Теперь я Чебурашка… (гет)

− Ммм... Никогда бы не подумала, что ваши комнаты выглядят так, − Грейнджер широко улыбнулась и продолжила изучать окружающую действительность.

Может быть, вы ожидали найти орудия пыток посреди гостиной и трупы младенцев в шкафу... Вынужден вас разочаровать.

− Здесь уютно, − весело заявила девушка.

Уютно?

− Никогда не думала, что ваши вкусы настолько близки к среднестатистическим... что у вас есть какие-либо интересы, увлечения, − ее взгляд задумчиво скользил по предметам интерьера.

Неожиданно Грейнджер с ужасом уставилась на меня, и неуверенно прошептала:

− Вы ведь живете один? Я хочу сказать... никто внезапно не нагрянет?

Никто, кроме Дамблдора, который должен зайти выпить чая в четыре часа, а еще моя жена и трое детей... Я что, так похож на идиота, приглашающего гостей?!

Она все еще вопросительно смотрела на меня.

И ведь действительно ждет ответ на свой более чем нелепый вопрос!

Я вздохнул.

Legilimens.

— Нет, Грейнджер, никто, как вы выразились, «внезапно не нагрянет».

− Ох... — все еще неуверенно.

Нет, этого быть не может!

— Я ОБСТАВИЛ комнату сам, один, и, если это вам не по вкусу, можете утешить свое оскорбленное самолюбие напоминанием о том, что вы меня совсем не знаете!

− Очевидно... Может быть, вы могли бы дать мне несколько советов, как обустроить мою комнату? − предложила она с совершенно серьезным лицом.

— Я НЕ ДИЗАЙНЕР ПО ИНТЕРЬЕРАМ!

− Конечно, нет, профессор, — примирительно.

— Ммм... Если дознание завершено, может быть, пройдем в библиотеку? Дверь прямо позади вас.

− ДА! — возглас экстаза.

— Успокойтесь, Грейнджер.

* * *

− Я думаю, можно начать с просмотра вот этих нескольких книг, − заявила гостья, сгружая около пятидесяти томов на стол.

«Несколько» книг, ага.

Затем, покраснев, посмотрела на меня.

?

− Профессор, если это не помешает вам...

Говорите, Грейнджер, ночь не резиновая.

− Я подумала, что мы могли бы пролистать их вместе, но будет проще, если я устроюсь в этом кресле и... возьму вас на колени, − последние слова были почти неслышны.

Что?! Абсолютно невозможно. Нет. Ни в коем случае. Совершенно неуместно. Невозможно. Никогда. Даже в мечтах.

− Полагаю, вы не усмотрите здесь каких-либо неудобств, − она всячески старалась не встречаться взглядом со мной.

Посмотри на меня, невоспитанная девчонка!

У меня не было времени сказать хоть слово: вышеозначенная невоспитанная девчонка подняла меня и устроила у себя на коленях.

Затем, как ни в чем не бывало, обняла одной рукой.

Итак, к моему огромному изумлению, я оказался прижатым к ее животу, головой упираясь в грудь.

− Я надеюсь, что вам не слишком неудобно, − искренне заметила Грейнджер.

Нет, «неудобно» − это совсем не то слово, которое я бы использовал.

Потом она наклонилась ко мне и выдохнула прямо в ухо:

− Я никому не расскажу, пусть это будет наш маленький секрет.

К счастью, плюшевые игрушки не могут краснеть...

* * *

Из сего положения, одновременно невероятно удобного и крайне неуместного, я мог уловить каждое изменение ритма дыхания Грейнджер.

Когда она читала интересный отрывок, я ощущал, как сильно ее сердце колотится о грудную клетку; когда полностью растворялась в книге, дыхания практически не было слышно.

Иногда Грейнджер уныло вздыхала, и я чувствовал, как ее дыхание ерошит мне волосы.

Иногда звук дыхания заглушался шепотом, и я ловил себя на мысли о том, что пытаюсь разгадать ее чувства.

Мне бы пора начать обдумывать, как же выйти из сложившейся ситуации, но всякие мелочи отвлекают меня.

И я задался вопросом: а что, если на самом-то деле мое положение не столь ужасно.

Впервые в жизни никто ничего от меня не ждет.

И это странно похоже на свободу.

Свободу, которой я несомненно не заслуживаю.

Впервые меня оставили в покое.

Всем на меня плевать.

Кроме нее.

Кроме Грейнджер, чье сердце неожиданно заходится диким ритмом.

И тут же я ощутил горячую слезинку, медленно скатывавшуюся по моей щеке.

Она плачет.

Что за?..

Я посмотрел на раскрытую книгу.

«...Это заклинание превращает волшебника в тряпичную куклу. По сей день единственным известным способом снять заклятие остается смерть чародея, наложившего его»

Теперь ее слезы падают на мое лицо с частотой проливного дождя.

Это она из-за меня? Посмотрите мне в глаза, Грейнджер... Посмотрите, глупая девчонка!

Но она по-прежнему избегает моего взгляда. Обнимает, прижимает к себе и шепчет на ухо бесконечную мольбу.

Мольбу о прощении.

Посмотри на меня! Гермиона, посмотри на меня.

Наконец я увидел ее ореховые глаза.

Legilimens.

— Успокойтесь, Грейнджер, − сказал я своим самым нейтральным тоном. — Глубоко вздохните и послушайте меня, глупая девчонка.

Услышав это, она, казалось, пришла в чувство.

— Во-первых, ваши извинения столь же неуместны, сколь и бесполезны. Во-вторых, неужели вы даже на секунду могли подумать, что Темный Лорд применил бы ко мне заклятие, в котором можно найти хотя бы малейшую лазейку для избавления? В-третьих, в книге написано: «Единственным известным способом НА СЕГОДНЯШНИЙ ДЕНЬ», − заметьте, книга была написана, по меньшей мере, лет двести назад. И наконец, моя мантия промокла по вашей вине, а я не могу ее сменить.

− Извините, −на заплаканном лице проступила улыбка. — Думаю, я была наивна, считая, что можно найти простое решение.

− Ваше простое решение существует. Оно заключается в уничтожении Темного Лорда. Согласитесь, нет ничего проще, −в моем голосе зазвучала ирония.

− Все кончено, − провозгласила Грейнджер.

− Куда девался ваш легендарный оптимизм? — насмешливо поинтересовался я.

− Думаю, я утратила его к концу третьего миллиона страниц с вашими извинениями! — язвительно прозвучало мне в ответ.

− Нет, я вас отнюдь не извиняю, − холодно сообщил я. − Я не извиняю вас за ваши извинения, поскольку у вас не было на это причин.

− Дамблдор поручил вас моим заботам, а, значит, я за вас отвечаю, − в ее голосе сквозило недоверие.

− Глупая девчонка! Если Дамблдору придется выбирать между мной и своим носком, я проиграю. Директор поручил меня вашим заботам просто потому, что вы первая попались ему на глаза. Ему наплевать, выживу я или погибну! — под конец я разнервничался.

− Но мне не наплевать! Мне не наплевать на вас потому, что вы мне небезразличны, безмозглый вы кретин! — тут она сорвалась на крик.

...

...

− Понятно ...

− Грейнджер, полагаю, что если мне предоставлено право выбора, то я предпочту «безмозглому кретину» «дорогой мой». И потрудитесь объяснить, чему я обязан честью являться объектом ваших чувств.

− Говорят, можно объясниться в любви, но нельзя объяснить любовь, − игриво ответила негодница.

− Попробуйте, − ситуация начинала меня тяготить.

− Ну, хорошо... По большей части, я нахожу вас несправедливым и невыносимым, − слегка улыбаясь, начала Грейнджер, — Но бывают моменты, когда я не могу не оценить ваш ум, ту ауру силы и власти, что окружает вас, вашу храбрость и... да... ваше чувство юмора, хоть вы и имеете склонность впадать в иронию, самую что ни на есть убийственную.

...

...

...

−Профессор? — встревожилась Грейнджер.

− О! Очень зрело! — ее взгляд был исполнен укоризны.

* * *

− Большая часть нормальных людей ценит комплименты, − пробормотала девушка в сотый раз, не особо ласково усаживая меня на кровать. — Безмозглый кретин, − прошептала она разочарованно и вышла из комнаты.

Я понимал подобное раздражение, но иного выбора не было.

Что хорошего, черт возьми, я мог ей сказать?

Что она ошиблась, принимая за храбрость обязательство искупить грехи?

Что моя власть, моя сила и моя ирония — лишь наиболее верные средства держать окружающих на разумном расстоянии?

Я мог бы... Я должен был, но, увы, не чувствую в себе благородства, достаточного, чтобы вывести из заблуждения единственного человека, который все еще думает обо мне хорошо.

Мне так жаль, Гермиона.