Восхождение на пик (джен)

В тот момент я зажмурился. Раньше мне не приходилось проходить сквозь стены. Я понимаю, что для волшебника это может показаться обыденным, но дома у меня таких стен не было.

Казалось, что на перроне собралась вся магическая Британия, за исключением Дамблдоров и Поттеров. И старики, и первокурсники, и совы, и крысы — кого там только не было. Все разговаривали между собой: прощались, здоровались, делились впечатлениями после каникул, обсуждали преподавателей.

Но в стороне я увидел троих ребят, тихо стоявших у стены и наблюдавших за остальными. Я подошёл к ним и тут же, перекрикивая окружающую толпу, спросил:

— Привет. Вы первокурсники?

— Да… — сказал один из ребят со светлыми волосами. Даже казалось, что это пшеница, а не волосы. Он присмотрелся ко мне и добавил: — Мы нигде не встречались?

— Нет, — уверенно ответил я. — Будем знакомы, я Альбус.

— Дамблдор? — спросил он.

Двое его товарищей встрепенулись.

Тут я понял, в чём дело. Но не подал виду:

— Да. Дамблдор. А что? Я думал, что статья о моём героическом спасении совёнка ещё не вышла.

— Ха! Совёнок! А голову маггла ты с собой случайно не принёс? — светловолосый ухмыльнулся, обнажив свои грязные зубы.

— Тимми, думай, о чём говоришь, — толкнул его сосед и указал на парня справа, который стоял с открытым ртом.

— М-да, не бери в голову, Билли! А ты ещё здесь? — с презрением он обратился ко мне.

Я держался, как мог, чтобы не кинуться на него с кулаками. И тем более с палочкой.

А Тимми продолжил:

— Из-за таких, как ты, хорошие парни вроде Билли боятся ехать в Хогвартс!

Мне хотелось что-то ответить. Но я никак не мог придумать ничего стоящего. Всё вдруг помутнело в мыслях, словно какой-то туман окутал голову и не давал предположить развитие событий.

— Альфус, или как тебя там, лучше ступай отсюда. Тимми сегодня не в духе, — сказал тот, что стоял посередине, и повернул меня лицом к Экспрессу.

— Давай, иди, — отозвался светловолосый «добряк».

Я уже было развернулся к поезду, но что-то во мне переклинило, я посмотрел прямо в глаза Тимми и отчётливо, делая паузу между каждым словом, произнёс:

— В Хогвартсе. После первого дня учёбы.

— Дуэль? Ха! Делать мне нечего! — Тимми рассмеялся.

— Боишься? — мои губы сами расплылись в жестокой ухмылке.

— Я? — он взглянул на своих товарищей. — Советую тебе сходить и заранее познакомиться с работниками Больничного Крыла!

Тут сквозь гул, стоящий на перроне, раздался громкий мужской голос:

— Три минуты до отправления!

Я оглянулся и увидел, что большая часть учеников уже зашли в поезд, а перед ним стоят уже одни только взрослые. Не смотря на трёх моих новых «знакомых», я взял тележку и покатил ее к дверям вагона, думая о происшедшем.

Мне казалось, что волшебники как бы разделились на три лагеря: те, кто осуждают моего отца, те, кто с ним солидарен, и те, кому на это наплевать. Причём, по виду никак не определить, кто из какого лагеря. Вот в Косом Переулке я ни разу не заметил, чтобы кто-то смотрел на меня искоса. Разве что те магглолюбы, но они явно не только смотрели. И тут странная история — вроде с виду тихие парни, а отнеслись ко мне со злобой, хотя и не знают меня совсем. И совсем не знают, почему отец в своё время поступил именно так, а не иначе. Вся эта история с ненавистью ко мне из-за моей, якобы, нетерпимости к не волшебникам была, действительно, глупа.

Ещё меня поразило собственное поведение. Ведь я всегда сначала долго принимал решения, которые могут повлечь за собой серьезные последствия. Только по дороге к вагону мне в голову посыпались неприятные видения будущего: исключение из школы, работа в лавке помощником второго младшего продавца, смерть от какого-нибудь согревающего зелья в Лютном Переулке... нет! Если дуэль уже никак не отменить — это ясно, потому что позор на всю школу мне обеспечен, то надо обязательно сделать так, чтобы о ней знали как можно меньше людей.

— Минута до отправления!

До этого я никогда не ездил на поездах. Читал о них, видел на картинках, но никогда не сталкивался с ними лицом к лицевой части. Но, погруженный в мысли, я не разглядывал каждую деталь, как делал бы в хорошем настроении, а просто прошёл в ближайшее купе. Оно было на удивление свободным — первое в вагоне, но пустое! Правда, потом раскрылась его тайна — рядом была уборная. Но это произошло гораздо позже, а пока поезд только тронулся.

Из окна коридора было видно, что люди на перроне начали махать руками интенсивнее, кто-то даже побежал за поездом. Я уверен, что будь здесь отец, — он бы поступил точно также, и точно также бы плюхнулся в конце перрона вниз. Но ни его, ни матери, ни Абби и Арианы тут не было. Был только я.

Чтобы не совсем скучно было ехать, я присел поближе к окну и принялся глядеть на зелёные луга. Однообразные зелёные луга, с промелькивающими иногда коровами и овцами.

Вдруг в дверь постучали. Недолго думая, я взялся за палочку.

— Привет, а ты тоже первокурсник? — сказал кто-то высоким голосом, растягивая каждое слово.

На пороге стоял пухленький мальчик чуть ниже меня ростом с пышными волосами цвета соломы. На его толстых щеках ещё оставались следы от недавно съеденной шоколадной плитки.

— Да, — сухо ответил я.

Гость прищурился и выставил свою голову вперёд (тогда я узнал, что у него всё-таки есть шея) и стал пристально разглядывать меня. После чего, прикрыв ладонью рот, почти шёпотом промолвил:

— Ты сын Персиваля Дамблдора?

— Пришёл за автографом? — наигранно зевнул я.

— Нет… А можно мне здесь расположиться? — более смиренно спросил он.

— Естественно.

Он прошёл в купе, держась одной рукой за карман, а во второй нес все свои чемоданы. Не отрывая от меня взгляда, гость присел напротив.

— А ты действительно сын Дамблдора? — переспросил он.

Явно не самый сообразительный в мире мальчик.

— Да.

— А я Гораций Слагхорн, — парень протянул ладонь с шарообразными пальцами для рукопожатия. Я в ответ руки не подал, впрочем, он и не обиделся, видимо, привык.

Я повернулся к нему, обхватил ладонями лицо и удивлённо вздохнул:

— Как?! Ты сын Слагхорна?

— Ну… да, а ты знаешь моего отца?

Я же говорил — мне попался не самый догадливый попутчик. Даже шутки моей не понял. Но я решил не останавливаться на одной фразе.

— Конечно! А кто ж его не знает?

Гораций покраснел и махнул рукой. Я не смог удержаться от удивления, — он правда думает, что его отец популярен.

— А где ты о нём слышал?

— Я? — как-то позорно было сейчас сознаваться. — В Лондоне.

— Правда? — толстячок засиял от радости.

— Чистейшая!

— Он опять показывал любимые фокусы?

— А как же без них!

Гораций вскочил со своего места и, схватив меня за обе руки, начал их трясти.

— Надо же! — Слагхорн присел и платком вытер пот со лба. — Мой отец так популярен! Кто мог бы подумать, простой пекарь...

Услышав, кто на самом деле его папа, я расхохотался, наверное, так, что слышали в соседних купе. Только потом, немного успокоившись, утирая слезу, и поняв, что строить из себя серьёзного и угрюмого парня ни к чему, сказал:

— Альбус, — и протянул руку Горацию.

Тот, до этого сидевший не до конца понимая, в чём дело, улыбнулся и пожал мне руку.

К этому моменту мы уже миновали все населённые пункты и ехали вдоль чистого зелёного луга, где мирно паслись овцы. Солнце разыгралось не на шутку, было настолько жарко, что пришлось распахнуть окно — и это несмотря на то, что уже началась осень.

В дверь снова постучали.

— Войдите.

— Здравствуйте, не желаете ли подкрепиться? — в купе вошёл молодой человек с корзиной, доверху наполненной сладостями.

— Я вас знаю! Вы мистер Боттс! — подпрыгнул на месте Гораций.

— И откуда же ты знаешь обо мне, мальчик?

— Мне рассказывал о вас отец! Он тоже иногда печёт сладости, — выпятил грудь Слагхорн.

— Что ж… Вы будете что-то брать?

— Дайте мне три цветных леденца! — толстячок наклонился к своей сумке и начал долго в ней копаться.

Через некоторое время, за которое мы успели проехать наверно ещё ярдов сто, он, наконец, достал небольшой серый мешочек, откуда высыпал несколько медных монет.

— А ты ничего не желаешь? — продавец, протягивая леденцы Горацию, повернулся ко мне.

— Были бы деньги…, — я пожал плечами.

Мистер Боттс удалился.

Мне было тошно смотреть на то, как толстячок радостно напал на эти маленькие конфеты в виде тросточек, засунул их в рот и начал облизывать.

— Они у тебя все разом влезли? — ради поддержания разговора безразлично поинтересовался я.

— Я долго тренировался перед Хогвартсом. Мне рассказывали, что там живут крысы размером с гиппогрифа и воруют еду у учеников.

— Да если они и придут к тебе, то явно не конфетками будут баловаться.

Я сказал первое, что пришло в голову. Я не хотел его обижать, и уже понадеялся на его не самый быстрый ум, но в этот раз Гораций всё прекрасно понял. И, ничего не ответив, он отвернулся к окну и теперь молча рассасывал конфеты. Я не знал, что ему сказать — врать не хотелось, ведь я, в принципе, сказал правду, но и обижать тоже было нехорошо. Поэтому я решил помолчать, чтобы больше ничего не ляпнуть. И вот так под монотонную тряску и шум колёс, я не заметил, как уснул.

Я оказался посреди большой лужайки. Передо мной не было никого. Я повернулся. Слева и справа от меня шли две шеренги людей в одинаковых чёрных мантиях, во главе которых волшебник в красно-жёлто-зелёно-синей остроконечной шляпой. Они шли и не замечали меня. Может, я был в Мантии-Невидимке? Нет. Я посмотрел на свою руку и заметил, что она ярко-зеленого цвета — точно, как трава на лужайке. Да что такое? Я был полностью зелёным, практически сливался с травой! Вдруг из правого потока одинаковых людей вышла какая-то девочка и направилась прямо на меня. Я хотел пойти ей навстречу, но, стоило мне ступить один шаг, как она повернулась и возвратилась в шеренгу. Я снова осмотрел себя — теперь я в мантии, и она ядовито-зелёного цвета, и я иду уже марширую в одной из шеренг по направлению к огромному замку. Я его сразу узнал — это Хогвартс. Но тут впереди идущие остановились. Они повернулись, и стали пристально разглядывать меня. Вторая шеренга тоже остановилась. Они принялись что-то оживлённо обсуждать между собой, постоянно кивая в мою сторону. И перешли на нашу сторону. Те, что стояли передо мной, ушли назад, и теперь я стоял во главе шеренги. Я опять проверил свой вид — вместо зелёной на мне теперь была красная мантия. И люди последовали за мной в сторону замка.

Проснулся я в полном недоумении, не понимая, почему я лежу на жесткой койке, и что здесь забыл этот мальчик, смотрящий в окно. Впрочем, смотрел он туда недолго и, заметив, что я открыл глаза, негромко и с сожалением в голосе сообщил:

— Я на тебя не обижаюсь. Многие подшучивают надо мной из-за… телосложения.

Это был сон. Он никак не шёл у меня из головы.

— Я что-нибудь говорил во сне?

Гораций поднял брови — он явно не ожидал вопроса

— Нет, — отрезал он.

— А сколько я проспал?

— Посмотри в окно.

Я приподнялся и увидел вместо пасущихся овечек и порхающих бабочек одну сплошную тьму.

— Мы уже приближаемся к Хогвартсу, — дополнил он.

Я повернулся к своему собеседнику. Он, видимо, так и просидел, глядя в окно, те несколько часов, что я проспал. Как его только не стошнило.

— Гораций, ты извини, — я потёр затылок, неловко улыбаясь. — Я не со зла.

— Я, кажется, уже сказал насчёт этого, — он, наконец, оторвался от созерцания темноты снаружи.

Да, в этот раз он меня обошёл.

— А переодеваться в форму уже надо? — я бросил взгляд на свой чемодан.

— Скорее всего.

Слагхорн без лишних слов потянулся к своей сумке и вытащил оттуда черную, как ночь, мантию. У меня была такая же, только с заплаткой на подоле. Бывший её владелец явно был не знаком с бытовыми чарами, а продавец не стал себя обременять приведением её в нормальный вид. Но что есть, то есть. Я накинул мантию поверх рубашки и сел. Видимо, я поторопился — процедура переодевания заняла не так уж и много времени. Теперь даже не прилечь — вдруг помну мантию. Гораций же скинул свой пиджачок, долго мялся перед сменой белой рубашки, но, всё-таки отвернувшись, сменил её на другую рубашку. И, наконец, надел свою мантию.

— Так, первокурсники, готовьтесь к выходу, — заглянул к нам высокий парень с большим значком с буквой «P» на груди.

Увидев, что мы уже переоделись, он добавил:

— Уже готовы. Это хорошо.

И отправился в следующее купе.

— В какой факультет ты хочешь попасть? — спросил я, уже видя в окне огни Хогвартса.

— В Слизерин, — не раздумывая, ответил он. — Там учился мой кумир — Родерик Чаблер.

— А кто это? — хоть я и прочёл несколько громадных книг по истории Британии, но о таком волшебнике не слышал.

— Это один из самых известных Зельеваров. Он изобрёл много зелий, например, зелье Забывчивости и Живой Смерти.

— А я думаю, что попаду в Равенкло.

— Ты и вправду так считаешь? — усмехнулся он.

Я не думал, что он может говорить так пренебрежительно.

— Я же извинился…

Гораций ничего не ответил и лишь улыбнулся. Я чувствовал, как он радуется, заставляя меня извиняться перед ним. Странный парнишка.

Экспресс остановился. С улицы послышался громкий мужской голос, сообщающий, что всем первокурсникам никуда нельзя расходиться и следует собраться возле своих вагонов. Около нашего вагона осталось всего десять человек, считая нас со Слагхорном. Хозяин громкого голоса шёл из конца состава с уже немаленькой группой первогодок.

— Так, идём за мной!

Вся эта процессия напомнила мне мой недавний сон. Разве что, во главе шёл не я, и не было улыбающихся старшекурсников.

Этот самый человек, что нас вёл, выглядел очень внушительно, даже напоминал чем-то тролля, хотя, судя по тому, что он умел говорить, был умнее их всех вместе взятых. Он явно давно не стригся и не брился. Хотя и был пониже некоторых старшекурсников.

Мы подошли к берегу огромного озера, казавшегося полностью чёрным при такой тьме.

— Залезаем в лодку, ребята.… Только по одному, не торопимся, места хватит на всех!

Я не был в числе тех, кто ломился быстрее попасть в Хогвартс. Всё равно лодка не отплывёт, пока все не залезут.

Пока мы медленно рассекали гладь чёрного озера, некоторые ребята постоянно смотрели то на меня, то на воду. Видимо, ждали, пока меня поймает гигантский спрут, обитающий там. Больше всего этого ожидал тот самый Тимми, которому я назначил на завтра дуэль. Он смотрел на меня с недоброй ухмылкой и изображал взмахи палочкой. Я показывал ему язык и писал пальцами в воздухе разные заклинания. Когда я написал «Crucio», он побледнел и начал что-то шептать на ухо соседу. Я и сам понял, что это уже слишком, особенно учитывая то, что я — Дамблдор.

Дождавшись, пока все вылезут из лодки, мужчина повёл нас к главному входу. Массивные ворота открылись, и за ними оказался широкий холл, где нас встретила дама в разноцветной мантии, настолько широкой, что я думал, что она сейчас её снимет и накинет на всех нас. Хотя женщине она, похоже, была ещё и мала. Мужчина ей что-то негромко сказал про нас и удалился.

Женщина окинула нас взглядом и, улыбнувшись, проговорила:

— Уважаемые первокурсники. Сейчас в Большом Зале школы Хогвартс начнётся церемония распределения по факультетам. Тому, кого я назову, наденут Распределяющую Шляпу. И уже она определит, в каком факультете ему предстоит учиться семь лет. Может, у вас есть какие-то вопросы, дети?

Все молчали.

— Хорошо.

Дама повернулась, и огромные деревянные двери с вырезанными животными распахнулись. Перед нами во всех своей красе предстал Большой Зал. На потолке его было почти настоящее звёздное небо, о котором я, конечно, читал, но никогда не представлял его настолько величественным. В Зале стояли пять столов — четыре для каждого факультета и один для преподавателей. За столами, глядя на пустые тарелки, ждали праздничного обеда ребята со старших курсов. В воздухе, помимо множества свечек, летали какие-то прозрачные силуэты, о которых я тоже читал — это были привидения. Всё это было для меня, привыкшего к старой лачуге, очень необычно.

Созерцание красоты Большого Зала нарушил голос всё той же дамы:

— Внесите Распределяющую Шляпу! — громко приказала она.

Широкоплечий мужчина на вытянутых руках внёс красную подушку, на которой покоилась потрёпанная пыльная остроконечная шляпа. Внезапно она чихнула, и все первокурсники отпрянули назад. Шляпу поставили на табуретку около стола преподавателей, и в ожидании ежегодной песни, о которой тоже было немало сказано в истории Хогвартса, в Зале воцарилась тишина.

Я читал, что эта шляпа распределяет на факультеты и что каждый год на первое сентября она поёт песню о них, которую сочиняет целый год. Довольно скучная жизнь.

Она что-то пробормотала и приступила:

Много веков я пылюсь здесь на полке,

И каждый год одевают на голову всякому, волки!

Ещё меня песню сочинять заставляют!

И вот получите, ребята, — Шляпа представляет.

Наш Хогвартс — это лучшая школа планеты,

На ней существуют различные факультеты.

Гриффиндор, Хаффлпафф, Равенкло, Слиз.

Не пугайтесь, змеята, краткость — мой девиз.

Кстати, о Слизерине, это который со змейкой.

Амбициозные и хитрые ученики там маленько.

В любой ситуации они получат по полной

Им дорога везде, ведь их цвет — зелёный.

В Хаффлпаффе уже недоумевают

Почему бы не попасть к ним хоть одному лентяю?

Тогда атмосфера трудолюбия бы разбавилась,

И я от лишних морок избавилась.

Ты трудности ищешь на своём пути?

В любой момент готов в горящее пекло войти?

На факультете Гриффиндор таких не счесть

Приятной тебе будет о попадании к львам весть.

Умников и остряков обитает толпа

На факультете бронзового орла.

Тебя там встретят феерично,

Если готов ты учиться отлично.

Вот и моя песенка спета.

Сейчас меня унесут и до следующего лета

Я буду пылиться на полке стены кабинета

И придумывать очередные куплеты.

В шоке были даже учителя. Видимо, эти стихи, не особенно похожие на песню, Шляпа осмелилась спеть впервые. Но, чтобы не нагнетать обстановку, директор захлопал, а за них подхватили и остальные.

После этого полная женщина начала объявлять фамилии первокурсников. Первым был светловолосый кудрявый Эйвери, он попал в Слизерин, за чьим столом тут же вскочили несколько ребят постарше, — наверное, его друзья или родственники. После шли Браун, Буллстроуд и так далее по алфавиту. Билли Центерса — того магглорождённого, за которого «заступился» Тимми, распределили в Гриффиндор, чуть позже туда же ушёл и мальчик с обритой головой по фамилии Дож.

— Дамблдор, Альбус, — наконец выкрикнула дама.

Я неторопливо направился к табурету. Боковым зрением я заметил, что некоторые за столами начали перешёптываться, а некоторые открыли рты. Но я не оборачивался на них, чтобы они не подумали, что я волнуюсь.

Я сел на табурет, и мне на голову надели Шляпу.

— Умён, хитёр и смел.… На трёх тропах тебе уготован успех, — своим скрипучим голосом проговорила она.

— Что? Как на трёх? — мысленно удивился я.

— Везде успеха и славы ты добьёшься, — повторила она.

— А зачем они мне? — недоумевал я.

— Всё ясно… — следующее слово она выкрикнула на весь зал: — Гриффиндор!

Со стороны стола факультета Гриффиндор послышались хлопки. Я неспешно снял Шляпу и поплёлся к своим сокурсникам. Свободные места были только рядом с Билли, поэтому ничего не оставалась, кроме того, что сесть с ним.

— Добро пожаловать, я Джим Рипли, 6 курс, — негромко произнёс мой сосед. И, немного погодя, добавил: — А ты, действительно, сын того самого Дамблдора?

Как же мне надоели эти вопросы!

— Да, я действительно его сын.

Билли, делавший вид, что не слушает нас, вздрогнул.

Я повернулся, чтобы посмотреть на другого своего однокурсника, того самого Дожа с обритой головой. Его лицо было очень худым, можно было сказать, что череп просто покрасили краской цвета кожи, но множество волдырей мешали этому. Значит, он недавно переболел драконьей оспой.

— Я — Элфиас Дож, ну, наверное, вы слышали, — произнёс новый гриффиндорец.

Все сделали вид, что не слышали его. Боялись, что он мог их заразить. Но я решил, что поздороваться нужно обязательно.

— А я — Альбус Дамблдор, — я пожал ему руку.

— Тот самый сын…

— Да-да, — я его перебил, чтобы не слушать этот вопрос ещё раз.

Билли, сидевший между нами, на этот раз никак не отреагировал на напоминание о моём отце.

Дошла очередь до Горация. Я, не найдя темы для разговора, с ним не общался с самого выхода из Экспресса. Ему надели Шляпу на голову. И почти сразу же она выкрикнула:

— Слизерин!

Что ж, как он и хотел. Со стороны стола его новых товарищей послышались громкие аплодисменты, впрочем, как и всегда, когда кого-то определяли к ним на факультет. Дружные ребята, совсем не похожи на тех монстров, которых пытался описать мистер Поттер.

В наш факультет распределили ещё несколько девочек, имена которых я даже не запомнил, и одного мальчика — Филиппа Тойби. Тимми и его приятеля распределили в Хаффлпафф. Когда же Нельсона Зельса отправили в Равенкло, полная женщина объявила об окончании церемонии распределения, плечистый мужчина снова вышел к табурету, осторожно посадил Шляпу на подушку и, неся ее на вытянутых руках, ушёл под аплодисменты учеников.

— Директор школы чародейства и волшебства Хогвартс! Председатель ассоциации Зельеваров Англии — Финеас Найджелус Блэк! — опять громогласно объявила дама.

Тот самый директор, о котором говорил мистер Поттер, поправил свою пышную зелёно-серебряную мантию, украшенную какими-то драгоценными камнями, встал и начал говорить:

— Уважаемые ученики Хогвартса! Кто-то из вас прибыл сюда уже не в первый раз, кто-то в первый…

Речь была неимоверно скучной. Лишь слизеринцы сидели смирно и слушали директора, хотя по их виду было понятно, что они делают это только из уважения к своему факультету. Остальные же своего отношения к речи не скрывали: кто просто смотрел в тарелку, кто болтал, кто показывал какие-то заклинания. Преподаватели тоже были не в восторге от этой речи, но держались. Я же в этот момент просто продолжил разглядывать Большой Зал.

На небесном потолке появилось больше звёзд, привидения перестали летать туда-сюда и дали полностью насладиться красотой стен. Их украшали разные узоры и картины. Некоторые люди на картинах решили прислушаться к речи директора, но большая часть из них через некоторое время отвернулись обратно, а некоторые демонстративно захрапели.

— Теперь же можно приступить к праздничному пиру! — Блэк сказал это громче, чем всю остальную речь, поэтому всё встрепенулись. Женщина радостно хлопнула в ладоши, и на столах появилась еда.

Чего только там не было: жареные цыплята, поросята, ягнята, фрукты, овощи, выпечка! Я даже не знал, с чего начать.

— Альбус, передай, пожалуйста, салат, — попросил меня Элфиас.

Когда он положил его к себе в тарелку, и так тяжёлую от пюре, куриной ножки и нескольких огурцов, я решил взять этого салата и себе.

В общем, поели мы тогда на славу. На время я даже забыл обо всех недавних событиях и надоедливых вопросах. Ничего меня тогда не тревожило, кроме полного живота. Жаль, что счастье длилось недолго. Один из старост, как я понял, поднялся, кашлянул и объявил:

— Первокурсники, следуйте за мной.

Я медленно убрал салфетку из-за воротника и двинулся вместе со всеми за старостой.

По дороге староста не замолкал, рассказывая правила поведения в школе. Например, в перерыве между занятиями магией заниматься нельзя, ни с кем нельзя драться, вызывать на дуэли. Что ж, я нарушил хогвартские правила ещё до того, как перешагнул его порог.

Около лестниц он нас остановил.

— Стойте, она сейчас отодвинется, — он выставил руку в сторону, чтобы никто из нас не свалился.

И действительно, лестница отсоединилась от пола и полетела в сторону. Дождавшись её возвращения, староста махнул рукой и повёл нас дальше. Я, конечно, знал о таких причудах местных лестниц, но меня это немного озадачило — спросонья я очень неуклюж и могу запросто упасть, не вовремя шагнув вперёд.

Мы пришли в одну из самых высоких башен замка и встали около портрета некоего рыцаря, сидевшего верхом на пони.

— Стой, кто идёт?! Не прячься, жалкий трус, тебе всё равно не уйти от моего меча!

— Сэр Кэдоган, моё почтение, славный рыцарь.

— Объяви свой девиз, странник!

— Жалостливый гоблин.

— На этот раз я тебя пропущу! Но не расслабляйся! — картина отодвинулась и открыла вид гостиной.

— Не обращайте внимания на его замашки, но лучше ему не перечить. Подведёте потом весь факультет, — заметил староста, заходя в проход.

В самой гостиной было довольно уютно: камин, кресла, столик для волшебных шахмат, несколько книжных полок и лестница, видимо, ведущая в спальни. Староста в своём очередном рассказе подтвердил мои мысли.

— И последнее. Вы, надеюсь, понимаете, что быстро привыкнуть ко всем порядкам Хогвартса сложно. Поэтому в нашем факультете есть негласная договорённость — в первое время младшим помогают нынешние четверокурсники. А, вот, кстати, и они.

В гостиную, ухмыляясь, вошли пятеро парней и три девушки, которые тут же подошли к девочкам с нашего курса и отвели их в сторону.

— Это — Майкл, Ричард, Роланд, Джеффри и Гордон, — перечислил их староста. — Ладно, оставляю вас для более близкого знакомства, — он повернулся к некой группе старшекурсников — Давай, Скутер, хватит обсуждать свой квиддич, нам пора на вечеринку.

И они вместе со Скутером и ещё несколькими парнями и девушками покинули гостиную, уйдя обратно к лестнице.

Первым из только что представленных четверокурсников заговорил Майкл, самый низкий и крепкий из всех:

— Ну, что? Рады, что попали в Гриффиндор? Мы тоже вам рады, — он оглянулся на своих однокурсников, и те захохотали.

Потом схватил Билли и поставил рядом со мной, справа от него заставил встать Элфиаса и последним — Филиппа. Нас построили по росту.

— Теперь лучше. Ты! — он обратился ко мне. — Сын Дамблдора-магглолюба!

— Что? — спросил я настолько вежливо, насколько было можно при всей моей ненависти к упоминанию об этом.

— Не «что», а «да», — он стукнул меня по затылку. — Запомни, в следующий раз будет хуже.

— Запомнил…

— То-то же! Так, ты! — Майкл посмотрел на Элфиаса. — Лысый! Что у тебя с лицом?

— Я болел драконьей оспой, — негромко ответил он.

— Риччи, ты болел драконьей оспой?

— Естественно, — хихикая в кулак смех, ответил самый высокий из компании четверокурсников.

— И ты был таким же уродом?

— Нет, — все пятеро уже не сдерживались и заржали во весь голос.

Где же они набрали таких наставников?

— А ты чего такой низкий? На тебя в детстве гиппогриф приземлился?

Снова ржание на всю гостиную. Я на мгновение обернулся — девочки уже разошлись.

— Ты тоже ростом не вышел, — тихо, но отчётливо, произнёс я.

Смех тут же прекратился. Все устремили взгляд на Майкла.

— Кто это открыл рот? Ты, магглолюб? — он опять ударил меня по затылку. — Ты?!

— Да, я.

— Радуйся, что сегодня вы только первый день здесь. И ты, который хиляк! — он обратился к Билли: — Тебе тоже повезло! Идите все спать!

— А… где спальня? — долго мявшись, спросил Элфиас.

Майкл уже хотел сказать что-то обидное, но вмешался ещё один из старост:

— Джефф, покажи им.

Парень в потрёпанной мантии вроде моей, только с заплатками на рукавах пошёл впереди нас и довёл до деревянной двери с золотой табличкой «Первый курс».

— Сладких снов, — ухмыльнулся он и побежал вниз.

— Ты чего так долго? Огневиски ждать не любит! — послышалось из гостиной, в тот момент, когда мы заходили.

В спальне было гораздо спокойней, чем сейчас внизу. Там не было четверокурсников с их крепкими напитками, а лишь мы и четыре кровати, с тумбочкой около каждой. Это «многообразие» мебели напомнило мне родной дом.

Я сразу выбрал себе кровать подальше от окна, ведь с утра на такой спать просто невозможно. А ребята ещё какое-то время делили оставшиеся.

Когда я раздевался, ко мне неожиданно подошел Билли и с сожалением в голосе произнёс:

— Я не считаю тебя плохим, — и протянул руку. — И насчёт Тимми…

— А я не считаю тебя добычей, — перебив, я пожал его руку.

Билли улыбнулся и пошёл к своей кровати.

В комнате быстро воцарилась тишина. А я долго не мог уснуть — завтра будет трудный день, судя по сегодняшнему.… Да ещё и попал не в тот факультет, на какой рассчитывал. Интересно, я, действительно, смелый? Может поэтому я так спокойно объявил Тимми о дуэли и перечил Майклу, а может просто из-за раздражения? Меня все считают магглоненавистником! Да и этот странный дневной сон никак не оставлял меня в покое.