Игрушки Морфея (гет)

Гермиона не любила такие моменты. Когда не знаешь, что сказать. Может:

— Нет, Малфой, нет. Это не Нарцисса, ведь я для неё... — Гермионе не верилось в нечто подобное, но факты утверждали обратное.

Вообще, в последнее время она себя не узнавала и всячески отгоняла малейшую мысль о том, что многообещающая ученица Хогвартса превратилась в загруженную, скучную, незаметную... особу. Порой она смотрелась в зеркало и не понимала, куда подевалась прежняя, более жизнерадостная, что ли, Гермиона, считавшая, что нарушать правила — весело.

Затянул быт. Работа. Дом. Опять работа. Временами подступала апатия. И — о, ужас! — лень?.. Да, наверное, это была она: противная и прилипчивая. Чаще, чем хотелось, на Гермиону нападала усталость, потому даже секс не приносил острого удовольствия. И только в редкие минуты что-то искрило внутри... но не разгоралось.

Именно поэтому появление Малфоя — ну, если смотреть трезво — и злило, и радовало. Загадки, расследования, волнения... Гермионе так этого не хватало! Неприятная, серая, будничная рутина ненадолго, но отступила.

Мирное тиканье часов отсчитывало минуту за минутой. Гермиона поглядывала на Рона и то и дело шикала на него, стоило бедолаге открыть рот. Не дай Мерлин сказать сейчас дежурную колкость — и всё по новой... Никаких перебранок! Тем более теперь, когда разгадка витала в воздухе, но пока не позволяла ухватиться за свой скользкий хвост.

Рон от безделья не знал, куда деть руки: то положит их на спинку дивана, то обопрётся на подлокотник, то погладит Гермионе коленку... И за свои амуры получал раздражённое: «Ты чего?!». Это безбожно мешало думать. А все мысли вели в одном направлении — Нарцисса. Гермиона сомневалась, что чистокровная и надменная жена Люциуса Малфоя заколдовала собственного сына на... маглорождённую. Но ведь она, прежде всего, любящая мать, а потом уже всё остальное. Несмотря на это, идея казалась абсурдной. Решение оставалось за Драко.

Спустя пятнадцать минут он поднялся с дивана, затянул пояс халата и твёрдо заявил:

— Мне нужно в Мэнор. И немедленно, — Малфой уставился на несостоявшуюся чету Уизли с ожиданием.

«А в чём проблема? Вперёд — и с песней! Как будто станут уговаривать остаться...» — Рон усмехнулся собственным мыслям.

И ещё он знал: с мамами-волшебницами шутки плохи. Рон даже представить не мог, как хорёк будет посвящать Нарциссу в ситуацию. И, главное, если она виновна, требовать снять заклятье. За эдакий ультиматум от той же Молли Уизли прилетело бы как минимум скалкой.

«Только зачем ей я и Гермиона?» — у Рона голова раскалывалась от напряжения, но ни одной версии не выдавала.

Драко продолжал:

— Чем сидеть тут и гадать на кофейной гуще, лучше спросить напрямую, — он внутренне напрягся.

Идея поинтересоваться в лоб: «Мама, это не ты решила сплавить меня в постель к Грейнджер?» — ещё несколько дней назад отдавала бы если не самоубийством, так идиотизмом.

Драко прикидывал последствия в случае ошибки... Перспективка ещё та!.. Если Нарцисса ни при чём, одних извинений будет недостаточно. Дело пахло помолвкой с первой встречной, потому как отбившийся от рук сын ведёт себя непозволительно распутно для будущего главы рода.

Тяжёлый вдох и...

— Грейнджер, ты идёшь со мной. Переоденься! — уверенно и непреклонно.

— Чего?! — Уизли вскочил с дивана и вытянул в сторону наглеца кулак: — А в глаз не хочешь?!

Гермиона закатила глаза. И даже ругаться сил уже не осталось. «Надо просто прекратить этот фарс. Раз и навсегда. И как-нибудь починить саму себя!»

— Рон, — она поднялась следом и одёрнула его руку. — Перестань, пожалуйста. Малфой не сможет аппарировать домой без палочки. Я перенесу его и вернусь. Как-нибудь... через камин.

Жажда знания тянула в замок сильней, чем алкоголика к заветной бутылочке, но не признаваться же в этом Рону. А наблюдая за довольной физиомордией Малфоя, — всё же выходит по его! — захотелось сморгнуть: вдруг исчезнет?

Нет, не помогло.

— Как-нибудь? — Уизли крепче сжал палочку. — Может, ещё и когда-нибудь, а?!

Он чуть прищурился:

— Нет уж!.. Перенеси его к нам, и пусть чешет через камин. А мы с тобой позавтракаем и подождём, пока всё прояснится. И вообще, не представляю, в каком качестве ты туда собиралась! — Рон нервно подёргивал ногой.

— Не собиралась, а собирается, — нарочито поправил Драко и постучал пальцем по своему виску, — в качестве мозгов, идиот!

— Точно, — съязвил Рон, указывая на Малфоя, — я и забыл, что ты без них уродился.

Малфой еле удержался от того, чтобы хотя бы не пнуть рыжего.

— Прекрати-и-ите, — взвыла Гермиона и устало уткнулась лбом в плечо Рона. — Я больше так не могу... — она тёрлась о него с надеждой и сожалением. — Это уже походит на сумасшествие. Я быстренько переоденусь, а вы, — она подняла голову и свела брови, — ведите себя прилично. Чем быстрее мы окажемся в Мэноре, тем лучше! Послушай, Рон, в словах Малфоя есть разумное зерно...

— И какое? — не унимался тот. — Без адвоката он с родителями не общается? Какого дракла ты туда собралась?! — повторил он вопрос, глядя, как Гермиона покидает гостиную. — Я, кстати, тоже умею аппарировать, — обиженно-зло прибавил Рон и пнул диван.

Драко почти дымился от возмущения. Он не испытывал особой радости от предстоящей миссии, но ведь именно идея Грейнджер натолкнула на мысль о матери. И, как ни крути, в вопросах магии пользы от зазнайки больше, чем вреда.

— Такого, что якорь — она, а не ты, придурок! Или мы с волшебным миром чего-то не знаем о твоей ориентации?

— Ой, заткнись, кот блудливый! — осадил Рон и опасливо покосился на лестницу: — А то ты свою похоронишь!

— И даже тогда я буду лучше тебя, — Малфой посмотрел на часы — дома уже позавтракали. Без него. Как обычно. — Как ни ужасно это звучит, домовики Грейнджер доверяют. А, если ты до сих пор не понял, дело касается меня и её.

Рон снова погрозил кулаком:

— Подбирай слова, бледный ты штырехвост! Нет у вас никаких дел и быть не может. Уяснил, не может! Сейчас сам тебя перенесу и расхлёбывай свои проблемы в одиночку!

— Нет, не перенесёшь, — Драко отступил к камину и бросил в него вопрошающий взгляд, как будто оттуда вот-вот кто-то должен был появиться. — Я с тобой в комнате уже находиться не могу, не то что аппарировать. А если посмотреть на мою руку, очевидно, почему, болван, тебе нельзя со мной в Мэнор! По частям я туда не хочу. И заявляю — никаких каминов. Не хватало ещё предстать в родовой гостиной в таком виде.

Малфой чуть оттянул воротник халата, намекая на непрезентабельный вид вкупе с неподходящей компанией.

— Тогда я с вами, — заявил Рон. — Гермиона — моя невеста. И...

— А может, и Поттера прихватим? — саркастично перебил Драко. — И всю твою семью в придачу. У нас же сегодня день открытых дверей, блин!

— Как в нашу спальню, так можно, а как в Мэнор, так нельзя? Гермиона, я с вами!

— Нет, Рон, — тихо, но настойчиво заявила та, спустившись по лестнице, и положила ладошку ему на грудь. — Если это Нарцисса, нам, женщинам, проще разобраться в таких вещах. Обойдёмся без перебранок и выяснений, кто виноват. А потом избавимся от заклятия и забудем как страшный сон. Хорошо?

Драко заметил, что Гермиона смутилась. То ли сказанное — ложь и последние несколько дней не такой уж кошмар, то ли потому что... «ты, идиот, пялишься на её ноги!»

— А как же завтрак? — возмущался Рон, наблюдая, как Гермиона отступает.

— Ну, придумай что-нибудь... — она пожала плечами и обратилась к Драко:

— Подойди ближе, Малфой, — самой было почему-то неудобно.

И куда испарилась гриффиндорская смелость? Сердце колотилось, как перед экзаменом.

Рон побагровел:

— А это ещё зачем?!

Нет, он знал, но вспылил по инерции. Очень уж не нравилась рожа хорька — ни капли недовольства. Хотя и удовольствия вроде тоже...

Оставить это без комментариев Драко не смог:

— Целоваться будем, рыжий, — и, цокнув, усмехнулся в лицо Уизли — тот ожидаемо алел. Малфой взял Гермиону за руку:

— В мою комнату, Грейнджер, — намеренно приглушённо прибавил он.

«Какая нежная кожа», — только и успел подумать Драко, прежде чем внутренности характерно скрутило.

* * *

Гермиона нервно переминалась с ноги на ногу в комнате Драко, пока тот переодевался, и чувствовала явную неловкость. Но не потому, что их с Роном маленькая спальня не шла ни в какое сравнение с этим огромным помещением, — от самого факта. То Малфой берёт её за руку — легко и непринуждённо, будто делает это не впервые; то странно шутит — невзирая на лица; то заставляет присутствовать при почти интимном процессе, словно сие действо — часть какого-то ритуала. Несколько дней назад это и представить было невозможно.

Гермиона шумно выдохнула. Даже если забыть о том, что она находится в Мэноре без официального приглашения, разговор с Нарциссой — ещё то испытание! Её сын весь на иголках, а что уж говорить про остальных...

— Идём! — скомандовал Драко, надев привычный чёрный костюм. — В это время мать всегда в саду. Отец в библиотеке. И говорить начну я. Так безопаснее, — он ухмыльнулся. — Меня она не трансфигурирует в нечто неодушевлённое!

— Во что, например? — стараясь не встречаться взглядом с Малфоем, с интересом полюбопытствовала Гермиона: всё-таки подобное превращение — магия высокого уровня.

— В садовое дерево, — уточнил Драко, вытягивая руку и автоматически открывая перед Грейнджер дверь. Дома будто срабатывал выключатель: появились хорошие манеры.

И кто сказал, что люди не поддаются дрессировке?

— Откуда, думаешь, у нас такой роскошный сад! — Драко шутил, и Гермиона это заметила.

Она едва улыбнулась. И опять стало неловко, будто делала что-то плохое.

Малфой шёл впереди, показывая дорогу. Коридор. Парадная лестница. Холл. Центральные двери...

Сад действительно сражал своим великолепием. Он смотрелся немного запущенным, но домовые эльфы легко справлялись с такой проблемой. Гермиона поражалась обилию цветов и в плену их аромата будто видела высокомерных хозяев чуть глубже, чем позволено.

Несколько минут она шла молча, касаясь бархатной зелени лишь кончиками пальцев. Да и о чём говорить? О чём?.. Как здесь чудесно, когда ты не в плену, а в гостях? А она в гостях? Нет. Только по делу. И о-очень необычному.

— А тот куст очень похож на огромную жабу. Это Амбридж? — вдруг шутливо заметила Гермиона, непроизвольно сбавив шаг.

— Имела неосторожность высказаться по поводу вечернего туалета матери, — с максимальной серьёзностью заявил Малфой, но нотки иронии угадывались. — А вон там, — он вытянул руку, — можно будет посадить меня, если мама выйдет из себя, — сказал опять несерьёзно, но что-то подсказывало: в каждой шутке есть доля истины.

После необычного диалога Драко обернулся всего раз. И жестом остановил Грейнджер. А она, прекратив любоваться видом, наконец увидела...

Хозяйка Мэнора сидела в беседке у пруда и просто смотрела на воду и на прогуливающихся вокруг павлинов. Только теперь стало очень заметно, как Малфой нервничает. Жутко. Беззвучно двигает губами. Поправляет безупречно сидящую одежду.

Он окликнул Нарциссу.

Та приподнялась. Грациозно повернулась, улыбнулась, повинуясь первому порыву, и на миг застыла. Неожиданный визит, ничего не скажешь.

— Драко... Мисс Грейнджер, — сориентировалась Нарцисса достаточно быстро. — Доброе утро, — манеры безупречны. Она бросила короткий вопросительный взгляд на сына. — Чему обязана в столь ранний час?

Гермиона поздоровалась в ответ, покосилась на Малфоя, приготовилась к длинной обрывистой речи, потому что подумала: будет ходить вокруг да около, но он её удивил:

— Доброе утро. Если, конечно, его можно назвать таким... Лучше позволь спросить, не ты ли причина того, что я и мисс Грейнджер с недавних пор зачарованы друг на друга. И я, без объявления войны, волшебно врываюсь в её дом и чувствую себя пре-не-приятно? — голос выдавал крайнее раздражение.

Видно, и самого достало происходящее.

Гермиона поняла, что Малфой не горит желанием раскрывать интимные подробности. Она смотрела на его мать и пыталась определить по лицу:

Причастна или нет...

Бесполезное занятие — эмоции не приговор!

Ответная реакция поразила не меньше. Несколько секунд на лице бушевала буря, а потом сухое:

— Нет, — Нарцисса отвернулась. — И не представляю, кто тебе внушил этот бред! — то, что она продолжала разговор, стоя к сыну спиной, говорило лишь об одном:

Бесцеремонному Драко достанется.

Но позже...

Сейчас воспитание не позволяет. Тем более при маглорожденной.

— Мне никто ничего не внушал. Я сам так решил, — Драко обошёл мать: он предпочитал смотреть ей в лицо.

— Значит, ты ошибся, — Нарцисса чеканила каждое слово. — Я не способна на это. По происхождению.

— Мама, но мы всё перепробовали! — прозвучало как оправдание. Драко искал в её глазах правду. По крайней мере, старался. — Защита не работает, и если к колдовству причастен твой домовик, то...

Нарцисса не выдержала, перебила и повысила тон:

— То есть ты самонадеянно утверждаешь, что я дала столь абсурдный приказ Твинки? Это недопустимо!

Вот теперь Гермионе стало ужасно не по себе. Лучше бы она осталась с Роном! Ох уж эта жажда знаний... Одна головная боль.

Драко понимал — его горе-свобода повисла на волоске. Но он знал мать гораздо лучше Грейнджер, поэтому заявил:

— Я хочу поговорить с Твинки. Немедленно, — чётко и уверенно. — Вызови её.

Гермиона вспомнила, что домовики подчиняются по особому принципу: в первую очередь хозяину поместья и его супруге, а потом уже будущим наследникам. Люциуса здесь не было — и слава Мерлину! — только оставить за матерью право на «нет» — дань воспитанию.

Нарцисса сверлила сына взглядом:

— Надеюсь, ты понимаешь, чем такое поведение грозит. Тебе.

Малфой кивнул. Интуиция не шептала — кричала: отгадка в Мэноре.

Нарцисса надела холодную маску безразличия, и значит, расплата за упрямство неминуема.

У Драко мурашки побежали от волнения. На секунду он пожалел, что надавил на мать.

Раздался тихий хлопок. Твинки оказалась очень молодой. Почти дитя: с огромными наивными глазами на практически безволосой голове и необычно маленькими ушами. С хрупким тельцем. Насколько это можно было оценить под кипельно-белой наволочкой, из-под которой торчали тонкие, как спички, руки и ноги.

Эльфийка застыла с раболепным выражением на мордочке:

— Слушаю вас, хозяйка.

— Драко и мисс Грейнджер желают поговорить с тобой, — оглашать правду самой Нарцисса не считала возможным. Она не была слишком строга с домовиком, но не при посторонних. И не при муже, конечно. — Я хочу, чтобы ты ответила на их вопросы.

—Так тебя устроит? — с вызовом обратилась Нарцисса к сыну.

Малфой еле-еле кивнул и спросил, не сходя с места:

— Твинки, я хочу знать, не приказывала ли мама зачаровать меня на мисс Грейнджер?

Домовик пару раз хлопнула веками и ответила:

— Нет, молодой хозяин. Хозяйка не велела Твинки околдовать вас на мисс Грейнджер.

Драко побледнел.

«Всё. Приехали... Женит!»

От замешательства он сморозил явную глупость:

— А мой отец?

Твинки от волнения не совсем поняла вопрос и поэтому выдала полный отчёт, как хорошо зазубренный урок:

— Согласно приказу хозяина, Твинки обязана исполнять все капризы и желания хозяйки. Не имеет права её расстраивать. В противном случае будет жестоко наказана.

Гермиона возвела глаза к небу — Люциус вовек не изменится. Тиран!..

Она и сама не знала, почему подошла ближе к домашнему эльфу, присела и решила спросить ещё раз, как можно более спокойно:

— Твинки, миссис Малфой никогда не просила тебя зачаровать своего сына?

Домовик ответила очень неожиданно. Для Нарциссы:

— Только однажды.

— Что?! — у Малфоя от неверия сорвался голос. — Ты же сказала...

— Но не на мисс Грейнджер! — бегающие глазки Твинки отражали панику.

— Я. Ничего. Тебе. Не. Приказывала, — Нарцисса пугала домовика даже голосом.

Твинки согнулась, в огромных глазах стояли слёзы. Вся дрожа, она шептала:

— Н...не на мисс Грейнджер... Не на неё... Ну как же...

— Миссис Малфой, она просто ошиблась, — догадалась Гермиона. — Дайте ей сказать, и мы всё исправим. Никто тебя не накажет. Правда? — Грейнджер бросила на хозяйку Мэнора недвусмысленный взгляд, истина сейчас важнее карательных мер.

А Нарцисса разозлилась. Это ей решать! Не Грейнджер.

Эльфийка судорожно сглотнула и пожала плечиками. Но Малфой, как ни странно, в эту минуту был на стороне защитницы нового законопроекта.

— Рассказывай, — процедил Драко, едва сдерживая гнев. — Я хочу знать... Или тебя точно накажут.

Твинки бросила взгляд на Гермиону, на Малфоя, на Нарциссу и, теребя кончик наволочки, заговорила:

— Когда вы, молодой хозяин, снова не ночевали дома, хозяйка очень беспокоилась. Она... разволновалась... долго бродила из угла в угол... — Нарцисса от неуместных подробностей отвела взгляд. — Потому что мисс-с Скитер-р-р... — Твинки оскалилась, она явно не терпела эту беспардонную мадам. Гермиона почувствовала, что малышка очень привязана к Нарциссе. — И она... она сказала, что больше всего в жизни ей хочется, чтобы вы потеряли покой и сон из-за одной-единственной девушки. Рождённой для вас. Но, похоже, пока вы с ней не заснёте и не проснётесь, ваше тело и, главное, сердце не будет на своём месте.

Как и материнское...

Нарцисса от удивления рот приоткрыла:

— Но я ведь не приказывала...

Грейнджер поднялась слегка потерянной:

— Вы сказали, «мне хочется больше всего в жизни», этого для Твинки оказалось достаточно. Она преданно любит вас, — пояснила Гермиона, стараясь смягчить гнев Нарциссы. — Она произнесла заклинание, и магия почему-то решила, что эта единственная девушка, — Гермиона задержала дыхание, — я...

Грейнджер нервно крутила в руках волшебную палочку, обращаясь к Драко:

— И говорит тебе об этом, Малфой, напрямую. Вот чёрт!.. Дьявол! Глупость какая! — выругалась Грейнджер — не смогла удержаться. Прикрыла рот рукой. — Простите...

— Выходит, чтобы отменить магию... — Драко замолчал. Произнести это вслух он не решался.

Гермиона оказалась смелее:

— Да, мы должны уснуть и проснуться вместе.

Щёки Малфоя, наверно, в первый раз в жизни покрылись румянцем — от злобы:

— Значит так, Твинки, немедленно отмени магию. Немедленно! Пораскинь остатками того, что должно быть мозгами, щёлкни своими корявыми пальцами и верни всё на место. Я приказываю тебе!

Драко сделал выпад. Домовой эльф отшатнулась.

— Я н...не м...могу, — захлёбываясь слезами, ответила она и искоса посмотрела на Нарциссу.

Голос хозяйки прозвучал строго и без истерики:

— Тебе же сказали, Драко. Это невозможно, — внешне — железное самообладание. — Я оставлю вас, если позволите, и сама разберусь с домовиком.

Гермиона прикрыла лицо руками... Жуть. Кошмар. Кажется, она на время потеряла способность соображать.

Нарцисса гордо и твёрдо удалялась в направлении замка. Твинки семенила за ней и подобострастно шептала:

— Простите... Простите... Накажите меня!.. И простите. Хозяйка, я подчиняюсь в первую очередь вам и хозяину, но эту магию только вы в состоянии отменить. Стоит лишь приказать... Простите. Поверьте, Твинки жестоко себя накажет...

Миссис Малфой отмахнулась:

— Я сама всё поняла. Нет, нет, Твинки, никаких наказаний, — спокойно и тихо произнесла она. — Только для моего самонадеянного сына! Он слишком далеко зашёл. Подозревать меня!.. Вот теперь ему будет над чем подумать. Да и мне, кажется, тоже. Приготовь чай, Твинки, и быстро!

Та кивнула, вытирая наволочкой обильные слёзы, и исчезла.

А Гермиону вдруг пробило. Сказалось напряжение нескольких дней:

— Бедный Рон!.. Он же изведётся... Это всё из-за тебя... Из-за тебя, самовлюблённый мерзавец! Ты и твои похождения... Не можешь жить и любить как нормальные люди?! О чём ты думал? Чем ты думал?

Гермиона бездумно размахивала своей палочкой, и Малфой невольно следил за её кончиком. Мало ли что...

— Господи, что я несу? — терялась она. — Почему ты только и можешь, что портить мне жизнь?! Почему?..

Драко впервые за эти дни слышал от Гермионы столь обвинительную речь и видел неприкрытое возмущение. А уж сколько эмоций!

— С возвращением, Грейнджер, — с трудом смог произнести он, стараясь обдумать своё положение.

Избавиться от заклятия — проблема посерьёзнее криков и оскорблений.