Любовь вне сценария (гет)

Альбус Дамблдор сидел за столом, сложив пальцы домиком. Он смотрел с вежливым, слегка отстраненным интересом. Его борода слегка подрагивала от скрытого смеха. Фоукс на жердочке тихо напевал.

Минерва МакГонагалл замерла, как гневная статуя Правосудия. Ее чепчик сбился, а мантию покрывала мельчайшая пыль от рухнувшего балкона. Глаза метали молнии.

Слизнорт расположился в кресле, как довольный кот. Он выглядел абсолютно непоколебимым. На его коленях лежал чудом уцелевший кусок бархата с гербом Капулетти. Периодически профессор поглаживал его.

На столе директора медленно вращалась крошечная, но детализированная модель Большого Зала, созданная магией Дамблдора для наглядности. Она аккуратно воспроизводила текущее состояние: опрокинутый балкон, груду щепок на месте колонн, фигурку МакЛаггена (увеличенную), заваленную «каменной глыбой», и фигурку Гарри, выглядывающую из-под задника.

Дамблдор посмотрел на модель.

— Добрый вечер, коллеги. Гораций, Минерва... Я пригласил вас, чтобы... обсудить недавние... энергичные приготовления к нашему культурному мероприятию. Минерва, вам слово.

— Обсудить?! — сразу взорвалась МакГонагалл, указывая на модель дрожащим от ярости пальцем. — Альбус! Это не приготовления, это акт вандализма против школьной собственности! Большой Зал напоминает место битвы троллей после пиршества! Весь балкон в щепки! Колонны в труху! Пол усыпан бархатными ошметками и... клеем! И это все — благодаря неуемным театральным амбициям профессора Слизнорта!

Слизнорт растерянно махнул рукой.

— Минерва, дорогая, вы так драматизируете! Это же рождение искусства! Небольшие... технические сложности на пути к величию! Вы должны были видеть импровизацию детей! Поттер, висящий на балконе — это чистая поэзия отчаяния Ромео! А крах конструкции под натиском молодой энергии МакЛаггена? Это метафора хрупкости любви перед грубой силой предрассудков! Гениально!

Голос МакГонагалл сделался опасным, как шипение кошки:

— Метафора?! Гораций, там первокурсник с переломанными пальцами ноги валяется под вашей метафорой! А Уизли-младший оттирает театральный клей от ушей! Или это тоже символ? Символ вашей безответственности?!

Дамблдор подвинул фигурку МакЛаггена палочкой.

— Фасцинирующе... Кормак, кажется, угодил в весьма... затруднительное положение. Напоминает мне одного тролля, который в свое время... неважно. Гораций, ты уверен, что использование... подлинного энтузиазма мистера МакЛаггена в столь хрупких декорациях было оправданным? — Глаза директора искрились за очками.

Слизнорт просиял:

— Альбус, дорогой друг! Искусство требует жертв! И... слегка укрепленных конструкций в будущем. Но посмотрите на позитив! Дети сплотились! Работали командой! Разве это не важнее сломанных... э-э... второстепенных элементов?"

— ПОЗИТИВ?! — голос МакГонагалл достиг такой высоты, что Фоукс вздрогнул. — Позитив — это то, что никто не погиб под обломками вашей... вашей Вероны! Слизнорт, вы нарушили: пункт 7 Устава «Сохранность исторического интерьера замка», пункт 12 «Запрет на использование студентов в качестве… живых бульдозеров», — этот пункт она явно придумала на ходу, — …а также все мыслимые и немыслимые правила техники безопасности! Мое личное терпение подошло к концу! — Она сделала шаг к Слизнорту, который инстинктивно вжался в кресло. — Вы завалили главное место собраний школы щебнем и бархатом! Вы подвергли опасности студентов! Вы… вы пустили Пивза в процесс творчества! Это граничит с изменой! Изменой преподавательской солидарности, направленной против этого несносного полтергейста!

Слизнорт достал шелковый платок, вытер лоб, но улыбка его не померкла.

— Минерва, ваша... страсть... восхитительна! Вы были бы великолепной Леди Макбет! Но позвольте напомнить: искусство лечит души! В эти мрачные времена нашим ученикам нужен свет, красота, романтика! Моя постановка — луч света во тьме! Небольшие... материальные издержки — ничто перед величием цели! — Он гордо поднял кусок уцелевшего бархата, как знамя.

Дамблдор издал тихий вздох, но уголки его губ слегка дрогнули.

— Гораций, твоя преданность... культурному просвещению молодежи трогательна. И, безусловно, важна. — МакГонагалл при этих его словах издала звук, похожий на шипение кипящего котла. — Однако Минерва поднимает... резонные вопросы безопасности и сохранности замка, — мягко продолжил он. — Поэтому я предлагаю… компромисс. Во-первых, все последующие репетиции и установка декораций будут проходить под бдительным надзором профессора МакГонагалл. — Слизнорт побледнел, а МакГонагалл мрачно кивнула, словно палач, получивший приказ. — Во-вторых, ты, Гораций, лично возглавишь восстановление Большого Зала с помощью магии и… энтузиазма своей труппы. До спектакля. За свой счет. — Слизнорт ахнул, хватаясь за жилетку, где должен был быть кошелек. — В-третьих: Мистер МакЛагген будет заниматься исключительно... неразрушающими видами деятельности. Например, разучиванием текста. Сидя. В углу. Под охраной. — Дамблдор мягко улыбнулся. — Мы же не хотим, чтобы он метафорически раздавил чью-то хрупкую надежду, верно?

Директор достал вазочку.

— Лимонный леденец, Минерва? Гораций? Нет? Что ж. — Он положил леденец себе в рот. — Я уверен, что при взаимном уважении и... осторожности... наша маленькая Верона все же восстанет из руин. К открытию занавеса. Вовремя. — Последнее слово прозвучало мягко, но с невероятной четкостью.