Memento mori - часть 1 цикла "Сказки многоликого универсума" (джен)

Спокойное время в отсутствии директора закончилось на второй неделе сентября. Утром понедельника ученики увидели сидящего на позолоченном троне в яркой красочной мантии, но сильно сдавшего профессора Дамблдора. Его костлявая рука, держащая чашку с чаем, мелко-мелко дрожала, но его глаза поверх стёклышек очков-половинок зорко следили за входящими в Большой зал студентами. Директор ждал появления одного конкретного темноволосого парня, унаследовавшего изумрудные глаза своей матери.

Гарри Поттер ждал возвращения директора с «нетерпением» и досадой. Почему, ну почему этот старик ста с лишним лет просто не откажется от главенства над обществом магической Британии, которым правили уже правнуки его сверстников, и не уйдёт на пенсию? Чего ждёт?

— Ждёт удачного момента для твоей погибели, Гарри, чтобы вселиться в твою тушку, — прокомментировал Геллерт, напомнив мальчику давнишние планы своего «дружка».

Рон Уизли с самого выхода из Больничного крыла стал дуться на Гарри, не разговаривая с ним. Слонялся по гостиной Гриффиндора угрюмый, кидал обвиняющие взгляды злющих синих глаз на резко сменившего имидж темноволосого соседа по спальне и шипел себе под нос необоснованные обвинения, типа:

— Ходют тут внезапно лорды всякие, стыдятся со старыми друзьями разговаривать, щеголяют во всём новом, брезгуют нами, нормальными людьми. Гордыня изо всех щелей попёрла, предатели грёбаные…

Гарри с трудом сдерживался, чтобы не наехать на шестого Уизли с кулаками! Да и зачем? Он так и сказал Гермионе, которая выплеснула на него свои упрёки — что за упрёки из-за того, что Гарри приоделся, приосанился в соответствии со своим положением и банковским счётом?

— Горбатого только могила исправит, — отрезал он и Грейнджер осталась, разинув рот, не понимая, кто этот подтянутый, блистающий внешностью и сдержанностью парень. Куда подевался её покладистый, неуверенный в себе, нуждающийся в её напутствиях друг Гарри?

Девушка не принимала холодную отстранённость, которая чёрной кошкой пробежала между ними и разрушила сложившееся ещё на первом курсе Золотое трио. Тщетно давила логикой, что нельзя запросто щеголять качественной, новой одеждой и тем самым оскорблять их общего самого лучшего друга. И отказываться от двухлетней дружбы, скреплённой не одним и не двумя общими приключениями. На что темноволосый парень ответил ей, что дружить с Роном и отправить своих собственных родителей в могилу своим поведением — это её выбор. Но терпеть дальше неуравновешенное, полное зависти и злости поведение рыжего сокурсника он не намерен.

— Если хочешь снова и снова попадаться на его удочку, флаг тебе в руки. Хорошенькая магглорождённая дурёха — это хороший улов для семьи Предателей крови, в которой родилась целая квиддичная команда мальчиков, не так ли? «Рабскую привязку» помнишь или уже забыла? О-о-о, тебе «забыли» и ты уже не помнишь, где всё лето одна, совершенно беззащитная в обществе озабоченных парней, провела — разве тебе не страшно было в Норе засыпать? Должно быть, тебе понравилось быть бесплатным репетитором младших Уизли, да? Ну, что же, дерзайте, мисс Грейнджер!

— Но ты начал дружить со слизеринцами! — прослезившись, выдала она последний аргумент обвинения.

Со стороны старшекурсников, притихших, чтобы лучше послушать ссору между ещё недавно «не разлей вода» друзьями, донеслись смешки и едкие комментарии в её адрес.

— А ничего, что они мне и родня, и ровня, Гермиона? Семья!

— Но они злые.

— Я тоже зол! — отрезал Гарри. — И как не быть мне злым, если с моей семьей так поступили…

— А как «так» поступили? — сузив глаза, спросила она, готовая завалить его тысячами аргументами против.

— Устроили им «героическую» смерть, короче. А мне — «героическое» же проживание среди маггловской родней, где ко мне относились, как к домовому эльфу.

— Да брось ты. Профессор Дамблдор не мог так с тобой и твоими родителями поступить!

— Интересно. Откуда у тебя такие конфиденциальные сведения, Гермиона? Должно быть, ты на короткой ноге с нашим директором. Что? Ищешь покровителей?

— Это ты о чём, Гарри Джеймс Поттер? — возмутилась девушка. — Забери свои слова обратно! Иначе, я пожалуюсь на тебя.

— Скатертью дорога, Гермиона. Но, потом, когда оглянувшись, не увидишь никого рядом, не ищи по старой дружбе протекции Родов Поттер, Певерелл или Блэк. И запомни, я вторых шансов не раздаю. Но так как ты мне два раза очень помогла, то я тоже тебе два раза помогу. Для начала напишу-ка я твоим родителям, расскажу им всё о наших в Хогвартсе приключениях. А потом заплачу гоблинам за пятилетнюю защиту твоего дома и за гоблинские амулеты защиты разума магглов от ментальных нападений злоумышленников. Посоветую им кое-что…

— Ты не посмеешь! И откуда тебе известно что мне нужно и что нет?

— Оттуда! — ухмыльнувшись, сказал Гарри, подняв свои руки, на пальцах которых сверкнули его кольца.

В общей гостиной Гриффиндора наступила звенящая тишина, в которой набатом прозвучали слова Лаванды Браун:

— Ну, ты и дура, Грейнджер! С тобой дружил и любил тебя один из знати, а ты выбрала одного из черни. Умницей себя возомнила, но в действительности ты обычная выскочка. Грязнокровная. Была бы… ан нет! Фу, не хочу с тобой разговаривать.

— Я тоже, — вторила подруге Парвати Патил. — Не хочу подхватить от тебя заразу Уизли. И ты, Рональд, за обеденным столом и во время занятий садись подальше от меня. Чай, не положит на меня взгляд кто-то из твоих родителей в качестве невестки для своих бесчисленных сыновей.

Гермиона после слов сокурсниц посмурнела и задумалась. Потом, сграбастав неподъёмную сумку, выбежала из гостиной ало-знаменного факультета.

Это повторялось уже четвертый раз и Гарри начал думать, что привязанность подруги к рыжему клещу не была последствием одной лишь рабской привязки, а он ей изначально нравился как парень. Ну, раз так — пусть тонет. Если в процессе одумается, отряхнётся от навязчивых рыжиков, попросит о помощи, может быть он ей поможет. Но навязываться девушке, влюблённой в другого — неподходящего, недостойного, отвратительного во время еды, во время уроков, во время сна и в любом другом проявлении жизнедеятельности — это не к нему, Гаррису Поттеру-Блэку.

Тем утром понедельника, когда директор Дамблдор впервые в этом учебном году занял своё обычное место на позолоченном троне за преподавательским столом, Золотое трио, распавшись, впервые расселось завтракать кто где, вдали друг от друга. Рон сел рядом со своими братьями-близнецами и сестрой Джинни. Гермиона Грейнджер села через две места, недалеко от Анджелины Джонсон и Кэти Белл, которые разговаривали только о квиддиче и не обращали внимания на хмурую непричёсанную девчонку. Та темой их разговора не заинтересовалась, раз не об учёбе говорили.

Сам Гарри сел рядом с Невиллом Лонгботтомом где-то по середине стола так, что мог наблюдать за своими бывшими — можно было уже и так сказать — соратниками по Трио.

Он ещё не положил себе в тарелку что-либо из предложенных блюд, как к нему приблизилась профессор Макгонагалл.

— Мистер Поттер, директор желает увидеть вас сразу после завтрака. Проход в его башню открывается сахарными орешками, — сказала она и сделала шаг, чтобы удалиться.

Её остановил саркастический комментарий темноволосого парня:

— А к потере минимум ста баллов от Снейпа за то, что я опоздаю к началу занятий по Зельям, Гриффиндор готов? Гермиона такого количества ещё не заработала.

Лицо Минервы Макгонагалл превратилось в маску, хотя в её глазах можно было заметить расчётливую мыслительную деятельность.

— Я предупрежу его, что вы опоздаете из-за приглашения директора, мистер Поттер, — недовольно поджав губы, сказала она.

— А пропущенные знания кто мне компенсирует, мэм?

— Разговор с директором Дамблдором вряд ли займёт столь внушительный отрезок времени…

— Зная директора Дамблдора, никогда не скажешь наперёд, сколько ему нужно времени, чтобы обсудить вещи так, как лично ему нравится, мэм! — воскликнул Гарри.

Издалека Гермиона протестующе взорвалась:

— Гарри, как ты посмел говорить такое про директора Дамблдора?

И декан Гриффиндора, и Поттер посмотрели на взволнованную девушку с осуждением. Хоть Минерве подобный взбрык мисс Грейнджер был очень неприятен, она не стала её стыдить на публике и промолчала. Но Гарри не сдержался:

— Гермиона, никто не спрашивал твоего мнения. Мы не на уроке, мы завтракаем. И я не с тобой, а с нашим деканом разговариваю. Заткнись уже, а? Не вмешивайся!

Мисс Грейнджер, покрасневшая до самых корней кудрявых волос, резко поднялась с места, взяла тяжелейшую сумку одной рукой и выбежала, не закончив свой завтрак.

Вслед ей послышались смешки со стороны слизеринского стола.

Дамблдор сидел за своим огромнейшим рабочим столом на самом верхнем уровне трёхступенчатой директорской башни. Свои собранные в домик кисти рук — бледные, сморщенные и покрытые старческими пятнами, он положил на столешницу и медленно вертел большими пальцами. Внешне он выглядел спокойным, но внутренне закипал от злости.

На вошедшего ученика он даже не посмотрел, только махнул ему рукой приблизиться, но присесть не пригласил.

Гарри сделал несколько шагов и посмотрел вблизи на замеченные им ещё во время завтрака новые внешние приметы возраста директора — на его ссутулившиеся плечи, на мешки под глазами, на коричневые пятна на руках и на лбу старика. Выглядел директор сильно и внезапно постаревшим. Раньше профессор Альбус Дамблдор, хоть и был дедом где-то за сто, но держался вполне моложаво, был энергичным, излучал могущество и харизму. Теперь от всего этого осталось одно воспоминание.

— Стоит остерегаться Альбуса, Гарри, — прозвучал в голове парня голос Геллерта. — Мне кажется, он испуган своим внезапным одряхлением. Чай, притащит ещё из Азкабана дементора, чтобы устроить свиданку с тобой.

— НЕ БУДУ УДИВЛЁН. АЛЬБУС СПОСОБЕН НА ВСЁ, КОГДА ЗАГОРИТСЯ ПОД ЗАДНИЦЕЙ.

Эти двое, как всегда, давали дельные советы.

Так как старик продолжал сохранять молчание, Гарри решил взять инициативу в свои руки.

— Директор Дамбдор, по какой причине вы вызвали меня на разговор? У меня, знаете ли, сейчас занятие проходит, а я его пропускаю…

Вдруг старый колдун поднял свои необычно синие, суженные от ненависти глаза и посмотрел над стёклами очков-половинок на молодого посетителя.

— Как ты посмел бежать из дома, куда я тебя поселил, мальчик? — хриплым голосом прошипел он. — Не спросив у меня разрешение, убежал из семьи, раздув тётку. Связался с тем, кто предал твою семью, доверился ему, помог ему избежать наказания, обелиться перед законом. Как ты посмел самостоятельно, не спросив меня, своего опекуна, сделать это? Встречаться лично с поверенным, с малолетства в права входить, родовыми кольцами на виду у всех щеголять, а? Ответь мне ты, дрянной мальчишка!

Гарри не представлял даже, что Дамблдор может быть таким злым и недовольным. Таким угрожающим и страшным. Вылетающая, с искрящим кончиком, из рукава фиолетовой мантии волшебная палочка директора вынудила испуганного парня отступить на шаг и надавить на красный рубин своего родового кольца. Это включило встроенный в него экстренный портключ и Гарри втянуло в трубку перехода.

Приземлился Гарри аккурат в зале с портретами предков в поместье Поттеров, сделав с непривычки кувырок вперёд всем телом. Там и остался сидеть на полу с колотящимся от ужаса сердцем.

— Гарри, почему ты здесь. Что-то в школе случилось? — встала со своего нарисованного кресла его бабушка Дорея.

— Дамблдор позвал на ковёр. Сразу набросился угрозами и обвинениями, типа «как ты посмел то, как посмел сё». Мне показалось, что в рукаве мантии кончик его палочки начал искриться и…

— …ты убежал, — закончил вместо внука Карлус Поттер.

— Осуждаешь? — в отчаянии крикнул Гарри.

— И правильно сделал. Зная Альбуса, останься ты рядом ещё на секунду и в тебя полетело бы что-то мерзопакостное. По возвращению, расскажи всё своему декану…

— Да Макгонагалл не лучше Дамблдора, если не хуже! Я с Сириусом свяжусь, пусть вместе со… О! Кричер!

Перед ним через секунду появился домовой эльф, который принял крестника Сириуса, как своего собственного хозяина. Хотя всё время называл его «хозяином хозяина Регулуса». С недавних пор Гарри стал удивляться прозорливости домовиков, которые смотрели в самую суть, а не заморачивались внешним видом волшебников, кому служили.

— Кричер слушает хозяина, — не моргнув голубыми глазами, выдал домовик.

— Скажи мне, Кричер, что ты почувствовал, когда наказывал крестраж в медальоне Салазара Слизерина? — спросил Гарри.

— Кричер почувствовал отклик обладателя плохой вещи, хозяин, сэр. Когда крестраж кричал, я ощутил боль волшебника Дамблдора. Тот тоже кричал и мучался. Кричер думает, что это так, потому, что волшебник всё ещё жив. Если бы был мёртв, не мучался бы…

Со стороны портретов послышались смешки предков на утверждение домовика. Гарри тоже ухмыльнулся.

— Ну, ты и сделал выводы, Кричер! Та-а-ак, медальон с тобой?

— Да, хозяин, сэр.

— Сделай себя невидимым, переносимся с тобой обратно в директорский кабинет Хогвартса. Как только окажемся там, начни играть с подселенцем в медальоне.

Гарри спрашивал как-то у Сириуса, может ли Кричер появляться на территории замка и выяснил, что да, раз на нём полотенце с гербом Блэков. Школьные домовики не будут вмешиваться в дела Рода. Не у кого преподавателям или студентам Хогвартса узнать, был или не был в замке чей-то фамильный домовик.

— Кричер слушается. Кричер доволен хозяином. А можно в конце, когда хозяину надоест наказывать злого старика и он решит от злой вещи избавиться, отдадим его жизнь алтарю Блэков?

Крики протеста портретов эхом последовали за исчезнувшими внуком и его домовым эльфом. Но эти двое находились уже на другом месте.

Возвращение было менее травмоопасным, чем бегство, потому, что приземлился Гарри на ноги, пробежав два-три шага. Он сразу понял, что отсутствовал от силы пару десятков секунд. За это время Дамблдор успел встать с места, выхватить и выставить палочку кончиком вперёд к тому месту, где парень стоял раньше и сказать первую часть заклинания забвения. Гарри услышал только его конец.

— … виэйт!

Ничего не произошло. Гарри отбежал на целый метр от места, куда попало заклинание. Зато директора сразу знатно скорчило. Вскрикнув, он уронил палочку на пол, схватившись обеими руками за живот. Согнулся пополам. Его повело в сторону. Боль захлестнула и он стал неистово кричать. А потом его руки поднялись от живота к голове и стали дёргать за длинные белоснежные пряди.

Гарри некоторое время смотрел на мучения старика, потом кивнул «пустому месту» и, услышав в ответ тихое рычание Кричера, пустился наутёк к выходу из кабинета директора.

«Бежал» он по коридорам целых пятнадцати минут, прежде чем дойти спокойным шагом до кабинета по Трансфигурации, где, открыв дверь без стука, прокричал:

— Профессор, там… директору плохо… — «задыхаясь», он упал на последнюю парту. Понурив голову, он повторил: — Ему вдруг… поплохело, я попытался… помочь… но он…

В кабинете наступила абсолютная тишина. Пятикурсники Хаффлпаффа и Рейвенкло сидели с разинутыми ртами и хлопали глазами вслед вылетевшей в распахнутую дверь Макгонагалл.

— Ну-у-у, я тогда к Снейпу иду, — сказал Поттер. — Он тоже захочет помочь.

И удалился без комментариев. Надо было позвать Кричера и проводить его домой, на Гриммо.

Снейп не успел сказать «пятьдесят…», как ненавистный щенок Джеймса озвучил страшную новость о директоре Дамблдоре. Но он, в отличие от деканши Гриффиндора, не стал бежать, как придурок, по этажам к директорской башне, а отправился в свои комнаты, чтобы переместиться туда каминной сетью.

Симус Финниган, рядом с которым в момент появления Гарри стоял Снейп, проследил глазами за удаляющейся спиной профессора Зельеварения. Потом медленно повернулся к остальным третьекурсникам своего и змеиного факультетов и спросил:

— Кто-то услышал, что напоследок выкрикнул Снейп из другой комнаты?

Гриффиндорцы, если и услышали его «Предупредите Поппи Помфри, что…», никогда бы не признались в этом потому, что любой приказ Снейпа воспринимался ими в штыки. Слизеринцы, если тоже это услышали, не стали бы и пальцем шевелить, чтобы помочь директору Дамблдору.

Так, что студенты двух противоборствующих факультетов, каждый по своей причине, пожали плечами в знак того, что нет, ничегошеньки не услышали. И продолжили работать над Веселящим зельем, которое само собой не сварится.

Тряхнув головой, Поттер занял последнюю свободную парту, разложил рабочие принадлежности, прочитал рецепт на доске и принялся нарезать ингредиенты. Работа его затянула и он перестал думать о том, что там с бородатым стариком будет дальше.

И сделал себе заметочку в уме — напомнить Сириусу про его обещание проклясть Дамблдора на Родовом камне.

Занятия в Хогвартсе не остановились из-за отсутствия директора в школе. Он и раньше в замке надолго не задерживался. Кроме директорской, у него были ещё две дополнительные должности, которые отнимали немало его времени. Почти каждый день, по тому или иному вопросу, ему приходилось отправляться в Министерство магии руководить сессией Визенгамота. А иногда он отсутствовал в школе два-три дня в связи с третьей своей должностью — Верховного Колдуна МКМ. Замдиректора, профессора Макгонагалл, дополнительная работа завалила бы выше крыши, если бы она на школьные разборки не плевала с высокой колокольни. Мда-а-а.

Занятия ЗОТИ начались с необъяснимого для третьекурсников инцидента в учительской комнате. Ремус Люпин, новый преподаватель этой дисциплины и друг родителей и крёстного отца Гарри Поттера, начал обучение с показа боггарта. Изучаемое волшебное создание нашлось в одном из давно не использовавшихся шкафов.

Боггарт оказался ударом под дых для учеников потому, что он превращался в самый большой страх каждого. Чтобы перестать бояться своего самого большого страха, согласно рекомендациям профессора Люпина, надо было вообразить себе этот страх в смешной форме и сказать «Редикулюс». Да-а-а, как и следовало, мало кто из третьекурсников справился с этой задачей. В большинстве своём, дети, увидев свой воплощённый страх, просто начинали со всей мочи кричать и, закрыв голову руками, бежали в толпу однокурсников.

С поставленной профессором Люпином задачей лучше всех справился, неожиданно для всех, Рональд Уизли. Его боггарт превратился в гигантского паука, образ которого напоминал Гарри Поттеру любимого милашку Хагрида — Арагога из Запретного леса. Но Рон, хотя в первый момент растерялся, сумел собраться и представить себе мерзкое создание смешным. Выкрикнул «Редикулюс» и в следующее мгновение перед смеющимся третьим курсом на полу распластался паук, дрыгающий всеми восемью ногами, обутыми в роликовые коньки.

Дин Томас с заданием не справился. Его страх предстал пред ним в форме старого сундука с приподнятой крышкой, откуда выглядывал жуткий жёлтый глаз. Когда темнокожий мальчик затрясся от страха, крыша сундука резко отскочила назад и оттуда выскочил… клыкастый, тощий волк-оборотень.

Ремус Люпин среагировал мгновенно, прикрыв собой замершего гриффиндорца и бросил «Редикулюс». Боггарт Дина не изменился, только изменил направление броска. Между ним и Люпином, непонятно почему, возникло странное образование — белый светящийся шар, выплывающий из облака.

— Бежим! — надрываясь, моментально крикнул Гарри и дёрнул за руку разинувшую рот Гермиону. В отличии остальных учеников, он хорошо знал из слов Сириуса Блэка, кто такой и что собой представляет Ремус Люпин.

За две-три секунды учительская опустела. Кто-то бросил Колопортус на дверь учительской и внутри, наедине с боггартом, остался только Люпин. А над ними обоими висела, светясь холодным бледно-синим светом, полная луна…

Люпина скорчило от боли.

Минуту спустя уже два оборотня вцепились клыками друг другу в глотку, а вокруг полетели куски оторванной шкуры, брызги крови и ядовитая слюна. Боггарт оказался сильнее, изворотливее и злобнее второго волка. Исход битвы был закономерным.

Школа снова скоропостижно осталась без преподавателя ЗОТИ.

Первыми о смерти профессора Люпина узнали четверокурсники Слизерина и Гриффиндора во время следующего после третьекурсников занятия. Они, как было заранее объявлено профессором, появились перед дверями учительской и терпеливо ждали его прихода. Когда прошло больше двадцати минут, а профессора всё не было и дверь комнаты оставалась запертой, ученики начали беспокоиться. Поступило предложение отправить кого-то в класс ЗОТИ, чтобы напомнить новому преподавателю, что у него занятие с четверокурсниками пропадает. Кто-то другой из топчущихся в коридоре студентов предложил открыть, наконец, учительскую, может, профессор сидит и ждёт их, а они тут спор устроили.

Дверь была закрыта Колопортусом и они попотели, пока снимали заклятие. Наконец, справившись, они постучали пару раз и, не услышав ни звука изнутри, осмелели.

Первый из них, который посмотрел внутрь помещения, жутко закричал от увиденной картины. На полу лежал растерзанный труп нового учителя, а над ним парило невнятное тёмно-серое облачко станноватой субстанции, которое, как только почуяло приближение нового объекта воздействия, сразу полетело к нему. Сокурсники успели выдернуть обратно смельчака, захлопнуть дверь перед его носом и, тем самым — кто его знает? — спасли ему — и только ему ли? — жизнь.

Вечером, в общей гостиной Гриффиндора, проходило собрание факультета. Декана, профессора Макгонагалл, тоже пригласили, но она, как всегда, не соизволила пожаловать. Проблемы из-за новой болезни директора Дамблдора и внезапной смерти нового, уже бывшего, преподавателя ЗОТИ, завалили её с головой. А тут ещё и смерть её бывшего ученика, между прочим ещё и, в своё время, старосты школы, Ремуса Люпина. Ей было не до каких-то там незрелых обсуждений детей, даже если они были из её собственного подопечного факультета.

Студенты Гриффиндора, не дождавшись собственного декана, расселись перед горящим камином, чтобы дождаться старосту, Перси Уизли. Тот уже был семикурсником и выпускником, готовился начать работу в Министерстве магии и уже наработал авторитет на ало-знаменном факультете.

— Сегодня случилось огромное несчастие, — заговорил он, когда все расселись, кто куда. — Умер наш новый преподаватель ЗОТИ, профессор Ремус Люпин, не проведя на своей должности даже двух недель. Кто из свидетелей расскажет, что же там произошло?

Третьекурсники, все, как один, посмотрели на лохматую кудрявую девушку, на мисс Всезнайку. Гермиона приняла это как сигнал доверия и начала с надрывом рассказывать:

— Профессор Люпин знакомил нас с волшебным созданием боггартом. Он сначала объяснил, что, чтобы победить боггарта, нам надо представить свой страх в смешной форме. Затем произнести заклинание «Редикулюс» и начать смеяться. Всё шло более-менее хорошо, пока к боггарту не подошёл Дин Томас. — Глаза всех гриффиндорцев обратились к темнокожему третьекурснику и тот смутился. — Его страхом оказался волк-оборотень. Дин со страхом не справился и спрятался за нами, а волк кинулся за ним. Тогда между нами и зверем встал сам профессор Люпин, наколдовал светящийся белый шар в вате и сказал «Редикулюс». Ничего не изменилось. Одновременно с профессорским заклинанием, прозвучал крик Гарри «Бежим!» и все мы со всех сил побежали наружу, спасаясь от оборот… хм-м-м …ней. Хм. Мне кажется… Ой! — воскликнула она и прикрыла рот рукой.

Все гриффиндорцы начали переглядываться. В молчании.

Четверокурсник Кормак Маклагген возразил:

— Когда мы следующей паре сняли Колопортус, внутри нашли окровавленный труп профессора Люпина, а над ним парил боггарт. Никаких там волков, оборотней или нет, не увидели!

Гарри Поттер с кривоватой улыбочкой кивнул словам старшего парня, потом посмотрел на подругу, ожидая, когда до неё дойдёт, кем на самом деле был Ремус Люпин.

— После своей смерти оборотни превращаются обратно в человека! — протарахтела она. Вдруг до неё дошло. — Уау! Но… почему профессор Дамблдор назначил нам в преподаватели …о-о-об-б…

— Оборотня, Гермиона. Оборотня, — завершил её рассуждения Гарри.

— Откуда ты… Мы с ним в одном купе…

— Сириус мне сказал ещё в августе. Они с Ремусом на одном курсе учились, здесь, на Гриффиндоре. Ремус был школьным старостой мальчиков, а моя мама — старостой девочек. Дамблдор позволил ему учиться здесь, почему же не позволить ему и обучать нас?

— Мы не знаем причин, Поттер, поэтому надо побольше молчать и не распространяться насчёт одного из наших, — твёрдо сказал Перси Уизли. — Мы гриффиндорцы и нам надо держаться вместе, прикрывать друг друга, если что. Предлагаю всем здесь присутствующим поклясться, …ну-у-у, дать твёрдое обещание никому ничего не говорить о пушистой проблеме профессора Люпина. Это не нашего ума дело. Тот, кто согласен, пусть поднимет руку. Большинство. Предложение принято. Повторяйте за мной!

* * *

Ночью длинные коридоры Хогвартса темны и по ними шастают только самые смелые или самые озабоченные из учеников, подсвечивая себе Люмосом палочкой. Осветительные факелы были редкими и горели слабым, еле справляющимся с тьмой безлунной ночи светом.

После полуночи Портрет Толстой дамы внезапно открылся и из прохода вышли две одинакового роста тени. Они принадлежат двум парням-пятикурсникам, близнецам Уизли, которые отправляются собирать «добычу».

«Добыча» представляла собой труп учителя-оборотня, а это, как все знают, и есть кладезь ингредиентов. Завтра унесут труп из Хогвартса на похороны и пропадут все ценные ништяки — шерсть, кровь, плоть, зубы, когти — которые они хотели прибрать в свои загребущие ручки.

Тени крались в направлении Больничного крыла, где под белой простыней лежали останки Люпина. Хитрецы были уверены, что дверь к ценным ингредиентам закрыли от любителей поживиться мёртвым оборотнем, но Фред и Джордж были не лыком шиты, заранее придумав способ преодолеть запирающее заклинание мадам Помфри. Маленькая дощечка в щель петлей не позволит двери закрыться до конца, а Колопортус не ляжет как надо. Приходи и толкай! Доступ открыт. Э-э-э, шанс на успех где-то пятьдесят на пятьдесят, но всё равно шанс есть, есть. Процент удачи велик, куча ингредиентов не пропадёт.

Дверь, даже не скрипнув, открылась, сигналки не было. Удача запредельная! Парни беззвучно стали ликовать, «дав пять» друг другу. Оставив обувь за дверями, они на цыпочках приблизились к темнеющему в центре больничной палаты холмику.

Вокруг длинного стола с останками Люпина кроватей не было. Их ещё днем расставили ближе к стенам, чтобы освободить широкое свободное пространство для беспрепятственного доступа скорбящих. Скорбящих было мало, в основном из женского части преподавательского состава — как-никак, их коллега погиб на рабочем посту!

Близнецы давно научились общаться в темноте сложившимся между ними двумя языком прикосновений руками. Дотрагиваясь, они обменивались намерениями и предстоящими действиями. Темнота на данный момент им не мешала, а больше помогала. В темноте их было не видно, но и друг друга они тоже не видели. Но руками они общались хорошо и это было преимуществом для ночных «приключенцев».

Фред достал маленький и очень острый складной ножик, а Джордж — палочку и коробку стеклянных флаконов.

Фред оголил запястье трупа и пырнул ножом по нему, Джордж прошептал заклинание для разжижжения свернувшейся уже крови и приставил первый флакон.

Кровь быстро свёртывалась заново и Джордж дотронулся до руки брата. Тот снова пырнул ножом. Джордж охнул и зашипел, засунув порезанный палец в рот.

Услышав шипение брата, Фред мгновенно убрал нож, сделав движение кистью к себе. Его пальцы двигались сами, по инерции сжались, и закрыли нож. В темноте получилось не очень и безымянный палец зацепился между лезвием и ручкой ножа. По пальцу резануло и Фред тоже зашипел, но Джордж уже залечивал ему ранку.

Стиснув зубы, они продолжили своё дело.

Десять минут спустя тени близнецов вышли из Больничного крыла, удалили дощечку, и обулись. Подсвечивая себе Люмосом дорогу, они побежали наверх, позвякивая наполненными флакончиками. А ещё через десять минут — уже лежали в своих кроватях, начисто забыв маленький инцидент с ножом.

В первую же ночь следующего полнолуния по тёмным коридорам Хогвартса вдруг побежали два молодых, изголодавшихся по свежему мясцу волка-оборотня.

Директор Дамблдор всё ещё был на лечении в Святом Мунго, замдиректора Макгонагалл запретила всем беспокоить её по пустякам, остальные профессора были далеки от самой мысли вмешиваться в дела руководства и чужих факультетов.

И, закономерно, утром, в одном из чуланов для мётел, полюбившихся парочке любителей ночных похождений — Седрику Диггори с шестого курса Хаффлпаффа и Чжоу Чанг с пятого курса Рейвенкло — нашли растерзанные и искусанные тела. Рядом со слегка обглоданными останками любвеобильной парочки спали близнецы Уизли с засохшей на лицах, руках и одежде кровью.

Молодых оборотней немедленно исключили из школы, послав уведомление их родителям прийти и забрать из Хогвартса своих сыновей.

Посмотрев на своих сыновей, балагуров и шалопаев, которые, наконец, доигрались в своих шалостях, Молли Уизли заголосила и запричитала, обвиняя всех и вся. А её благоверный супруг, работающий начальником Отдела в Министерстве магии, немедленно послал Патронус в Аврорат.

Знали бы они, кого во всех грехах обвинят, сто раз подумали бы звать ДМП.

Но дело было сделано.

Замок заполнили одетые в красные мантии авроры, гневная дама с моноклем инициировала расследование по поводу присутствия в школе, полной детей, оборотня в качестве преподавателя ЗОТИ. Макгонагалл ходила, как в воду опущенная, Снейп ликовал. Дамблдору грозило немедленное отстранение от должности директора Хогвартса и огромная вира за погибших по его вине Седрика Диггори и Чжоу Чанг. В конце концов, он единолично выбирал, кого назначать преподавателем, а это значит, что вся ответственность на нём!

Мадам Боунс, та самая дама с моноклем, Глава ДМП, инициировала экстренное собрание Визенгамота, где зачитала доклад по поводу происшествия. Визенгамот единодушно проголосовал за вотум недоверия Альбусу Дамблдору и отстранил его от должности директора Хогвартса. Люциус Малфой пламенно призвал отстранить мистера Дамблдора и с поста Верховного Чародея. Собрание с доводами белобрысого аристократа согласилось и Дамблдор вылетел из состава Суда волшебного мира.

Пока происходили все эти изменения в высших эшелонах власти, Дамблдора лечили в Святом Мунго и он ничего о происходящем не знал. К счастью или наоборот — к несчастью, его здоровье быстро восстановили и в начале третьей недели сентября его выписали из волшебной больницы.

Прибыл директор каминной сетью в Хогвартс на следующий день, ближе к обеду, прямо в свой кабинет. За руку он вёл с собой специально увезённого из Азкабана дементора. Дежурные авроры в тюрьме для волшебников не смогли отказать своему старому директору и отдали ему одного из стражников тюрьмы, вместе с устройством для управления. На время, «с целью обучения выпускников».

Дамблдор довёл жутко хрипящее создание до входной двери кабинета и затолкнул его в тоннель спиралевидной лестницы. Оттряхнув руки, он закрыл дверь кабинета Колопортусом и направился к камину. Там он бросил в камин горсть порошка, крикнул «Кабинет Минервы Макгонагалл» и засунул голову в зелёное пламя.

— Минерва! Минерва, ты где?

С другой стороны ему ответила его заместительница:

— Альбус, меня предупредили, что тебя выписали из Мунго ещё вчера. Где ты был целый день? У нас для тебя новости…

— Потом, Минерва, потом. Сейчас отправь ко мне Гарри Поттера. Надо передать ему в руки кое-что из оставленного мне на сохранение его родителями.

— Но, Альбус…

— Не отвлекай меня, Минерва, а направь мальчика ко мне. И побыстрей! Жду!

Через десять-двенадцать минут горгулья, закрывающая доступ к спиральной лестнице, ведущей наверх, в директорскую башню, вдруг упёрлась. Сколько бы Гарри не повторял пароль, каменная фигура зыркала ожившими глазоньками, но сдвигаться не желала. Наконец, Гарри, сказав пароль, приказал ей отступить в сторону и освободить проход наверх. Монстр, скорчив гневную мину, еле-еле подвинулся с места.

Из проёма хлынула холодная безнадёга и Гарри показалось, что даже свет убавился, а из воздуха исчезла особая живительная компонента. Он стал сухим и мёртвым, как на чужой планете. Стало холодно и страшно. Ему показалось, что рядом кричит невидимая женщина…

— Беги, парень, беги! За горгульей скрывается дементор! — взвизгнул Геллерт.

— ПРИКАЖИ ГОРГУЛЬЕ ВЕРНУТЬСЯ НА МЕСТО! — в тон с ним крикнул Том.

— Стой! — среагировал сразу Гарри. — Вернись на старую позицию! Закрой проход!

Каменное изваяние, блеснув глазами, проворно и с грохотом закрыло проём и ощущение полной безнадёги прекратилось.

Дёрнув себя за волосы, молодой Поттер — на всякий случай — надавил на камень родового кольца и мгновенно переместился в своё поместье.

Альбус Дамблдор сидел за рабочим столом и, навострив ухо, прислушивался к звукам со стороны лестницы. Вот оттуда донесся скрип — значит, горгулья открыла проход наверх и парень встречается со своей судьбой. И наступила тишина.

Старик подождал ещё некоторое время, пока всё не закончится. Хм-м-м, не пора ли открывать дверь и звать насытившегося дементора наверх, чтобы проводить его каминной сетью обратно в Азкабан? Вроде, пора уже.

Старик затыкает длинную бороду за пояс и взмахом палочки освобождает замок двери. Схватившись за ручку, он приоткрывает дверь, чтобы заглянуть вглубь колодца спиральной лестницы. Там, внизу должно лежать опустевшее молодое тело Гарри Поттера, наследника Смерти.

Внутри Альбуса нарастает гул восторга, что вот-вот наступает момент активации хоркрукса в шраме на лбу вихрастой темноволосой головушки парнишки и старик запустит себе в голову Аваду. Чтобы оживить оставленную часть, надо самому умереть. Потому, что «… ни один не может жить спокойно, пока жив другой…»

Опустевшего тела Поттерёныша у основания лестницы не было. Зато там, внизу его ждал проголодавшийся, взбешённый от близости столь многочисленных жертв, до которых невозможно добраться, дементор. Не успев даже вскрикнуть, Дамблдор носом ощутил приближение тёмной, воняющей падалью тени.