Пора сказать «прощай» (джен)

Джон всю дорогу от гостиницы до аэропорта что-то бормотал о празднике и выходных, после которых вновь пойдет устраиваться на работу в больницу, беспокойно елозил на сидении и не смотрел на Шерлока. А тот недоуменно поглядывал на него из-под опущенных ресниц и молчал, стараясь не слышать в этом суматошном монологе крики о помощи.

Их договор подходил к стадии исполнения его обязательств. Он должен был отпустить Джона. И Шерлок впервые не знал, как действовать и что предпринять. Самолет из Вены до Лондона летел слишком быстро. Ему не хватило времени все обдумать.

В одном им повезло: когда за ними захлопнулась дверь дома, миссис Хадсон не оказалось у себя. Они смогли спокойно подняться в квартиру. Когда сумки оказались брошены у входной двери, а пальто и куртка повешены на спинки кресел, Шерлок и Джон посмотрели друг на друга.

— Вот и все.

Голос Холмса разрезал тишину, примостившуюся между ними. Ватсон вздрогнул и сжал кулаки, готовясь обороняться от жестких слов. Но их не последовало.

— Ты ничего больше не скажешь? — Джон вопросительно взглянул на Шерлока, который медленно лавировал по комнате, словно находился в глубоких раздумьях.

Он поднял голову, услышав вопрос, и на его лице на миг отразилось непонимание. А затем все скрыла непроницаемая маска, которую обычно он надевал при разговоре с Майкрофтом.

— Что ты хочешь услышать, Джон?

Тот пожал плечами, присел на подлокотник кресла Шерлока и оглядел комнату. Он старался сдержать неуместный порыв попросить друга забыть их договор. Это было нечестно по отношению к Шерлоку. И Джон признавал это.

— Я знаю, ты хочешь понять, что будет дальше, — Холмс остановился в дверях кухни и сканировал его отстраненным взглядом, как очередного клиента, как чужого. — Мне казалось, что мы все выяснили еще тогда.

Он замолчал, опершись о косяк и прислонив голову к теплому дереву. Какое-то время Джон также сохранял молчание, боясь поставить точку.

— Я думал, что все изменилось с того момента. Ты, видимо, прав: я не способен думать.

— Я никогда не говорил, что ты не умеешь думать. Это твое понимание. Я много раз замечал, что ты не делаешь верных выводов из моих слов.

Джон сузил глаза, прожигая Шерлока взглядом, но тот не обратил внимания, устало постукивая пальцами по косяку. Холмс не знал, что будет правильным: дать им обоим шанс все исправить или отпустить Джона в его собственную жизнь, где ему не придется озираться по сторонам в поисках опасности, как это было в последние годы.

— И какой же из моих выводов неверен? — Ватсон настороженно выпрямился и замер, готовый в любую секунду сорваться с места, словно собака, взявшая след.

— Ты так и сделаешь, конечно же!

— Именно так. Иной подход нерационален и губителен. Он в любом случае приведет к проигрышу, — Шерлок холодно посмотрел на Джона и, насколько мог при его позе, пожал плечами.

— Я не такой как ты. Я не могу просто выкинуть из головы эти месяцы, эти годы! Не могу сделать вид, что все так же, как было перед отъездом, — Ватсон отчаянно старался вернуть друга, каким он был еще вчера вечером в ресторане Вены: счастливого, смеющегося, честного, открытого.

— Все было хуже. В разы. Я совершил ошибку, и ты был очень добр ко мне, когда согласился закрыть на нее глаза и помочь мне в операции. И я благодарю тебя за твое участие. Но…

Джон встрепенулся и даже чуть наклонился в сторону Шерлока. Но тот был совершенно холоден.

— Но…? — Ватсон изо всех сил отказывался верить, что друг так легко выталкивает его из своей жизни.

— Но пора сказать «прощай» прошлому и жить дальше, — Шерлок глубоко вздохнул и откачнулся от косяка, делая несколько шагов к Джону.

Тот поджал губы и кивнул, ни один мускул на лице не дрогнул. Холмс искал эхо эмоций друга в его глазах, позе, плотно сжатых губах. Но не видел ничего.

— Я сделал свое дело и мне пора уходить? Так, Шерлок? — голос Джона был глух и тих. Он был опасен, как загоревшаяся степь — мог спалить самообладание Шерлока в миг. Детектив остановился в пяти шагах от своего кресла и, скрестив руки на груди, смотрел на друга.

— Ты сам хотел уйти полтора года назад. Кричал и взмахивал руками, заявлял, что все кончено. Что-то изменилось?

Джон потрясенно пожал плечами и встал, тяжело вздохнув напоследок. Шерлок, почти не мигая, наблюдал за ним.

— Я вижу, что для тебя ничего не изменилось. Все как и четыре года назад — я так и не смог заслужить твое доверие. Не смог доказать, что имею право на место в твоей жизни.

Ватсон подошел к детективу и коснулся его плеча, чуть сжав его. Шерлок не двинулся с места — только дрожь выдала его эмоции.

— Ты даже до сих пор не можешь привыкнуть к моим касаниям. Тебе неприятно, когда до тебя дотрагиваются чужие, я знаю. Но ведь я не чужой! Не должен быть таким, по крайней мере…

Джон отдернул руку и отвернулся, желая забрать свою куртку — ему было больше нечего делать в этом доме. Шерлок молчал, не пытаясь удержать его или переубедить.

«Так будет лучше для него, — решил он, сдерживаясь, чтобы не дотронуться до Джона и не остановить его. — Его жизнь без меня будет спокойнее».

— Даже не видя никакого сдвига в твоем отношении ко мне, я не хочу уходить отсюда — совсем потерял гордость, — неожиданно сказал Джон, повернувшись у самой двери лицом к Шерлоку. Холмс растерялся от этих слов, и на миг Ватсон увидел в нем потерянного ребенка. — Я не хочу прощаться, Шерлок…

Детектив шагнул к нему и замер на расстоянии вытянутой руки. Ему так хотелось попрощаться правильно, если уж не было возможности остановить его — до дрожи, до покалывания в пальцах.

— Так будет правильно, Джон. Ты собирался это сделать, я тебе помешал. Иди, пока не стало слишком поздно.

Шерлок отвернулся и прошел к окну, не желая смотреть на то, как друг уходит, забирая с собой их общую жизнь, возвращая на королевское ложе одиночество, которое устало бороться с теплом их дружбы и уже было почти готово сдаться, если бы Холмс сам ему не помог.