Омен IV: Возбуждение (джен)

Когда ужин подошёл к концу, Лили, как обычно, попросила Джерома помочь с мытьем посуды. Он посмотрел на неё, не проявив ни малейшего признака недовольства. Напротив, Джером был готов вложить в эту задачу всю свою энергию, чтобы никто не заподозрил, что он уже начал строить свои планы. В конце концов, всё, что он сейчас должен был делать — это выглядеть как послушный и заботливый сын. Он поднимался по ступенькам к раковине с уверенностью, что никто не заподозрит, какие планы у него зреют на завтра.

— Конечно, мама, — сказал он, улыбнувшись. — Сейчас всё сделаю.

Лили, сидя на кухне и подготавливая сушку посуды, не обратила особого внимания на его слова. Джером вымывал тарелки с такой настойчивостью, как будто это было единственное, о чём он мог думать. Каждую тарелку он тщательно мыл, после чего ставил её на полку, делая вид, что полностью поглощён домашними обязанностями. Внимание Лили было сосредоточено на своих мыслях, она была в своей стихии, убаюкивая себя в привычных заботах, и не замечала, как Джером с лёгкостью продолжал свой вечерний ритуал.

После того как тарелки были вымыты, он перешёл к столовым приборам, и процесс продолжился. Мальчик старался работать быстро, но без спешки, чтобы не вызвать подозрений. Он тщательно полировал вилки и ложки, убеждаясь, что каждый предмет был как новый. Мама сидела на стуле с чашкой чая, шевеля ложкой и поглядывая на телевизор. Иногда она коротко разговаривала с ним, но Джером не обращал на её вопросы особого внимания. Всё, что его занимало, это то, как сделать так, чтобы она не заметила его планы.

— Джером, ты совсем утомился? — вдруг спросила Лили, поднимая взгляд.

Мальчик подал ей очередную тарелку, с лёгкой улыбкой и вздохом, как будто устал, но не собирался останавливаться.

— Нет, мама, всё в порядке, — ответил он, вытирая руки о полотенце. — Просто сосредоточился.

Лили, казалось, успокоилась. Она повернулась к телевизору и снова углубилась в просмотр очередного кулинарного шоу, о котором Джером всегда не очень интересовался. Он знал, что это идеальный момент — её внимание было унесено куда-то в другое место, а его руки работали на автомате. Он завершил мытьё посуды и убрал её на полку, но в голове у него уже был следующий шаг.

Когда он завершил всё, что нужно было, Джером вытер руки о полотенце и, как бы невзначай, сказал:

— Всё, мама, я готов идти спать.

Лили кивнула, не слишком беспокоясь о том, что он пошёл в свою комнату немного раньше обычного. Она знала, что её сын ещё не взрослый, но уже довольно самостоятелен. Её глаза снова устремились к экрану телевизора, а Джером, уходя в свою комнату, почувствовал, как внутреннее напряжение нарастает. Завтра всё будет по его плану.

Когда Джером зашёл в свою комнату, его первая мысль была о том, чтобы посмотреть на свои наручные часы. Он всегда носил их с собой, и они стали для него чем-то важным, символом взрослости и самостоятельности. Но, как только он открыл ящик стола, в котором обычно лежали часы, его рука застыла. В памяти всплыл момент из детского сада, когда Делия, с хитрым взглядом и весёлым смехом, просто забрала у него часы.

Когда Джером вспомнил об этом в своей комнате, он понял, что это была не просто игра. Он улыбнулся, думая, что Делия была не только умной девочкой, но и хитрой. Она могла увлечь за собой кого угодно, даже не заметив, как вовлекала его в свою игру. И хотя он знал, что это не просто случайность, он не мог не почувствовать, что это была лишь прелюдия к чему-то большему — может быть, она украла не только его часы, но и его сердце.

Задумчиво взглянув на пустое место на своём запястье, Джером, казалось, понял: он уже не просто мальчик, который должен вернуть свои часы. Он почувствовал, что с каждым днём всё больше погружается в этот мир, полный загадок и рисков, которые приносит ему его встреча с Делией. И несмотря на все мелкие шалости, что она устроила, он чувствовал, что эта игра только начинается.

Джером сидел у окна своей комнаты, в обрамлении старых деревянных рам, через которые струился вечерний свет. На столе перед ним стоял его кассетный магнитофон, и он включил любимую запись, которая уже давно стала для него музыкальным спутником. Звук старой кассеты начал наполнять комнату — это была одна из тех мелодий, что забираются в душу и остаются с тобой надолго. Меланхоличная, немного грустная, но в то же время чарующая музыка вносила свой вклад в особое, умиротворённое состояние Джерома.

Он не стал пытаться узнать, который сейчас час — время, казалось, замедлилось, растворяясь в звуках, отражённых от стеклянной поверхности окна. Джером смотрел вниз, на аллею, по которой лениво шли прохожие и проезжали машины. Листья на деревьях слегка покачивались от ветра, создавая причудливую тень на асфальте. В этот момент он чувствовал себя частью чего-то большого и тихого, словно каждый момент был значим, а сам он был не просто мальчиком, а человеком, который наблюдает за миром, пытаясь понять его.

Он закрыл глаза и откинулся на спинку стула. В его голове кружили мысли о том, как прошёл день, о том, как он всё ещё не мог забыть об одном важном деле — Делии. Сегодня, сидя за ужином, он вспомнил, как она загадочно посмотрела на него, когда они были в саду. Он даже не знал точно, что это было: насмешка, заинтересованность или что-то большее. Но тот момент оставил в его голове стойкое ощущение, как будто он упустил что-то важное. Иногда она была слишком непредсказуема, и это настораживало его.

Как бы там ни было, Джером не мог избавиться от мысли, что между ними было нечто особенное. Она была такой непохожей на всех остальных детей — и иногда это вызывало у него странное чувство, что она играет с ним в какую-то сложную игру, в которой он не до конца понимал свои правила. Однако что-то внутри подсказывало, что именно эта игра может стать для него чем-то важным.

Когда последняя нота музыки затихла, Джером выключил магнитофон, сдвинув руку с кнопки так, словно этот момент означал конец чего-то важного. Он медленно встал из-за стола, почувствовав тяжесть усталости. Долгий день, полный неуверенных шагов и неожиданно ярких впечатлений, завершался, и напряжение начинало отпускать его. В комнате стало тише, лишь шорох его пижамы, когда он начал переодеваться, нарушал спокойствие.

Однако в момент, когда он пытался натянуть на себя верх пижамы, его мысль вдруг оборвалась. Он остановился, стоя перед зеркалом, и задумался о чём-то, что раньше даже не приходило ему в голову. Он зажмурил глаза и попытался понять, что сейчас с ним происходит. Почему ему вдруг стало так странно? Почему в голове, словно ветром снесённой, пронеслась эта мысль, как гром среди ясного неба?

— А что если..., — начал он мысленно, но тут же осёкся.

Он не мог поверить в это, но мысль уже возникла.

— А что если, на самом деле, всего этого нет? Что если вся эта жизнь — это просто какой-то сон? Что если все, кто вокруг меня — мама, папа, и даже Делия — просто персонажи, которых я сам придумал, и они только существуют в моей голове?

Его сердце забилось быстрее. Страх медленно, как туман, наползал на сознание. Он представил, как было бы странно, если бы вдруг всё, что он видел, оказалось иллюзией, и единственное, что на самом деле существовало — это он сам. Его мысли теряли чёткие контуры, как зыбкая отражённая тень.

— И что тогда? — Джером снова остановился.

Эта идея становилась слишком невероятной. Слишком невообразимой для того, чтобы воспринимать её всерьёз. Но всё равно он не мог избавиться от этого чувства. А что если это правда? Что если его жизнь — всего лишь иллюзия? Он бросил взгляд в сторону и заметил в зеркале своё отражение — такое же, как всегда, но вдруг оно показалось ему чужим. Как будто этот парень в зеркале был не он, а кто-то другой. Он почувствовал лёгкое головокружение, которое заставило его наклонить голову, пытаясь избавиться от непрошенной мысли.

Но тут, как всегда, в комнату влетела реальность — он услышал, как из кухни доносятся голоса. Мама и папа о чём-то разговаривали. Шум телевизора, музыка на фоне. Звук его собственного дыхания. Всё это вернуло его на место.

— Джером, ты где? — прозвучал голос матери, прерывая его раздумья.

— Я здесь, — ответил он тихо, принимаясь за свою пижаму, решив не углубляться в эти мысли.

Его разум снова вернулся в привычное русло. Вдруг странные вопросы стали казаться не такими важными, как то, что происходило здесь и сейчас. Его семья, его дом — всё это было осязаемым и реальным. Или так ему хотелось думать.

Переодевшись в пижаму, Джером лег на кровать и остался неподвижно лежать, уставившись в потолок. Тусклый свет ночника, едва освещавший комнату, создавал в углах мрак, и воздух становился чуть тяжелее, как если бы ночь сама пыталась скрыть какие-то тайны. Он чувствовал себя каким-то странным. Все события сегодняшнего дня, разговоры, люди, мысли... они начинали путаться в голове. Он не мог понять, что реально, а что нет. Может, всё это — лишь фантазия? Или игра воображения? Слишком много странных моментов, которые не сходились в его мире.

Он лежал, не двигаясь, стараясь сосредоточиться на каком-то одном мысли, но всё, что приходило ему в голову, казалось нелепым. Он пытался собрать в голове картину происходящего, пытаясь осознать, что же на самом деле происходит вокруг него. Но это оказалось настолько абсурдным, что ему даже стало неудобно думать о таких вещах всерьез.

И вот тут, когда его мысли начали скользить по самым темным уголкам разума, ему вдруг в голову пришел анекдот, который рассказывал ему однажды старик на лавочке возле парка. Он всегда смеялся над этим анекдотом, хотя и знал, что вряд ли кто-то еще бы посмеялся с ним. Но почему-то сейчас эта шутка всплыла в его памяти, как нечто важное, как если бы она пыталась отвлечь его от сложных раздумий.

— Еврей с двумя чемоданами на колесиках, — подумал Джером с какой-то странной усмешкой, будто сам себе в ответ на неразрешённые вопросы.

Он даже несколько раз повторил про себя эти слова. Может быть, это было как-то связано с тем, как он чувствовал себя сейчас — слишком много чемоданов, слишком много всего, что нужно утащить, но при этом так мало места для того, чтобы все это уместилось.

В анекдоте речь шла о человеке, который, несмотря на свою худобу и неуклюжесть, всегда был готов к самым сложным ситуациям. Он тащил два чемодана, поочередно перекатывая их на колесиках, как будто в его жизни было что-то важное, что он должен был нести — несмотря на все обстоятельства, несмотря на то, что выглядел он как человек, который не мог справиться с чем-то таким простым, как ходьба с чемоданами.

— Вот и я, — подумал Джером с грустной усмешкой, снова коснувшись своей мысли, — Я как этот человек с чемоданами, несущий всю эту нелепицу на колесиках. Все эти странные мысли, все эти события... И никуда не унесёшь, а лишь катишь их за собой.

Он усмехнулся в темноте, но в глубине души что-то шевельнулось. Всё стало более ясным. Возможно, весь этот день и весь этот мир с его событиями, диалогами, странностями и детскими обидами — был не чем-то, что нужно было искать смысл, а наоборот — чем-то, что он должен был пережить, как тащить чемоданы с колесиками, не пытаясь разобраться, что в них внутри.

Внезапно ему стало легче. Он закрыл глаза и почувствовал, как в его голове успокаивается буря мыслей. Проблемы, люди, события — всё это казалось теперь частью одной игры, частью того пути, по которому он шел, не зная, что будет дальше. И, возможно, его не беспокойство было важным, а просто умение не зацикливаться на том, что не поддаётся объяснению.

Со временем, Джером уснул, и в его снах не было ни чемоданов, ни вопросов о реальности. Зато там было поле для рыцарского турнира. Он сидел на своем коне, в полном рыцарском облачении — доспехи блестели на солнце, а копье было крепко сжато в его руках. Вокруг раздавался гул толпы, люди в ярких одеждах кричали и аплодировали. Зрители сидели на высоких сиденьях, некоторые махали флагами, а другие держали в руках щиты и баннеры.

Но самое важное, что привлекало внимание Джерома, — это трон, стоящий в самом центре сцены, под балдахином из золотой парчи. Трон был величественным, с высокими спинками и изогнутыми ногами, покрытый бархатными подушками. И на этом троне сидела она — Делия. Она была в костюме принцессы, с короной на голове и в длинном золотом платье, которое мягко струилось вокруг неё. Она улыбалась ему, её глаза светились, и казалось, что она была не просто частью этого мира, а самой его сутью.

Джером почувствовал, как сердце забилось быстрее. Ему хотелось подойти к ней, протянуть руку, сказать что-то важное — но он не мог. Почему-то это было невозможно. Он не мог просто подойти, как в мечтах, и признаться ей в своих чувствах. Он должен был победить.

На противоположной стороне арены стоял другой рыцарь, тоже мальчик, облачённый в тяжёлые латные доспехи. Его конь был темным, его копьё сверкающим и опасным. Он сидел с высоко поднятой головой, глядя на Джерома с холодной уверенностью. Это был его соперник, тот, кто мешал ему подойти к Делии.

Джером ощутил, как его конь напряжённо топчется на месте, готовясь к бою. Это был его момент. Он не мог отвлечься, не мог думать ни о чём другом, кроме как победить. Он сжал копьё крепче, приготовился к атаке, чувствуя, как воздух вокруг становится плотным от напряжения. Он помнил, как читал в книжке со звучным названием «Айвенго» про рыцарские поединки, и теперь, в этом сне, сражался точно по правилам, которые запомнил из её перегруженного по современным меркам витиеватостями текста.

Он стоял в центре арены, опираясь на своё копьё, под которым его конь стоял устойчиво, готовый к бою. Вокруг было темно, но зрители, которые были скрыты за балдахином, тихо переговаривались, предвкушая схватку. Все было как в книжке — этот турнир был настоящим испытанием для рыцарей, и Джером чувствовал, что ему предстоит победить не только противника, но и самого себя.

Перед ним был его соперник — тоже мальчик, с темными глазами, скрытыми под шлемом, с мощной фигурой в латах. Он был ровно таким, каким Джером представлял идеального противника. Этот рыцарь был сильным и уверенным, с холодным взглядом, но Джером знал, что он не должен бояться. Он знал, что настоящий рыцарь не теряется, не даёт себя сбить с пути.

— Все по правилам, — мысленно повторил себе Джером, проверяя, как крепко держит копьё.

Он внимательно следил за каждым движением своего соперника. Тот был опытным бойцом, его движения чёткие, уверенные. Он прицеливался, рассчитывая момент. Но Джером был готов. Он помнил, как в «Айвенго» рыцари всегда поджидали идеальный момент, чтобы атаковать.

— Пусть он первым двинется, — подумал Джером, настраиваясь.

И вот, как только соперник поднял копьё, Джером повёл своего коня, направляя его в сторону врага. Он снова мысленно вспомнил страницы книжки, в которых описывался момент схватки:

— И когда соперник поднимет копьё, рыцарь должен отразить удар и сразу нанести свой.

Соперник внезапно рванул вперёд, и копьё Джерома встретилось с его. Звук удара был оглушительным, но Джером не отвлёкся. Он почувствовал, как его тело напряжено от силы удара, но, несмотря на это, он держал равновесие.

В его воображении всё происходило как в реальности. Он знал, что должен действовать как настоящий рыцарь — с честью, с достоинством, но и с решимостью. Он, как в книге, сбил с ног своего противника, вынудив его уступить.

— Это мой момент, — подумал Джером, теперь его копьё было направлено в сторону соперника.

Он почувствовал победу в воздухе, как если бы она сама пришла к нему, готовая стать его.

Внезапно его взгляд упал на Делию, сидящую на троне. Она была в том же золотом платье, что и раньше, с короной на голове, но теперь её взгляд был более серьезным, сосредоточенным, как если бы она не просто наблюдала за боем, а была частью его, его вдохновением.

— Ты справишься! — казалось, говорили её глаза.

Джером понял, что теперь не имеет права проиграть. Он сжался в седле и, преодолевая страх, снова двинулся вперёд, сражаясь по всем правилам. В самый ответственный момент, когда Джером уже готов был нанести решающий удар, его соперник — мальчик-рыцарь, с которым он сражался на турнире — вдруг резко поднял забрало своего шлема. Джером замер, не в силах поверить своим глазам.

Под шлемом оказался знакомый ему парень. Это был Дэмьен Торн, тот самый мальчик, про которого рассказывал ему когда-то его отец, Моррис. Джером вспомнил, как его папа, сидя за ужином, вдруг заговорил о Торне и его семье, и как он с тревогой рассказал о трагической истории, произошедшей много лет назад. В то время Моррис упомянул, что этот господин, несмотря на свой блестящий политический потенциал, в детстве был причастен к ужасному делу — он довёл своего отца, Роберта Торна, до смерти в церкви, и именно это событие послужило толчком для его дальнейшей карьеры в политике.

В мозгу Джерома промелькнули обрывки воспоминаний. Но в момент его удивления и растерянности, Дэмьен Торн, как будто прочитав его мысли, рассмеялся, разрывая тишину арены своим холодным смехом.

— Что, удивился? — спросил он, его голос был странно знакомым и в то же время зловещим. — Ты думаешь, что это всё случайность? Я тут, чтобы победить. И ты, мальчишка, — просто шаг на пути.

Джером не мог отвести взгляд. В глазах Дэмьена не было никакой человеческой тепла. Это были глаза, наполненные холодом, амбициями и тёмной силой. Его лицо, казавшееся таким молодым и безобидным, в этот момент было словно маской, скрывающей настоящий характер. Джером почувствовал, как в груди сжалось сердце.

— Это не сон, — подумал он. — Это всё реально.

Дэмьен продолжил, его слова звучали как приговор.

— Ты не можешь победить меня, Джером, — сказал он, не скрывая презрения. — В тебе нет той силы, которая есть у меня. Ты слишком наивен.

Джером поднял копьё и сделал шаг вперёд, решив, что не сдастся, но ощущал странную растерянность. В его сознании всплывали обрывки разговора отца, когда он говорил о Дэмьене как о человеке с нечеловеческой тенью в прошлом.

— Ты не настоящий рыцарь, Дэмьен! — выкрикнул Джером, сжав копьё.

— Ты всё ещё веришь в это? — Дэмьен усмехнулся. — В рыцарство, в честь, в борьбу за добро? — его голос становился всё более ироничным. — Я давно понял, что победа — это не то, что на самом деле имеет значение. Это власть, это контроль. Всё, что тебе нужно — это хватка.

Мальчик в латах чуть двинулся вперёд, его фигура стала угрожающей.

Джером почувствовал, как он словно замер в воздухе, понимая, что на его пути стоит не просто обычный мальчик, а кто-то, кто по-настоящему верит в свои силы и готов пойти на всё ради достижения своих целей. В его глазах не было страха, только цель.

Вдруг с арене послышался голос Делии. В её глазах тоже было что-то странное, но вместо того, чтобы поддержать его, она просто смотрела на Джерома с загадочной улыбкой. Он не мог понять, что именно она имела в виду.

— Что это значит? — думал он, снова опуская взгляд на Дэмьена. — Неужели она тоже знает что-то, что я не понимаю?

И тогда, как будто в ответ на его сомнения, Дэмьен, словно предугадывая его следующую мысль, сказал:

— Ты думаешь, она поможет тебе? Ты думаешь, ты сможешь победить меня, если будешь хорошим мальчиком? Ты не победишь. Ты только избегаешь того, что нужно, чтобы стать по-настоящему сильным.

Джером почувствовал, как он колеблется. Всё, что он знал, всё, что его учили — не подходило к этому моменту. Он не знал, что будет дальше. Его внутренний мир, казавшийся таким прочным, вдруг начал рушиться. Его вера в рыцарские идеалы, в честность и справедливость казалась несоответствующей жестокой реальности этого турнира, этого мира.

Но в последний момент, когда он уже почти потерял свою решимость, его взгляд вновь встретился с глазами Делии. На этот раз она не просто наблюдала. В её взгляде было что-то, что заставило Джерома почувствовать, что он всё же не один. И внезапно его разум наполнился невообразимой идеей. Он не хотел больше быть частью этой жестокой битвы, не хотел продолжать следовать старым правилам, которые ему внезависимости от всего вдалбливали в голову. В этом моменте, который казался решающим, он сделал нечто совершенно безумное.

Он подогнал своего коня так близко к коню Дэмьена, что между ними почти не было расстояния. В этот момент всё, что он знал и что ему внушали как правильное, вдруг стало неважным. Джером перегнулся через круп своего коня и, не думая о последствиях, обнял Дэмьена.

Дэмьен замер. Всё вокруг на мгновение затихло. В его глазах отразилась недоумённость, он не ожидал такого поворота событий. Этот жест был полным нарушением правил, полным отказом от жестокой логики турнира. Джером не думал о том, что может произойти, он просто чувствовал, что должен сделать это, что только так он мог разрушить все барьеры, которые были между ним и тем, что он действительно чувствовал.

Но как только его руки сомкнулись вокруг Дэмьена, как только его душа попыталась преодолеть этот абсурдный конфликт, всё исчезло. Вдруг Джером почувствовал, как его тело охватывает странная тяжесть. Мгновение, и он оказался не на турнире, а в своей комнате. Он крепко сжимал подушку, его дыхание было тяжёлым, и на его лице отразилось удивление.

Лучи солнца пробивались через занавески и падали на его лицо, согревая кожу. Джером открыл глаза и увидел знакомый потолок. Он лежал на своей кровати, его тело было в той же позе, в которой он всегда засыпал. Меч, копьё и латные доспехи исчезли, как и сам турнир. Всё это было лишь сном.

Он растерянно вглядывался в потолок, пытаясь осознать, что только что произошло. В его голове всё ещё звучали слова Дэмьена, его насмешливый и холодный голос, который теперь казался далеким, как эхом, приглушённым. Он пытался вспомнить, что было реальным, а что нет.

Сжав подушку ещё крепче, Джером медленно встал с кровати и подошёл к окну. Он открыл штору и взглянул на мир за окном. Солнечный свет был ярким и тёплым, а за окном тихо шумела улица. Мимо шли люди, а машины ехали по знакомым маршрутам. Всё было, как всегда.

Но в его душе ещё оставался след от сна, от этого мира, в котором он столкнулся с Дэмьеном, сражался за свою честь и за идеалы. Джером чувствовал, что в какой-то момент он принял решение, которое изменило его восприятие всего, что было вокруг.

Он отступил от окна и вернулся к своей кровати. Сев на край, Джером задумался. Что это было? Почему ему вдруг пришла такая странная мысль, что его жизнь — это просто сон? Неужели весь мир — это просто иллюзия?

— Может быть, это не так важно, — подумал он, глядя на свои руки. — Важно то, как я себя чувствую сейчас, и что я решаю делать дальше. Ведь это — реальность. Моя реальность.

Его мысли вновь поглотили волнения и вопросы, но теперь он понимал одно: ему предстоит пройти через всё это, несмотря ни на что. И даже если всё происходящее было лишь сном, это не меняло того, что он должен идти вперёд.

Он оглядел свою комнату, выдохнул и снова вернулся к окну. Лучи утреннего солнца мягко освещали дома и деревья, а в воздухе витала тишина, нарушаемая лишь редкими шагами прохожих и звуками автомобилей, проезжающих вдоль дороги. Он невольно улыбнулся, ведь всё, что казалось ему важным и волнующим, казалось уже на расстоянии вытянутой руки.

Он вспомнил о своём плане — как только завершится завтрак, он выйдет из дома, сделает вид, что направляется в детский сад, а на самом деле... улизнёт, направив свои шаги к дому Делии. Как бы это ни звучало, но именно она была его главным ориентиром. Он мечтал провести с ней день, хоть это и было непростое решение для мальчика, который ещё не привык к таким решительным шагам.

Однако, спустя несколько секунд, он понял, что это всё не так просто, как он себе представлял. План был хорош, но теперь, когда он его прокрутил в голове, появились сомнения. Джером вспомнил, как часто его мама задавала ему вопросы, даже когда он просто выходил во двор. Она всегда была слишком внимательной, а уж если бы она узнала о его намерениях, то наверняка начала бы разбираться в его действиях.

— Что если она сразу заметит, что я собираюсь не в детский сад? — подумал Джером, останавливаясь у окна.

Мама с папой всегда были настороже, особенно в последнее время. Папа, конечно, всегда был занят своими делами, но мама... мама могла бы заметить малейшую деталь, которая выбивалась бы из привычного ритма их жизни.

— Да и что будет, если я всё-таки выйду и меня поймают? — продолжил размышлять Джером.

Вдруг он увидел в своих мыслях, как мама смотрит на него с таким выражением лица, как если бы он совершил нечто недопустимое. Ему не хотелось бы быть пойманным. Он чувствовал, что стоит перед каким-то важным выбором, и пусть он ещё не знал, как всё закончится, но хотелось действовать с умом.

Он отошёл от окна и сел на свою кровать, размышляя над тем, как можно было бы подстроить свой план так, чтобы избежать неприятных вопросов. Джером прекрасно знал, что его родители всегда были настороже, и не мог рассчитывать на то, что его попытки уйти останутся незамеченными. Но если бы он смог сделать всё так, чтобы никто не заметил, что он что-то замышляет, его план мог бы сработать.

— Нужно немного подождать, — решил он и тихо встав с кровати, начал переодеваться.

Завтрак был уже близко, а его план требовал тщательной подготовки. Сначала надо будет спокойно пройти мимо родителей, ни на что не намекая, а потом, после еды, сделать вид, что он направляется в детский сад. Вот только как это сделать, чтобы не возникло подозрений?

Пока Джером собирал свои мысли, в дверь его комнаты постучала мама.

— Джером, ты проснулся? Завтрак готов! — позвала она через дверь.

Мальчик быстро поднялся с кровати, постаравшись скрыть свои волнения. Он открыл дверь и улыбнулся.

— Да, мам, я уже проснулся! — сказал он, пытаясь, чтобы в его голосе не звучала ни тени сомнений.

— Отлично, иди к столу, я всё уже накрыла.

Джером неохотно покинул свою комнату, но внутри всё ещё продолжал прокручивать свой план. Завтрак будет решающим моментом. Он знал, что нужно как-то обойти все вопросы и не привлекать к себе излишнего внимания. Чем меньше мама будет подозревать, тем легче будет его побег.

На кухне мама стояла у стола, накрывая тарелки. Джером сел и начал есть, мысленно перебирая возможные варианты событий. Время шло, и он понимал, что уже не сможет отложить свой план на потом.

— Может быть, всё-таки стоит подождать? — вдруг пришла мысль.

Но уже слишком поздно. Завтрак почти подошёл к концу, и Джером решил, что его время пришло. Пора идти к Делии, несмотря на все сомнения.

— Мам, мне нужно в детский сад, я поем и пойду, — сказал Джером, вставая из-за стола.

Мама посмотрела на него, как бы подмечая что-то необычное, но ничего не сказала. Она лишь кивнула.

— Ладно, только не задерживайся.

Джером улыбнулся и вышел из дома, медленно закрывая дверь за собой, чтобы не создать лишнего шума. Улица была пустынной, только редкие прохожие спешили по своим делам. Мальчик шёл вдоль тротуара, стараясь не привлекать к себе внимания. Его шаги звучали слишком громко в тишине утреннего города, и он чувствовал, как его сердце бьется быстрее, чем обычно. Он переживал, что его могут остановить, спросить, куда он идет, или, что хуже всего, заметят его странное поведение.

— Почему я не могу просто спокойно выйти, как все? Почему мне так трудно идти по улице? — думал Джером.

Он откашлялся и попробовал расслабиться, но всё равно его пальцы судорожно сжали карман. Он не знал, что делать. Он был на грани — между тем, чтобы вернуться домой или продолжить идти вперёд, к дому Делии.

И вот, шаг за шагом, он всё же продвигался дальше. В голове неотрывно крутился вопрос, что он будет делать, когда наконец окажется у неё дома. Как он будет вести себя? Он ведь даже не знал, что хочет от этого дня. Единственное, что он знал наверняка — он хотел быть рядом с ней, с Делией.

Вспомнил тот момент, когда она украла его часы. Это было так неожиданно. Он был так растерян, когда она подошла и просто забрала их, будто не было никакой преграды. Он ничего не мог ей сказать, а только смотрел, как она уходит с его вещью, совершенно уверенная в своей победе.

Но вот что было странно: он даже не знал, что эта кража зажжёт в его сердце огонь любви. Он не знал, что эта маленькая шалость, кажется, запустила целую бурю эмоций внутри. Все эти мысли теперь вращались в его голове, когда он шёл по улице, и он вдруг понял, что он был не готов к тому, чтобы чувствовать так сильно.

— Почему я не мог просто сказать ей, чтобы она вернула мне мои часы? — думал он.

Но все было уже не так важно. В тот момент, когда она сняла их с его запястья, он не чувствовал гнева, а наоборот, что-то странное проснулось в нём. Это было что-то, что он не мог бы объяснить словами.

Он опять оглянулся, словно надеясь увидеть её прямо за углом. Но улица была пуста. И все же Джером продолжал идти, несмотря на сомнения. Вдруг ему показалось, что его шаги стали гораздо легче. Его нога коснулась бордюра, и он почувствовал, как будто все препятствия исчезли.

— Но почему я вообще должен искать её? Почему это так важно для меня? — снова спросил себя Джером.

Он подошёл к знакомому переулку и остановился. Дом Делии был впереди, в нескольких шагах. Джером сделал глубокий вдох и почувствовал, как в его груди вдруг забилось сердце. Он посмотрел на свои руки, идущие к двери, и почувствовал, как его внутренний мир колеблется, как ветер перед бурей.

Он мог бы вернуться домой, забыть об этом дне, забыть о том, что случилось, но что-то внутри него говорило:

— Делия ждёт.

Он подошёл к двери и, несмотря на все свои сомнения, постучал, нервно теребя края своих рукавов. Через минуту он услышал за дверью шорох. Звонкий женский голос эхом отразился в воздухе, а потом раздался звук открываемой двери. Он не был готов к тому, что увидит.