Обрученная со смертью (гет)

В наполовину открытую дверь, точно не решаясь открыть ее настежь, — как бы я не сбежала, мелькнуло в голове у Вирджинии, — протискивался домовой эльф, державший тяжело нагруженный поднос с едой.

— Завтрак для мадам, — пискнул он, ставя поднос на туалетный столик. Освободившись от своей ноши, он поклонился ей, почти уткнувшись лбом в пол, — чтобы не встречаться с ней глазами, подумала Вирджиния. Исполнив порученное, эльф проворно засеменил к выходу.

— Стой! — неожиданно для себя властно крикнула Вирджиния. Эльф застыл в дверях. Радуясь неожиданному успеху, пленница подбежала к нему; эльф быстро повернулся к ней лицом, раскинув ручки, закрывая выход своим телом. Глубоко посаженные глазки на морщинистом личике бегали по сторонам.

— Кто послал тебя? — допытывалась Вирджиния, упав на колени, чтобы их лица оказались вровень. — Кто твой хозяин?

— Милорд не велел говорить, — пропищал домовик. — Милорд приказал...

— Милорд? — быстро переспросила Вирджиния.

Глаза эльфа вдруг выпучились от ужаса. Он зажал себе рот, словно пытаясь запереть неосторожные слова, потом схватил себя за горло, обшаривая глазенками комнату в поисках острых углов, — и вдруг, точно ему запретили истязать себя при ней, повернулся на месте и исчез. Дверь яростно захлопнулась, чуть не ударив ее.

Вирджиния отшатнулась, отбрасывая со лба выбившиеся из прически волосы. Она упала на стул и перевела дыхание. Это все же лучше, чем ничего. Эльф послушался ее и обращался с почтением. "Мадам". "Милорд..." — подумала Вирджиния. — "Что бы это значило?.." Она несколько раз глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. Потом взглянула на поднос с завтраком, который принес эльф.

Это был основательный завтрак — яичница с беконом, овсянка, тосты с джемом и кофе. "Милорд приверженец традиций", — подумала Вирджиния. Едва ли он хочет ее отравить. Быть может, в еду что-то подмешано... но скорее с иною целью. Вирджиния почувствовала, как вспыхнули щеки. И тут же мучительно подвело живот. Она же ничего не ела со вчерашнего вечера. Если она уморит себя голодом, она точно не сможет ни спастись, ни сопротивляться... Вирджиния придвинула к себе тарелки и набросилась на еду.

К своему удивлению, она опустошила весь поднос, хотя думала, что не осилит и половины. Приготовлено было умело, и хотя не от души, как старался для Вэйнов старый слуга семьи, но вкусно. После сытного завтрака не хотелось даже вставать. Вирджиния почувствовала, как тяжелеют веки — и тут поняла, что ее опасения насчет еды оправдались. Спать хотелось неодолимо. Интересно, как этот эльф готовит для своего господина? мелькнула вдруг безумная мысль. Она еле успела добраться до кровати и, едва коснувшись головой подушки, провалилась в сон.

* * *

Вирджиния открыла глаза, окруженная сиянием, словно вокруг горело множество свечей. Уже наступил вечер, свечи были расставлены повсюду — на туалетном столике, на подоконнике — занавеси были раздвинуты, огонь трепетал на свежем ветру, в чернильно-синей ночи — в ногах кровати. И она была не одна — она дождалась...

Она порывисто села, трепеща от нетерпения. Прохладная белая рука погладила ее по волосам, темным и тяжелым...

— Ты пришел? — прошептала она.

— Ты ждала меня? — шепнул голос, словно голос самой ночи. Она повернулась, он был рядом — светящееся словно жемчуг прекрасное лицо, голубые прозрачные глаза... Губы тихо улыбались, ей или чему-то своему...

— Как это кольцо идет к твоим глазам, — прошептал он.

— Я надела его для тебя, — прошептала Вирджиния. Она не помнила, когда, но это было неважно... имело значение только то, что он был с ней... Она протянула руки, и вот она уже была в его объятиях, его прохладные губы были на ее губах... Она крепко прижала его к себе. Может ли быть большее блаженство?... — Ты сегодня так прекрасна, — прошептал он ей на ухо. Вирджиния закрыла глаза, чувствуя, что не вынесет своего счастья...

* * *

Вирджиния позабыла о времени. Она проводила дни, словно во сне, и пробуждалась только рядом с ним — кого совсем не знала, кто, открывая ей объятия, никогда не открывал души. Ее перестали тревожить вопросы, что за дом стал прибежищем их любви. Для нее перестало существовать все, что было вне его стен. Даже себя она помнила туманно, и как в тумане видела себя в зеркале. Она не замечала, что в глазах слуги-эльфа при взгляде на нее появляется такой же страх, что она увидела на его лице при упоминании имени его господина... Ее возлюбленный часто приводил своих друзей, и они принимали их вместе. Она не замечала, что обращенные к ней почтительные поклоны становятся все ниже, пряча испуганные взгляды. Вирджиния почти не различала их лиц. Среди них ни разу не мелькнуло смуглое лицо ревнивой Беллатрисы, но Вирджиния не замечала этого, и не ощутила ни облегчения, ни торжества.

Тот, первый, день был последним днем, что она помнила ясно.

* * *

Вирджиния не знала, сколько прошло дней и ночей, прежде чем тот, кого она знала как Тома Реддла, снял с ее руки кольцо.

Вирджиния словно очнулась от сна — долгого, временами пугающего, временами чарующего, но которого почти не помнила... Она стояла посреди чужой мрачной спальни, вытянув руку в широком рукаве черной мантии, а стоявший перед ней красивый юноша с холодными голубыми глазами на белом лице аккуратно опускал в карман своей черной мантии сверкающее колечко. Вирджиния опустила руку, изумленно глядя на него, и молодой человек улыбнулся.

— Как ты себя чувствуешь? — ясным голосом спросил он.

— Кто вы? — вырвалось у Вирджинии прежде, чем память вернулась к ней.

Молодой человек улыбнулся, потом расхохотался. Смеялся он искренне и весело, но от звука этого смеха у Вирджинии озноб пробежал по спине.

— Ты меня не узнаешь? — спросил он.

Вирджиния попятилась, потерла лоб ладонью.

— Я узнаю... — прошептала она. — Ты Том Реддл, тебя называют милордом... Да что же я говорю?

Она в ужасе вскинула на него глаза, все вспомнив, но он смеялся, звонко и неудержимо, качая головой и прикрывая белой рукой глаза. Вирджиния наблюдала за ним, холодея. Она успела узнать о Томе Реддле немного, но с первого дня знала, какой страх он внушает всем своим друзьям и слугам — и с тех пор, хоть и исподволь, только укреплялась в этой мысли. — Право, моя дорогая, ты превзошла мои ожидания, — сказал он, отсмеявшись. — Мне давно такого не говорили...

— Зачем ты похитил меня? — спросила она, сама удивляясь своей смелости.

Том Реддл снова улыбнулся, но его улыбка была другой. В ней было что-то похожее на нежность и даже восхищение...

— Теперь я еще больше уверен, что не ошибся, — сказал он. — Немногие из волшебников... и еще меньше женщин решились бы так говорить со мной. Ты чистокровная волшебница... и ты не только прекрасна, но и смела. Мы с тобой похожи...

— Нет! — вдруг крикнула Вирджиния, перебивая этот поток похвал. Она достаточно видела, чтобы не желать походить на него! И испуганно ахнула, лицо Тома Реддла вдруг побелело как кость, глаза полыхнули красным огнем...

— Нет? — неожиданно мягко спросил он, но ноздри его раздувались, выдавая гнев. Вирджиния не могла выговорить ни слова.

— Нет? — повторил Том Реддл. Он подошел к онемевшей Вирджинии и положил руки ей на плечи. Потом вдруг повернул ее к зеркалу.

Вирджиния коротко вскрикнула, в этот раз испугавшись себя самое.

Женщина, смотревшая на нее из зеркала, имела черты Вирджинии Вэйн — но не была Вирджинией Вэйн. На черную мантию ниспадали черные волосы, достигавшие пояса. Лицо было не просто бледным, а белым — белым как мрамор, белым как лицо Тома Реддла... Глаза, раньше синие, цвета летнего неба, посветлели и стали прозрачными как голубой лед...

— Никто из тех, кого я приблизил к себе, не остается прежним, — прошептал маг, сжав руками ее плечи. — А тебе выпала честь мне принадлежать.

Белое как мрамор лицо вспыхнуло, Вирджиния сбросила с плеч его руки.

— Я никогда тебе не принадлежала! — крикнула она.

Голубые глаза широко раскрылись в насмешливом изумлении.

— Тебя подводит память? — спросил маг. — Или, может быть, это меня подводит память? Ты забыла, сколько дней и ночей провела со мной, любовь моя? Ты забыла, как принимала меня в свои объятия?

Вирджиния, с пылающим лицом, не отводила взгляда от насмешливых голубых глаз, грудь ее высоко вздымалась.

— Ты получил власть над моим телом, — сказала она. — Но не называй это обладанием... или любовью. Ты очаровал меня, но моя душа никогда не была твоей.

Юноша склонил голову к плечу, недоверчивая улыбка таила насмешку.

— Неужели? — спросил он. — То, что называют любовью, давно в моей власти... У тебя было довольно времени, чтобы убедиться в этом.

Вирджиния покачала головой.

— Нет, — сказала она. — Это наваждение, дурман. Чтобы обладать душой, нужно открыть свою... Том Реддл... Видишь, как нелегко мне даже звать тебя по имени?

Маг побелел, губы его приоткрылись... Трудно было сказать, потрясен он ее словами или разгневан...

— Это не мое имя... — прошептал он. — Меня зовут иначе... Мое имя будет величайшим из имен...

Вирджиния уже не могла остановиться.

— Я его не знаю, — сказала она. — Быть может, я могла бы полюбить тебя, Том Реддл... но я тебя не знаю.

Какое-то мгновение она думала, что уже не успеет пожалеть об этих словах. Лицо мага было так ужасно, что она застыла на месте. Потом он овладел собой, снова став красавцем Томом Реддлом. Губы его улыбнулись, хотя в глазах сохранялось то же застывшее выражение...

— Ты очень смела, — сказал он. — Мне это нравится. Но ты не понимаешь, с кем ты говоришь. Но ты поймешь... ты меня узнаешь. — Маг улыбнулся, в этот раз в сознании своего могущества, в предвкушении торжества...

— Где моя палочка? — вдруг спросила Вирджиния.

Настроение юноши совершенно изменилось — теперь он наслаждался происходящим.

— У тебя в кармане, — сказал он. — В целости и сохранности...

Вирджиния опустила руку в карман и нащупала свою палочку. Девушка извлекла ее. Палочка действительно была цела. Но, может быть, он заколдовал ее?

— Я к ней не прикасался, — сказал маг. Он не сводил с нее глаз, мягко улыбаясь. — Что ты хочешь сделать? Обезоружить меня? Связать? Оглушить?

Он с наслаждением смотрел на ее борьбу с собой. Эта женщина не могла не понимать, что шутки кончились, дело идет о жизни... Она не могла не понимать, как опасен тот, кто стоит перед ней...

Вирджиния вскинула палочку. Одновременно с этим взлетела в воздух палочка Тома Реддла. Из его глаз исчезла насмешка; губы его приоткрылись, ноздри затрепетали. — Ну давай... давай сразимся... — шептал он. Они кружили, не спуская друг с друга глаз. — Какая женщина... Первая женщина, которая отважилась сразиться со мной один на один...

— Редукто!— отчаянно крикнула Вирджиния. Мага отшвырнуло к стене; она успела увидеть, как тает в голубых глазах изумление. Он так и не поверил, что она ударит его. В следующий миг ее подхватило в воздух и, закружив, со страшной силой ударило оземь. Вирджиния только успела подумать, что разбилась, как обнаружила, что лежит на кровати. Вспыхнув от стыда и злости, приподнялась, но едва успела нацелить на Реддла палочку, как та вылетела из ее руки. Она вскочила, но ее тут же толкнули обратно на кровать. Она вскинула голову, разум мутился от унижения и ярости.

Маг с насмешливой любезностью подавал ей ее палочку.

— Я восхищен, мадам, — сказал он. Но в глазах его не было насмешки. Вирджиния видела, что на него и в самом деле произвела впечатление ее смелость. — Но есть куда более действенные заклинания. Я тебя научу...

Он направился к двери. Опомнившись, Вирджиния вскочила, но дверь уже захлопнулась, заперев пленницу в клетке.

— До вечера, — услышала Вирджиния. Она осталась одна — теперь в полном сознании своего положения, которое, однако, она все не могла осмыслить, ее разуму не давали ни времени, ни свободы... И теперь он отказывался принять действительность, это было...

— Это происходит не со мной, — прошептала Вирджиния.

Она села за туалетный столик, склонила голову, запустив пальцы в волосы. Черные волосы... белые руки. Она подняла голову и посмотрела в зеркало. Черноволосая женщина с голубыми прозрачными глазами покачала головой.

— Нет, не со мной, — сказала женщина. — Это не я... — Женщина. Какая женщина. Она больше не девушка, предназначенная жениху... Она досталась против воли тому, кто превратил ее в эту женщину. Которую она не знает, как не знает и своего обманного возлюбленного...

Нет, она знает. Она знает достаточно, чтобы снова и снова проклинать день, когда повстречала его. Он холоден и коварен. Он высокомерен и не признает равенства себе... только подчинение. Он неразборчив в средствах и готов на все ради удовлетворения своих страстей... По всей вероятности, жесток.

И еще он очень умен и очень могущественный маг.

Те, кого он называет друзьями, наверняка его приспешники в темных делах... должно быть, черная магия, подумала Вирджиния. И без сомнения, он попытается вовлечь в свои дела и ее, заставив участвовать наравне с остальными... или даже больше. По-видимому, ей предназначена особая роль.

Что же делать?

Она вскинула голову и посмотрела в голубые глаза женщины в зеркале. Ты знаешь его лучше меня, прошептала Вирджиния. Скажи мне, что делать?

Женщина молчала. Вирджинии показалось, что голубые прозрачные глаза насмешливо улыбнулись...

Она сидела, погрузившись в раздумья о своем положении, когда раздался частый сухой стук в дверь. Сердце трепыхнулось.

— Кто там? — крикнула Вирджиния, но уже знала, кто это. Хозяин и не подумал бы постучать...

Дверь приоткрылась, и в нее просунулась ушастая безобразная голова.

— Милорд приказал передать мадам, что сегодня вечером состоится прием, — пропищал эльф, старательно отводя глаза в своей старой манере. — Он просил мадам приготовиться.

Голова исчезла, и дверь захлопнулась.

Игра пошла в открытую. Что же приготовил для нее Том Реддл?..

* * *

Зал шумел, переговаривался, слышались восклицания. Волнение достигло предела.

Но один четкий хлопок в ладоши прекратил гомон, словно закрыли дверь, отгораживаясь от уличного шума. Хозяин хлопнул длиннопалой белой ладонью по подлокотнику кресла-трона, призывая ко вниманию, но хлопок прозвучал уже в полной тишине. Все молчали, все взоры были устремлены на него и его избранницу.

Они восседали рядом в креслах на возвышении в конце гостиной, как король и королева в тронном зале. Но спинка кресла хозяина возвышалась над креслом Вирджинии на целых три фута, и его кресло, единственное в зале, было целиком из черного дерева, под стать сбегавшей по нему складками мантии мага. На его руке был золотой перстень с черным камнем, с которым, как заметила Вирджиния, он почти никогда не расставался... На ней самой тоже была черная мантия, но не та, в которой ее похитили из дома, — такая же просторная и длинная, как у Реддла. Черные волосы королевы бала были распущены по плечам, ниспадая до пояса, а на лоб был плотно надвинут золотой обруч. От убора уже ломило виски, а вечер только начинался...

— Приветствую вас, друзья мои, — зазвучал ясный голос хозяина. — Недавно я собирал вас по случаю моего дня рождения. Сегодняшний прием посвящен моей прекрасной избраннице, Вирджинии Вэйн, которую я имел удовольствие вам представить.

Вирджиния сидела очень прямо, глядя перед собой, хотя слова Реддла обожгли ее точно хлыстом. Он назвал ее Вэйн, девичьей фамилией... Оповестил всех, кто еще не знал, что держит у себя девицу...

Но никто и не думал смеяться. На них взирали с таким почтением, словно все прегрешения хозяина заранее засчитывались ему в заслугу. Вирджиния вдруг увидела группу волшебников, — очевидно, семью, — сидевших отдельно от остальных, словно они были на особом положении. Все трое, отец, мать и сын, были светлыми блондинами; мальчик, светлоглазый, с заостренным подбородком, очень походил на отца.

— Вирджиния, позволь представить тебе семью Малфоев, моих ближайших друзей, — услышала она. — Отто и Вероника были так любезны, что предоставили в наше с тобой распоряжение свой дом.

Вирджиния, не зная, верить ли своим ушам, смотрела, как богато одетый светловолосый мужчина и холеная дама рядом с ним поднимаются с мест и склоняются в поклоне, словно не они, а им оказана великая честь. — Благодарю вас, друзья мои, — сказал Реддл. — Темный Лорд не забудет вашей услуги...

Темный Лорд?.. Вирджиния в смятении взглянула в исполненный благоговения зал, потом на черную фигуру мага, возвышавшуюся над ним.

— Мы счастливы, милорд! — вдруг воскликнул маленький Малфой. Мальчику было лет семь, не больше. Мать шикнула на него, но хозяин улыбнулся.

— Я верю, Люциус, — ласково сказал он. — Подойди и поприветствуй нашу прекрасную Вирджинию...

Мальчик вспыхнул. Он вскочил, подбежал к Вирджинии и, быстро и неловко схватив ее руку, поцеловал ее и тут же отскочил, спрятав руки за спину и весь покраснев. Мать, вскочив со стула, перехватила его и увела на место, точно боялась оставлять рядом с хозяином...

— Славный мальчик, — ласково сказал Темный Лорд. — Он еще научится манерам...

— А теперь, — ясный голос наполнил зал, хотя маг не повышал его, — все подойдите и поприветствуйте нашу королеву. — Маг знаком удержал на месте вновь поднявшихся было Малфоев, словно они уже отдали положенную дань уважения хозяйке вечера.

— Беллатриса, — позвал, или, точнее, выкликнул он.

Похолодев, Вирджиния увидела поднявшуюся с места Беллатрису. Юная волшебница совершенно переменилась с того первого вечера. Она была бледна и глядела в землю, точно что-то в ней надломилось...

Молодая девушка, не поднимая глаз, пробралась между стульев и подошла к помосту. И вдруг, к изумлению и ужасу Вирджинии, стала перед нею на колени и поцеловала ей руку. Вирджиния чуть не отдернула руку, но Беллатриса была дальше, чем когда-либо, от мысли вредить ей. Поднимаясь с колен, волшебница вдруг вскинула глаза, и Вирджиния увидела в них самый настоящий страх. Это поразило ее больше, чем все, случившееся в этот вечер. Беллатриса боялась не только гнева хозяина — она боялась ее...

За Беллатрисой последовали другие гости. Один за другим молодые волшебники становились перед Вирджинией на колени и целовали ей руку. От этого унижения, в виде особой милости, были избавлены только Малфои — но вся семья смотрела на церемонию глазами, полными благоговейного страха, готовые последовать примеру остальных. Вирджиния не знала, когда же закончится эта пытка. Она потеряла счет склонявшимся перед нею головам, рука, к которой прикладывались волшебники, распухла и болела. Их было много, гораздо больше, чем на приеме в честь дня рождения Тома Реддла...

Наконец подошел последний. Эйвери. Вирджиния, сквозь дымку боли, вспомнила эти длинные светлые волосы и нервную манеру. Эйвери порывисто встал с колен и торопливо вернулся на свое место.

— Наша королева благодарит вас, — услышала Вирджиния. Голова раскалывалась от боли, обруч, казалось, давил все сильнее... — Я также признателен вам. Темный Лорд не забывает тех, кто ему предан...

Вирджиния почувствовала, как ужас сжал сердце. Реддл открыто назвал своих друзей слугами. Много черных мантий... сколько вмещает этот зал? Богатые, влиятельные, цвет волшебного мира...

— Вирджиния просит ее извинить, — ясный металлический голос словно вонзался в виски. — Она вынуждена покинуть нас. — Маг неожиданно стремительно поднялся с кресла; волшебники, сидевшие ближе всего к возвышению, откачнулись. Но он направился не к ним, а к Вирджинии, и, обхватив ее за талию холодной рукой, поднял с кресла. — Идем, любовь моя, — он вывел ее из зала, почти вытащил. Ноги не держали ее. Реддл подвел Вирджинию к лестнице, к которой подходил короткий коридор, начинавшийся от двери гостиной, и положил ее руку на перила.

— Тебе понравился прием? — прошептал он ей на ухо. Вирджиния ответила взглядом, полным ужаса. Маг тихо засмеялся и отошел. Зал поглотил его и зашумел, заждавшиеся слуги вновь обрели своего повелителя...

Вирджиния, борясь с дурнотой, почти повисла на перилах. Нащупав обруч на лбу, с усилием сорвала его. Голову точно выпустили из тисков. Пошатываясь, Вирджиния стала подниматься по лестнице, но слабость вновь одолела ее, и она опустилась на ступеньку. Зал гудел... Они что-то обсуждали... Вирджиния вдруг почувствовала, что должна это узнать, что Реддл не случайно удалил ее из зала. Там затевались дела, в которые ее пока не следовало посвящать... Но Вирджиния не могла решиться на это. Она отчетливо представляла, что будет, если ее захватят. Беллатриса покусилась на нее на первом балу. Вирджиния сравнила бледную, словно угасшую, волшебницу с той полной страсти юной ведьмой, какой она была. Реддл жестоко наказал ее. Должно быть, Пыточное заклятие, подумала Вирджиния. А что он сделает с тем, кто посмеет выведывать его планы?.. Вирджиния задрожала. Она поднялась на ноги и, цепляясь за перила, так быстро, как только была способна, поспешила наверх, прочь от этого зловещего собрания. Она должна вернуться в свою комнату... Она должна все обдумать... На лестничной площадке, где встречались две двустворчатые двери, она вдруг замерла. Сердце заколотилось. Вирджиния вспомнила, что всего во второй раз оказалась здесь одна — раньше Реддл неизменно провожал ее до ее покоев — и в первый раз оказалась здесь в полном сознании происходящего. Она взглянула налево, в тянущийся вдоль перил коридор; двустворчатая дверь, такая же, как на ее половине, была открыта. И тут сердце чуть не выскочило из груди. Она вспомнила, куда ведет эта дверь.

В его комнаты.

Вирджиния напрягла память. Вот она, ведомая его волей, поднимается по лестнице наверх... сворачивает налево... она не заметила двери, но, должно быть, та была открыта настежь, как сейчас... Вирджиния быстро взглянула вниз, в сторону гостиной. Шум голосов доносился даже сюда. Похоже, они еще долго не разойдутся...

Другого такого шанса может не быть.

Вирджиния свернула налево и медленно двинулась вдоль коридора, вглядываясь в двери и пытаясь восстановить в памяти ту, что вела в его комнату. Какая она по счету? Доверившись интуиции, Вирджиния остановилась перед третьей. Нажала на бронзовую ручку, мысленно обругав себя — конечно же, дверь защищена — но, к ее великому удивлению, дверь подалась. Вирджиния проскользнула внутрь и прикрыла за собой дверь. Оперлась на нее спиной и попыталась перевести дыхание. Сердце неистово колотилось. Она с первого взгляда узнала эту комнату — тяжелую старинную мебель, присборенные кистями темно-зеленые портьеры, а главное, зеркало на стене слева от пола до потолка...

— "Слизерин", — прошептала Вирджиния. Зеркало с готовностью повернулось. Как же он беспечен... или это она наивна? Быть может, войдя в эту дверь, она попадется в ловушку? Нет, навряд ли, сказала себе Вирджиния. Он слишком самоуверен... так самоуверен, что бросил ее у подножия лестницы, не сомневаясь, что после увиденного она не отважится отправиться куда-либо, кроме как к себе... так самоуверен, что забыл запереть свои покои... и слишком самоуверен, чтобы завести больше одного пароля для своих собственных комнат. Кто посмеет войти сюда, кроме хозяина? Малфоев он, Вирджиния была уверена, ни на минуту не считал хозяевами после того, как завладел их домом...

Она глубоко вздохнула и шагнула в комнату. Зеркало повернулось, преграждая ей выход... но она больше не была одурманена.

— "Слизерин", — прошептала Вирджиния, уверенная в удаче. Дверь послушно открылась.

— Великий Мерлин, — прошептала Вирджиния. Она оперлась рукой на столик, пытаясь унять колотящееся сердце. Что же она здесь ищет? Что-нибудь, проливающее свет на личность Реддла и его занятия... И вдруг она впилась взглядом в столик, на который бездумно смотрела. На нем лежала книжица в черном кожаном переплете с золотыми уголками. "Том Марволо Реддл... Дневник", — стояло на обложке.

— О небо, — прошептала Вирджиния. Ноги подкосились, и она упала в обитое бархатом кресло. Сколько времени прошло с тех пор, как она покинула собрание? Не больше десяти минут. У нее есть... положим, полчаса, прошептала девушка. Она заставляла себя не думать, что будет, если Реддл вернется раньше и застанет ее со своим дневником в руках.

Вирджиния протянула дрожащую руку и взяла книжицу. Та Вирджиния Вэйн, которой она была, никогда бы не открыла чужого дневника... но ту Вирджинию Вэйн не удерживали в плену, не улещали и не запугивали... Ее не покоряли силой, хитростью и чарами... И она по-прежнему ничего не знала о своем похитителе, кроме того, что он обладает огромной властью и необычайной магической мощью. Быть может, его душа откроется мне с этих страниц, подумала Вирджиния. Она глубоко вздохнула и раскрыла дневник Тома Марволо Реддла.

Он открылся в середине. Должно быть, Реддл часто перечитывал это место, подумала Вирджиния. Наверное, тут что-нибудь особенно важное для него... — "12 мая 1954 года", — прочитала девушка. Пять лет назад, подумала она. Ему было шестнадцать.

"Я это сделал. Я отомстил". Прекрасный четкий почерк читался легко. "Хочу запечатлеть этот день в подробностях, чтобы не забыть ни единого мгновения. Я без труда застал их врасплох. Трансгрессировал в деревню около шести вечера, на задний двор дома. На улице никого не было — все эти маглы обедали, как мы... Я отпросился с обеда, изобразив, будто у меня схватило живот. Старая клуша, Элспет, тут же засуетилась. "Конечно, Том, дорогой... Идите сейчас же в больничное крыло, вдруг это что-то серьезное?" Хотела сама проводить меня, я едва от нее отвязался. Но я отвлекся. Как бы ничего не забыть... Они, все трое, тоже обедали. Никого из прислуги во дворе не было, только садовник торчал в саду. Но он почти глухой, и к тому же, когда копается в грядках, ничего не способен разглядеть у себя под носом. Я дождался, пока повернется ко мне задом, и проник в его дом. Как можно жить в такой конуре? Открыл дверь без всяких заклинаний, эти болваны днем вообще никогда не запираются. Снял ключ с гвоздя и пошел к дому. Я мог бы обойтись без всякого ключа или войти через парадную дверь, но я хотел наверняка застать их врасплох. Пусть смерть подкрадется к ним со спины. Пусть они ничего не почуют, пока не увидят меня". Кто же это? Кому он мстил? думала Вирджиния. Сердце так колотилось, точно она не сидела, а бежала. "Я прошел через кухню и вестибюль и остановился за дверью в гостиную. Я их видел — они ели, смеялись и разговаривали. Кровь во мне кипела. Никогда еще я не чувствовал такой ярости. Он смел спокойно обедать и смеяться, этот мерзкий магл, который бросил меня еще до того, как я родился! Из-за него я попал в этот нищий приют, в котором с ума можно было сойти от скуки. И он действительно был очень похож на меня — это разъярило меня больше всего. Как он смел походить на меня? Как смел носить мое имя?"

— Это его отец! — вдруг ужалила ее догадка. Он мстил своему отцу, который был маглом! "Я вошел в комнату и остановился напротив стола. Они даже не сразу заметили меня. Потом вдруг старуха, его мать, увидела меня и сказала: "Ой, кто это? Кто вы, молодой человек?" Она даже не испугалась! Как они были уверены, что с ними ничего не может случиться, эти ничтожества! Я не ответил ей. Я сказал: "Посмотри на меня, Реддл". Я еле сдерживался, чтобы не перебить их сразу же. Они все еще смели ничего не понимать! Он уставился на меня и вдруг говорит: "Поглядите-ка, как он похож на меня! Ты кто, мальчик?" Я сказал: "Если ты не помнишь, тем хуже для тебя". Меня всего трясло, я чуть не сломал палочку, которую сжимал в руке. И тут вдруг его мамаша откинулась на стуле и ахнула: "Что с его глазами? Том, Майкл, глядите!" Они уставились на меня и тоже вскрикнули. Я выхватил палочку и сказал: "Я твоя смерть, Реддл". Они сразу поверили, они поняли, что я их убью! Откинулись на стульях, побелели, разинули рты! О великий Слизерин! Я крикнул: "Авада Кедавра"! Я был в такой ярости, что убило сразу всех троих. Они грохнулись со стульев как мешки со старой обувью. Если бы я мог проделать это еще раз, этот миг был слишком короток!"

— О небо, прошептала Вирджиния. Почерк нигде не утратил четкости. У него ни разу не дрогнула рука, когда он писал, как убивал своего отца и деда с бабкой!

"Я стоял, глядя на их трупы. Он и мертвый был очень похож на меня, этот поганый низкорожденный магл, посмевший осквернить своей кровью кровь Салазара Слизерина. Я бы изуродовал его, но нельзя было оставлять следов". О Мерлин.

— Шестнадцать лет, — прошептала Вирджиния. Бедняга, этот магл, наверное, так и не понял, что его убило. Она вздрогнула, читая дальше. "Он так и не понял, что его убило," — словно звучал в ее ушах ясный ровный голос Тома Реддла. — "Какая жалость! Если бы я мог показать ему, кто я такой, если бы имел время, чтобы заставить его молить о пощаде! Я бы свел их с ума от боли перед тем, как убить, если бы не опасался, что крики услышат в деревне".

— Святое небо, — прошептала Вирджиния.

"Но я сделал это, сделал это! Теперь еще один крестраж готов. Перстень моего деда".

— Крестраж? — изумилась Вирджиния, насколько еще была способна изумляться. Она заметила, что почерк впервые утратил четкость, словно Реддл впервые взволновался настолько, что рука изменила ему. "Перстень Марволо Мракса, как он утверждал, перешедший к нему от Певереллов, золотой с черным агатом". Вирджиния чуть не вскрикнула. "Теперь душа Темного Лорда обрела еще одно надежное хранилище. Впрочем, я удивлен, что у меня получилось в этот раз. Убийство трех поганых маглов — разве это можно назвать полноценным убийством?" Вирджиния прервала чтение. Руки ее так тряслись, что она уронила дневник на пол. Заколдованное кольцо, унизительная церемония приветствия, даже поединок — все казалось теперь детской игрой. Только теперь она поняла, почему перед ним так трепещут все эти старшие по возрасту и значительные волшебники.

И только теперь она поняла, какая участь ей уготована.

Том Реддл, со своей чудовищной гордыней, никогда не выпустит ее из рук... даже когда она ему будет не нужна... он не из тех, кто отдает то, что раз назвал своим...

— Чтобы я после него сошлась с другим? — спросила себя Вирджиния. — Этого не будет, он никогда этого не допустит.

Для нее это означает только одно...

Со стоном отчаяния она уронила голову на руки.