Орнейские хроники -2 (гет)

В этот раз Амарра особенно тщательно готовился к выполнению своей миссии. Накануне его пожелал увидеть Йахаб, еще раз предупредил о том, что Волка живьем надо брать, дал амулет — сплетенный из ивовой коры плоский кругляш на витом шнурке — и посулил защиту от взора Искры. После последних чудес одаренная весьма беспокоила Гидо, так что амулет был кстати.

«Как же ваша милость узнает, что Волк у меня?» — по правде сказать, вопрос это сильно покоя Гидо не давал. На миг ему почудилось, что скозь черты лица лекаря из Амальфи проступили другие — не людские, вспыхнули желтым глаза и зрачки вытянулись в щель.

«Узнаю», — ухмыльнулся демон.

А Гидо сморгнул и отвел взгляд.

Чтобы проникнуть в Альби, он выдал себя за бегущего от гонений жреца Пастыря. Благо, что кое-кто из блаженных и в самом деле стремился покинуть ставшее опасным для них отечество.

В воздухе пахло войной — она отражалась страхом в глазах одних, а другие, в которых зачастую угадывались ветераны Ноорнской кампании, напротив, хищно раздували ноздри, будто уже чуяли в благоухании середины лета запахи дыма и крови.

Солдат на рубежах прибавилось, однако сообщение между двумя странами еще сохранялось. Из Галеи выпускали, впрочем, далеко не всех, а впускали и того меньше, отчего у пограничного кордона образовалась нервозная суета.

но простыми смертными разбираться предстояло самому

Ожидая своей очереди, Амарра стал свидетелем, как завернули две подводы с товарами, несмотря на возмущение хозяина, потрясающего бумагами с ярко-красными печатями, а какого-то дворянчика в небогатом платье увели в караулку. Он окинул взглядом пустынные, заросшие сорной травой луга, с обеих сторон примыкающие к дороге: с тех пор, как маршал Савиньи приказал прорубить широкие просеки в приграничных лесах и устроить волчьи ямы и прочие ловушки, дураков миновать кордоны в обход поубавилось.

Начальник дозора с капральскими нашивками на рукаве зыркнул на него, как старый кобель на блоху. Гидо спохватился и принял смиренный и страдальческий вид, попутно отметив на мундире вояки восьмиугольную бляху. И этот, значит, проникся пиррейскими демонами? Капрал грозно хмурил брови и призывал Тварей на головы лживых мессий. Амарра покорно внимал. У него был тайный знак и от главы королевских ищеек, позволяющий миновать любые препоны, и если бы тупость или подозрительность капрала превзошла разумные пределы, Амарра им воспользовался бы. Но следовало проверить, как он вжился в новый образ. Наконец, капрал кивнул солдатам и те подняли жердь, преграждающую путь.

Альбийцы так же не пылали дружелюбием. У них старшим был аж цельный сержант. Подозрительно прищурившись, он принялся расспрашивать о жизни в ордене. Но Гидо был наготове. Не забывая поминать Странника и возводя очи гору, он охотно делился подробностями тяжкой стези служения, да сокрушенно вздыхал, говоря о пагубном влиянии на короля Лодо пиррейских колдунов. Сержант быстро заскучал и, буркнув нечто нелестное в адрес демонопоклонников, пропустил его. И даже посоветовал за-ради Странника попроситься переночевать в приграничной деревне. А там и до обители Пастыря пособят добраться. Амарра отчасти внял совету. На ближайшем постоялом дворе он выпорол из складок одеяния серебрянные кроны, и в Талассу верхом отправился уже зажиточный горожанин.

Он добрался до столицы даже раньше, чем рассчитывал. Чем ближе к центру города, тем чаще ему начали попадаться жрецы Воителя, одетые не в хламиды, а по походному: в широкие штаны и туники до середины бедер традиционного темного-серого цвета, верхом на крепких мулах. К седлам у некоторых были приторочены знаменитые раздвижные шесты. По легендам ими отбивались стрелы и удары клинков. Амарра хмыкнул — и тут жрецы врали. Мало ли, какой лучник криворукий попался, но попробуй-ка деревяшкой меч отбить. А как огневое оружие появилось, так вовсе бессмысленно палкой махать, годится разве что грабителя в переулке успокоить. Однако шесты шестами, но от такого количества серого воинства он отвык. Один из жрецов так и впился в него взглядом, и рука невольно потянулась к спрятанному под одеждой амулету. Амарра вовремя одернул себя: еще не хватало шарахаться от каких-то хмырей.

Он без труда нашел особняк, отведенный под резиденцию графа Моруа. Дальше начались сложности. У ограды несли стражу все те же жрецы Воителя, и это явно не было знаком уважения. Амарра остановился и, притворившись, будто поражен архитектурными изысками и даже приоткрыв рот, огляделся. Поблизости ошивались еще несколько подозрительных хмырей в неброской одежке. Плотно же взялись за посла. Амарра посмотрел на фасад: штора в одном из окон отдернулась, за стеклом возникло лицо Моруа. Граф узнал его, потому что поднес палец к губам. Амарра мысленно выругался: и без того понятно, что его сиятельство под арестом — пока что домашним. Пока что.

Встретившись глазами с одним из стерегущих Моруа жрецов, Амарра растянул губы в заискивающей улыбке, всем своим видом говоря: деревенщина, что с меня взять, и врзавалочку продолжил путь.

Арест Моруа был предсказуем, теперь оставалось наведаться к маршалу Люмажу и надеяться, что того Твари не унесли в одну из северных крепостей. Пару раз оглянувшись, чтобы проверить, не идет ли кто за ним, Амарра зашагал быстрее.

Вывеска таверны с пышнотелой розовощекой девицей, протягивающей жаждущим кружку пива и при этом сладострастно улыбаясь, привлекала внимание, и Амарра решил промочить горло. Девушки-подавальщицы были родными сестрами той, что вдохновляла художника. В голове у Амарры пронеслось, что если бы не задание — непременно был распробовал, так ли они сладки, как кажутся. Он уселся за стол и, ослабив шнуровку ворота куртки, привалился к стене. И только когда на скамью рядом с ним опустился давешний жрец, понял, что недооценил серое братство.

— Ты будто потерялся, добрый человек. Впервые в Талассе? — прямо-таки источая благожелательность, спросил жрец.

Амарра ощупал его взглядом: юнец, поросль едва пробивалась над верхней губой. И даже шеста нет — не удостоился еще.

— Впервые, светлый брат.

Подавальщица поставила перед ними кружки.

— Откуда ты? — отхлебнув и утерев рот, продолжил расспросы жрец.

Жажда враз прошла, но Гидо тоже пригубил пиво и степенно ответил:

— Из Валанса. Приехал разузнать, на найдется ли покупатель на сукно. Мануфактуру держим.

— Надо же. И я из тех мест. Кто из Валанса... — жрец замолк, явно желая, чтобы Амарра продолжил присловье.

— Те братья вовек.

Юнец сузил глаза, и Амарра понял, что не угадал. Да и мудрено угадать. Чтоб Моруа Твари за Предел утащили!

— Так и есть. Братья, — продолжил так же благостно жрец и, сделав еще один глоток, поднялся из-за стола: — Ежели чего — в прецепторию обращайся, жрецы помогут. Знаешь, где арка Альдаберта?

Амарра мотнул головой, продолжая мысленно костерить излишне впечатлительного графа.

— Как выйдешь из таверны, сверни налево, улица Башмачников тебя приведет к арке. А там сразу увидишь орденский знак. Скажешь, что из Валанса, может, кого из знакомцев встретишь. У нас многие с севера.

— Непременно обращусь, — заверил Гидо. — Вот только пиво допью... Спаси тебя Странник, брат.

Он приложился к кружке, делая вид что пьет, и осмотрелся в поисках других источников опасности и прикидывая пути отхода. Однако жрец ушел, а других воинов Странника не наблюдалось. Случайная проверка? Нет. Не зря же серый брат за ним увязался... Амарра порадовался, что не стал возвращаться к облику жреца — не хватало еще запутаться в долгополой одежде. Он осторожно проверил, как ходят метательные ножи во вшитых в рукава куртки ножнах и, кинув монетку на поднос пробегавшей мимо девицы, вышел на улицу. Темнело, кое-где в окнах затеплились огоньки свечей. Слева, на углу соседнего дома красовался огромный, аляповато раскрашенный башмак. Очевидно там начиналась улица Башмачников, что вела в прецепторию. Еще раз оглядевшись, Амарра закинул заплечный мешок на спину и зашагал в противоположную сторону.

Через десяток туазов он свернул в безлюдный переулок, и почти уверился, что жрец сдуру решил проявить рвение, однако за спиной вдруг прозвучал голос:

— Арка Альдаберта в другой стороне, брат.

Развернувшись, Амарра увидел острие стилета, направленное ему в лицо. Юнец, преисполненный собственной значимости, смотрел торжествующе.

— А и в самом деле. Прости, попутал, — как ни в чем бывало ответил Амарра, отступая дальше в переулок, и развел руки, демонстрируя мирные намерения. — Что же ты в меня колючкой свой тычешь, брат, иль закон какой я нарушил?

Бледное лицо юнца залила краска:

— Ты не из Валанса. И не суконщик — ногти вон какие чистые.

— Может и так, — Амарра отступил еще, жрец шагнул за ним. Теперь их не видели с улицы. Он ухмыльнулся: — Может, я к полюбовнице приехал, да муж у нее шибко ревнив, а ну в догонку кинется, тебе что до того?

— Врешь!

— Так в нашем деле без этого никак...

Держа его вгляд своим, Амарра свел руки и, молниеносно выхватывая ножи, коротким взмахом метнул их в грудь жреца.

На лице у того проступило удивление, сменившееся гримасой боли, изо рта хлынула кровь. Подломившись в коленях, он рухнул на мостовую. Зыркнув по сторонам и никого не заметив в сгустившихся сумерках, Амарра оттащил юнца в нишу между двумя домами и сорвал с его туники жреческий знак — пригодится, да и когда тело найдут, не сразу додумаются в орден сообщить.

— Помойный кот тебе брат, — прошипел он и, выдернув ножи, вытер их об одежду убитого, затем вытащил из мешка хламиду.

Пришло, однако, время вновь вернуться под сень Пастыря...

* * *

Яркое пламя бросало отсветы на лицо Эскье Люмажа. В кабинете было жарко, пришлось даже приоткрыть окно. Он велел растопить камин и теперь перебирал бумаги из личного архива, выискивая малейшие признаки крамолы или намеков на нежелательные связи в посланиях, как недавних, так и давно прошедших лет, и без колебания бросал плотные исписанные листы в огонь.

За потрескиванием пламени Люмаж не услышал, как скрипнула оконная створка, и только когда позади раздались шаги, вскинулся.

Перед ним в облачении жреца Пастыря стоял незнакомец. Рука Люмажа потянулась к лежащему на столе пистолету.

— Завтра будет хмурый рассвет.

Люмаж замер: тот произнес условленные с Моруа слова.

Незнакомец откинул с головы капюшон и поклонился:

— Я Гидо Амарра, вероятно вы наслышаны обо мне, ваше сиятельство.

Гарф покосился на открытое окно. Разумеется, он был наслышан о галейском головорезе, но менее всего ожидал увидеть его в качестве посланника. Ему потребовалось несколько мгновений, чтобы преодолеть замешательство.

— Да, я знаю, кто ты, — наконец изрек он. — Хотя... Весьма внезапно.

Пламя в камине взметнулось; чувствуя, что на лице выступает пот, Люмаж извлек из обшлага камзола платок и приложил ко лбу.

— Припекает? — едва приметная усмешка скользнула по губам Амарры. — Прошу извинить, что мне пришлось проникнуть к вам не самым учтивым способом. В городе полно воинов Странника.

— Теперь они несут стражу вместе — а иногда и вместо гвардии и городской стражи, — пробормотал Люмаж.

— С одним из жрецов мне пришлось познакомиться... поближе. Не сказал бы, что он был хорошим солдатом.

— Был?

-Был, ваше сиятельство. Прежде я заглянул к его светлости Моруа и... — Амарра многозначительно замолчал.

— Я довел до сведения графа Моруа, что вполне возможно организовать его побег. Это было еще до ареста, — слова давались Люмажу с трудом. — Однако он отказался, желая до конца выполнять свой долг. Что касается присутствия в городе жрецов Воителя — это все этруррская ведьма. Неведомым образом она смогла договорится с магистром Дегуа, и тот собрал своих людей.

— Ведьма? Вы о Ларе Оденар?

— О ком еще? Моруа не изволил посвятить меня во все детали, и это весьма осложнило положение как мое, так и всех сторонников нашего дела. Надеюсь, он достаточно благоразумен и уничтожил все компрометирующее... — Люмаж, нахмурившись, посмотрел в огонь, где с десяток писем уже превратились в золу: — Два дня назад скончался магистр Вальен. Поговаривают, что ведьма ускорила его уход, однако по сравнению с остальным это пустяк: старик давно выжил из ума, и это не та потеря, о которой я бы стал горевать. Об избранности сьеры Лары было объявлено сегодня. Известие вызвало изрядное смущение умов, поверили не все. Полагаю, его величеству Лодо известна истина... — он выжидательно уставился на Амарру.

— Она Искра, и дар ее очень силен, — подтвердил Амарра, внимательно изучающий лицо маршала Севера.

— У меня давно уже были подозрения, что со сьерой Ларой дело нечисто. И я весьма разочарован скрытностью графа Моруа, — сварливо отозвался Люмаж. — Передай мои слова его величеству, когда вновь предстанешь перед ним. Впрочем, что толку сетовать...

— Ваше сиятельство, я, в свою очередь, уполномочен передать вам важные сведения от короля Лодо, — непочтительно прервал его Амарра.

Люмаж оскорбленно замолк, на скулах проступили бордовые пятна. Не дожидаясь очередных словоизлияний, Амарра продолжил:

— Никаких писем у меня, разумеется, нет. Меня могли схватить по дороге. Но чтобы у вас не оставалось сомнений, я покажу вам это, — он извлек кусочек пергамента с вытравленным рисунком: меч, разрубающий мост. — Вам же известен этот знак?

— Да... известен. В Эпоху Тьмы это был знак одной из тайных лож, что вела борьбу с учением Странника. Что же, когда?

— Через четыре дня, в полнолуние.

Граф сцепил руки в замок и поднес на губам:

— Все верно. Твои слова подтверждают то, что ведьма сообщила герцогу Монтего, и... подтверждают ее способности. Какой смысл теперь в заговоре, если все наши помыслы ей внятны?

— Однако и у нас есть чем ответить. Пиррейским шаманам удалось призвать в мир посланца их бога. Он сразится с Искрой.

По лицу Люмажа скользнула тень:

— Скажу откровенно, мне не нравятся игры с той стороной...

«Что-то ты совсем скис, маршал Севера».

— Поклонение прежнему мессии сходит на нет, — Амарра заговорил как можно более убедительно и при этом напористо. — В Галее все больше приверженцев Сугаара. И в других землях — тоже. Не только аристократия, но и простой люд. Ваше сиятельство, сейчас как никогда важно проявить решимость. Тот, кто возвысится, обретет огромную власть.

Люмаж встрепенулся и выпрямился в кресле:

— На рассвете я отбываю в Аверн, — воодушевленно заговорил он. — Повод более, чем убедителен. Верные мне люди уже сделали многое, чтобы у его величества Лодо не возникло слишком больших затруднений. И я еще больше поспособствую победе нашего дела.

— Маршал Запада?

— Граф Риардо упрям, как пиррейский мул, — поморщился Люмаж. — И столь же туп. Он недоволен герцогом Монтего, но попытки до конца прояснить его настроения и каким-либо образом склонить на нашу сторону не увенчались успехом.

— А Леон Риардо?

— На него можно полностью рассчитывать. Марсальский полк присоединится к галейской армии. Но есть Карда. Полковник Оденар собрал многих беглецов из Ноорна, они верны лично ему и умеют воевать.

— Не очень-то они умели воевать при короле Гаспаре, — возразил Амарра. — Я далек от искусства стратегии и не смею давать советы маршалу Севера, — он почтительно поклонился. — Однако маршал Савиньи поручил передать вам вот что: Аверну, как наиболее близкому к Пиррею укреплению, отведена особая роль. Война начнется с того, что в окрестностях Аверна галейская армия вторгнется на территорию Альби. Одновременно дружественные его величеству пиррейские кланы нападут на долину Венаско. Впрочем ею и ограничатся, не позволяя тем кланам, кто заключил союз с герцогом Монтего, прийти на выручку и беспокоя атаками гарнизон в Карде. Все это станет отвлекающим маневром, но даст вам основания утверждать, что основное наступление будет развиваться на северо-западе. Необходимо организовать крупные неприятности, чтобы герцог Монтего отправил туда лучшие полки. О ноорнцах и полковнике Оденаре маршал тоже упомянул. Желательно добиться того, чтобы ноорнцы были переброшены под Аверн, где наши войска будут сковывать основные силы альбийской армии. Однако удар будет нанесен чуть позже, между Валансом и Лино, затем наша армия двинется вдоль Роаны. Флот Кювильи тем временем атакует Альби с моря.

— Звучит слишком... гладко, — покачал головой Люмаж. — А как же ведьма?

— Посланец Сугаара Йахаб заверил, что Искра — это его забота. Кстати, мне предписано оставаться при вас, ваше сиятельство.

— Вот как? — не сдержал сарказма Люмаж. — В качестве кого?

— Духовного наставника, — так же позволил себе саркастическую нотку в голосе Гидо. — Не беспокойтесь, в лицо меня здесь не знают. За исключением полковника Оденара. И у меня приказ захватить его в плен, живым и по-возможности целым.

— Зачем?

— На него есть виды у господина Йахаба. И это непосредственно связано с противостоянием Искре.

— И каким же образом ты выполнишь приказ?

— Мы с полковником старые знакомцы, — криво усмехнулся Амарра. — Однажды он побывал в моих руках, да только нам помешали. Способ найдется. Весьма удачно, что вы избрали именно Аверн своей ставкой. Переброска Кардского полка здорово облегчит мне задачу, но и без нее что-то да придумается.

— Пусть так, но кроме колдовства есть еще и обычные лазутчики.

— Королевские ищейки тоже не зря свой хлеб едят, — Амарра вздохнул, прося у высших сил ниспослать ему терпения. Его утомила беседа с несговорчивым маршалом Севера: — Его величество подчеркнул, что пора противникам герцога Монтего перейти не к тайным, а явным действиям. Ударить в тыл верным ему войскам. Кто, как не вы способен спланировать такой удар?

Граф вдруг цепко глянул на Амарра из-под кустистых бровей:

— Подтверждает ли его величество Лодо нашу договоренность, что Альби будет править альбиец?

«Старый ты пень», — с досадой подумал Амарра.

Король ни словом не обмолвился о каких-либо привелегиях альбийцам, даже если они изначально оговаривались. И хорошо зная сюзерена, Амарра понимал, что вряд ли, учитывая обстоятельства, тот придает сейчас значение подобным договоренностям. Мелькнула шальная мысль выложить Люмажу все начистоту и посмотреть, не хватит ли его удар. По самую макушку увяз его сиятельство, что же, на попятный пойдет? А следующая мысль вдруг оказалась окрашенной в мрачные тона — а не окажется ли рано или поздно Лодо на месте альбийца? Мысль это не впервые посетила его и, как обычно, привела с собой подругу, тянущую боль в желудке.

«Сдохнешь на этакой-то службе...»

Проклятую Искру тоже нельзя сбрасывать со счетов. Вовсе не зря граф всполошился, а уж самому Гидо оставалось только уповать, что Йахаб помешает ей разглядеть угрозу для мужа.

— Королевское слово тверже алмаза, — осторожно выдохнув, торжественно возвестил Амарра, и ни один мускул не дрогнул на его лице. — Альби будет править альбиец.