Жизнь продолжается (гет)

В самых мрачных раздумьях Снейп возвращался к себе. По дороге натолкнулся на директора. Похоже, поджидал.

«Мерлин, неужели еще не все?»

— Нет, Северус, больше шутить не буду.

«Что-то не вериться, профессор Дамблдор», — подумал Снейп, но решил ответить хорошей шпилькой, чтобы директор сильно не обольщался на его счет:

— Так деканство — шутка?

— Нет! Сегодняшний педсовет был назначен специально, чтобы обсудить твое назначение на должность декана, но, заметив одинокий подарок под елкой, я решил немного подшутить.

«Конечно, жизнь так скучна, так уныла без хорошей издевки».

— Надеюсь, простишь старика, у которого осталось не так много радостей в жизни.

«Ну, нам ли не понять друг друга, сэр?!»

— Вы специально пришли, чтобы извиниться? — поинтересовался Снейп.

— Нет, мне нужно с тобой поговорить, и лучше — в твоей комнате, — ответил Дамблдор.

«Звучит многообещающе».

Хорошо, что вездесущие домовые эльфы Хогвартса успели навести идеальный порядок, и Снейпу не пришлось краснеть за свое «логово».

— Я хочу вручить тебе, Северус, настоящий рождественский подарок, — голос Дамблдора звучал весьма благодушно.

Странно, но почему-то ответного чувства у Снейпа не возникло: хотелось поскорее остаться в одиночестве. Во-первых, пришел новый журнал «Практическое зельеварение» с серией публикаций о яде редких пурпурных муравьев, обнаруженных совсем недавно в амазонских лесах. Во-вторых, как раз сегодня он собирался продолжить опыты, которые они с Лили проводили на пятом курсе, пока СОВы не взяли мертвой хваткой за горло, а потом произошла та ссора… Вырвавшегося слова не поймаешь, а результаты опытов были обнадеживающими.

Сегодня Снейп планировал поэкспериментировать с корневищами водяных лилий и простейшим снотворным зельем из ягод боярышника, стеблей пустырника, цветов душицы, корней пиона и листьев перечной мяты.

Думая о своем, он машинально вскрыл упаковку и непонимающе уставился на гриф высшей секретности, тускло мерцающий на обложке книги.

— Вы это бросили под елку?

— Да, но «бросал» долго, — весело рассмеялся Дамблдор. — Где-то с полчаса провозился с охранными чарами. Так что твои сволочи-коллеги не только взять, но и увидеть его не могли, пока я не снял часть заклинаний.

Снейп кинул злой взгляд на директора, который, как и Волдеморт, легко, без излишних сомнений, позволял себе копаться в чужих мыслях. Северус, казалось, неплохо освоил окклюменцию, но, судя по всему, чего-то ему явно не хватало для настоящей защиты.

— Книгу-то открой, — посоветовал Дамблдор, полностью игнорируя обиду коллеги. Заметив, что Снейп невольно замешкался, понимая опасность чар этого грифа секретности, успокоил: — Тебе разрешено Визенгамотом. Только он выдает допуск на ознакомление с моей докторской диссертацией.

«О некоторых вопросах окклюменции и легилименции».

Снейп издал возглас радости и погрузился в чтение оглавления. Летящие косые буквы знакомого почерка подтвердили слова директора. Об этой диссертации, сгинувшей в недрах Отдела тайн сразу после защиты, ходило много слухов.

— Я догадывался, что в базовом учебнике о многом умалчивается, — пробормотал Снейп, разобрав название заинтересовавшего его раздела. Затем в нетерпении начал разыскивать нужную страницу.

Вдруг он замер с открытой книгой в руках, почувствовав на себе пристальный взгляд. Дамблдор хитро смотрел на него — Северус совершенно забыл о присутствии директора и даже не поблагодарил его за подарок.

— Много слышал о вашей работе… — произнес Снейп неловко: благодарить и извиняться он не умел.

Директор понимающе улыбнулся в ответ, ведь мальчишеский восторг, ожививший постоянно хмурый вид Снейпа, говорил сам за себя, лучше любых слов.

— Не буду тебе мешать, Северус!

Снейп согласно закивал головой, с неподдельным интересом погружаясь в искомый раздел. Он не проводил директора до двери даже взглядом.

— Северус, с правами и обязанностями декана не забудь ознакомиться.

Дамблдор сильно сомневался, что его слова были услышаны, но положился на сознательность своего протеже.

* * *

Невероятным усилием воли, оторвав себя от многочасового чтения диссертации, Снейп приступил к ознакомлению с книгой, на синей обложке которой красовались выделенные серебром слова «Права и обязанности декана».

Книгу назвали неверно, так как громадная глава «Обязанности» являлась первой, а тонюсенькая «Права», соответственно, второй. Само собой, Снейп не стал уподобляться своим ученикам и читал все по порядку. С диссертацией, ясное дело, не сравнить, но местами, местами… Гори все это синим пламенем, в тон обложке книги.

И после каждого нового пункта казенного трактата из груди рвались слова, о существовании которых в своем лексиконе Снейп и не подозревал: «Прелестно! Очаровательно!»

— Меня восхищает ваш образ мыслей, директор! Некоторые пункты убивают наповал даже мою иронию.

— Бороться будем и искать, пока другие будут спать, — съязвил напоследок в рифму новоиспеченный декан.

Дочитав последний пункт обязанностей, с остервенением захлопнул книгу и прошипел:

— Я что, домовой эльф Хогвартса, что ли? По ушам или по носу разглядели? Да если все это исполнять, то на «голову помыть» времени не хватит.

Последняя мысль, кстати, порадовала, так как наконец-то появился контраргумент для многочисленных «доброжелателей». И пусть кто-то из коллег попробует пикнуть что-то вслед — профессор Снейп сразу предложит им вакантную должность декана Слизерина, а сам пойдет в ванную. И Мерлин с ней, с ванной для деканов! Права нет, так и долгов не будет.

Прочитав о праве снятия пятидесяти баллов с любого факультета в качестве наказания, Снейп крепко задумался. А хватит ли у него желчи, чтобы снять с какого-нибудь факультета сразу такую немыслимую сумму? Должно хватить, да только резона в этом маловато. Ну, рассердится на кого-то, вскипит, снимет баллы, но ему-то от этого что? Не полегчает. Злость, которая в нем бродит, точно знает, какой ей нужен выход: месть Мародерам. Да только… счастливый соперник и его восторженный прихвостень — оба в могиле, третий, мерзавец — в Азкабане. Этих уже не достать, а последний и так влачит нищенское существование. Почему же все равно так нестерпимо жжет в груди? Их нет, а то, что хотелось высказать каждому, осталось.

Теперь Снейп даже знал, как это можно сделать. Почти час ушел на создание песочных часов, напоминающих уменьшенную копию факультетских в холле Хогвартса. Это была не сложная работа, но когда он перешел к исследованию потенциала идеи и чувств, заключенных Основателями в образ часов, то… Конечно, можно было найти себе оправдание: их было четверо, а он — один, однако от противного «но» саднило в душе. Факт оставался фактом: Основатели — грандиозные личности, а он… Его магический потенциал смешон в сравнении с их, все его горести меркнут на фоне грандиозной задачи создателей школы: из поколения в поколение воспитывать новых волшебников.

Только Северус Снейп никогда не отступал перед трудностями, никогда не сдавался, даже если противник был явно сильнее. Мерзавцы Мародеры хорошо закалили его в боях с явным перевесом численности в их пользу.

Теперь его прошлые претензии к ним померкли на фоне настоящего горя. Лили.

Снейп не сомневался, что магический договор с часами Хогвартса можно заключить, поведав им об этом.

— Минус пятьдесят баллов с Гриффиндора, Сириус Блэк, за то, что ты выдал Темному Лорду Лили Эванс!

Никакой ответной реакции. Снейп еще раз перепроверил формулы трансфигурации — все верно. Вдруг его осенило: он ошибся в фамилии Лили. Стараясь не споткнуться на этом слове, Снейп громко произнес:

— Минус пятьдесят баллов с Гриффиндора, Сириус Блэк, за то, что ты выдал Темному Лорду Лили Поттер!

Только и эта фраза не была правильной. В чем же просчет? Об измене Сириуса известно всем, но магия Хогвартса на это не реагирует. Может дело в том, что предал друзей выпускник, а не ученик школы? Снейп решил проверить свою догадку, но для этого нужно сформулировать любую вину Сириуса в школьные годы. Естественно, перед ним самим.

— Минус пятьдесят баллов с Гриффиндора, Сириус Блэк! Ты, впитавший с молоком матери чистокровную неразбавленную спесь, позволивший себе игру в демократа и выпросивший у Шляпы распределение на чужой факультет. Во мраке звезды сияют ярче? За что ты ненавидел меня? Может, за то, что нищий полукровка осквернил своим присутствием твой родовой факультет? И за это послал меня в зубы к своему дружку, на верную смерть?

Речь получилась пафосной. Снейп чуть не фыркнул, договаривая ее, и совсем не надеялся на удачный результат. Каково же было его изумление, когда в верхней чаше часов появилась кучка рубинов. Не поверив своим глазам, он Счетным заклинанием пересчитал количество драгоценных камней. Все верно.

Напрашивался вывод: сила чувств четырех Основателей равна одному его откровенному пафосу. Однако в это Снейпу не верилось и, дальше заполняя часы, он опять заговорил о выстраданном горе.

— Минус пятьдесят баллов с Гриффиндора, Джеймс Поттер, за то, что не защитил Лили!

Тишина. Снейп зашипел, едва грязно не выругавшись. Теперь он знал о чем говорить, но как же не хотелось.

— Минус пятьдесят баллов с Гриффиндора, Джеймс Поттер! Ты, любимчик своей семьи, при первой встречи почуял во мне изгоя. Подумал, что родители Снейпа не любят за то, что он плохой, а сам ты, само собой разумеется, хороший. — Снейп еще не договорил до конца, а новые рубины стали прибывать. — Да если бы все было так просто. Родительская любовь или ненависть основывается на чем-то эфемерном, скорее, на качествах самих родителей. Весь вопрос только в том, насколько ребенку повезло с матерью и отцом. Тебе — повезло, а мне — нет, — он не сомневался, что камней в чаше теперь не пятьдесят, а сто.

— Минус пятьдесят баллов с Гриффиндора, Ремус Люпин! С тебя причитается за двуличность. Ты на своей шкуре испытал отношение других к изгоям, понял счастье, когда волшебники приняли тебя на равных в свой круг. Почему же ты позволял травить другого?

Магия Хогвартса согласилась с этим аргументом сразу.

— Минус пятьдесят баллов с Гриффиндора, Питер Петтигрю! О, блестящий представитель серой массы! Ради ваших слюнявых восторгов лидеры, достойные своих поклонников, готовы стоять вверх ногами. Не единожды твое подхалимское попискивание оборачивалось стычкой между мной, Поттером и Блэком.

На эту фразу магия школы тоже отреагировала новыми рубинами.

После того, как Снейп замолчал, из палочки неожиданно для хозяина вырвался мерцающий огонек пламени, связывая его руку и часы. Он смотрел на догорающий волшебный огонь, искры которого таяли в воздухе, и прислушивался к себе. Стало ли легче на душе, Снейп сказать не мог, но хорошо знал, что магический договор отнял у него право снимать по пятьдесят баллов с любого факультета. Правда, не навсегда — до тех пор, пока все рубины не перетекут из верхней чаши в нижнюю. Означать это будет одно: гриффиндорцы расплатились двумя сотнями баллов за грехи своих предшественников, легенды своего факультета — Мародеров. Причем не простых баллов, а тех, которых Снейп снимал незаслуженно много.

«Вот и все. Одно удручает: жизнь продолжается».

Северус печально оглядел комнату — шкафы, стол с оставленной на нем книгой «О некоторых вопросах окклюменции и легилименции» и содрогнулся, разом поняв всю правоту слов Альбуса Дамблдора:

«Темный Лорд вернется…»