первым из нас, — тепло улыбнулся Илие Блимм, практически верящий в то, что говорит.

— Саша, милая, ну как же вы не знаете, что лоботомия не смертельна? Ваше медицинское образование требует корректировки и развития. Дарий не умрёт, просто станет спокойным человеком, которому не мешают вспышки агрессии, недовольства, социопатии, гордыни и прочих пороков человечества.

Когда тело Патрика расслабилось, Илия прекратил ток газа в баллоне и, отложив его, взялся за шприц.

— Вы станете одним из нас, Дарий, но сначала нужно исправить программные недостатки, чтобы они не перешли в итоговую версию. Мы с вами обойдёмся обычным наркозом, пожалуй, — он ободряюще улыбнулся юноше. — Вам потребуется какое-то время, чтобы придти в себя после операции, пройти несколько испытательных тестов. Всё-таки у нас впервые такой необычный бессердечный образец, чтобы создать позитронный аналог потребуется некоторое время. Хотелось бы сохранить способности, позволяющие вам налаживать контакт с загробным миром. Великолепный дар. Быть может когда-нибудь с вашей помощью у нас получится научно постичь эктоплазму как явление.

Не прекращая отстранённо рассуждать, Илия вколол Дарию наркоз. Он придвинул кресло ближе, включил хирургическую лампу, осветившую лабораторию нездорово-ярким светом. Ловкие пальцы в резиновых перчатках раздвинули веки мезанца, выбирая глаз для более удобного проведения лоботомии.

— Пожалуй левый, да, определённо, — жизнерадостно объявил Илия и, дождавшись, когда тело Дария окончательно размякнет, завел над ним спицу, направляя её остриё в глазницу.

Младший близнец пребывал в состоянии шока. То ли от вида врачей, то ли от процедур. А может, от невозможности обрести свободу. Разговаривать с мучителями было бесполезно. Дампир лишь прожигал "врача" полными ненависти взглядами и продолжал попытки вывернуться из ремней на теле. Однако, получив странный наркоз, наконец затих и погрузился к более уютным, давно привычным кошмарам.

Свет в лаборатории внезапно погас. Замолкли писк и жужжание приборов, потухли экраны, навалилась неестественная давящая тишина. Кондиционеры тоже перестали работать, и по лаборатории стал распространяться кисловатый запах реагентов, различных спиртовых настоев и зелий. Врач, склонившийся было над Дарием, замер и неверяще взглянул на умерший прямо перед его глазами монитор с показаниями пациента, его давлением и пульсом.

— Во имя Эниак, что здесь происходит, — тихо и раздосадованно произнёс он, сдирая с лица маску.

Отсутствие света его судя по всему не беспокоило, он двигался свободно, легко обходя любые препятствия. Со щелчком сняв перчатки, он постучал костяшками пальцев по лампе, проверил капельницы, поспешил отключить Александру от аппарата переливания крови, превратившегося в бесполезную коробку с шестерёнками. Всё время он не прекращал сквозь зубы браниться, возносить хвалы Эниак и проклинать баги системы, мешающие экспериментам уже не в первый раз.

— Отформатировать к чёртовой матери всю систему и провести апгрейд бета-версиям нужно было ещё пятнадцать лет назад, когда они были только сконструированы. Прошу прощения, господа, прошу прощения, ваше усовершенствование вскоре возобновится.

Возмущённый доктор покинул лабораторию, хлопнув дверью.

Свет погас, и доктор, собирающийся проводить трансорбитальную лоботомию, зачем-то дробя кость, куда-то ушел.

— Эманципаре! — выдала, поскрипев мозгами, Саша. — А? А? Сработало? Энедо!

Девушка снова задергалась, пытаясь освободиться. Выбраться, пока незнакомый, вероятно, еще один брат ушел, казалось ей жизненно необходимым. Потом еще надо было как-то утащить на себе троих бессознательных товарищей и найти тех, с которыми их разлучили. Как-нибудь найти, да. Саша чуть не заплакала от бессилия и осознания, что поставленные задачи практически невыполнимы, и рванулась еще раз, на этот раз сильнее, старательно взращивая в душе надежду.

— Эй, свои!

Сотрудники Мезы передвигались с шумом, сопоставимым разве что с побегом из тюрьмы. Иванна заскочила в лабораторию, врезавшись в один из штативов и чертыхнулась. Не видно было ни зги.

— Кто-нибудь, наколдуйте свет. Сюда скоро придут.

Ури ворвался в лабораторию как ураган. Ветер в камышовых кустах. Бриз среди пальмовых листьев. Тайфун посреди лесополосы. На самом деле он хромал и еле дышал.

— Руки в гору, это ограбление! — Деште-Лут говорил в нос и на слух это могло звучать так, словно он был Володарский и озвучивал сейчас боевик. — Мы заберем то, что наше по праву. Людей и оружие.

В руках у парня болтался выдранный из серверной стойки кабель и слегка потрескивал электрической искрой в темноте. Кошковец пошел прямо, потому что не привык сворачивать. Через два шага раздался грохот рассыпавшихся по полу мелких предметов.

— Чертов стол.

Он сделал еще шаг и стукнулся о следующий столик, звякнуло стекло.

— Второй стол. Звук разбитого стекла, дыщ.

Ури двигался дальше и перевернул все, что стояло ровно до этих пор.

— Тут не прибрано.

Элаяз принялся спускаться в лабораторию, пытаясь хоть что-то услышать в этой кромешной темноте. Как вдруг он слышит довольно знакомый голос.

— Судя по всему, наши тут, — произнес парень, направляясь в сторону голоса на ощупь, ибо темнотень несусветная. — Дарий, судя по всему, мне не придется делать тебе какое-то крутое надгробие за бесплатно.

Времени было явно в обрез, а освободить своих нужно было в кратчайшие сроки.

— Дарий! Саша, вожатая сердца моего, Лэнс, Патрии-и-ик! — возопил, с разбегу перепрыгивая через порог лаборатории, Лёнька, счастливый и взволнованный, как черт. — Мы тут!

В груди клокотало и, полюбовно усадив Эвелину на свободное докторское кресло — отдыхать, — мальчишка первым делом рванул к тому, кто вообще никак не реагировал на происходящее — к Лэнс, то есть. Фридрих и таинственный Хозяин за зелеными дверями, все эти обращения в олуш и ворон, когда Лёнька впервые ощутил на себе действие магических снадобий — все было крепко связано с трехглазой, ёлки-палки, и то, как она лежала тихая и безучастная, рвало Рыженькому сердце.

— Живая, — тихонько констатировал Лёня, смущенно трогая девушку за запястье и в повисшей темноте особо не придавая значения повязке на бедрах. — Что теперь делаем? Баррикады? Окопы?

— А грозу я там оставил! — Ник орал на ходу, продолжая сбивчивый рассказ. — Она, правда, теперь без наводки, так как демона я забрал с собой, но еще некоторое время не рассеется и будет лупить. Ох!

Влетев в лабораторию, мальчишка едва не снес ближайшую каталку. Быстро отыскав глазами и чувствами брата, он уцепился в него мертвой хваткой и расплакался. От обилия эмоций, облегчения и еще чего-то, сильного и щемящего в груди. Но стоило ему ощутить неправдоподобный холод тела близнеца, как слезы хлынули с удвоенной силой, а руки уцепились в маску, срывая ее прочь. Нащупав в кармане все тот же техномагический нож, полукровка перепилил ремень, связующий брата. Потом второй, лихорадочно нащупывая его в полутьме.

— Рик, Рик, Рик, Рик... — сбивчиво шептал он, прикасаясь ко лбу и щекам близнеца.

— Отвяжите меня для начала, — хрипло засмеялась Сашка. — И Дария с Патриком тоже отвяжите, и Лэнс, а то лежим тут привязанные, ни шевельнуться, ни нос почесать. Вы знаете, как чешется нос, когда руки связаны? Ужас!

Девушка несколько секунд полежала в темноте, глядя, кажется, вверх, и раздумывая над происходящим.

— Или вы все — это галлюцинации, которые начались у меня из-за раствора. Мда. Буду, наверное, пока верить в лучшее.

— Боже мой, боже мой, — Ася влетела в соседнюю дверь, в которой, согласно плану, скрывалась лаборатория. В полной темноте, в которой она ничего не видела, Тургенева услышала дыхание. А затем, собственно, голос. — Саша, это мы, не ори, пожалуйста, нас ищут.

Наощупь продвинувшись вдоль стенки, девушка нашла угол, где могла стоять и ни во что не врезаться.

— Каве иминикум, Сальвио Гексиа, — прислонив ладонь к стене, начала бормотать про себя Тургенева, ощущая, что ещё немного, и она, пожалуй, упадет без сил. — Протего тоталум, Репелло Иминикум, Протего, господи боженька Триединый, спаси и сохрани. Оглохни, надеюсь ты работаешь не единоразово.

Ася шла, периодически натыкаясь на тележки и какие-то палки, и повторяла небольшой известный ей список заклинаний у каждой стены.

В коридорах царила тишина. То ли братья и сестры Эниак не знали, где искать беглецов, то ли решили дождаться завтрашнего дня, когда включится запасной генератор. Изредка до лаборатории доносились тихие шаги издалека, скрипы или потрескивания. Быть может, эти звуки вообще шли со дна морского.

Пожалуй на эту ночь безопаснее места было не найти на огромной подводной станции, населённой кроме всего прочего агрессивными роботами и всевидящим Искусственным Интеллектом. Скрыться там, где Эниак потеряла преимущество, свои глаза и слух. Двери лаборатории можно было подпереть кушетками и столами, в ящиках хранились чистые простыни. Кроме того, обилие скальпелей и щипцов позволяло вооружиться на случай внезапного нападения. Ремни, опоясывавшие пациентов, можно было расстегнуть в несколько движений. Сашины путы уже опали. Тишину нарушало лишь дыхание беглецов и капли воды, разбивающиеся о донышко раковины.

Помахивая кабелем словно он катана или иное опасное оружие, Ури на полусогнутых двигался по лаборатории и прислушивался к разговорам. Наконец он наткнулся на каталку с Лэнс и расстегнул ремни, которые её сковывали. Девушка была без сознания, хотя Деште-Лут её и потряс, видимо слишком много наркоза всобачили.

Это был такой момент. Просто принц, который достал из хрустального гроба принцессу и капает на неё своей кровищей из носа вместо поцелуя. И пусть вместо гроба каталка, а вместо принца... ну да, собственно, принц есть. Чисто теоретически он был молод и при таком скудном освещении красив. Да что там, он был герой!

— Повержен наземь, но не сломлен, — напевал Ури, складывая руки Лэнси на груди крест на крест. — И всем врагам он дал отпор. Все потому, что он не Цезарь, а старый батька Черномор. Никуда не уходи.

Деште-Лут оторвался от каталки и снова прислушался, погони не было, значит их пока не тронут.

Саша, вдруг осознавшая себя свободной, с лабораторного стола буквально скатилась, сразу распластываясь на холодном полу и прижимаясь к нему щекой. Чувствовать себя было прекрасно. От осознания, что сегодня ее в киборга-сестру путем лоботомии не превратят, девушку сильно затрясло. В уголках глаз собрались слезы, и Саша издала несколько судорожных всхлипов — видят боги, не так она хотела провести этот день. Не привязанной к чертовому столу, ожидая, когда с ней закончат делать то, что делают, и она станет такой же, как все те, кого она видела в Конклаве.

Надо было подниматься и делать дела, снять других со столов, зажечь свет, узнать, не ранен ли кто и нужна ли людям помощь, в конце концов.

Начать Саша решила с простого, и усилием воли создала над правым плечом небольшой, тусклый шарик света — видимо, повлияло шоковое состояние. — Раненые есть? Идите сюда, я что-нибудь попробую.

Ася, закончив с защитными заклинаниями, осела у стены и обхватила голову руками. У неё не было сил даже элементарно проверить, живы ли остальные, кроме Саши. Наверное, живы, раз драматических криков не было.

— Саш, проверь Ника, его столом по голове припечатало, — выдавила девушка и дала себе ровно три минуты, чтобы отохнуть. Затем нужно было найти источник света, чуть менее зависящий от магии. — И Ури прилетело, и по-моему всем. Зачем вас забрали?

От неожиданного тусклого света Ива врезалась плечом в полочку и сморщилась от боли, ловя что-то стеклянное. Над ней в ряд стояло несколько спиртовок, которые вполне могли сегодня сойти за свечи. На такой глубине темно было всегда, их вряд ли хватит надолго, но хотя бы ночь сидеть не в темноте, дергаясь от каждого шороха, дорогого стоило .

— Ась, — девушка выставила перед ней спиртовые горелки и присела на край кровати Дария, медленно возясь с ремнями. К концу дня пальцы отказывали, начинали напоминать о себе синяки и ссадины, полученные за вечер.

— Сейчас около полуночи, — развязав юношу, Ива откинулась спиной на стену. — Нам нужно забаррикадировать чем-нибудь дверь. В вас не успели ничего засунуть, Саш?

Тем временем Лёня, частично на ощупь, частично ориентируясь на свет от магического шарика, докопался до ящиков, надеясь найти там что-нибудь, чем можно было прикрыть несчастных пострадавших. И тех, кто пострадал физически, и тех, кто морально.

— Вот тебе экскурсия с дегустацией и аттракционами, — прокряхтел он, выуживая находки.

Простыни быстро отправились по назначению — одной была укутана бесчувственная Лэнс, вторая отправилась Дашу, третья — на Сашку, тихонько и со спины, чтобы не отвлекать от магических штук. Четвертая — Рику. Последней из тех, что была в Лёниной стопке, он заботливо прикрыл плечи Ника, склонившегося над братом. Все они очень устали — и сам Лёнька тоже, а на ногах его держало только то, что кому-то сейчас хуже, чем ему.

Вытащив в полумрак еще стопку простынок из следующего ящика, Рыженький водрузил их на стол, в открытый доступ, откуда чуть раньше предусмотрительно стащил все орудия пыток — они были сброшены в дальний угол, с глаз долой. Все. Осталось подпереть двери всем, что могло подпирать, и больше он ничем не сможет особо помочь.

Младший близнец не реагировал ни на шум, ни на прикосновения, ни на свободу, что было особенно неправильно. Однако, при всей замороженности тела, пока не мог считаться мертвым. Хотя и не имел возможности об этом сообщить. С возвращением магии над телом северстальца соткался сгусток розоватого света. Демон не спешил сбегать и недоуменно крутился поблизости. Сделка еще не считалась расторгнутой.

Ник не замечал суеты вокруг. Он снова и снова ощупывал брата, шепотом ругался, лихорадочно звал по имени, а слезы высыхали на грязных и горячих щеках. Из носа по прежнему капала густая, почти свернувшаяся, кровь. В глубине своей близнецовской сущности от понимал, что Патрик жив, должен жить! Но не мог объяснить появление аномального холода. Отыскав на ощупь покрывало, он бережно, настолько позволяли дрожащие руки, укутал брата. И только тогда обернулся к остальным.

— Что с ним? Выжившие? Что с Риком?

— Хотели модернизировать, — поморщилась девушка и привстала, почти ползком отправляясь к месту, где видела Патрика — ей не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы знать, где искать второго близнеца. — В меня влили очень много какой-то зеленой жижи, озвучивать состав отказались, но обещали в будущем научить готовить. Учиться я не хочу, хочу уехать уже отсюда и, может, на прощанье все порушить. Красиво, конечно, но именно это, наверное, и ввело меня в заблуждение.

"Прилетело всем" означало, что Саше предстоит много работы, и девушка еще раз всхлипнула — сильнее, чем немедленно уплыть, ей хотелось только снова лечь и заснуть. Особенно после того, как ее заботливо накрыли простынкой.

— Рик спит. Это стазис, во всяком случае, так его назвали. Это не очень опасно, наверное, но я пока не знаю, как его снять, Ник, успокойся, ничего действительно плохого сделать не успели, — пробормотала девушка. — Показывай, что с тобой, а то я сейчас упаду и усну, и Ури пусть показывает.

Возможно, немного удачи Асе причиталось. По крайней мере, не нужно было искать спирт самой. Осторожно, чтобы не спалить все контору, Тургенева нащупывала фитили у каждой баночки и осторожно их поджигала, стараясь не переборщить с чарами огня. Затем, отлевитировав баночки по разным углам помещения, чтобы было какое-никакое, а освещение, девушка прислонилась щекой к стене и позволила шуму в ее голове стать громче. Всего пара минут сна, никому же это не будет во вред, верно?

— Стазис? Заморозка типа? Она пройдет же, да? Со временем? — Ник хотел утереться рукавом, но все лицо болело настолько сильно, но мальчишка опасался к нему прикасаться. — Да что со мной. Кажется, мне разбили голову. И я сломал нос. Счесал лицо о стену, кажется, оборвал пирсинг. А может и не оборвал.

Руки полукровки нащупали простыню и сжали. Только теперь, на контрасте, было видна грязь, окровавленные пальцы и сбитые о стену костяшки. В кармане снова поселился нож. Теперь парень не планировал его выпускать из поля зрения до тех пор, пока не вернется на Авалон. О сходном варианте с "если", думать не хотелось.

— Саша, а Рику точно пока нельзя помочь?

Ури успел уже оценить обстановку и кряхтя передвинул один из шкафчиков к двери. Тот сперва ехал нормально, а потом застрял на какой-то выбоине, не выдержал и рухнул, разбивая все что было стеклянного внутри. В этот вечер девизом Деште-Лута было разрушение, он шел под знаменем Армагеддона. Следом за шкафчиком Ури свалил возле двери несколько столиков, видимо из под инструментов и решил, что хватит.

— О, я сейчас покажу, Саша, все покажу, — парень дохромал до волшебницы. — Больше всего меня беспокоит нога, она болит второй день, может вывих. И нос сломали, если сможешь сделай его прежней формы, мне такая не нравится. Но только если ты чувствуешь себя сносно. Не хотелось бы здороветь за чужой счет.

— Анастезио, — выдохнула Саша на Доминика. Выглядел он в свете одинокого светящегося шарика действительно плохо, и, немного подумав, ведьма добавила слабенькое Эпискеи. У нее, правда, все сейчас выходило слабенькое, сказалось жуткое нервное напряжение.

В голове мелькнула глупая мысль,что ей жалко пирсинг Ника — сама ведь колола, старалась. Теперь что, повторять все?

— Я не знаю точно, Доминик. Тот врач, прости Господи, сказал, что это совсем новая разработка, даже если я попытаюсь что-то сделать сейчас, толком не разобравшись, это может ему навредить. Но это точно был какой-то газ, я уверена, что слышала шипение. Может, прочистить легкие и дыхательные пути... Но я правда не уверена, — ведьма скорбно покачала головой, бледная и усталая в свете свечей и, получше замотавшись в простынь, сжалась в небольшой комочек рядом с близнецами — вдруг что-то все-таки придется срочно делать.

— Анастезио. Эпискеи, — повторила тот же набор для Ури девушка. — Извини, я правда хочу немного посидеть и, может, подремать. Утром осмотрю тебя повнимательней, ладно?

— Если бы что-то работало, мы бы его провентилировали или типа того, — возник около Доминика Лёнька, весь какой-то маленький и печальный. — Но пока будем уповать только на естественное вентилирование и то, что он сам по себе молодой и относительно здоровый. Справится.

Схватив со стола простынь и неловко перескакивая через стеклянную инсталляцию Деште-Лута, Рыженький укрыл опавшую Асю и сам примостился рядышком, поплотнее кутаясь в свитер — вместе теплее. Хотелось просто сидеть, нахохлившись, и молчать. Болело все, включая позавчерашнюю шишку и бок, об который сегодня споткнулся верзила-охранник, но жаловаться было лениво и сонно. Мальчик вздохнул и закрыл глаза.

— Не спите на полу, ребята, там проходил Ури. Ури, проходи к нам, тут еще пока чистый пол.

Рыженький зевнул и попытался расслабиться, но сон долго не шел — и он каждый раз испуганно приоткрывал глаза, заслышав вдали чьи-нибудь шаги или странные скрипы.

Ночь обещалась долгая.

— Что ты, мне уже полегчало, Саш, я буквально обновлен. — Ури озарил помещение внутренним светом и пошаркал вдоль стен. Нога уже не переламывалась пополам, просто ныла, а нос хотя бы не кровоточил. — Тут есть кладовка. Если я решу использовать её в качестве уборной, мне не будет стыдно.

Деште-Лут поднял ведро и заглянул в него. Изнутри на него смотрел клочок бумаги и несколько использованных шприцев.

— Наркоманы одни, чего я от них ждал?

Парень еще немного послонялся в поисках каких нибудь полезных предметов, нашел скальпель и взял его с собой, когда падал рядом с Асей и Лёней. Не ахи что, но все может быть полезным в этом жестоком подводном мире.

— Спокойной ночи, пните, когда придет моя очередь сторожить.

Все затихло. Сопели спящие и уставшие люди, где-то капала вода из под крана, потрескивала брошенная аппаратура. Но, по сравнению с недавними событиями, было тихо. Оглушающе тихо.

Ник понял, что слезами делу не поможешь. Они все здесь пострадавшие, в той или иной мере. Все надеются на благоприятный исход, на возможность снова оказаться дома, увидеть морской берег, потоптаться по суше, желательно, на своих двоих. Все одинаковые. Близнец снова оглянулся на спящего брата. Именно спящего, не больного, не замороженного или полумертвого. Спящего. Он хотел думать именно так.

Собственные раны и ушибы болели чуть меньше, все благодаря Сашеньке. Быть может, Доминик был выносливее за счет своей расы, крови нежити, которая плескалась в его жилах. А быть может, просто отдохнул немного быстрее остальных, перевел дух, осознал ситуацию и решил стать на караул первым.

Сначала заводчанин прислушался и нашел тот самый капающий кран. Холодная вода его взбодрила, юноша вымыл руки и, насколько это было возможно, менее пострадавшие участки лица. Наверное, он сейчас красивый, это просто стиль такой — подбитый жизнью алкаш. Лицо стремительно опухало и покрывалось гематомами. Ну и ладно с ним.

Вернувшись, северсталец занял пост в дверях, стараясь не уронить на себя баррикады. Для верности Ник наморозил приличную корку льда на порог, на дверь и по ту сторону двери, колдуя через щелочку. Теперь тихо войти точно не получится. А сам гидромант устроился рядом с завалами, щурясь заплывшим глазом на спиртовку. Ему бы не спать. Не спать.