Чистота крови навек (гет)

Поздняя осень выдалась теплой. Солнце светило ярко, золотя и без того позолоченные листья деревьев. В такое время хочется затеряться, раствориться в природе.

В один из таких безмятежных дней Драко, сославшись на недомогание, — давненько не врал так самозабвенно, тем более декану — сидел под деревом и ждал. Он недолго думал. Удача шла в руки, много раздумывать — терять время.

Цель — ого-го! — заставить её забыть простофилю в вязаном свитере. А что же дальше? По-прежнему не может произнести, стыдясь самого себя. Об этом вообще пока лучше не думать.

Панси — молодчина! Преданная и славная, он рассчитал все верно — не откажет ни в какой просьбе!

— Да, я всё поняла, Драко, не сомневайся. Я справлюсь. Ну, ты же меня знаешь, — наигранно-весело проводит пальчиком по его лицу, но в глубине глаз он читает тревогу и смятение.

Но ему сейчас не до этого. Мало ли что у девушек в глубине глаз? Он и не клялся ей в вечной любви — не знал даже, что это такое. А слово «вечная» вызывает легкую панику, ассоциируясь с чем-то нудным.

— Не перепутай ничего, пожалуйста! — и целует неожиданно страстно.

* * *

Люциус Малфой, униженный Темным Лордом, преданный ближайшими друзьями, мог рассчитывать только на чудо.

Кроме бессильного отчаяния, его грызла совесть — он недостойный отец. Драко, Драко, простишь ли ты?

Когда-то на день рождения мальчик получил детскую метлу. И научившись летать, он с восторгом кричал им, счастливым родителям единственного ребенка:

— Мама, папа, смотрите! Я лечу, ле-е-е-чу! Я могу покорить небо!

Они в этом и не сомневались.

— Папа, догони меня! Ну что ты?

А он качал головой, сдержанно улыбаясь и вспоминая себя — также мечтавшего покорить небо... и не только.

Темные стены наступали, не давая забыться ни днем, ни ночью. Холодный камень забирал жизнь постепенно, как и заклятие, наложенное Темным Лордом.

Люциус ощущал, как с каждым часом силы покидают его. Всё ближе и ближе он подходит к пропасти. И бороться с неизбежным становится невероятно трудно.

Как же глупо умирать вот так — ему, чистокровному волшебнику, отдавшему всё за девиз Пожирателей. И прежде чем закрыть глаза и уйти в небытие, он тихо произнес:

— Прости меня, сын, я не могу... Я не могу покорить... небо.

* * *

Сначала, по правде сказать, у Панси скребли на душе дементоры — ну зачем ему все это надо? Затем она решила не раздумывать — он просил, она не откажет. Так давно повелось.

Иногда больно осознавать — повстречай он другую, его не удержать уже ничем. Былые заслуги для него — пустой звук. Он ценит только то, что сейчас. Кое-что она слышала. Вроде как Забини трепался-ухмылялся. Что-то о треугольнике... Кажется, любовном, в котором один угол тупой.

Но Драко тут причем? Его высмеивать — посмотрела бы она на этого пришибленного. Слизеринцы прекрасно знают, что можно, а что нет, когда речь идет о Малфое.

Какая же она всё-таки умница — обвела Браун вокруг пальца и удалилась, стараясь сохранить доброжелательность, хотя отчаянно мечтала обозвать эту гриффиндорскую курицу.

А когда идиотка поймет, что к чему... Гм, ну ничего страшного. Панси и не таких ставила на место. Но что же он всё-таки задумал???

* * *

Рон и Гарри, расположившись на подоконнике в коридоре, пытались разобраться в загадках любви. Гермиона и Лаванда поочередно в мыслях Рона. «Ронни, душка, ты меня любишь? Я тебя — очень!» «Я считаю, что наши отношения не могут продолжаться».

— Почему я так запутался? Почему встречаюсь с одной, но тянет меня по-прежнему к Гермионе? — вопрошал Рон с надеждой, что друг разложит всё по полочкам. Забывчивый — по полочкам могла разложить только Гермиона.

Вопрос повис в воздухе, поскольку сначала мимо пронеслись первокурсники, заставив вспомнить беспечное время — без таких сложных вопросов пола. А затем — в лучших традициях жанра — нарисовалась Лаванда.

— Нюх у нее что ли на меня, везде найдет, — недовольно пробормотал Рон, заранее предчувствуя, что сейчас начнется.

Та выглядела немного озадаченной — это ей не шло.

— Ронни, э-э ... — выжидающе посмотрела на Гарри, приглашая того прогуляться в одиночестве. Оставшись наедине, робко и неуверенно спросила:

— Рон, ты не хочешь ... то есть ... не собираешься ... Одним словом, я не надоела тебе? Ты еще ... любишь меня? — еле закончила вымученную фразу.

Рон не то чтобы сильно опешил, но рот приоткрыл.

— А ... м-м ... Что? Почему? Ну зачем ты? — совсем растерялся, увидев в ее голубых глазах-блюдцах слезы.

— Девочки болтают, что ты и Гермиона Грейнджер ... В общем ... вы опять вместе ... Но она ведь ... я знаю, видела ее с другим. Ты ей ... — не закончила, уткнувшись в плечо струсившего Рона.

Он не видел Гермиону плачущей, не имел опыта утешать девушек в подобном состоянии. «Как же трудно с ней! Да что ты? Как быстро осознал. Убогий, когда очнешься-то?» — внутренний голос не щадил, заставляя посмотреть в конце концов правде в глаза.

«Лаванда — не девушка твоей мечты... Девушка твоей не... Тьфу ты, Мерлин возьми... Девушка не твоей мечты!» Никогда не был силен в подобных умозаключениях.

* * *

Получив известие о смерти Люциуса, Северус Снейп задумался о предстоящем разговоре с Драко. В последний раз они как-то неудачно поговорили по душам. Мальчишка сам не свой: потерянный взгляд, постоянные отговорки — голова, живот, рука, нога.

Мадам Помфри сбилась бы с ног, если б Драко действительно обращался к ней. Снейп делает вид, что верит его бесконечным недомоганиям. А сам Драко верит, что хорошо играет роль. Вот такой вот замкнутый круг. Змея, кусающая свой хвост. Уф! Как не вовремя. Не надо нам никакой змеи.

Драко не только отдалился от друзей, хотя вряд ли они у него были — те, шкафообразные, скорее прислужники, но и девчонку — светлоглазую Панси (как же привязана к нему, даже жаль становится! ) держит на расстоянии.

А ему уж ни слова, ни полслова. Мысли прочитать — как бы не так — способный ученик. А тут еще странности другого характера. Вот какую картину наблюдает профессор в этом году:

Паркинсон преданно ловит скользящий всё чаще мимо нее взгляд Драко. А он почему-то выбрал парту позади Грейнджер и пялится на ее затылок. Та — это тоже не скрыть от преподавателя — испепеляет профиль очередного отпрыска четы Уизли, за которым, тут совсем нелепость, ходит одна фигуристая цыпа с повадками мамаши.

Ох уж детки, не хватает сейчас только любовных историек. Что-то похожее уже было ... Тогда ... Ты что, забыл? Стоп. Для воспоминаний нет места, особенно душещипательных.

Насчет Драко не был уверен — при таком снобизме и вдруг — магглорожденная. Но ведь Нарцисса спрашивала про яркую шатенку с особенными глазами. Интересно. Драко всегда ненавидел грязнокровок, но ему ли, Снейпу, рассуждать о таком странном чувстве как ненависть.

А девушка — горда, язвительна — этим они с Драко похожи. Ну давай еще сводничеством займись. Надо всё выяснить. Если влюбился, что ж — насмешка судьбы, а если что-то задумал... Для слизеринца использовать других при достижении собственных целей — вполне приемлемо.

Уверяет же, что есть план. Да таким тоном, как будто сказать про этот пресловутый план — наполовину выполнить.

* * *

Веселой козой скакала Панси по лестнице. Неумные лица Крэбба и Гойла еще больше радовали.

— Пошевеливайтесь, он ждет.

Все оказалось совсем не трудным: настроить Браун на нужную волну, передать ей «ужасные» слухи. Грейнджер снова претендует на Уизли, ты не знала? Да все в шоке! Лаванда (ну и имечко!), ты ведь не допустишь этого. Мы — кто именно — не уточнялось — за тебя. Не раскисай! Не отступай! Не оставляй! И еще парочка глаголов повелительного наклонения.

Девица расчувствовалась, испугалась, изумилась. А подкинуть ей в такой искренний момент ТУ вещицу — проще простого.

Одно по-прежнему гложет — зачем? Не догадываешься? Злить ненаглядных неудачников.

Но что-то и другое есть — чувствует, просто-таки кишками чувствует. Не всё говоришь, загадочный Драко Малфой.

* * *

Гермиона не любила, когда ее жалели. Гордых и независимых людей это чувство унижает. Так воспитали ее родители. Она была признательна Гарри и Джинни за умение обходить острые углы.

Но другие тактичностью не отличались: как мог, о-о-о, да не может быть, подлый изменник, нельзя доверять... Далеко не полный список междометий и фраз, услышанных ею от бесконечно сочувствующих.

Как невозможно долго тянется этот день. Нет, не тянется, а стоит на месте. Теперь, в одиночестве, дни стали для нее однообразными и серыми. Впервые за годы обучения она была такой ненужной. Быть третьей лишней не могла, и видела: друзья стыдятся, что у них всё замечательно, а у нее не сложилось.

И тут еще Малфой что-то замыслил. Гарри уверен, что Малфой — Пожиратель. Личность он неприятная, мягко говоря, но глупости всё это. Сидит за спиной, не разговаривает почти ни с кем. А зачем, собственно, еще и про него думать? Ну сидит и сидит, выражение на лице странное и глаза — то ли уставшие, то ли больные. Ах, какое ей дело до малфоевских глаз?

— Случилось невиданное. Наверное, соплохвостов приручили — у Грейнджер не получилось зелье! — это очередной его комментарий.

Крэбб, счастливый, хрюкает. Паркинсон издает нервное «хи-хи». Всё как всегда. Она и бровью не повела. А вчера, немного опоздав, влетела на урок. Шмяк. Учебник Малфоя — на полу. Паркинсон с готовой остротой:

— Просто грация дракона.

А она будто бы не удивилась, когда он заткнул Крэбба, засмеявшегося в очередной — сто пятый, сто десятый или еще какой раз — над ней. И не слышала будто бы, как Крэбб шуршал: « Чё? Чё такого? Это ж всего лишь Грейнджер ... или Забини был прав, что ... »

А вот в чем был прав Блейз Забини, она действительно не услышала, потому что Крэбб, видимо, попал под горячую руку своего босса.

* * *

Дописывая последнее предложение, Гермиона поняла, что кроме нее в библиотеке кто-то есть. Малфой? Нет. Не надо.

— Грейнджер, подожди! — Драко еле успел ее остановить.

Она резко повернулась. Выражение лица было недовольно-сердитым.

— Мне надо сказать... спросить, то есть... (несчастный, что ты делаешь!) Если раньше кто-нибудь сказал, что он будет мямлить перед грязнокровкой, он отправил бы его Авадой куда подальше.

Где его непоколебимая уверенность, где обаяние, так безотказно действующее на многих девчонок? Изумления Драко не увидел, скорее напряжение. Она стала пунцовой — или злится или предчувствует неизбежное.

— Я тороплюсь.

А, была не была!

— Торопишься? Снова к своим: Мальчику-Который-Выжил-Из-Ума и к этому мешку слизней! — его понесло в любимую стихию, потому что он не знал, как действовать дальше.

— Не смей так говорить о моих друзьях! — самообладание вернулось, стоило только упомянуть о Роне и Гарри.

— Хорошо, хорошо! Они ведь парни что надо, да? Просто нарасхват. И ты готова всегда и везде защищать малюток — Потти и Ронни. Только вот они что-то позабыли о тебе. Один — с блондинкой, другой — с рыжей.

Гермиона молчала, не отводя глаз от Драко.

— Их личная жизнь тебя меньше всего должна волновать, Малфой, да и моя тоже.

— О, личная жизнь... Неужели наладилась? Кто же на этот раз? Так, Крам, Уизли... Список будет пополняться? — глумился уже по полной.

Гермиона опустила глаза. Драко подошел ближе.

— Не беспокойся, — отчетливо произнесла, собравшись с духом, — тебя в нем точно не будет.

Возникла неловкая пауза. Она смотрит в сторону, он — ошеломленно — на нее. Шаг. Остался шаг. Резко повернувшись, она пошла медленно и обреченно, совсем не по-гермионовски.

* * *

На следующий день он снова не пошел на занятия.

Попросил Гойла — сквозь зубы — передать учебник Грейнджер.

Да. Перепутал. Случайно. Ты вернешь. Как? Руками. В руки. Мерлин! Ну ладно Крэбб, но от тебя, Гойл, не ожидал...

* * *

Баранье выражение на лице Гойла выводило Панси из себя. «Подобные личности — позор факультету Слизерин», — промелькнуло у нее в мыслях.

— Еще раз, Грегори... Не заставляй меня сомневаться в твоих умственных способностях, — злилась от безысходности и страха.

— Там записка непонятная в два слова.

— И дальше... Говори.

— Нет... Никогда.

— Что?! — не на шутку уже разгневалась.

— В смысле это было там. «Нет» — вопрос, «Никогда» — вопрос. Говорю же: бред.

— Ты олух, поцелуй тебя дементор!

«Нет — вопрос. Никогда — вопрос» — побрела, раздумывая над услышанным.

— Вспомнил, вспомнил, — радостно прогундел вслед Гойл, — еще и...

— ???

— «И» там было между словами, «И».

В шарады решил поиграть... милый мальчик.

* * *

—Торопишься, Панси Паркинсон? — насмешливо спросил Забини, поравнявшись с мрачной, нахмуренной однокурсницей. — Нам не по пути?

— Что тебе еще? — не смотрела и не хотела смотреть, до того противно на душе.

— Хотел составить компанию. Можно? Ты ведь почти всегда одна, — ласково так улыбается ... гаденыш. А знает, всё знает — не раз уже намеками говорил о Драко.

— Это будет зависеть от того, насколько ты можешь быть полезен мне! — ехидненько промолвила Панси, скорчив лицо в гримасе, выражающей всю ее сущность.

«Несчастная дурнушка, — обворожительно улыбаясь, думал Забини, — жаль тебя, подстилка Драко Малфоя, но, наверное, ты заслужила".

А вслух воскликнул:

— О-о, насколько мы прагматичны! Попробую быть полезным. Для такой милой девушки, как ты, да что угодно, леди, — и закатился неприятно-лающим смешком.

— Тогда ответь, мистер любезность, что замышляет Драко? — гаркнула немного отупевшему от неожиданности Забини.

— Полегче, милашка, рукав оторвешь. Да он, вроде, с тобой кувы ... милуется, а не со мной.

— Ты понял, ты прекрасно понял, о чем речь, — и не подумала внять просьбе, а наоборот, усилила хватку, — Драко что-то задумал... Я выполнила, что он поручил, но он ничего больше не рассказывает. Что тебе известно о его планах?

— Да не знаю я. Сама спроси — ты же как бы его девушка.

— Вот именно: как бы, — пробурчала под нос Панси, — но он же тебе доверил что-то?

— Почему я должен отвечать, Паркинсон? — возмутился Забини. — Может прекратим нашу милую беседу? Я вполне уже насладился твоим обществом. Разреши откланяться.

— Совсем умалишенная, спятила от ревности, — пробормотал, поспешно удаляясь, оскорбленный Забини.