Та же самая сказка (гет)

5. КРАСНАЯ ШАПОЧКА

Весь день Гермиона Грейнджер оттягивала этот неприятный момент. И чем дольше она тянула, тем неприятнее становилось. Ну никак, вот совсем никак не могла она признаться даже себе в том, что не понимает последней темы по Трансфигурации. Как может нематериальное трансфигурироваться в материальное, она напрочь не усваивала. То есть, так-то она, конечно, запомнила, что материя переходит в энергию и наоборот, в сознании отложилось. Но вот подсознание отказывалось воспринимать эту информацию адекватно. И, как следствие, наколдовать что-нибудь из ничего у Гермионы не выходило. Это у нее! У лучшей ученицы!.. А, да что там говорить. Из ничего у нее получалось только одно большое ничего. Плюс сплошное огорчение и разочарование, что никак не способствовало получению «превосходно» на завтрашней контрольной.

И нельзя было сказать, что Гермиона не пыталась. Она перерыла всю Библиотеку в поисках вспомогательной литературы, но наткнулась все на то же невразумительное: «Материя переходит из одной формы в другую. Материя не исчезает, а исчезает предел наших знаний о материи». К ее безмерному удивлению, у остальных учеников этот раздел трансфигурации не вызвал никаких трудностей. Например, Гарри и Рон весь день после занятия по этой теме развлекались, создавая из ничего разную ерунду — шарики для пинг-понга, писчие перья и прочую мелочевку — на большее их мастерства пока не хватало. Когда Гермиона подступилась к ним с расспросами, как они понимают принцип перехода «материальное-нематериальное» и что думают в целом о теории непрерывности материи, ребята в недоумении переглянулись. Единственное, что они смогли сказать, было признание в том, что они об этом не думали вообще и просто повторяют заклинание и движение палочкой, как показала профессор МакГонагалл.

Так что вывод напрашивался неутешительный: или Гермионе придется пойти к профессору МакГонагалл, признаться, что не понимает, и попросить дополнительных объяснений, или… Об этом не хотелось даже думать — она может получить «тролля»! Поэтому вечером накануне контрольной она собралась идти к профессору. Отодвигая этот момент, она переделала все дела, какие только имелись в ее распоряжении: написала курсовую по Травологии, которую сдавать нужно было только через полтора месяца; расписала план подготовки к экзаменам (для себя, Гарри, Рона и даже для Невилла); в алфавитном порядке расставила все свои книги по названиям; передумала и расставила книги по авторам; без использования магии навела идеальный порядок в комнате. На этом дела закончились. Нужно было идти. Взглянув на себя в зеркало, Гермиона обнаружила, что генеральная уборка сказалась на ее (и без того не самой аккуратной) прическе весьма плачевно — каштановые кудри торчали в разные стороны, напоминая даже не воронье, а почти что драконье гнездо. Нервным движением она провела рукой по волосам. Отлично, теперь они еще и наэлектризовались. К взлохмаченной шевелюре добавилось и крайне разгневанное выражение лица, отчего отражение в зеркале стало напоминать Медузу Горгону. Выхватив из ящика красный шарфик, Гермиона кое-как повязала его на голову, запрятав непослушные кудри. В последний момент она решила оставить записку с сообщением о том, куда направилась — с ее друзей станется пуститься на ее поиски (вдруг она похищена Волдемортом или еще чего похуже!). Обреченно вздохнув, она взяла подмышку учебник, тетрадь с конспектами и отправилась к своему декану.

Уже идя по коридору Гермиона решила, что довольно неприлично заявляться вечером, в личное время преподавателя со всякими просьбами. Надо бы как-нибудь задобрить ее, что ли… С этой мыслью Гермиона заскочила на кухню — с домовыми эльфами она уже давно успела подружиться, чем-нибудь выручат.

— Привет, ребята! — радостно улыбнулась она эльфам, приоткрывая дверь на кухню.

В ответ на нее обрушилась целая лавина приветствий, вопросов и предложений:

— О, юная мисс Гермиона!

— Как хорошо, что вы заглянули!

— Сейчас-сейчас, мы вам мигом термос кофе нальем — вам же, наверное, опять всю ночь за учебниками сидеть…

— А почему вас так долго не было?

— Вас совсем замучили с этой учебой!..

Гермионе едва удалось прервать их:

— Большое спасибо, кофе не нужно, меня совсем не мучают занятиями. Но ваша помощь мне и правда пригодится. Я тут собралась зайти к профессору МакГонагалл, может, вы мне подскажете, что она любит, чем ее можно угостить?

Эльфы воодушевились:

— О, мы знаем, знаем… Она любит пирожки! С творогом, и еще с яйцом, еще с рыбой, и еще с курицей, а еще со сметаной…

Не прошло и минуты, как перед Гермионой высилась целая гора пирожков.

— Ого… Спасибо, но… Куда же мне их положить? Дадите что-нибудь? Пожалуйста.

Эльфы ловко сложили все пирожки в аккуратную плетеную корзинку и накрыли сверху клетчатой салфеткой. Подхватив ее и помахав на прощание маленьким помощникам, Гермиона отправилась в путь.

Наступил вечер и, хотя до отбоя оставалось еще часа два, в коридорах было довольно безлюдно. Старшекурсники готовились к контрольной, а ученики помладше редко заходили на этаж преподавателей. Поэтому девушка ожидала не встретить никого по дороге. Но ее ожиданиям не суждено было сбыться — за очередным поворотом она чуть не врезалась в самого нежелательного из возможных случайных встречных. Перед ней, удивленно и слегка возмущенно ее разглядывая, стоял Драко Малфой собственной персоной.

— Грейнджер, ну ты вообще… Куда несешься? Чуть меня не сшибла!

Восстановив равновесие после вынужденного резкого торможения, Гермиона приготовилась к очередной пикировке:

— Сам виноват! Нужно смотреть куда идешь. Я едва учебники не выронила!

— А ты мне чуть мантию не помяла!

— Ой, ну и подумаешь — мантия. У тебя их сто штук, больше, чем у мадам Малкин в магазине.

— Зато я за своим внешним видом слежу…

На этом месте Драко запнулся, так как заметил на голове у Гермионы красный шарфик. Его рот растянулся в ухмылке, не предвещавшей ничего хорошего.

— Ага, Грейнджер! Наконец-то ты сообразила, что то безобразие, которое ты считаешь своими волосами, нужно спрятать от посторонних глаз. Правда, для этого ты выбрала странный красный лоскут, но откуда тебе знать о стиле? — довольный собой Драко даже хихикнул от удовольствия.

Щеки Гермионы залились румянцем, грозя слиться по цвету с пресловутым шарфиком. Она отдавала себе отчет, что подобный головной убор действительно выглядит слегка нелепо. И особенно обидно было, что она попалась на глаза именно Малфою, внешний вид которого был, как всегда, безупречен. Ответить на этот выпад ей было нечего, и в пикировке образовалась неловкая пауза. Через полминуты молчания Драко нарушил тишину:

— Нууу… А вообще, ты что тут делаешь?

Гермиона искоса глянула на него — не издевается ли? Да нет, вроде просто спрашивает. Она нерешительно протянула:

— Мне надо зайти… кое к кому.

— Ага. Ясно.

Снова тишина. Гермиона переступила с ноги на ногу. Надо тоже что-то спросить. Не придумав ничего умнее, она поинтересовалась:

— А ты? В смысле — что здесь делаешь?

— И мне тоже надо зайти. Надо было.

Очередная пауза. Драко не выдержал первым:

— Ладно! Я к МакГонагалл ходил — ни черта по последней теме не понял, а завтра контрольная. Просил, чтобы объяснила. Ну? — на одном дыхании выпалил он и замер, ожидая подколок от заучки Грейнджер.

Глаза Гермионы расширились от удивления. Она даже забыла, что надо бы подшутить как-нибудь над ним, и ответила:

— Представляешь, я тоже! Вообще не поняла. Решила, что надо что-то делать и к ней иду. Она тебе объяснила? А то эта теория…

— Ага, непрерывности материи — просто ужас! Да уж, она объяснила… В смысле, я теперь все понял, но если учесть, что пришел я к ней два с половиной часа назад, а еще у нас там завязалась парочка теоретических споров… В общем, настроение у нее сейчас не очень. Не советую я тебе к ней ходить, — от радости, что кто-то кроме него, тоже не понял тему, Драко решил дать совет. Неожиданно сам для себя.

Гермиона очень расстроилась. Она не раз за день представляла себе, как объявляют оценки за контрольную, как она получает первого в своей жизни «тролля», как после этого ее оценки становятся хуже и хуже, как профессор Дамблдор объявляет о ее отчислении и ломает палочку… Гермиона почти всхлипнула:

— Что же мне теперь делать?

Нельзя сказать, что Драко никогда не видел плачущих девчонок. Более того, он неоднократно их до этого доводил — взять ту же Грейнджер. Но в глубине души ему всегда было их жалко, вот только обычно вокруг была куча народу, а имидж обязывал, и все такое… Одним словом, пока никто не видит, он не выдержал:

— Ладно, Грейнджер, не реви. Хочешь, помогу?

— Чем.. Чем ты мне поможешь?

— Мне же только что МакГонагалл все объяснила. А я могу тебе объяснить!

Не веря своим ушам, Гермиона пораженно уставилась на Малфоя. Уточнить детали точно стоило:

— Ты? Поможешь мне? Быть такого не может, — она задумалась. — А что ты за это хочешь?

Драко усмехнулся. Вот ведь уникальный случай! Выбора у нее все равно нет, значит, можно просить все, что угодно. Но, как назло, в голову ничего дельного не приходило. Разве что…

— Желание, — он торжествующе вздернул подбородок.

— Спятил? Какое еще желание?! — Гермиона подпрыгнула от возмущения.

— Не знаю еще. Я еще не придумал. Соглашайся, Грейнджер, все равно тебе деваться некуда, — Драко решил пойти на уступку: — Даю слово Малфоя, что ничего криминального не загадаю.

— Угу, как будто вашему слову можно верить. Ну, хорошо. Только если что…

— Знаю-знаю, Поттер с Уизли меня убьют, все как всегда. Уже давно пора что-то новое придумать. Только сними эту красную ерунду с головы — отвлекает. К твоему ералашу на голове я хоть как-то привык.

— Знаешь что, Малфой? Будешь так шутить, я тебя раньше убью, чем Гарри с Роном, — заявила Гермиона, стягивая с волос шарфик и ставя на пол корзинку.

Драко запрыгнул на подоконник и в недоумении на нее уставился.

— А корзина-то тебе зачем? В сумку учебники уже не влезают?

Девушка замялась. Было как-то неловко признаваться, что шла к преподавателю с пирожками. Теперь ей даже немного смешно от этого стало.

— Вообще-то там пирожки. Я думала, что с пустыми руками будет некрасиво прийти.

Малфой расхохотался. Гермиона, сама не зная почему, сначала смущенно заулыбалась, а потом не выдержала и тоже рассмеялась. Отсмеявшись, Малфой заявил:

— Вот это ты даешь! К МакГонагалл — с пирожками! Зря не с кошачьим кормом. Но на самом деле, они сейчас вообще в тему, я с этой трансфигурацией ужин пропустил. Давай их сюда, и будем учиться.

С этими словами он вцепился в свежий пирожок зубами, он достал из-под мантии большую тетрадь и начал листать ее в поисках нужной страницы. Гермиона восхищенно разглядывала хранилище информации.

— Малфой, а скажи — почему у тебя такая толстая тетрадь? — восхищенным полушепотом спросила она.

Проглотив недожеванный кусок пирожка, Драко покрутил тетрадку в руках.

— Да просто она на все предметы — общая. Так удобнее, чтобы ничего не забыть. Какой бы ни был урок, у меня все с собой. Сейчас я, только пару пометочек сделаю… — ответил он, вынимая из-за пазухи здоровенное пушистое перо.

— Ого! А почему у тебя такое огромное перо?

— Грейнджер, ну это даже магглы знают, ты чего? Это же страусиное! Им и писать удобнее, и пафоснее как-то, — Драко демонстративно взмахнул колышущимся на сквозняке пером.

Гермиона сдержала вздох зависти. Всякие учебные принадлежности были ее слабостью, ее тайным фетишем. Но когда Малфой достал чернильницу — антикварную, со старинной филигранью, зависть прорвалась наружу:

— Во имя Мерлина! Почему у тебя такая прекрасная чернильница?..

Драко самодовольно улыбнулся.

— Это потому, что у Малфоев всегда все самое лучшее. Давай уже заниматься, а?

Спустя полтора часа и десяток совместно съеденных пирожков, трансфигурация материального-нематериального пала в неравном бою. Гермиона слезла с подоконника, разминая затекшие ноги, а Малфой утомленно привалился спиной к стене.

— Слушай, Грейнджер, ты уверена, что самая умная там у вас, на Гриффиндоре? Мне кажется, до Долгопупса быстрее дошло бы, — он устало ухмыльнулся.

— Заткнись, Малфой! Ты вон сам сказал, что тебе понадобилось два с половиной часа, — ответила Гермиона, складывая учебник и тетради в опустевшую корзинку. — Но вообще… Спасибо тебе. Правда. Я от тебя не ожидала.

Привычная уже неловкая пауза. Разглядывая стену в полуметре от Драко, она мучительно думала, как бы теперь понормальнее попрощаться. Не придумав ничего лучше, она перевела взгляд на своего репетитора и объявила:

— Ну, все, я пошла. Пока! — и решительно повернувшись, собралась идти.

— Эй! Грейнджер! Ты куда это? А желание? — настиг ее возмущенный голос.

«Вот черт! Мог бы и забыть. Ну никакого джентельменства».

— Что, прости? Прямо сейчас? — с невинным выражением лица спросила Гермиона.

В этот момент в ее голове проносились все невероятные, глупые, унизительные и идиотские задания, какие (по ее мнению) мог придумать Малфой. Чем дольше длилось молчание, тем сильнее разыгрывалось ее воображение, и под конец в голову пришла даже мысль о том, что плохая оценка, возможно, не худшее из зол. Будучи истинной гриффиндоркой, ставящей честь и храбрость превыше всего, вариант сбежать Гермиона не рассматривала. Тем более, что Малфой ей действительно помог. А еще он говорил что-то о сомнительном «честном слове»…

— И что ты придумал? — спросила она с замиранием сердца.

Драко спрыгнул с подоконника и медленно подошел к ней.

— Придумал. Да.

На его лице замерло странное выражение: сомнение вперемешку со смущением и нерешительностью. Одним словом, такое выражение, к которому его лицевые мышцы были в принципе не приспособлены. Наконец, он выпалил:

— Ты должна меня поцеловать.

Мир остановился, треснул напополам и с грохотом рухнул. Гермиона подумала, что перезанималась, и это галлюцинация от переутомления. Гермиона подумала, что спит и видит самый нелепый, несуразный и неадекватный сон в своей жизни. Наконец, она подумала, что это все происки Волдеморта и она попала в параллельный мир.

Но нет, увы, это была действительность. Решив хоть как-то прояснить ситуацию, она осторожно поинтересовалась:

— Малфой… Драко, как ты себя чувствуешь? Голова не кружится? Пойдем сейчас тихонечко, я тебя отведу к доброй мадам Помфри…

— Да перестань, Грейнджер! Со мной все нормально.

— Тогда какого черта?!! Ты совсем сдурел? С чего мне тебя целовать? И с чего тебе это надо? Только не говори, что за полтора часа обсуждения трансфигурации ты в меня влюбился по уши! — от порыва прибить его ее останавливали только крохотные остатки благодарности.

— Успокойся. Я тебе все объясню. Только это должно остаться между нами — это часть желания. Если ты кому-нибудь расскажешь, то я расскажу, что учил тебя трансфигурации. Ты же от стыда сквозь землю провалишься, прямо к нам в подземелья. — Драко улыбнулся, представив себе эту презабавную картину. — Короче. Тут такое дело. Все как бы думают, что у меня полно девушек. Предположим, я сознательно распустил эти слухи. И предположим, они не совсем верны. То есть, совсем не верны. Так что я не представляю, как это делается. И довольно велика вероятность, что скоро мне все-таки придется это сделать. У нас с Панси вроде как… Ну, это тебе знать совсем не нужно! Ты что-нибудь поняла?

Скрестив руки на груди, Драко нерешительно посмотрел на Гермиону. Та была в панике. С одной стороны, если бы он сошел с ума, было бы гораздо лучше, а так ей придется согласиться. С другой стороны, если об этом кто-нибудь узнает, ей придется спрыгнуть с Астрономической башни, не меньше. А с третьей стороны, и это, пожалуй, главное…

— Малфой, придумывай другое желание. Я этого тоже раньше не делала.

— Как это?

— Вот так!

— Что, ни с Уизли?

Гермиона молча покачала головой.

— Ни с Поттером?

Снова отрицание.

— Ни даже с Крамом?

— Слушай, я же сказала — ни с кем!

Драко задумался. Дело повернулось не так, как он планировал. Но других желаний в его утомленную трансфигурацией голову не приходило.

— Значит, Грейнджер, для нас обоих это будет полезно. Ты же любишь узнавать все новое? — он усмехнулся и шагнул к ней.

Делать было нечего. Гермиона подумала, что если отбросить то, что Малфой — это Малфой, то ей еще повезло. Так он вполне симпатичный. Даже очень.

Драко подумал, что ему еще как повезло. Отец настаивает, чтобы он встречался с Панси Паркинсон. Это, видите ли, выгодно для бизнеса. А для Драко совсем невыгодно. Она же вылитый пекинес. Или этот… мопс! Ему гораздо больше нравится дафнина сестра, Астория. Но она, во-первых, младше, а во-вторых, Дафна прибьет точно. А на следующей неделе у папаши Паркинсон юбилей. Будет банкет, и если раньше ему как-то удавалось выкручиваться, то там точно не отвертеться от поцелуя с Панси. А допустить, чтобы его первый поцелуй был с этой вертлявой кривлякой, Драко никак не мог. Лучше уж пусть будет с Грейнджер. Если быть до конца честным, то гораздо лучше. Он бы никогда не признался в этом, но она ему даже немножко нравилась. Не настолько, чтобы забыть о ее происхождении и дружбе с Поттером, но с тех пор, как ее зубы уменьшились раза в два, она стала даже привлекательной. Но даже это не главное. Самый ужас будет, если Паркинсон поймет, что он не умеет целоваться. Как первая сплетница Хогвартса, она обеспечит ему такую славу на веки вечные, что ни одна девушка больше в его сторону никогда не посмотрит. А такая хорошенькая, как Астория, тем более. И этого позора он не переживет. Так что, да, ему определенно повезло.

— Наверное, глаза надо закрыть? Я в кино видела.

— Что?.. А, да, я тоже так думаю. Давай закроем лучше. Давай на раз…

— Два…

— Три…

В этот вечер Гермиона и Драко не только познакомились с важными законами трансфигурации, но и с одним основополагающим законом мироздания — Всемирным Законом Подлости. Именно в тот момент, когда их губы соприкоснулись, он проявил себя в полную силу — появлением в коридоре Гарри и Рона. В ту же секунду в их руках появились волшебные палочки, направленные на Малфоя. Гарри крикнул:

— Ну-ка, Хорек, быстро отойди от нее!

От неожиданности Гермиона уронила корзинку, и ее содержимое вывалилось на пол. Несколько секунд царила напряженная тишина.

— Ребята, опустите палочки. Я вам сейчас все объясню, — с этими словами она медленно присела и собрала книги с пола.

Рон оборвал ее фразу:

— Нечего здесь объяснять, все понятно — он тебя заставил. Гермиона, иди сюда, — позвал он, не отводя взгляда и нацеленной на Драко палочки.

Она медленно подошла к друзьям и встала между ними. Малфой стоял абсолютно спокойно, словно не замечая направленных на него палочек, и смотрел ей прямо в глаза. «Что мне делать? Что я им скажу?» — «Решай сама. Главное, ты знаешь, чего говорить нельзя». Он вопросительно приподнял бровь, она едва заметно кивнула.

— Поттер, Уизли. Грейнджер действительно вам все объяснит. Не смею вас более задерживать, — ледяным тоном произнес Драко.

— Все, ребята, успокойтесь, пойдемте. Все нормально! Я вам все в гостиной расскажу, — уговаривала друзей Гермиона.

Поддавшись, Гарри и Рон опустили палочки и направились прочь. Уходя, Гарри бросил через плечо:

— Тебе это так не пройдет, Малфой, запомни!

Когда трое скрылись за поворотом коридора, Драко облегченно выдохнул. Когда эти двое придурков появились, он не на шутку перепугался. Ведь если бы началась потасовка, он один им бы точно проиграл. К тому же, вся школа бы узнала, из-за чего весь сыр-бор — то есть, что он — он! — целовался с грязнокровкой. С Грейнджер! (Еще надо подумать, что хуже.) Да и она могла с перепугу им все рассказать. Но теперь она точно не скажет, гриффиндорские принципы не позволят. А вообще, интересно, считается ли желание выполненным или можно повторить?.. Драко улыбнулся своим мыслям и вдруг заметил что-то на полу возле стены. Подняв странный предмет, он понял, что как минимум одного контакта с Гермионой ему не избежать:

— Черт, да это же ее дурацкая красная шапка! Тьфу, то есть шарф…