В пробирке (гет)

Ане часто снились кошмары. Во сне она не могла контролировать свои способности и невольно читала мысли домочадцев. А значит их кошмары — её кошмары. Будто ей мало её собственных воспоминаний.

На самом деле Аня мало что помнила до того, как попала в детдом. Помнит лишь кровь, крики, какие-то поучения и мысли. Чужие предсмертные мысли. Самое страшное, что когда-либо слышала девушка в своей мысли. Она читала мысли матери об убийствах и даже эти мысли не сравнятся с тем, что думают её жертвы перед концом своей жизни.

— Твое имя отныне Сумрак, — Сильвия важно кивнула и дала какие-то документы. — Твоё первое задание. Убей Друэллов.

— Хорошо, — "Но я не наёмник!"

Алая кровь брызнула во все стороны. Первое задание и первое убийство.

— Юрий, я купила тебе атлас, который ты давно хотел! — крикнула заляпанная кровью Йор, протягивая брату учебник.

— У тебя кровь... — испуганно пропищал парнишка.

— Не моя, — отмахнулась беззаботно Йор, а сама внутренне вздрогнула. Её первое убийство. Она бы заорала сейчас от ужаса, забилась в конвульсиях совести, но не может позволить себе эту роскошь.

Война. Бомбëжки. Тëплые руки и пение. Лойд не видит лица своей матери, но знает, что она его любит. А потом он видит её широко открытые глаза и неестественно выгнутое тело, покрытие множеством ран, из которых уже даже не бежит кровь. Он кричит, считает что мама лишь спит, падает на колени, зовёт. Бестолку.

Йор помнит мать смутно. Но отчëтливо помнит как ту уводили со двора под слезы и крики детей через несколько лет после войны. Будто бы их мать шпион и подлежит расстрелу. А мамин паспорт Висиалиса это только подтверждает. Хоронили в закрытом гробу.

Кровь. Много, много крови. Шестого убили вчера, он хирел на глазах от этих вакцин, а способности так и не проснулись. Аня ничего не понимает и жутко боится. Люди, которые называют себя учëными, заставляют её учится. А она хочет играть. Шестой постоянно её развлекал как старший брат. А он исчез. А потом пришли злые дяденьки в чëрной форме, сказали что учëные преступники, а детей надо бы убить. Аня не знала, что такое убить, но чувствовала, что это нечто плохое. Как то, что случилось с Шестым. Кажется, учëные назвали это смертью и что после неё не возвращаются. Уходят навсегда. И Аня, испугавшись что не возвратится, умрёт, бежит как можно дальше, уловив мысли дяденек ещё на подходе к её камере. И она слышит. Слышит выстрели и мысли. Эти ужасные, страшные мысли.

"Я не хочу умирать!", "Надеюсь, там хорошо... ", "Спасите... ", "Убить уродцев!", "Как страшно... "

Аня! Аня, проснись! Аня!

— Аня, проснись! Аня!

Аня резко вскочила. Её тряс отец. Обеспокоенное лицо белело в свете луны. Лёгкий сквозняк из приоткрытого окна трепал светлые волосы Лойд. Внезапно Аня расплакалась и уткнулась лицом в рубашку удивлëнного отца.

— Эй, ну ты чего? — Лойд аккуратно положили руки на спину дочки и стал поглаживать, ожидая когда девушка успокоится. В его мыслях царил хаос и неразбериха.

Аня не ответила. Она знала, что должна сделать. Она любой ценой не даст наступить войне. Если же при этом пострадает её семья — не страшно. Если это цена спокойной жизни и счастья тысячи таких же семей, то она готова. Готова пожертвовать Форджерами и Дэмианом. Во благо Остании и Висталиса.

— Расскажешь? — спросил отец, садясь на корточки около дочери. Аня помотала головой и улыбнулась.

— Прости что разбудила и спасибо, — Аня шмыгнула носом всем сердцем надеясь на то, что улыбка выглядит естественно. — Просто беспокоюсь на счёт тонитов. Не переживай и иди спать.

Отец ушёл. А Аня оставшуюся ночь не сомкнула и глаза. План медленно, но чëтко прорисовывался в её сознании.