Пятьдесят грамм молока, или пять миллиметров до тебя (гет)

— Я не понимаю, что с ней такое, — проворчал Рон, стягивая бордовый свитер через голову. – Не может же это быть простым обмороком.

— Угу, — устало кивнул Гарри, протирая краем футболки стёкла очков. – Но раз мадам Помфри сказала…

Рон донёс Гермиону до Больничного Крыла на руках, несмотря на предложения усердно сдерживающего смех Гарри сделать это с помощью волшебства. Видимо, младший Уизли старался показать себя героем в глазах… непонятно кого, подумалось Мальчику, который выжил. Ведь староста девочек была без сознания, и значит, она в принципе не могла оценить его старания. Решив не огорчать таким выводом лучшего друга, Поттер благоразумно промолчал. Кинув очки на столик у камина, он приоткрыл дверцу буфета и на ощупь достал оттуда упаковку «Берти Боттс».

— А ты всегда, что ли, веришь преподам, а, Гарри? – настаивал Рон. – В смысле, вдруг здесь что-то серьёзное, а мы сидим сложа руки?

— Не думаю, Рон. Скорее всего, она просто переутомилась.

Видимо, такое утверждение показалось Рону убедительным – он широко зевнул, потянулся и затопал вверх по лестнице в спальню.

— Давненько у меня не было сиесты. Раз уж мы не пошли в Хогсмид…

Окончание фразы утонуло где-то в сознании гриффиндорца. Гарри усмехнулся и вальяжно растянулся на диване, вытянув ноги поближе к огню. Он любил своих друзей, но иногда ему просто необходимо было побыть одному, как и всем людям. Мерлин, как же ему хотелось ощущать себя нормальным человеком.

* * *

Блейз с облегчением вздохнул, когда дверца буфета, в который они втроём с трудом вместились, со скрипом захлопнулась. Буфеты гостиных Хогвартса обладали удивительной способностью вмещать именно столько еды, сколько потребуется. Панси отчаянно пыталась не чихнуть – у неё была аллергия на «Берти Боттс» — и Забини периодически взмахивал палочкой, чтобы заглушить издаваемые ею звуки. Драко Малфой обмяк на полке для напитков.

Нужно было срочно что-то предпринимать.

Итак, подумал слизеринец, судя по всему, Малфой вляпался в думоотвод… и, если учесть разговор Уизли и Поттера, он застрял там вместе с Грейнджер. Блейз ухмыльнулся. Что ж, это будет первая гриффиндорка Драко; нужно будет его потом поздравить. Он пристроил чашу у себя на коленях. Вероятно, гриффиндорка поставила защиту только против одного нарушителя, рассчитывая на то, что мгновенно разоблачит и поймает его. Забини осторожно коснулся волшебной палочкой серебристых воспоминаний, прошептав «Аппиратио!».

— Что ты творишь? – одними губами воскликнула Панси.

Он мотнул головой, требуя, чтобы она не отвлекала его. Между палочкой и думоотводом образовалась лёгкая перламутровая дымка, которая, вращаясь, показала слизеринцам скрестившую на груди руки Гермиону и стоящего в нелепой позе Драко. Блейз, не удержавшись, фыркнул – благо, Поттер в этот момент скомкал упаковку из-под доеденных всевкусных драже и начал подниматься по лестнице.

Не тратя больше время на размышления, Блейз шепнул единственное заклятие, которое пришло ему в голову:

— Фините Инкантатем!

Панси приглушённо охнула – чары начали действовать. С чавкающим звуком вещество разделилось на две части, ровно охватывающие Малфоя и Грейнджер, испуганный вид которых оставлял желать лучшего. Затем эти переливающиеся обрывки памяти ярко вспыхнули и, вращаясь вокруг своей оси, метнулись к своим телесным оболочкам. Драко резко сел на полке, отчего чуть не ударился головой, однако стенка буфета прогнулась, образуя необходимое парню пространство.

— Где я?

— В буфете, — проворчала Панси.

— Тихо вы! – Блейз приоткрыл дверцу, дабы убедиться, что в гостиной никого нет.

— Ты ублюдок, Блейз! – прошипел Малфой. – Я твою почту не смотрю!

— Но это же тебе пригодилось, так ведь? – Забини насмешливо изогнул бровь. – Свободно. Пошли.

Они кое-как вылезли из буфета, гуськом выползли из гостиной – как раз вовремя, потому что внизу уже слышался гам, издаваемый вернувшимися из Хогсмида школьниками. Они решили разделиться, чтобы не вызвать подозрений: Блейз побежал вверх по лестнице, Панси засеменила по направлению к кабинету Трансфигурации, а Драко, посвистывая, пошёл навстречу ораве учеников.

— Малфой, — Джинни Уизли недоверчиво сощурила глаза. Она была похожа на рыжую фурию, охранявшую свою территорию. – Тебя не было в Хогсмиде.

— А ты соскучилась по мне, малышка? – он живо представил себе, какое выражение лица было бы у Рона Уизли, узнай он, что с его сестрой флиртовал Драко Малфой.

Она недоуменно увернулась от его пальцев, тянущихся к её подбородку. Проводив его недоверчивым взглядом, Джинни догнала своих соседей по башне. Малфой, широко ухмыльнувшись, продолжил путь.

Он шёл мимо Больничного Крыла, которое располагалось недалеко от входа в подземелья, когда на повороте за угол в него врезалась ещё одна гриффиндорка.

— Грейнджер, — довольно констатировал он. – Что, уже проснулась, Спящая… Грязнокровка?

— Уйди, Малфой…

— Ты ведь думаешь обо мне, верно? – он обошёл её и, наклонившись сзади, убрал от её уха прядь каштановых волос. – И ты ведь не хочешь, чтобы об этом кто-то узнал?

— Тебе никто не поверит, Малфой, — сдавленно пробормотала девушка, оставив попытки что-либо отрицать.

— Между нами ровно пять миллиметров, Грейнджер, — он снова усмехнулся. – И клянусь этими пятью чёртовыми миллиметрами: если кто-нибудь узнает о том, что я был в твоей памяти, ты за это заплатишь.

А в следующую секунду он вдруг исчез. Гермиона, конечно, знала, что в Хогвартсе нельзя аппарировать, но уверенности ей это не прибавило. С трудом сглотнув застрявший в горле ком, она на дрожащих ногах зашагала к башне Гриффиндор.

* * *

Гарри и Рон заботливо окружили Гермиону тёплым вниманием (которое она назвала бы чересчур горячим), однако девушка никак не могла выкинуть из головы угрозы Малфоя. У парня, судя по всему, имелся какой-то чрезвычайно дерзкий, грандиозный план – он ходил с настолько уверенным и самодовольным видом, что Гермиона невольно пугалась за собственную безопасность. Драко Малфой упорно продолжал делать вид, будто истории с думоотводом не произошло вовсе, однако гриффиндорке казалось, что многие слизеринцы с усмешкой поглядывали в её сторону, будто говоря: «Ты ещё у нас попляшешь, грязнокровка».

С момента создания ею хрустальной чаши прошло чуть больше двух недель, и Хогвартс стремительно охватывала атмосфера Рождества. Хагрид носил в замок, перебросив через плечо, пышные ели, а профессор Флитвик, устанавливая их в Большом Зале, придавал деревьям настолько очаровательный и праздничный вид, что многие ученики задерживались во время ужинов, чтобы полюбоваться мигающими на ветвях феями. Среди обитателей Хогвартса началась предрождественская суматоха: все судорожно пытались сообразить насчёт подарков. Магазины Хогсмида еле вмещали огромное количество покупателей, а мадам Розмерте пришлось, как в старые добрые времена, одолжить у Дамблдора парочку-другую домашних эльфов, которые помогали ей обслуживать клиентов. Гермиона долго возмущалась по этому поводу и даже отказалась от посещения «Трёх мётел», выражая свой протест, однако вскоре ей пришлось смириться с таким положением дел, так как без хорошей кружки сливочного пива в такой мороз обойтись было невозможно.

Действительно, погода на улице стояла замечательная, но не в меру холодная. Яркое солнце отчаянно пыталось согреть снующих по улочкам Хогсмида школьников; снег хлопьями падал с небес и, приземляясь на землю, искристо переливался под солнечными лучами. В этот день настроение Гермионы не могли испортить даже мысли о Малфое: в завтрашнюю Рождественскую ночь она будет танцевать на Балу, который учредил Дамблдор. Её пригласил Симус Финниган, что, к слову, заставило Рона изрядно поревновать. Староста девочек до сих пор не могла понять своего лучшего друга: встречаясь с Лавандой, он почему-то продолжал относиться к Гермионе, как собственник. Например, Гарри, недавно признавшийся в любви Сьюзен Боунз их Хаффлпаффа, совершенно спокойно отреагировал на внезапно вспыхнувшее между Гермионой и Симусом чувство.

— Герми, зайка, может, погреемся в «Ужастиках Умников Уизли»? – невинно предложил Симус. Но она-то знала, что ему хочется в очередной раз полюбоваться на новое изобретение открывших в Хогсмиде филиал близнецов – волшебный порошок «Глюки», название которого говорило само за себя. Инструкция по его применению гласила, что человек, чьи дыхательные пути подверглись действию такого порошка, начинает испытывать лёгкое головокружение и видеть необычные картины, проще говоря, галлюцинации.

Гермиона планировала подарить «Глюки» парню на Рождество, и теперь пыталась играючи отвести его от витрины.

— Солнышко, сегодня ведь такой хороший день. Давай ещё немного погуляем, — нежно проворковала она. – И потом, нам скоро всё равно обратно в замок идти…

Симус обиженно надулся, и всю оставшуюся дорогу до Визжащей хижины, куда настойчиво вела его Гермиона, молчал, будто набрав в рот воды.

Снег мягко скрипел под ногами, и гриффиндорка не удержавшись: слепив маленький снежок, она бросила его в парня. Он, мигом забыв про все свои обиды, подхватил её на руки и закружил. Они, смеясь, упали в сугроб, и, осыпая друг друга поцелуями, катались по земле.

— Так-так, — протянул знакомый гортанный голос. – Грязнокровки в снегу – новое блюдо.

Гермиона вскочила, как ужаленная; Симус недоуменно захлопал ресницами.

— Какие-то проблемы, Малфой? – спросил гриффиндорец.

— Вообще-то, да, — тон старосты мальчиков мгновенно посерьёзнел. – Мне нужна твоя подружка на пару слов.

Гермиона в смятении нахмурила брови: то, зачем она нужна была Малфою, определённо касалось её думоотвода.

— Всё в порядке, Симус, — она непреклонно подняла руку, показывая, что никаких возражений быть не может, и подошла к Драко. – Пять минут.

Они отошли подальше от подозрительно косившегося на них Финнигана, и Малфой, прокашлявшись, заговорил.

— Видишь ли, Грейнджер, — он стянул с себя шапку и тряхнул головой, отчего его белокурые волосы красиво взметнулись. Странно, подумала Гермиона, обычно он всегда зализывает их с помощью волшебного геля.

Она напряженно кивнула в знак внимания, ожидая какой-нибудь пакости с его стороны.

— Я предлагаю тебе пойти со мной на Бал, — она недоверчиво и шокировано выпучила глаза.

— Пардон?

— Ты же слышала, — раздраженно прошипел он.

— Да, но мне показалось, я ослышалась, — она до сих пор не могла сообразить, чего же он от неё хочет. – Тем более, я уже иду с Симусом…

— А тебя никто не спрашивает, Грейнджер, — мгновенно перебил он. – Я, конечно, понимаю, что тебе больше нравятся пай-мальчики, однако, смею тебя уверить, плохие парни ничем не хуже.

— Малфой, что тебе нужно? – оправившись от шока, девушка пришла к выводу, что это очередной коварный малфоевский план.

Он широко ухмыльнулся и наклонился к ней.

— Я передумал, грязнокровка, я хочу сократить пять миллиметров, — эту фразу он прошептал ей прямо в ухо, отчего она испуганно вздрогнула.

* * *

— Что ему от тебя было нужно? – подозрительно спросил Симус, когда они вернулись в Хогвартс. – Я заметил, как он потом косился на тебя всю дорогу.

Гермиона покраснела до корней волос. Она сама пока понятия не имела, что конкретно задумал Малфой, однако восприняла его слова как сигнал к тому, чтобы раскрыть Гарри и Рону правду о думоотводе. Раз слизеринец сказал, что передумал, значит, она вправе теперь распоряжаться собственной памятью на своё усмотрение.

Чмокнув бойфренда в губы на прощание, она окинула взглядом гостиную Гриффиндора, в поисках лучших друзей. Они, дико хохоча, кидались друг в друга подушками и глупыми шутками.

— А ты, Гарри, — грохотал Рон. – У тебя было такое лицо, как будто ты только что съел флоббер-червя!

Очередной взрыв дружного смеха сотряс комнату.

— В чём дело, мальчики? – заинтересованно спросила Гермиона. Ей не терпелось поделиться своей историей, однако вызывающее поведение друзей её немного озадачило.

— Понимаешь, — сквозь приступы хохота выдавил Гарри. – Рон сказал Лаванде и Сьюзен, что мы с ним голубые!

— А Гарри запаниковал и начал всё отрицать, — подтвердил Рон. – Вышла бы неплохая шутка, однако благодаря ему девочки восприняли это как правду!

— Значит, они вас бросили, — вымученно улыбнулась Гермиона.

— Да нет, почему же, — возразил Мальчик, который выжил. – Они сказали, что им нравятся геи, и что они не против любви вчетвером.

Гермиона удивлённо наклонила голову: несмотря на всю её любовь к своим лучшим друзьям, иногда она их просто-напросто не понимала.

— Ребята, мне нужно вам кое-что сказать, — неуверенно начала она.

— Что-то случилось? – заволновался Гарри.

— Вообще-то, да, — при её словах Рон поперхнулся яблоком. – И это «что-то» связано с Малфоем.

Гриффиндорцы насторожились. Вооружившись мужеством и терпением, староста поведала им свой рассказ. Больше всего она ценила в друзьях именно то, что они кивали и охали в нужных моментах, боясь перебить её или показать своё невнимание. Выражение лица Рона менялось с каждой секундой её повествования; в конце концов, оно сделалось бордовым, в тон свитеру, и исказилось гримасой ненависти. Гарри снял очки и устало потёр переносицу.

— Стало быть, нам неизвестно, как они попали в гостиную, — предположил Поттер.

— Я знаю, — казалось, Рона вот-вот вывернет наизнанку. – Лаванда жаловалась, что Малфой больно потянул её за волос после Зельеварения, на котором мы варили Многосущное зелье. А после того, как Гермиона потеряла сознание, Лав сказала, что тоже плохо себя чувствует и не помнит, что делала в чулане для мётел.

— Значит, ты чуть не поцеловал Малфоя тогда, — прыснул Гарри.

– Бедная Лаванда, Рон, мне очень жаль, — Гермиона метнула в Поттера испепеляющий взгляд, от которого он виновато улыбнулся. – И теперь я не знаю, что делать с его приглашением на Бал.

— Да пошли к чёрту этого ублюдка! – взорвался Уизли. – Он хочет что-то выпытать у тебя…

— А может, Гермиона, — задумчиво начал Гарри, — Тебе воспользоваться этим и самой попробовать узнать что-нибудь.

Гермиона возмущённо выпрямила спину.

— Ты что, хочешь, чтобы я переспала с ним? – Рон, не ожидавший от неё такого ответа, свалился с дивана.

— Не говори глупостей, Герми, — его глаза блеснули. – Просто пофлиртуешь немного.

— А как же Симус? – проворчала она.

— Я поговорю с ним, — интригующе пообещал Поттер.