Метка Судьбы (2025) (джен)

18.

Повозка Нгамии легко оторвалась от земли и улетела, оставив меня с единорогом и двумя конвойными верблюдами.

— А вы чего тут встали? Пошли вон! — рявкнул на них Холдер.

Верблюды неловко переглянулись, уже который раз за день.

— Пошли! Вон! — крикнул единорог, его рог окутало светло-синее сияние, и дверь между верблюдами резко распахнулась. Бедолаги подпрыгнули от неожиданности и полезли в дом, смешно подгибая колени, — мистер Батлер, проводите их!

Единорог в чёрно-белом костюме появился из боковой комнаты и кивнул. Как только верблюды убежали, дверь оглушительно захлопнулась, на миг окутанная синим сиянием.

— Девять! Тысяч! Монет! Девять, Дискорд её побери, тысяч! — Холдер остановился, сделав круглые от возмущения глаза, — Да эти вонючие твари совсем обнаглели! Где бы сейчас был этот губастый пучеглазый мешок со слюной, если бы не я? Пресмыкался бы перед своим братом! Где бы вообще были эти дикари, если бы не наши станки, металлы, пегасы? Да они бы платили дань каким-нибудь варварам с запада! Ну и толку от того, что часы и навигационные приборы у них лучшие в мире, чтобы их продать они бы всё равно неделями топтали пустыню с вьюками на горбу, как тысячу лет назад. А стоило протянуть копыто помощи, как сразу начали отрывать всю ногу!

Всю эту тираду единорог произносил, расхаживая кругами вокруг меня.

— Пол-ящика арбалетов! Да с таким арсеналом можно военный переворот устроить! — единорог сделал еще один круг вокруг меня, — Ты ведь меня понимаешь, так?

Я кивнула.

— Хорошо! Отлично! Одной проблемой меньше. О, Селестия, дай мне терпения! — воскликнул он внезапно. Затем сел на землю, воздел копыта к небу и закрыл глаза.

В таком положении он просидел настолько долго что я начала осторожно вертеть головой, ещё раз осматривая дворик. Забор был слишком высоким чтобы через него можно было перебраться без лестницы, а кроме задней двери выходов отсюда больше не было. Досадно.

— Не вздумай доставлять мне неприятности, — проговорил Холдер, не меняя позы и не открывая глаз, — на тебе следящее заклинание, даже если сбежишь, я найду тебя за считанные часы.

Дверь медленно открылась и оттуда показалась голова жеребёнка. Он осторожно сошёл на траву, и опять уставился на меня своими глазищами.

— Ва-ау! — протянул он, достаточно рассмотрев меня и, видимо, сделав в голове какой-то окончательный вывод. Холдер, наконец, опустил копыта и поманил сына к себе. Жеребенок в два прыжка оказался рядом с отцом, который достал из кармана завёрнутую в папирус какую-то местную сладость.

— Только матери не говори, а то оба получим, — сказал он и потрепал сына за загривок.

— Пап, а почему тётя так странно раскрасилась?

Я непроизвольно скрипнула зубами. «Тётя»?

— Она зебра, она такой родилась. А теперь беги в дом, скоро ужинать.

— Но я хотел подружиться с зе.. Зеброй!

— Ты видишь её в первый и последний раз, она уже собирается уходить.

— Она так кру-уто выглядит. Пап, а можно мне покраситься в такие же полоски на Найтмер Найт?

Единорог дёрнулся и испуганно вытаращил глаза на своего сына.

— Нет! Не вздумай. Я не разрешаю! Батлер! Проводи Патти к ужину, и смотри, чтобы он опять куда-нибудь не убежал.

Когда чёрно-белый единорог увел повесившего нос жеребенка в дом, Холдер магией сгреб в охапку мои одежды, до сих пор валявшиеся на траве, и бросил в мусорную корзину у беседки.

— Как твоё имя? — спросил он, не глядя в мою сторону.

— Зекора.

— Сойдёт. Иди за мной, и спокойно. Дискорд же меня дёрнул взять с собой семью…

В одном из боковых коридоров на первом этаже дома единорог открыл толстую обитую металлом дверь и втолкнул меня внутрь. За дверью оказалась лестница, как только я на нее ступила, за спиной послышался лязг и дверь захлопнулась. Подождав, пока глаза привыкнут к темноте, я осторожно спустилась вниз. Там находилась небольшая сырая комната с каменными стенами и полом. Впереди, почти под потолком, светилось маленькое окошко, наполовину заросшее травой. На полу валялось несколько старых матрасов, а одну из стен украшали крючья, на которых висели связки каких-то ржавых цепей. Я попробовала ногой один из матрасов, и поняла, что он насквозь мокрый. Уютно, ничего не скажешь. В голове даже появилась мысль о том, что я скучаю по той комнате с коврами, фруктами и огромной кроватью. Там, хотя бы, было ощущение спокойствия, а здесь стены, казалось, давят со всех сторон.

Откуда-то сверху послышался быстрый топот копыт жеребёнка, и возмущенный крик: «Патти Холдер! Немедленно вернитесь за стол! », этот дом был явно мал для такого сорванца. Я с улыбкой вспомнила, как мы с Имарой и остальными убегали из деревни и пропадали в саванне целыми днями, а когда возвращались, получали крепкие подзатыльники за ссадины и потерянные вещи. Это, было так давно, как будто в прошлой жизни. А ещё я с грустью подумала, что жук, там, в саду, и вправду был ничего, и еще с неделю назад я бы не отказала себе в удовольствии сцапать такого, а потом упиваться завистью Имары…

Белёсый цвет каменной кладки прямо по центру комнаты указывал на то, что здесь строители когда-то схалтурили с уровнем пола, и теперь это место было единственным сухим участком во всём помещении. Туда-то я и прилегла, правда, всего на полчаса. Поначалу, после изнуряющей уличной жары, попасть в такое прохладное помещение было даже приятно, но холод очень быстро превратился из союзника во вредителя. Я провела не одну ночь в саванне, лёжа на каком-нибудь большом камне, но тамошние камни впитывают в себя свет Солнца и почти всю ночь остаются тёплыми. А этот подвал был холодным, как сердце Нгамии. Ничего не оставалось делать, кроме как ходить кругами по комнате.

«Хотя, зачем ходить? » — подумалось мне. Отойдя в дальний угол, я размяла шею и прокатилась по комнате колесом до другого угла, а потом обратно. Хорошие ощущения, они заставляют чувствовать себя живой зеброй, а не плесенью на стенах этого подвала. Даже громоздкие украшения почти не мешали, уже успела о них забыть. Правда, кольца на шее здорово натёрли, а пузырёк с мазью так и остался на столике в прежней комнате. Я с таким самодовольством обругала неумелость автора той мази, а сейчас была бы очень рада даже ей. Какая же я ещё глупая…

Сделав небольшую разминку, я прошла в центр подвала и перевернулась вниз головой, встав на передние копыта. Существовали позиции для медитации и посложнее, но ситуация подсказывала что и стойки вниз головой сейчас будет вполне достаточно. Кровь начала приливать к голове, но специальной дыхательной техникой я препятствовала этому. Глубокий вдох. Время упорядочить свои мысли. Они носятся в голове туда-сюда абсолютно хаотично, как комары вокруг лампы. Нужно отловить их.

Как они там меня назвали? Зебра Кухани? Что это значит? Чем я отличаюсь от других зебр, исключая цвет глаз? Не знаю и знать не хочу, за всю жизнь мне никто слова не сказал о моих глазах. Наверное, какие-то мерзкие фетиши.

Как мне снять с себя эти побрякушки? Не нужно их снимать, сейчас они не мешают, а там как-нибудь разберусь. К тому же они сделаны из золота, и ими можно будет расплатиться, в случае чего.

Почему их «особому клиенту» понадобилась именно я? Может он собирает глаза в коллекцию? Ну это нелепо. Или нет? Нужно ждать.

Как мне сбежать? Сейчас бежать бессмысленно, Узури была права. Если даже я сбегу в пустыню, то меня найдут пегасы, а если не найдут, то я просто умру там. Одинокая зебра в этом городе затеряться не сможет. Нужно ждать... Судя по всему, меня еще куда-то перевезут, скорее всего, даже прочь из этого города. А там уже подумаю.

Но если меня увезут далеко на север, как я узнаю, где нахожусь? Ведь я ни разу не видела карт, на которых были области дальше пяти дней пути от деревни. Сестёр отсюда тоже не видно. Нужно будет достать или увидеть карту.

Что за «следящее заклинание»? Я ничего не знаю о магии единорогов. Это упущение, нужно узнать о них больше. Нужно будет найти книги об этом. Книги могущественны, книги знают всё, нужно только достать нужную и выучить.

Почему я так легко восприняла смерть лучшего друга и провал Испытания? Потому что сейчас не время распускать нюни, сейчас от ясности ума зависит жизнь.

Я смогу вернуться домой? Вернуться-то смогу, но я там уже никому не нужна. Если там к тому времени вообще кто-нибудь останется. Да нет, они вряд ли решатся нападать на целую деревню.

А куда мне тогда идти?

Если предыдущие мысли были подобны назойливым комарам, то эта повисла в сознании как огромный злой шершень, который раздражающе гудит где-то у окна, а приближаться к нему просто страшно. Мне вдруг невыносимо захотелось к маме и папе, просто домой. Я всегда думала, что легко перенесу расставание с родными, они мне даже надоели, в какой-то мере. Но только сейчас, сидя в сыром подвале, где нельзя даже лечь поспать, до меня дошло, как же мне их не хватает. О, Солнце, судя по словам Нгамии, я не сильно старше того жеребёнка наверху! Но он бегает по травке и ловит жуков, а меня бьют, таскают за хвост, и собираются…

Из правого глаза выкатилась слезинка и пробежала по лбу к гриве. За ней последовала вторая. Нет, я не могу плакать! Нельзя плакать! Нужно контролировать дыхание, нужен ясный разум! Левая нога сама собой подогнулась, я мешком повалилась на холодный пол, свернулась калачиком и зарыдала. Я ненавижу плакать, это гадко, это противно, но перед глазами стоял образ мамы, которая то зовёт меня к ужину, то прячет слёзы, провожая на Испытание, из которого я уже не вернусь. Из глубин памяти вырывались всё новые и новые образы, при одной мысли о которых хотелось плакать еще сильнее. Все выстроенные до этого цепочки мыслей рухнули как домик из палочек, я мгновенно превратилась в испуганного трясущегося жеребенка. Прямо как те зебры, что были в фургоне со мной.

Сверху раздался лязг засова, и с лестницы в комнату вкатился свёрнутый трубочкой толстый матрас. За ним упала фляжка с водой и узелок с чем-то мягким.

— Хватит выть, или мне придётся вставить тебе кляп в рот. Ты пугаешь моего сына, — прошипел сверху Холдер и запер дверь.

19.

Я обнаружила себя лежащей в воде так, что глаза находились только чуть-чуть выше поверхности. Был поздний вечер, Солнце почти скрылось за горизонтом. Мои лапы медленно двигались вверх-вниз, а хвост делал плавные движения из стороны в сторону. Лапы? Хвост? !

— Привет, мелкая.

Я услышала этот голос прямо в голове. Голос Большого Мамбы. Да что там, я сама была этим крокодилом! Я попыталась что-то сказать, но ничего не вышло. Я не могла двигаться, такое чувство, что конечности двигает кто-то другой. Да так оно, в общем-то, и было.

— Жаль, что ты не можешь говорить, поболтали бы. Хотя, на самом деле, хорошо, что тебя здесь нет. После того как тебя унесли здесь стало совсем худо, — продолжил Мамба.

Крокодил повернул голову, и я увидела на реке корабль. Мимо нашей деревни по Реке иногда проходили небольшие парусные дау с верблюдами-торговцами, но таких огромных кораблей я в наших краях никогда не видела. С борта к прибрежной отмели тянулся широкий деревянный трап, по которому на борт поднималась цепочка связанных зебр. Я не видела отсюда весь берег, но, судя по всему, их охраняло множество пони, среди которых я заметила несколько виденных мной ранее. На носу корабля стоял Чалк, издали выделяясь своей облезлой шкурой. Мгновение спустя к нему подбежал Роуп, и начал что-то кричать. Отсюда я не могла расслышать слова, и крокодил, видимо почувствовав моё желание, подплыл ближе.

— Ты что здесь устроил, а? — кричал Роуп. Ты вообще понимаешь, что ты делаешь? Это же нарушение всех договоренностей! Это просто… Это какое-то безумие, Чалк, опомнись!

— Заткнись, Роуп. Чего тебе всегда не хватало, это хватки. Ты же не умеешь мыслить масштабно. А мне понадобилась всего пара дней, чтобы сколотить команду и начать вести бизнес самому, без этого твоего верблюжьего покровителя. У меня уже полный трюм товара, и это всего за один день охоты.

— Охоты? Какой, твою мать, охоты? ! Да ты же разорил целую деревню! Здесь куча жеребят и стариков, зачем они тебе?

— Уйдут за четверть цены, а места в трюме хватит.

С берега кто-то громко засвистел, послышалась возня, и из-за корабля галопом выбежала молодая зебра, наверное, чуть старше меня. Откуда-то с берега быстро взлетел Луп, глянул на Чалка с Роупом, и остановился в нерешительности. Выскочив на урез воды, где был удобный для бега твёрдый песок, она помчалась прочь. Хорошее решение, я сделала бы так же. Если она хотя бы в такой же форме, как и я, догнать её по прямой сможет только пегас, но и от него можно… Зебра почти достигла излучины Реки, видимо рассчитывая скрыться в растущем там кустарнике, когда с корабля послышался звонкий щелчок. Зебра внезапно споткнулась на ровном месте и упала, перекатившись через голову. У меня замерло сердце. «Вставай! Вставай же! » — закричала я мысленно, но зебра лежала на песке, а её хвост колыхался на набегающих волнах.

«Нет, не туда! » — крикнула я, но Мамба уже повернул голову обратно к кораблю. На носу стоял Чалк, и с ухмылкой любовался небольшим механизмом, закрепленным на его передней ноге. Роуп испуганно смотрел то на него, то вверх, на Лупа.

— Откуда у тебя эта штука? — выдохнул он, — оружие ведь запрещено. Арбалеты ведь запрещены!

— Завёл кое-какие связи… — ответил Чалк, зубами вытащил из-за пояса продолговатый штырь и вставил в механизм на ноге. Последовал глухой щелчок.

— Чалк, ты просто больной. Я убираюсь отсюда. Луп! Давай в фургон, сваливаем от этих психов!

— Ээ-э не-ет, дружок. Решил наябедничать этому своему Нгамии? Не стоит, не стоит...

Роуп начал выхватывать с пояса дубинку, но у него не было ни шанса. Устройство на ноге Чалка снова звонко щёлкнуло, а Роуп, пошатнувшись, перевалился через борт и упал в воду. С берега послышалось еще несколько щелчков, одновременно с которыми Луп сделал в воздухе какой-то немыслимый кульбит и, зигзагами, полетел прочь, быстро набирая высоту.

— Думаю, мы видели достаточно, — вздохнул Мамба, — не знаю, где ты, и как ты, но крепись. Грядут перемены.

Последним, что я заметила, перед тем как крокодил погрузился в воду, были плывущая шляпа Роупа и сидящая на ней большая стрекоза.

20.

По полу медленно ползло квадратное пятнышко света из окна, коварно подбираясь к моему хвосту. Подняв голову, я обнаружила себя на всё ещё свёрнутом матрасе, лежащем посередине комнаты. Неподалеку валялись завязанный узелок и металлическая фляжка. Я попыталась, было, подняться, но быстро отказалась от этой затеи, голову пронзила такая ужасная боль, словно прямо в висок забили гвоздь. Еще одна причина, по которой я ненавидела реветь. Положив щеку на прохладный участок матраса, я задней ногой подвинула к себе узелок и развязала. Внутри оказались три свёрнутых пополам кукурузных лепёшки и маленькое красное яблоко. До этого я видела яблоки только на картинках, не знала, что они растут где-то поблизости. Нет, не думаю, что растут, климат не тот. Хотя, вокруг этого дома разбит сад с зелёной травой, а вокруг пустыня. Опять единорожья магия? Нет, они бы вряд ли стали тратить её на такие бессмысленные вещи. Наверное, они привезли запас с собой. Возить с собой яблоки? Зачем?

За этими мыслями я съела лепёшки и принялась за яблоко. Странный кисло-сладкий вкус, зато приятно хрустит. Вот бы принести корзину таких в деревню, бабушка непременно выкопала бы у себя какой-нибудь потрясающий рецепт их приготовления.

Когда я подумала о доме, то как-то подсознательно приготовилась опять плакать, но из глаз не выпало ни слезинки, а из горла не донеслось ни единого всхлипа. Тем лучше, не хотелось думать вообще ни о чём. Раньше в таких случаях я обычно шла бесцельно бродить по безопасным окрестностям, либо отправлялась в дом старейшины и пыталась повторить рецепт её чая. Здесь же, в этом каменном мешке, оставалось только медитировать. Затащив матрас на лестницу, подальше от пола и сырости, я размялась, и снова встала вниз головой, на этот раз просто перебирая в памяти известные книги и рецепты. Но они скоро кончились, свет в маленьком окошечке потускнел, а я и не заметила, как прошел день. Наверху было тихо.

Второй день не принёс ничего нового, я несколько раз поднималась по лестнице и прикладывала ухо к двери, но не слышала ничего кроме собственного дыхания. Ну не хотят же они заморить меня голодом, в самом деле? Вода в маленькой фляжке давно закончилась, и жажда, мучившая меня слишком часто в последние дни, снова заявила о себе. Положение становилось всё хуже, уже в сумерках я прошла в дальний угол комнаты, куда оттащила старые мокрые матрасы, сжала краешек одного из них и на моё копыто полилась тонкая струйка отвратительной грязной воды. Если я задержусь здесь еще на несколько дней, мне придётся это пить.

Поздним вечером третьего дня, который я в полузабытьи провела сидя на верхней ступеньке лестницы, снаружи послышалось какое-то движение. Лязгнул засов и дверь открыл знакомый белый единорог в костюме. Выглядел он потрёпанно.

— С вами всё в порядке, мисс? — спросил он, освещая меня керосиновой лампой, поддерживаемой в воздухе телекинезом. Я, признаться, немного опешила от такого вопроса. Не дожидаясь ответа, единорог левитировал ко мне какую-то свёрнутую ткань, — Вам следует надеть вот это как можно быстрее, я буду ждать в конце коридора.

Ткань оказалась тёмно-коричневым плащом с капюшоном. Кое-как натянув его на себя, я выглянула из двери в коридор, где единорог терпеливо стоял спиной ко мне. Висящая в воздухе лампа покачивалась вверх-вниз, оставляя на стенах страшные тени, других источников света нигде не было, дом пустовал.

— Следуйте за мной, мисс, — сказал единорог и повёл меня к знакомому выходу во двор. Внезапно в парадную дверь громко постучали, за плотно занавешенными окнами заплясал жёлтый свет факелов. Вместо того чтобы открыть, единорог повернулся и, поморщившись от напряжения, загородил дверь большим шкафом с посудой. Стук повторился, на этот раз он больше походил на попытку выломать из двери какую-нибудь доску. Где-то на втором этаже послышался звон разбитого стекла.

— Живее, мисс, во двор! — громко шепнул единорог, подталкивая меня прямо по коридору. В боковой комнате вдруг разом разбилось большое окно, и посреди комнаты оказался верблюд сжимающий в зубах здоровенный кривой кинжал, множество которых я уже видела до этого. Верблюд, не мешкая, бросился прямо на меня, но одна из больших керамических ваз, стоящих в комнате, засветилась розовым, быстро описала в воздухе дугу и разбилась прямо о затылок верблюда. Тот мешком упал на пол и выронил кинжал. Окно в передней разбилось, обернувшись, я увидела второго верблюда, этот вместо кинжала держал в зубах факел. Он тоже попытался броситься на нас, но споткнулся о какой-то низенький пуфик и растянулся на полу, с треском переломав при этом множество мебели вокруг. Дверь в переднюю захлопнулась так быстро, что меня обдало ветром, единорог запер её на замок и сломал ключ в замочной скважине.

Во дворе на газоне ждал пегас, запряженный в небольшой одноосный экипаж. Пока мы забирались внутрь, пегас беспокойно вертел головой и рыл землю копытами, а с другой стороны забора доносились крики и какая-то возня.

— Мистер Бриз, летим, — скомандовал единорог, одновременно с его словами задняя дверь дома вывалилась от мощного удара, и во двор повалили верблюды с факелами и кинжалами в зубах.

Пегаса второй раз просить не пришлось, он рванул вверх так быстро, что экипаж перевернулся вертикально, а я чуть не вылетела на землю. За полминуты мы оказались настолько высоко, что я уже не смогла найти место, откуда мы взлетели. Несколько дней путешествия в передвижной клетке дали мне достаточно времени чтобы свыкнуться с передвижением по воздуху как таковым, иначе я бы точно хлопнулась в обморок. Хотя полёт на маленький хрупкой коляске всё же сильно отличался от полёта в огромной тяжёлой телеге, в основном, потому что коляску непрерывно трясло и мотало из стороны в сторону, а отсутствие дверей заставляло мозги постоянно воображать картины, в которых я вываливаюсь вниз. С другой стороны, из неё открывался потрясающий и одновременно пугающий вид на ночной город внизу, мерцающий множеством огней, и я невольно залюбовалась этим зрелищем.

— Оглоблю мне в ухо, — выдохнул пегас, когда мы выровнялись, — Я уж думал всё, сцапают. Эти верблюды как с цепи сорвались!

— Держите курс на Надиру, мистер Бриз, и как можно быстрее, — сказал единорог, поднимая специальным рычажком складную крышу, сделанную из брезента, растянутого на металлических трубочках.

— В Надиру? Ты издеваешься? Это же два дня лёта, еще и над пустыней!

— Если вы приложите все силы, то тридцать один час, с передышкой. К сожалению, придётся потерпеть. Если мы задержимся, последствия могут быть весьма печальными. Здесь в экипаже есть немного продовольствия и воды, этого нам должно хватить. И, да, мистер Холдер не останется у вас в долгу.

Пегас вполголоса выругался и сунул нос в сумку, извлекая уже знакомые мне большие защитные очки.

— Мисс, ээ-э…? — протянул единорог, приподняв брови.

— Зекора. — ответила я сорвавшимся неожиданно голосом, но оно было неудивительно, всё-таки это первое слово, произнесенное мной за последние пару дней.

— Приятно познакомится, мисс Зекора, — единорог в тесноте экипажа умудрился элегантно поклониться. Не так изящно и текуче, как Узури, но было хорошо заметно что поклон он отрабатывал многие сотни раз. Я ответила каким-то неуклюжим кивком, отчего мне стало стыдно.

— Меня зовут Эйли Батлер, — продолжил единорог, — я служу у мистера Холдера. Как вы, вероятно, заметили, у нашей семьи возникли… Трудности. Политическая обстановка кардинально изменилась, в связи с этим мистер Холдер с семьёй покидает этот континент и срочно возвращается в Эквестрию.

Пегас присвистнул.

— Так или иначе, мы должны присоединиться к ним в Надире, это такой портовый город, откуда послезавтра вечером отбудем через океан на личном дирижабле семьи Холдеров. Так как вернуться за вами он лично не смог, это имел честь сделать ваш покорный слуга. И, милостью Селестии, я успел как раз вовремя. Вижу, вам не терпится задать несколько вопросов. Что ж, я постараюсь на них ответить.

— Что такое «дирижабль»?

Из всех возможных вопросов я, как всегда, умудрилась выбрать самый идиотский.

— Это, ээ-э, машина, которая позволяет передвигаться по воздуху без пегасов.

— Это огромная кое-как летающая колбасина, под которой на верёвках болтается лодка с пони, — злорадно сказал пегас.

— Спасибо, мистер Бриз, — поблагодарил его единорог, наклонился ко мне и шепнул, — пегасы обычно не одобряют летающие сами по себе машины. Наверное, для них это что-то вроде оскорбления. Сами пегасы хороши на небольших расстояниях, но если нужно перелететь, например, океан, то дирижабль пока единственное транспортное средство, позволяющее это сделать с комфортом и относительной безопасностью. Можно ещё попробовать на океанском корабле, но это очень долго, безумно долго, плюс велик риск наткнуться на пиратов или просто утонуть.

Летающая лодка? Чего я еще не видела? Может у них еще и летающие дома есть? Тут я вспомнила бабушкину книгу о пегасах, и поняла, что недалека от истины.

— Что случилось там, внизу? Почему верблюды напали на нас?

— О, произошли удивительные и трагические события. В Зебрике случилась самая настоящая революция. Королевский дворец в Зевере был взят мятежниками и разорён, правящая семья перебита. Власть сейчас находится у какого-то временного совета племён, и этот совет потребовал от Дромедора выдачи всех находящихся там пони, в противном случае они пригрозили войной. Верблюды хоть и велики размерами, и среди них есть умелые воины, но, в своём большинстве, это народ торговцев и ремесленников. Поэтому они предпочли пойти на уступки… Как ни прискорбно для нас.

— Но из-за чего это всё? Я только недавно узнала, что вообще жила в государстве. Как мне говорили, племенам зебр вообще нет дела до наших правителей, а правителям до нас нет дела и подавно. Что произошло?

— Иногда достаточно одной искры, чтобы слежавшееся и всеми забытое сено загорелось и уничтожило всё вокруг… До меня дошли только обрывки слухов, будто бы хорошо вооруженная банда разорила деревню на одной из рек. И это послужило той самой искрой.

— Да знаю я, что это за банда, — подал голос пегас, — это Чалк со своими дружками. Решил действовать по-крупному, нанял целый корабль, где-то раздобыл несколько арбалетов, хотя я его и к кухонной поварёшке не подпустил бы. Он и меня звал с собой, но я еще не совсем выжил из ума, чтобы вступать в самую обычную шайку головорезов. Раз в месяц слетать в саванну и заарканить пяток зебр? Это ещё куда ни шло, только без обид, девочка. Но заниматься грабежом и убийствами? Знаете, я даже рад, что всё так обернулось. У этих зебр наконец-то появилось какое-то подобие гордости, ведь, если подумать, те же земнопони, только чуть больше и полосатее. Но попробуй какого-нибудь земнопони оторвать от его земли, без зубов останешься, это я вам как свидетель подобного говорю. Хотя, каким бы ни был воин, против арбалета всё равно толку мало. Арбалет, зебра, это такой…

— Я знаю, что это такое, видела, — ответила я, всё еще переваривая услышанное. А пегасу, тем временем, явно не терпелось поразмять язык.

— Ну если видела, тогда должна понимать какая это страшная штука, поэтому их и запретили. Только вот незадача, когда повстанцы штурмовали дворец, среди защитников был десяток пони с арбалетами, и ещё несколько дюжин зебр с какими-то вашими плевательными трубками. Таким арсеналом можно было обороняться неделю, не меньше, но всё закончилось за вечер. Всё, потому что повстанцы были одеты в металлические кирасы, прям всамделишные, как у дворцовой стражи в Кантерлоте, я видел на картинках. Я был там и наблюдал как от этих кирас болты отскакивают как вишнёвые косточки. Откуда они их взяли? А ещё…

— Мистер Бриз, — перебил его единорог, — прошу меня извинить, я простой слуга, и не привык рассуждать о таких вещах, — сказал единорог, — Там, откуда я родом, никто даже грубого слова друг другу не скажет, не то, чтобы драться. Но сейчас, с вашего позволения, я бы хотел немного поспать. У меня был длинный день.

Пегас тяжко вздохнул, а я начала с сосредоточенной физиономией осматривать внутренности нашего транспортного средства, потому что где-то у них наверняка должна была найтись… Единорог заметил моё беспокойство, а когда я ответила, что была бы не прочь попить воды, спохватился и засуетился на месте.

— О, да, конечно, как я мог быть таким невнимательным… — твердил пони, выглядывая наружу и назад. Его рог засветился, и откуда-то из задней части экипажа к нам прилетел большой, тяжеленный с виду ящик с окованными металлом углами. Внутри оказалось огромное количество изящной посуды и столовых приборов, аккуратно сложенных по обитым красным бархатом отделениям. Стоил такой набор, наверное, целое состояние, но единорог вздохнул и выбросил ящик прочь, а пегас испуганно оглянулся, видимо, из-за снизившегося веса решив, что кто-то из нас вывалился. Место первого занял второй такой же ящик, откуда Батлер извлёк две металлические фляжки и завёрнутые в бумагу кусочки хлеба с начинкой из овощей, уложенной между ними. Одну из фляжек он отдал мне, а другую повесил на шею пегасу.

— Спокойной ночи, мистер Бриз, мисс Зекора, — сказал единорог, коротко кивнув пегасу и мне, после чего извлёк из-под сиденья шерстяное одеяло, укрылся им и сразу уснул. Даже спящим он выглядел как-то… Величественно.

Отпив из фляги и подкрепившись, я подвинулась ближе к краю и посмотрела вниз. Конечно же я ничего не увидела, лишь абсолютная тьма до горизонта, казалось, переходящая прямо в звёздное небо. Мы как будто неподвижно висели посреди необъятной пустоты. Пегас размеренно махал крыльями, что-то бубнил под нос, и время от времени чихал. Надеюсь, он знает куда лететь, и у него есть какие-то внутренние чувства, которые позволяют поддерживать нужную высоту в темноте, не хотелось бы треснуться о вершину какой-нибудь дюны. На звёздном небе не было ни одного облачка, так что хотя бы ориентирование по звёздам не должно было быть проблемой.

Стало довольно холодно, так что я поплотнее завернулась в свою накидку и подобрала ноги. Пегас начал мурлыкать под нос какую-то песенку, и под её успокаивающие звуки я вскоре уснула.

21.

Я летела над каким-то незнакомым городом. Да-да, во сне мой разум опять вселился в кого-то, судя по всему, на этот раз в пегаса. Почему этого не случалось раньше? Наверное, не стоило так много нюхать тот мох в зарослях. Может быть, я отравилась и сейчас всё еще валяюсь без сознания где-то там, с высунутым языком. А все эти события — один большой красочный сон. Ну не может столько всего произойти вокруг меня и всего за неделю.

Пони летел из последних сил, крылья просто горели от усталости, а левая задняя нога была явно чем-то ранена, хотя жгучая боль давно притупилась. Пегас не спешил приземляться, замечавшие его внизу верблюды тут же поднимали крик и тыкали в небо копытами. Внезапно пегас круто спикировал на одну из улиц, у меня от такого манёвра закружилась голова. На огромной скорости он стянул с одного из многочисленных торговых лотков бурдюк с водой и опять начал взлетать, по пути утоляя дикую жажду.

Городок оказался приморским, в порту у причала стояло множество мелких лодочек, вперемешку с кораблями побольше, оснащенными косыми ячеистыми парусами. Еще множество судов рассекало гавань во всех направлениях. И тут до меня дошло, что я впервые вижу так много воды. Впервые вижу море. Хотя, пегас не дал мне насладиться видами, он с облегчением заметил вверху маленькое, еле заметное облачко, и, выжимая из крыльев остатки сил, полетел к нему.

Добравшись к облаку, он, словно не веря своему счастью, осторожно коснулся его копытом. Облако упруго спружинило. Для меня это было более чем странное ощущение, как ходить по воде, или по густой траве, не приминая её. Но пегас облегченно выдохнул, сложил крылья и спиной повалился на облако сверху. Раскинув ноги в стороны, он начал, словно жеребёнок в грязи, кататься по облаку туда-сюда, а усталость в крыльях стала куда-то уходить. Пегас допил остатки воды из бурдюка, поднял его на копыте и отпустил. Мои глаза ожидали увидеть, что бурдюк упадёт на облако, но он просто пролетел через белую дымку насквозь, как и подобает твёрдым предметам.

Начали доноситься крики верблюдов. Пегас подтянулся к краю облака и посмотрел вниз, чуть не потеряв шляпу. Там под ним, на городской площади перед какой-то высокой узкой башней, собралась галдящая толпа, похожая цветом на шляпку ядовитого гриба. Почти все верблюды носили белые одежды и головные уборы, скрученные из длинного куска материи. Но среди них попадались обладатели смешных ведрообразных шапочек ярко-красного цвета, которые сверху очень контрастировали с белым одеждами основной массы. Пегас плюнул прямо в толпу и стал осматривать свою ногу, которая оказалась забинтована грязной тряпкой, пропитанной уже порядком запёкшейся кровью. Сжав зубы, пегас начал было развязывать на ней узел, как вдруг его внимание привлекла маленькая точка, взлетевшая с окраины города. Поначалу его сердце радостно забилось, и он даже начал махать копытом в воздухе, привлекая внимание собрата.

Но, по мере приближения этой точки, радость в душе пегаса сменилась с беспокойства до откровенной паники, а от прилива адреналина затряслись копыта.

— О, Селестия, — выдохнул он и вскочил на ноги.

Незваный гость не летел напрямую к пегасу, а набирал высоту по широкой дуге, чтобы напасть со стороны солнца. Это было странное существо, лев с птичьей головой и орлиными крыльями. Несмотря на кажущуюся грузность и неуклюжесть, в стремительности движений оно не уступало пегасу.

— Твою ж мать, откуда здесь грифон? — сказал пегас вслух.

Скатившись с облака, он спикировал вниз, набирая скорость. Крылья откровенно болели, но пегас не обращал на это никакого внимания, его трясло от ужаса, ведь впервые за столько лет он не мог спастись, просто взлетев повыше. Взгляд пегаса судорожно ощупывал окрестности, но не находил ничего кроме бескрайнего моря с одной стороны, и такого же моря, но песчаного, с другой, улетать из города смысла явно не было. Вместо этого пони принял другое решение, он спикировал ещё ниже и с головокружительной скоростью пронёсся по городу, петляя по улочкам и сбивая сушащееся бельё с верёвок. За очередным крутым поворотом он на полной скорости влетел в открытые сломанные ставни какого-то ветхого домика. Дом оказался заброшен, и пегас, вывалявшись в пыли и разогнав целую семью мышей, забрался под кровать.

22.

— … мисс Зекора, с вами всё в порядке? Мисс Зекора, проснитесь!

Я открыла глаза и увидела над собой обеспокоенное лицо Батлера.

— А? Да, я в порядке, просто плохой сон. Не для меня плохой, а… В общем, не берите в голову. — затараторила я, безуспешно протирая копытами заспанные глаза.

— Вы проспали целые сутки. Мы уже хотели вас будить, а тут вы начали кричать и вздрагивать. Наверное, вам снился кошмар.

— Да, что-то в этом роде. Послушайте, город, в который мы летим…

— Надира.

— Да, Надира. Там есть пристань с кораблями, большая площадь и длинная узкая башня?

— Вы бывали там ранее? Признаться, я удивлён…

— Нет, меня там не было. То есть была. То есть… О, Солнце, я не смогу это объяснить. Короче, там, в городе есть грифон. Похоже, он охотится на пегасов.

При слове «грифон» Бриз вздрогнул так, что экипаж просел в воздухе метров на пятьдесят, а нам с Батлером пришлось схватиться за сиденья, чтобы удержаться на своих местах.

— Грифон? ! Ты уверена? Откуда ты знаешь? — выпалил пегас, глядя на меня и вывернув шею.

— Я же сказала, я не смогу объяснить. Мне… Приснилось. То есть, во сне я была там. То есть, там был другой пегас, а я видела мир как будто из его глаз. И на того пегаса напал грифон.

— Оглоблей мне по заднице... Если правда, не завидую я тому парню… Что с ним стало? От грифона можно только улететь, и то если у тебя есть порядочная фора.

— Пегас был очень уставший, и просто спрятался где-то в городе. А потом вы меня разбудили.

— Ну, я бы, наверное, поступил так же. Драться с грифоном это чистое самоубийство. Им даже оружие не нужно, они когтями и клювом кого угодно на лоскуты порвут.

— Хмм… Я, признаться, думал о подобном развитии событий, — сказал единорог, потирая копытом подбородок, — Но не представлял, что грифоны появятся так скоро.

— Эйли, если там грифон, то это плохо. — голос пегаса дрожал от волнения, — Не, это просто охренеть как стрёмно. На тихоходном дирижабле у вас не будет ни шанса.

— Всё под контролем, мистер Бриз, у нас с Холдером есть несколько козырей в гриве, наш план остается без изменений.

— Погоди, я, кажется, чего-то не понимаю, — сказал Бриз и немного замедлил полёт, — мы летим туда, прямо в лапы к грифону? Я улетел бы от него один, пятьдесят на пятьдесят. Но запряженный в этот тарантас я буду для него как сойка в клетке.

— Просто доверьтесь мне, — ответил единорог и сделал глоток из фляжки.

— После того, как я слышал подобное в последний раз, из меня выщипали все перья, надели на голову ведро с помоями и оставили посреди Филлидельфии… — проворчал пегас и снова ускорил наш полёт.

На следующее утро мы, наконец, увидели на горизонте размытое искрящееся пятно океана, а вскоре из-за дюн показалась и знакомая остроконечная башня. Единорог скомандовал пегасу приземлиться за большим песчаным барханом, до того, как нас смогли бы заметить из города.

— Превосходно, успели как раз вовремя. — сказал единорог и сверился с карманными часами, — Если там и правда грифон, наше опоздание стало бы фатальным. Отдохните пока, мистер Бриз, нам предстоит трудное дело.

— Как бы оно не стало смертельно трудным, — ответил пегас и зубами начал укладывать перья в крыле.

— А от вас, мисс Зекора, я вынужден просить сотрудничества. — вкрадчиво сказал единорог, сложив копыта в примирительном жесте, — Понимаю, что вы находитесь здесь далеко не по своей воле, но сложившиеся обстоятельства заставляют нас действовать сообща. Ни вы, ни я, не выживем здесь в одиночку, а с появлением грифонов не выживет и мистер Бриз.

— Вот этого я не понимаю, ты же сам сказал, что верблюды «пошли на уступки», зачем они охотятся на нас? — я подняла брови, недвусмысленно указывая на пегаса, — Ну, с вами-то всё ясно, но я здесь не причём.

— К сожалению или к счастью, вас подвело отсутствие рабского клейма. Согласно последнему халифскому эдикту, все зебры без клейма объявлены шпионами и подлежат казни на месте. Дромедор никогда не отличался гибкостью в дипломатии.

И тут меня как молнией поразило. Квагга! У неё тоже не было клейма! Я открыла рот чтобы спросить у пони о судьбе той зебры, но вопрос так и остался неозвученным. Им-то откуда знать, что творится во внутренних покоях Нгамии. Буду надеяться что он сможет защитить свой редчайший трофей, иначе какой из него «Хозяин»…

— Я не доставлю проблем, — холодно ответила я и оглядела окружающие пески, — вы думаете здесь есть куда бежать?

— Действительно, — в недоумении сказал единорог, видимо, ожидавший от меня каких-то распросов или возражений, — Накиньте, пожалуйста, капюшон, и постарайтесь не высовываться наружу, важно чтобы никто не заметил, что мы кого-то высадили. Итак, Мистер Бриз, летим, как только солнце коснётся минарета.

Я не знала, что такое «минарет», но долго ждать не пришлось. Пегас вдруг тряхнул головой, громко со вкусом выругался, и наш экипаж взмыл в воздух, оставив после себя облачко песчаной пыли.

Город был точно таким же, каким я видела его во сне, разве что того злосчастного облака уже не было на месте. Это странно снова быть здесь, но на этот раз в своём теле, и смотреть туда, куда хочется. Конечно, я во все глаза смотрела на море, но всё нарастающее нервное напряжение уже не давало насладиться зрелищем. Пролетев прямо в центр города, и подняв уже знакомый мне переполох среди верблюдов, наш экипаж приземлился на плоскую крышу ветхого трёхэтажного дома, который, по-видимому, служил складом или большой мастерской. Если не считать минарета и соседнего дома, это здание было самым высоким в городе, и никто кроме летящего грифона не смог бы узнать, что мы делаем.

— Здесь мы с вами простимся, мисс Зекора, — Батлер выпрыгнул из экипажа и начал быстро закидывать в него связки каких-то верёвок, — вон там люк, спускайтесь вниз и закройте его за собой как можно быстрее, если грифон увидит вас — всё пропало.

— Но как же вы? — спросила я единорога, спрыгивая со ступеньки экипажа.

— Я остаюсь здесь. У мистера Холдера еще много незавершенных дел в этой стране, да и мистер Бриз не отделается от грифона в одиночку. К тому же, нам нужно увести его от города до прилёта дирижабля. Быстрее, мисс!

— То есть вы проделали весь этот путь только ради меня? — я подцепила верёвочную петлю на люке и открыла его, подняв целую тучу песчаной пыли. Видимо люк не открывали очень давно.

— Вы очень важны для мистера Холдера. Живее, мисс, спускайтесь! Удачи вам.

— Удачи, девочка. Не держи зла, если что. — сказал пегас и взлетел, как только единорог снова занял своё место.

23.

Я быстро спустилась по рассохшимся деревянным ступенькам и закрыла за собой люк, но не до конца. В оставшуюся щель на фоне голубого неба было отлично видно наш экипаж, круто набирающий высоту. Внезапно откуда-то сверху на него камнем упал грифон, целясь в пегаса. Однако, за несколько метров до цели, грифона вдруг встретил вылетевший из экипажа освещенный розовым кусок каната, который сразу обернулся вокруг одного из крыльев. Грифон начал падать, с оттопыренным в сторону крылом кружась в воздухе словно опавший лист, но ему быстро удалось с помощью клюва отделаться от верёвки. Сделав вираж над самой землёй, он снова начал круто набирать высоту, преследуя свою цель. Он атаковал экипаж сбоку, но оттуда, влекомый телекинезом, вылетел ещё один отрезок верёвки. Грифону ничего не оставалось кроме как уворачиваться от этой напасти, извивавшейся в воздухе словно змея, и норовящей обвиться вокруг крыла, а то и вокруг шеи. Батлер, судя по всему, заранее придумал такой способ для противодействия летающему врагу. Не самое плохое решение, но как долго он сможет так обороняться?

Тут меня бесцеремонно дёрнули за ногу, и я скатилась с невысокой лестницы внутрь помещения. Холдер, переступив через меня, поднялся по ступенькам и закрыл люк на засов. На единороге уже не было того белоснежного узкого костюмчика, да и очки сидели на носу как-то криво, как будто кто-то помял их хорошим ударом.

— Что с моим домом? — спросил он, глядя на меня в упор. В такую минуту думать об имуществе? Он действительно странный.

— Вряд ли он останется цел, — ответила я, сумев справиться с искушением позлорадствовать.

— Давай, марш в комнату, и не вздумай трепать языком без разрешения.

Лестница к люку на крышу располагалась в конце узкого коридора, с другой стороны заканчивающегося дверью, за которой находилась небольшая комната без окон, освещенная парой чадящих масляных ламп. Попасть в комнату изнутри здания можно было через большой двустворчатый люк в полу комнаты, но тот был наглухо заложен кучей тяжелых на вид ящиков.

— Десять лет! — вскричал единорог прямо мне в ухо, закрывая дверь, — Десять лет налаживания связей, разорительных подкупов и общения со всяким сбродом! И всё псу под хвост! И всё из-за парочки жадных и неадекватных идиотов! О, Селестия, дай мне терпения…

— Вам не следовало отдавать оружие в такие копыта… — сказала я, садясь на пыльный мешок с соломой, которые в изобилии валялись по комнате, — Из него было убито много невинных зебр.

— Не тебе меня учить, что и кому продавать! — накинулся на меня Холдер, но я спокойно выдержала его взгляд, ведь теперь я знала, что он нуждается во мне, — Я уже совершал миллионные сделки, когда тебя еще даже в планах не было! И вообще, чего я с тобой спорю? Заткнись, или я заткну тебя сам.

— Лейн… Где сейчас твои миллионы, а? — его жена встала из-за стола, за которым что-то писала, и подошла к Холдеру. — Разве они тебе помогли?

— Вэл, только не надо опять начинать, а…

— А я не начинаю. Я продолжаю. И не слышу ответа на свой вопрос. Помогли бы тебе сейчас все твои деньги, а?

Холдер опустил глаза и виновато уставился в пол. Я здорово удивилась весёлому и добродушному Нгамии, а сейчас не менее странным было видеть Холдера поникшим и пристыженным.

— Молчишь. И правильно, что молчишь. Потому что, если бы не Эйли с Бризом, мы бы застряли в той дыре до тех пор, пока нас не нашли бы верблюды. Когда ты последний раз платил что-то Эйли, а? Ты ему ни разу не платил. Он здесь, рискует своей головой только потому, что он в первую очередь твой друг со школьной скамьи, а потом уже всё остальное. А ты, конечно же, забыл, у тебя в голове твои сделки с всякими проходимцами. А Капитан, а? Помнишь, когда мы нашли его? Зачем ты притащил его домой и приглашал лучших врачей? Ради денег? Да видит Селестия, тогда ты еще был тем самым Лейни Холдером из Старого Города, и вокруг тебя были десятки пони, которые пошли бы за тебя в огонь и воду. Помнишь Ивнинг Стар? Лилию Нейл? Каста Роупа? Сколько мы вместе пережили? И как ты с ними обошёлся?

— Они сами виноваты… — буркнул Холдер и сел у двери, подальше от света ламп.

— Роупа убили из арбалета в саванне несколько дней назад, — вырвалось у меня. Я говорила с уверенностью что это тот самый Роуп, потому что сомневалась в существовании ещё какого-то пони с таким глупым именем. Не таким глупым как «Шаклз», но около того.

Холдер ошарашено поднялся на ноги, и снова сел, а его жена всхлипнула и достала откуда-то носовой платок.

— Да превратиться мне в жука на этом самом месте, если во всём виноват не ты и не твои деньги! Чем ты стал? Твоего друга убивают твоим же товаром, сам скатился до покупки рабов, вот этой бедной зебры! А сейчас дошло до того, что мы сидим на мешках с соломой, за полмира от дома, и надеемся на чудо. Подумал бы хоть о нашем сыне. О, как же я благодарна высшим силам за то, что ему не интересны твои финансовые дела!

— Вэл…

— Что «Вэл»? Что будет дальше? Мы, милостью Селестии, вернемся в Эквестрию, а ты сразу же влипнешь в очередное грязное дельце, — прокричала она, размазывая слёзы.

— Не влипну.

— Я тебе не верю.

— Я потерял всё, Вэл. Все наши деньги были здесь, вдали от эквестрийских налогов. Половина в казне Дромедора, половина в Зевере. Этот зебринский совет развернул бурную деятельность, сразу перекрыли всё, все мои каналы. А потом без труда взяли за горло этих трусливых верблюдов, да так, что те от испуга начали вместо ареста просто резать всех пони, с которыми всего сутки назад курили кальяны и хохотали. Если «Дэйлайт» не прилетит, то мы обречены. Прости меня, Вэл…

Голубая пони села рядом с мужем и уткнулась мордочкой в его короткую гриву.

— Конечно же, я тебя прощаю, кто я тебе, мачеха что ли. «Дэйлайт» прилетит, минута в минуту. Ты же знаешь Капитана. Эйли с Бризом уведут грифона подальше, и мы сможем покинуть эту пустыню. Вернемся в Мейнхеттен, я снова устроюсь в ателье, а ты откроешь свою старую бакалею, а?

— Нет. К старой жизни мы уже не вернёмся. Я поклялся в свое время, что этого не будет, и я намерен держать своё слово. Продадим нашу усадьбу в Хуффингтоне, этого нам хватит на покрытие долгов. А остальное обеспечит моё последнее вложение — эта зебра.

— Что ты имеешь в виду? Ты же не собираешься?..

— Помнишь дядю Грея? Он обещал за маленькую услугу рекомендовать меня в городской совет, с его рекомендацией меня выберут туда не раздумывая, а это пожизненное государственное обеспечение и жесточайший контроль со стороны Кантерлота. Так что я при всём желании больше не смогу проворачивать свои «грязные делишки», как ты выразилась… К тому же место в совете это место в высшем обществе Мейнхеттена. Так что тебе придется вспомнить все свои хорошие манеры, Вэл…

Пони грустно улыбнулась.

— Ты, наверное, уже не изменишься, — сказала она и укусила мужа за ухо, — но имей ввиду. Если ты будешь обращаться с этой зеброй как с вещью, то это меня очень расстроит. А ты знаешь, что бывает, когда я расстроена.

— Да, сегодня они поставили новый рекорд, — услышала я голос жеребенка прямо под ухом. — Обычно им хватает десяти минут ругани, а потом папа идёт в кабинет, а мама садится писать дневник. А тут, вроде, даже помирились. Меня Патти зовут, а тебя?

Как он сумел подкрасться? Что-то я совсем перестала смотреть по сторонам, это до добра не доведёт. Но этому пареньку явно не откажешь в дружелюбии. У меня не очень-то получается возиться с маленькими жеребятами и, перед тем как повернуться к нему, я постаралась состроить улыбку поприторнее. Как оказалось зря, потому что сейчас Патти с виду довольно сильно отличался от того непоседы, с сачком которого я встретила в саду. Он сидел рядом со мной с серьёзным выражением на лице, и даже цвет его шерсти как будто потерял полтона в яркости. Наверное, примерно в таком возрасте я окончательно определилась в своём будущем Испытании. Или нет, Луна их разберёт, этих пони.

— Зекора, очень приятно. — ответила я серьёзным голосом.

— У тебя и имя клёвое! — сказал жеребёнок, повысив голос всего чуть-чуть, без излишнего восторга.

— Спасибо.

Лейн Холдер посмотрел на карманные часы и громко щёлкнул их крышкой.

— Так, пять минут. Вэл, не забудь бумаги, Патти — держись рядом. Ох, Селестия, будь, пожалуйста, тоже где-нибудь недалеко…

Жеребёнок мгновенно перестал сдерживаться и казаться взрослее чем он был на самом деле, он в нетерпении заёрзал на месте и начал улыбаться во все зубы.

— А ты не слишком-то беспокоишься, — сказала я ему и тоже улыбнулась.

— О чём тут переживать? За нами же летит Капитан! Это самый крутой пони в мире! Ты, кстати, на втором месте.

— Это честь для меня.

— Ещё какая! Он тебе тоже понравится, вот увидишь!

— Не сомневаюсь.

— Однажды, когда папа с мамой гуляли по лесу, на них напали сразу пять медведей и тут появился Капитан и всех их победил! И в благодарность папа подарил ему наш «Дэйлайт»! Но медведи сильно поцарапали Капитана, так что он иногда говорит странные вещи, но ты не обращай внимания.

На боку жеребенка красовалась Метка в виде компаса и подзорной трубы. Не знаю, что она означает, по моим наблюдениям у пони не было в их Метках никакого выверенного символизма. Если по Метке зебры всегда можно было определить род её деятельности, если знать куда смотреть конечно, то значки на крупах пони часто представляли собой что-то абстрактное, и без прямого объяснения от самого пони ничего толком не значили.

Внезапно с крыши послышался какой-то дикий треск. Холдер выскочил в коридорчик, вбежал вверх по лестнице к люку и выглянул наружу.

— Он здесь! Минута в минуту! Вот Дискордов сын, как у него это выходит? Убираемся отсюда! — скомандовал он и распахнул люк. Патти взвизгнул и помчался наверх, обгоняя мать, которая тащила в зубах тяжелый с виду чемодан. Почему эту штуку не несёт Холдер своей магией? Видимо, нахватался повадок в Дромедоре, где тяжёлые кошели с монетами традиционно таскают только верблюдицы.

Выбравшись вслед за пони на крышу, я, на несколько секунд, замерла от удивления. Вся крыша, и соседние здания тоже, были в тени огромной висящей в воздухе штуковины. Да, пожалуй, Бриз был прав. Гигантское продолговатое веретено ярко-фиолетового цвета, с подвешенным под ним кораблём без мачт. На днище корабля располагалось несколько веерообразных «плавников», которые каким-то образом слабо шевелились. Дирижабль плавно опускался прямо посреди улицы, полностью заполняя её собой, а его палуба почти поравнялась с крышей нашего дома. С борта тянулась верёвка с привязанным к ней здоровенным счетверённым крюком, этот крюк пропорол всю крышу соседнего дома и половину нашей, остановив дирижабль как раз там, где было необходимо.

Пока Патти восторженно визжал и скакал как газель, его отец телекинезом вытащил застрявший якорь и сбросил вниз. Палуба дирижабля уже поравнялась с крышей нашего дома, но только широкий деревянный трап начал опускаться, как я услышала звенящие щелчки и в воздухе вжикнули два болта, скользнув по деревянному настилу крыши и выбив фонтаны пыли из каменного бордюра на её противоположном конце. Краем глаза я заметила, как несколько верблюдов заняли позиции на соседнем доме и стреляли по нам, но стрелки из них были сильно хуже, чем из Чалка. Второй залп также прошел мимо, но не настолько далеко, чтобы не беспокоиться.

— У них арбалеты! — крикнула я, сгребая пробегавшего мимо Патти в охапку и прячась за крышкой люка. Вэл Холдер замешкалась на секунду, и два болта одновременно попали прямо в чемодан, который она несла в зубах, но не пробили его. Она вскрикнула и легла ничком, укрывшись чемоданом как щитом.

— Ну, как тебе твоё же оружие? — крикнула она Лейну, который как раз уводил от себя следующий залп телекинезом.

— Превосходно! То, что они попадают хотя бы в нашу сторону, это уже немалое достижение!

«Тысяча дохлых драконов! Вражеская артиллерия прямо по курсу! »

Я аж поёжилась. Крик донёсся откуда-то с борта дирижабля, который взмыл вверх, шевеля плавниками, пролетел над нами, и опустился на соседнюю улицу, отгораживая нас от стрелков своим корпусом. Дирижабль снова поравнялся с крышей, и за опустившимся трапом оказался обладатель этого громоподобного голоса. Сказать, что выглядел он необычно, это ничего не сказать: светло-серый пегас сверкавший жёлтой гривой, в огромной вычурной чёрной шляпе с пером, и с чёрной же повязкой на одном глазу. В зубах он держал курительную трубку, при этом забавно скалясь. Правда, пегасом он был только номинально, одно крыло торчало в сторону, а второго не было вообще. Вместо него виднелась только тёмная кожаная заплатка, притянутая ремешками. Лейн Холдер первым вбежал по трапу и бросился обнимать Капитана.

— Эй-эй, не время разводить сопли мой друг, мы все ещё на территории кровожадных аборигенов! — воскликнул пегас, пропуская Холдера мимо, — Все на борт!

— Привет, Капитан, сэр! — взвизгнул жеребенок и тоже бросился на Капитана с объятиями. Пегас подхватил Патти и аккуратно поставил на палубу.

— О, мой любимый юнга! Готов к приключениям?

— Ещё как готов, Капитан, сэр!

— Так держать! Выбирать якорь! Отходим через минуту!

— Есть выбирать якорь! — крикнул жеребенок, смешно приложив копыто ко лбу, и стремглав бросился куда-то на нос.

— Миссис Холдер! Как же приятно снова видеть вас на борту, — сказал Капитан поднявшейся по трапу Вэл, принимая у неё чемодан с торчащими арбалетными болтами, — вижу, я как раз вовремя.

— Ты не представляешь, насколько ты вовремя. Увози нас отсюда, и желательно побыстрее.

— Как ветер, мэм! О, а кто же эта юная леди? — удивился он, оглядывая меня широко раскрытым ярко-желтым глазом.

— Меня зовут Зекора, — ответила я, нерешительно ступая на палубу. Мне почему-то казалось, что под ногами она должна болтаться из стороны в сторону.

— Добро пожаловать на «Дэйлайт», леди Зекора, самую быструю и удачливую посудину к востоку от Эквестрии, — сказал Капитан и вычурно поклонился, выписывая шляпой в воздухе какие-то замысловатые пируэты, — меня зовут Капитан, я и моя команда к вашим услугам!

— Эм… Конечно, спасибо, — нерешительно ответила я, оглядываясь вокруг. Никаких признаков команды нигде точно не было, на палубе стояли только я, Капитан, и семья Холдеров. Пегас поскакал на корму, где был установлен большой штурвал в окружении целой кучи каких-то рычагов.

— Трап убрать! По местам стоять, со швартовых сниматься! — заорал Капитан, обращаясь в пустоту, протянул копыто и, не глядя, дёрнул за один из многочисленных растянутых рядом с ним канатов. Под ногами что-то глухо стукнуло и трап начал медленно подниматься, — Поворот оверштаг! — скомандовал он снова сам себе, лихо крутанув штурвал и дёрнув несколько рычагов. Дирижабль начал подниматься и разворачиваться в сторону моря. Несколько выстрелов пробили оболочку прямо над моей головой, а один каким-то чудом попал прямо в штурвал, наполовину застряв в нём. Капитан при этом даже не шелохнулся.

— Якорь на месте, сэр! — пискнул Патти, вытягиваясь по струнке рядом со штурвалом и бросая на застрявший болт хищные взгляды.

— Так держать! — крикнул пегас и дёрнул ещё несколько рычагов. Внизу под днищем послышался усиливающийся скрип плавников, дирижабль начал набирать скорость и высоту. Мимо пробежали Вэл с Холдером и скрылись в каюте, дверь в которую находилась за спиной Капитана.

Я отвлеклась от попыток определить какой-то смысл в действиях и выкриках пегаса, вместо этого выглянув за борт. Город оказался уже довольно далеко, на пристани собралась огромная пятнистая толпа верблюдов, тыкающих в нас копытами. Капитан фальшиво насвистывал какую-то мелодию и вертел штурвал туда-сюда. Я заметила на его боку метку в виде нескольких пузырьков на фоне молнии.

— Юнга, отставить сачковать! Медь, железо драить, резину белить, трущиеся части расходить и смазать! — скомандовал Капитан, и Патти бросился исполнять его приказ, а у меня от всех этих оглушительных криков начинала болеть голова. Жеребёнок подбежал к борту и начал перематывать какой-то канат, но вдруг остановился как вкопанный, всматриваясь вдаль.

— Капитан, там справа по борту, кто-то летит! — послышался его голос.

Я повернула голову и в первые секунды ничего не увидела, но потом, мало-помалу, различила маленькую тёмную фигурку, двигавшуюся с нами параллельным курсом. Да, пора бы уже привыкать, что вокруг меня всё никогда не происходит слишком просто.

— А вон ещё! — крикнул Патти, перебежав к левому борту. С некоторыми усилиями я смогла разглядеть и второго грифона, но уже с левого борта. Да, в наблюдательности пареньку явно не откажешь, Метка была выдана ему не просто так.

Грифоны летели на одинаковом расстоянии от нас, как будто рассматривая. Целых два. Наверное, придется всё-таки вспоминать уроки плавания.

— Проглоти меня медуза, враг на траверзе! — закричал пегас так громко, что у меня заложило ухо, — По местам стоять, отражать абордаж! Юнга, быстро в каюту, дверь задраить! И вас, юная леди, я бы попросил укрыться там же. Сейчас здесь будет жарко.

Я не успела принять какого-то решения по этому поводу, грифоны рванули к нам и через десяток секунд оказались на палубе. Среди них не было того, которого я видела во сне, это были две молодые грифины, судя по всему, даже близняшки, по крайней мере каких-то внешних отличий я между ними не заметила. В отличие от невзрачного грифона, они красовались покрытыми бело-голубыми перьями головой и частью груди. Величественные и красивые существа, жаль, что сейчас они против нас.

— Сдавайтесь, и никто не пострадает, — сказала одна из них звучным певучим голосом, — сопротивление бесполезно.

— Да я скорее съем свою шляпу, чем сдам корабль двум курицам! — рявкнул Капитан и встал в угрожающую стойку, опустив голову.

Грифины подняли брови и переглянулись.

— Он что, серьёзно? — обратилась ко мне одна из них.

— Я… Ээ-э… Наверное?

— Погодите, вы что, не осознаете своё положение? — удивленно спросила вторая.

— Нет это вы не осознаете своё положение, пачкая лапами палубу моего корабля! — выпалил пегас, размахивая крылом и стуча копытом по доскам.

— Ну тогда, ээ-э, тогда мы вынуждены применить силу, — нерешительно проговорила первая грифина и расправила крылья.

Как только она это сделала, сверху прямо на неё упал освещённый синим цветом кусок каната, начав извиваться как вытащенный из земли дождевой червяк, и намертво связав её. Вторая грифина ловко увернулась от подобной участи и прыгнула за борт.

Из каюты показался Лейн со светящимся рогом. Он на ходу закутывал свою жертву в верёвку всё сильнее и сильнее, как паук вяжет паутиной попавшуюся муху. Вскоре грифина оказалась связана настолько, что неподвижно упала на палубу. Тем временем, описав в воздухе петлю, её сестра на огромной скорости пронеслась над палубой, по пути срезав несколько канатов, связывающих нас с оболочкой. От этого дирижабль ощутимо тряхнуло.

— Портить мне такелаж? — взревел Капитан, встал на фальшборт и свесился вниз, удерживаясь одним копытом за натянутый трос. — А ну тащи свою тощую задницу сюда, чтобы я мог её надрать! — крикнул он еще громче, потрясая в воздухе свободным копытом.

Грифина сделала еще один вираж и вернулась, на лету пытаясь подхватить свою сестру. Видимо, та оказалась слишком тяжелой, у грифины получилось лишь подтащить сестру к противоположному борту, но большее было уже не в её силах. К тому же Холдер не зевал, пытаясь накинуть на грифину извивающуюся верёвку. Грифина ловко уворачивалась от неё, но почему-то больше не улетала, видимо поняла, что сестру просто так забрать не получится. Тут я заметила рядом с собой свёрнутую веревочную сеть для поднятия грузов и толкнула её единорогу. От ловчей сети грифина увернуться уже не смогла, и упала на палубу рядом со своей сестрой, так же связанная с ног до головы.

— Ага! Попались птенчики в силок! — воскликнул Капитан и подскочил к связанным. Те почти прекратили борьбу и просто лежали валетом, нервно дёргая длинными львиными хвостами. Из каюты выскочил Патти и, несмотря на протестующие вопли матери, начал скакать вокруг грифин. Подскочив к первой, он, недолго думая, зубами выдрал у нее из макушки красивое бело-синее перо. Та издала какой-то совсем птичий крик полный ужаса, отчего вторая грифина, не видевшая, что происходит, задёргалась ещё сильнее.

— Ч… Что вы делаете! ? — громко спросила она, силясь извернуться и посмотреть на свою сестру.

— Мы? Мы ещё ничего не делаем. Хотя, я давно хотел себе новую пуховую подушку… — сказал Капитан, усаживаясь нарочно в поле её зрения, — Лейни, как думаешь, в этих курах достаточно пуха для подушки?

— Не знаю, старина, — ответил Холдер, хватая жеребёнка, вознамерившегося выдрать ещё одно перо, — но, думаю, нам ничто не мешает проверить.

— Эй, Зекора, — обратился ко мне Капитан, чётко выговаривая слова, — ты же из племени Потрошителей, что скажешь, хороший материал?

Моя нижняя челюсть и мои брови никогда ещё не были так далеко друг от друга. Я удивлённо посмотрела на Лейна, который держал жеребёнка, еле сдерживающего смех, а потом перевела взгляд на Капитана, который сохранял каменно-суровое выражение лица, буравя пленниц взглядом единственного глаза. Их только что чуть не убили, а они шутки шутят? Воистину странный народ. Патти показал жестами что-то вроде «ну же, давай». Мне понадобилось несколько секунд чтобы собраться с мыслями.

— Да, мне кажется, из них выйдут отличные чучела. Вот эту поставим в особняке Холдера, а эту можно будет продать, кое-кто в Эквестрии даёт большие деньги за чучела молодых грифин в полный рост. Пойду, принесу свои инструменты, а вы пока постелите здесь что-нибудь, будет грязновато.

Я встала и сделала вид, будто ухожу. Судя по расширившимся от страха глазам и участившемуся дыханию, пленницы явно поверили во всю эту комедию.

— Послушайте, отпустите Арнгуд, а со мной можете делать что захотите! — взмолилась та, напротив которой сидел Капитан.

— Нет, не отпускайте! То есть, отпустите не меня, а Арндис! — возразила вторая.

— Не слушайте её, она еще молодая, не понимает! — перебила её первая и попыталась хлестнуть сестру хвостом.

— Я младше тебя всего на два часа!

— Это ничего не меняет! Если ты останешься, то и я останусь. Послушайте, мы ведь просто делали свою работу!

— А мы просто спасали свои жизни, — меланхолично проговорил Лейн.

— Да мы даже не убивали никого! Только доставляли куда следует!

— Ах, вот вы как заговорили. Если вы никого не убивали, то что же вы пытались сделать десять минут назад? Если бы мы сдались, что бы с нами сделали там, в Надире?

— Они бы… Э-ээ…

— Вот именно. Мозгов-то нет ещё совсем, а уже в наёмницы подались. Вы, хотя бы, единорогов видели до этого, воительницы недоделанные?

— Видели… Один раз…

— О, это, наверное, был мой сводный брат из Филлидельфии. Он до сих пор не может даже чашку чая магией держать. Зекора, ты принесла инструменты? Прекрасно, приступай.

Я подошла к ближайшей грифине, делая вид что держу что-то под плащом, а та зажмурилась и громко заплакала. Патти, увидев это, сразу перестал корчить рожи и обеспокоенно посмотрел на отца.

— Ладно, хватит этого фарса, — подвел итог Лейн.

Жеребёнок подошел к той пленнице, у которой выдрал перо, и с виноватым видом положил его перед ней. Грифина заплакала еще сильнее.

— Вам повезло, что здесь мой сын, — продолжил единорог, поднимая обеих грифин и отправляя их телекинезом на носовую часть палубы, — мы ссадим вас на первый попавшийся корабль, но если я вас ещё раз увижу, пеняйте на себя.