Я – не подарок (гет)

Давайте негромко, давайте вполголоса,

И даже не думай, забудь.

Ю.Ким

Наутро Маша пришла в школу с красными от слёз глазами. А её класс был охвачен радостным возбуждением. Ребята смотрели друг на друга совершенно по-новому — они стали одержимы своими героями. Одна группка обсуждала на перемене правила квиддича, рисуя на доске сложные траектории полётов. Другая спорила, можно ли развить у себя способности анимага. На Машу одни смотрели с сочувствием, другие — с насмешкой, третьи — шарахались от неё, как от прокажённой. А ей было всё равно.

Вечером девушка никак не могла дождаться, когда отец уйдёт в институт продолжать свой эксперимент. Она очень боялась, что профессор Снейп больше не захочет с ней разговаривать, а просто исчезнет из её мира на исходе третьих суток. Но её опасения оказались напрасными. Когда девушка вернулась в свою комнату, проводив отца, маг уже принял человеческий облик. Он стоял возле окна, наблюдая за снежинками, и даже не повернул головы в её сторону. Маша тихо подошла к окну и встала рядом. Какое-то время они молчали. В окно был виден еловый лес, купола храма, деревянные постройки старой части города — всё это с высоты девятого этажа казалось игрушечным, ненастоящим. И ситуация была тоже совершенно нереальной. Подумать только! Она, Мария Дубровская, шестнадцатилетняя советская школьница, тихая и скромная девочка, ночью, наедине с взрослым мужчиной любуется видами родного города. В голове не укладывалось, что он — всего лишь вымышленный персонаж ещё не написанной сказки. Набравшись смелости, девушка отважилась на неслыханную дерзость — взяла мужчину за руку. Ладонь была самой настоящей — шершавой и тёплой. Какое-то время маг словно прислушивался к своим ощущениям, а затем вздохнул и высвободил руку.

— Ну и как? Развлеклись? Насладились шоу? — первым нарушил он затянувшееся молчание. — Не хватает в жизни сильных эмоций — вот вас и притягивает чужая боль!

— Не надо! — произнесла девушка тихо, но твёрдо. — Не пытайтесь казаться хуже, я ведь теперь знаю всё. И ни за что не поверю, что вам неведомы любовь и сострадание.

— Да неужели? — притворно восхитился её собеседник. — К каким же ещё выводам вы пришли, госпожа великий аналитик?

Маша сжала кулачки.

— Это нечестно! Нечестно, жестоко и несправедливо — то, как они все поступили с вами!

— Да что вы говорите! — Судя по тону, профессору было глубоко плевать на её сочувствие. Должно быть, из-за того, что оно в его нынешнем положении ничего не меняло. — Ну да, конечно… Вас же учили, что всё должно быть по справедливости. И кто из нас двоих после этого живёт в придуманном мире? Вам не кажется, что самое время начинать взрослеть?

— А, по-вашему, повзрослеть — это значит признать всю эту грязь, ханжество и несправедливость? Тогда я отказываюсь становиться взрослой! Я не хочу в то будущее, в котором дети будут любить такие сказки! Не хочу! Слышите?

— Не волнуйтесь, это у вас пройдёт. Перебеситесь. А когда вам будет крепко за сорок, вы найдёте мою книжку у своего чада под подушкой. И посмеётесь над собственной глупостью.

— А если — нет?

Маша немного помолчала, и, наконец, решившись, выпалила единым духом:

— Я хочу определить поворотный момент и изменить уже сотворённую сказочную реальность.

Маг посмотрел на неё с наигранным сочувствием, так, будто она сказала заведомую глупость, что-то вроде «я хочу луну» или «я хочу жить вечно».

— Это вас Дамблдор надоумил. Красивая теория, и не более того. А всё же, чисто гипотетически,… что бы вы, интересно, сделали, будь на то ваша воля? Вломились бы в мой мир, чтобы нести справедливость, так сказать, огнём и мечом? А чего стесняться? Вам же с пелёнок твердили, что ваша правда — самая правдивая, а ваше призвание — вести других к свету, хотят они того или нет! Наделите себя выдающимися способностями и потрясающей внешностью — и вперёд! Все злодеи уничтожены вами лично, остальных вы пожурили и научили, как жить, а любимый герой спасён и, по определению, должен упасть в ваши объятия!

Девушка заворожено слушала собеседника. Неужели такое возможно? А почему бы и нет — ведь реальность сказочная? Но откуда тогда столько горечи в его страстном монологе? Может быть, кто-то уже пытался изменить его судьбу именно таким образом — и потерпел неудачу?

— Нет, — покачала головой Маша. — Это будет не сказка, а просто ложь. В такую реальность не поверят — а значит, она не сможет существовать.

— А вы не так уж и безнадёжны, — усмехнулся маг. — Пытаетесь думать. Но, в таком случае, чего бы вы хотели?

— Я бы хотела встретиться с Лили Эванс. С шестнадцатилетней… — начала девушка и остановилась, испугавшись собственной дерзости.

— Ну-ну, продолжайте, — подбодрил её профессор Снейп, неожиданно сделавшись совершенно серьёзным. — Она вам нравится?

— Если честно, не особенно. Дружить бы с ней я уж точно не стала. Вдруг я скажу что-нибудь не то или стану общаться не с теми — она меня и бросит, в самую трудную минуту… Простите, я, наверное, говорю ужасные вещи.

— Не берите в голову, мисс. Я и сам никогда не страдал излишней щепетильностью, вы же знаете. Чего же мне требовать от вас? Но, в таком случае — зачем вы хотите с ней встретиться?

— Я бы всё ей объяснила! — девушка заговорила быстро и горячо. — Какой вы замечательный, и как сильно её любите, и что нужно быть добрее, терпимее к людям. Я бы ей «Маленького принца» дала почитать, там, где «мы в ответе за тех, кого приручили». Я бы убедила её…

— Я одного не пойму: вам-то с этого что за корысть? — Маг удивился уже непритворно. — Я думал, вы хотите, гм… оказаться на её месте. Или я ошибся?

Девушка покраснела и опустила голову.

— Нет, вы не ошиблись. Но я не смею даже мечтать об этом. Куда мне! Вы ведь её выбрали! Нет уж, пусть про меня там совсем не будет, но зато всё будет правильно.

— Надо же! А ведь вы не врёте, мисс Дубровская! Плюс десять баллов… ну, в общем, этой вашей дурацкой школе.

— Чего-чего?

— Не обращайте внимания, это просто присказка… Вот только, боюсь, ничего нового Лили от вас бы не узнала. Она была знакома со мной гораздо дольше, а я, как вы изволите видеть — совсем не подарок. Она и так терпела достаточно.

— Нет, не достаточно! Я не согласна!

— Увы, мисс, ваше согласие никому и не требуется. Как я уже сказал, изменение сказочной реальности — это только теория.

Они снова замолчали, продолжая наблюдать за танцем снежинок. Маша кусала губы от собственного бессилия. Вот уж действительно: зачём взрослые затеяли с ними эту игру? Может быть, это — какой-то экзамен, тест, проверка, которую она не прошла? И теперь те, кто надо, сделают вывод: Мария Дубровская не годится для великих целей, потому что для неё важнее судьба отдельного человека… Ну и пусть себе! Не в силах больше молчать, девушка тихо спросила:

— Что я могу сделать для вас, профессор Снейп?

Он, казалось, ждал этого вопроса:

— Ну, во-первых, не трепать моё имя и не устраивать со мной никаких рождественских сценок.

Маша даже обиделась.

— Об этом могли бы и не просить — я бы и так не стала. А что — во-вторых?

— Я хотел бы уйти из этого мира. Прямо сейчас. Такого врагу не пожелаешь — болтаться здесь, как… некая субстанция в проруби, помня всё о своей жизни и смерти, и ждать, когда тебя, наконец, развеет по ветру. Участь призрака всегда вызывала у меня чувство брезгливости.

Девушка опешила.

— О, я и не знала, что это так ужасно! Конечно, я вам помогу. Но что от меня требуется?

— Всего лишь ваше согласие. Просто мысленно отпустите меня и не пытайтесь удерживать.

— И это всё?

— А вам бы чего хотелось? Сложных кровавых ритуалов с песнопениями? Идиотских взмахов волшебной палочкой?

Маленькая ведьма вздохнула. Сейчас, отпуская этого странного героя, она прощалась со своими детскими иллюзиями, со своей щенячьей верой во всеобщее счастье, любовь и справедливость. И это было больно. Но, что поделаешь — видимо, рано или поздно такое случается со всеми. Было вдвойне обидно, что всё произошло под Новый год — вместо обещанного чудесного приключения. А ещё — она совершенно чётко осознавала, что никогда уже не будет прежней. Теперь она точно знала, кого будет искать, заглядывая в лица прохожих, одноклассников, сослуживцев, попутчиков.

— Да-да. Я согласна. — Она в последний раз пристально взглянула на профессора, стараясь запомнить каждую чёрточку его неповторимого облика. — Спасибо вам, что вы были в моей жизни. Прощайте.

На лице мага не дрогнул ни один мускул. Он коротко кивнул.

— Благодарю, мисс Дубровская. И вот ещё что: не так уж они плохи, ваша школа и страна. Что-то есть в вас такое, чему не учат в Хогвартсе.

Раздался резкий хлопок, напоминающий звук выстрела в тире, и профессор Снейп исчез.

Изо всех сил стараясь не заплакать, Маша открыла окно, подставляя морозному воздуху разгорячённое лицо. И тут произошло нечто странное: вместе с порывом ветра в комнату влетела неведомая золотая птица и начала кружить под потолком, часто-часто махая крыльями. Взглянув повнимательнее, девушка сообразила, что это и не птица вовсе: к ней залетел снитч — золотой мячик из игры в квиддич. Сделав ещё один круг, он вылетел в окно, как будто приглашая поиграть с ним. Оглядев комнату беглым взглядом, Маша увидела ещё один предмет, которого раньше в ней не было: рядом с торшером стояла прислонённая к стене метла. Как любая уважающая себя юная ведьма, десятиклассница Дубровская регулярно училась летать на уроках физкультуры, но у них в школе для этих целей использовали обычные мётлы, щётки и швабры. А это устройство было специально создано для полётов. Это угадывалось в его особой обтекаемой форме, в изящных линиях. А ещё было видно, что метла заграничная и очень хорошего качества.

— И не мечтай! — сердито крикнула Маша, обращаясь к снитчу. — Я и не подумаю тебя ловить! Очень ты мне нужен — сейчас, когда всё кончилось.

И тут же сообразила, что игра должна заканчиваться именно поимкой снитча, даже если он не принесёт тебе выигрыша. Решив, что терять всё равно нечего, девушка оседлала метлу и вылетела из окна вслед за золотым мячиком.

Не зря говорят, что погоня — лучшее средство от душевных ран: во время погони невозможно думать ни о чём другом. Маша неслась по ночному небу, не чувствуя ни холода, ни обжигающего ветра. Золотой снитч то маячил у самого лица, освещая ей путь, то пропадал где-то в метели. Далеко внизу мигал редкими огнями сонный Китежград, близилась полночь. Девушка чувствовала, что она не одна в ночном небе: в неверном золотистом сиянии ей мерещились тени. Она была участницей какой-то мистической дикой охоты; наперегонки с ней мчались за снитчем другие чародеи на мётлах, крылатых конях, и даже один — на мотоцикле с коляской. Их сменяли другие, более зловещие фигуры — колдуны в масках и капюшонах, возглавляемые самим Тёмным Лордом, и совсем уже нереальные существа без лиц и в лохмотьях, похожие на огромных ободранных аквариумных рыб. Но вот снитч оказался слишком близко, и школьнице удалось схватить его. В этот момент в ночном небе раздался звук, источник которого не мог здесь находиться — начали бить полночь какие-то старинные часы, медленно, со скрипом и придыханием. Участники дикой охоты один за другим стали исчезать, сливаясь с ночным небом, рассыпаясь на миллионы снежинок. Из Китежграда уходила магия Хогвартса, уходили герои ещё не написанной сказки, и, должно быть, каждый оставил свой след в душе кого-то из Машиных одноклассников. А сама она ощутила, что её метла теряет подъёмную силу, и, заложив крутой вираж, пошла на снижение. Горе-спортсменка едва успела приземлиться, прежде чем метла исчезла, и теперь сидела в сугробе, в двух шагах от собственного дома, как была, в тонкой домашней пижаме. А в правой руке, вместо золотого снитча, у неё был крупный грецкий орех, который легко раскрылся от простого нажатия пальцами, обнажая аппетитное извилистое содержимое. Память услужливо подсказала ей знакомое из детской сказки название: «орех Кракатук». Его нужно съесть и загадать желание. Ужасаясь собственной глупости и доверчивости, она именно так и сделала: очистила ядрышко и сунула его в рот, старательно формулируя заветное: «Хочу, чтобы девушка, которую любит Принц, тоже его любила, была доброй, умной и терпеливой». Она хотела прибавить что-то ещё, но орех уже кончился, оставив терпкий горьковатый привкус.