Гарри Поттер и Восьмая книга. Часть 1 (джен)

Время тянулось медленно. Вяло и сонно…

Уже который день мрачные серые тучи, тяжело волочась по небу над Хогвартсом, без устали плакали унылым мелким дождем. Порою даже казалось, что они навсегда закрыли собой солнышко. Но хмурая осенняя погода никоим образом не изменила, да и не могла изменить сложившийся за века школьный уклад: занятия в классах и теплицах, домашние задания и рефераты, отработка неведомых ранее заклинаний и приготовление новых зелий. И так изо дня в день — просто и рутинно. Дошло до того, что даже никогда не унывающий Сириус заметил:

— Что-то мы последнее время как-то скучно живем. Нигде не бываем, дисциплину не нарушаем, штрафных очков нам не начисляют… — один за другим загибал пальцы Блэк. — Того и гляди Гриффиндору в этом году Кубок школы достанется.

— Скучно мы живем оттого, что наши головы забиты знаниями по самое некуда, — Поттер оторвал взгляд от очередной, неизвестно какой по счету «Трансфигурации сегодня», — а что дальше делать с ними не знаем! А еще оттого, что не получается так, как задумывалось. Вон — анимагия, к примеру. Да, Римус?

В ответ Люпин просто кивнул — в самом деле: первая запись, сделанная Сириусом в блокноте для материалов по анимагии, до сих пор оставалась единственной.

— А сколько всего мы знаем по трансфигурации человека! — воскликнул Сириус и всплеснул руками: — Да вот только даже попробовать испытать что-нибудь не можем. Потому что нам нужно быть осторожными! Да, Римус?

Люпин снова кивнул, а в разговор включился Питер:

— А еще на уроках Крауча одна сплошная сонная теория. Всё переживает за нас: как бы мы невзначай с темными силами не столкнулись! Да, Римус?

Люпин продолжал все так же молча трясти головой.

— Да ну тебя, Лунатик! Все киваешь и киваешь, хоть бы слово сказал! — Джеймс говорил, а сам незаметно взялся за уголок подушки: — Вот тебе!

— Вот вам и развлечение! — Люпин швырнул подушку обратно, да так, что едва не сбил с носа Поттера очки, но тут же еще две врезались в него самого…

Время летело быстро и незаметно. На календаре был уже конец октября…

Свинцового цвета потолок Большого Зала мог уже с утра нагнать тоску на кого угодно. Да и предстоящий урок защиты от темных искусств настроения третьекурсникам-гриффиндорцам вряд ли мог прибавить.

— Ну что? — обратился к друзьям Питер после завтрака. — Сейчас опять поспим над книжками?

— А что еще остается делать! — поддержал его Поттер. — На прошлом занятии был доклад Эджкома. Значит, сегодня снова будем читать следующую главу из учебника. Скукотища.

Но Джеймс ошибся. Скука для гриффиндорцев в одночасье сменилась для них неприятностями. И, как не жаль, многими. Ведь известно: беда одна не ходит. Она другую водит, а третья рядом бродит.

За два месяца все в Хогвартсе привыкли к манере, с которой профессор Крауч вел занятия. Сначала по его заданию студенты самостоятельно прорабатывали книжный материал. Сам преподаватель, расположившись обычно у окна, погружался в чтение газет и каких-то бумаг из конвертов, которые каждое утро исправно доставлялись ему совиной почтой. Время от времени Крауч отрывался от чтения и обводил не очень приятным взглядом аудиторию. И со временем по этому поводу студенты принялись грустно шутить: «Профессор выбирает очередную жертву».

«Жертва» к следующему занятию должна была подготовить реферат по теме «пройденного» материала и представить его сокурсникам. А те, в свою очередь, должны были провести его обсуждение для закрепления знаний всеми. Было неизвестно, запоминал ли Крауч кого как зовут или нет, а может, ему это было и не нужно — классный журнал за два месяца профессор так и не открыл, но на память он не жаловался. Потому что еще никто в школе не говорил, что ему пришлось готовить уже два реферата. Всякий раз незадолго до конца урока Крауч указывал пальцем на новую жертву. И всем было понятно, что рано или поздно каждому из студентов обязательно придется сыграть эту роль. Но пока никому из четверых друзей-гриффиндорцев эта участь не выпадала.

Вот и сегодня Крауч менять порядок урока не стал. Объявив тему — в этот раз злейшими врагами третьекурсников должны были стать боггарты, профессор сел у окна и скрылся за развернутым «Ежедневным пророком». Материала в книге было не так уж и много: минут пять на беглое прочтение, потом еще двадцать на более внимательное, и около четверти часа для того, чтобы знать его практически наизусть.

Дальше каждый боролся со скукой сам. Кто как мог. Сириус не придумал ничего лучше, чем сидеть и дожидаться, пока Питер не начнет клевать носом и тогда ткнуть Петтигрю в бок. А потом сделать вид, что ничего не было. В тех коротких паузах, когда Блэк был без «работы» ему только и оставалось, что лениво глазеть по сторонам. Римус открыл учебник на странице с содержанием, затем вынул из сумки календарь и положил рядом с книгой. Пальцы левой руки заскользили по перечню глав, а пальцы правой по числам и месяцам. Похоже, Люпин пытался вычислить, когда третьекурсники доберутся до темы «Оборотни». Джеймс, откинувшись к спинке сидения, вытянутой рукой рисовал. Блэку со своего места было видно, как из-под пера Поттера вылетает на бумагу снитч. И немудрено! В первую субботу ноября — открытие сезона. Правда, пройдет оно без участия Гриффиндора. Им играть в следующей игре с когтевранцами, которые тоже заняты кто чем, только не боггартами.

Наконец, Люпин выпрямился, скрестил на груди руки и неподвижно застыл, задумавшись. «Интересно, — подумал Блэк, — попало на полнолуние или нет? И если да, что с этим придумать?» Поттер свой рисунок закончил и теперь тоже просто сидел, уставившись в одну точку. Но если рассеянный взгляд Римуса был устремлен в никуда, то Джеймс смотрел сосредоточено и внимательно. Сириус повел головой: «Ничего себе! Еще интереснее!» — глаза Поттера так и сверлили рыже-золотую макушку!

Но, как оказалось, самое интересное только начиналось! Джеймс вдруг мечтательно улыбнулся, снова потянулся за пером и сделал рядом с рисунком короткий росчерк. Голова Питера в очередной раз упала, заслонив от глаз Сириуса блокнот. Но Блэк, недолго думая сделал резкое движение локтем — Петтигрю выровнялся и, как обычно спросонья, завертел головой по сторонам. Джеймс тоже дернулся, закрывая блокнот. Но как бы быстро он это не сделал, Сириус успел увидеть: рядом со снитчем были выведены две буквы «Л.Э.»!

— Урок заканчивается, — голос Крауча, которого так все ждали, раздался неожиданно, — и на следующем занятии нас порадует рефератом… — профессор встал со стула и принялся медленно водить указательным пальцем из стороны в сторону. Наконец, Крауч сделал свой выбор!

— Моя фамилия Блэк! — глухо сказал Сириус, поднимаясь со своего места. Он сразу забыл и о лунном календаре, и о нарисованном крылатом мяче, и о буквах рядом с ним…

Все время по пути на обед Блэк ругал, на чем свет стоит все подряд: Крауча, боггартов, погоду, но больше всего доставалось именно стилю профессорского преподавания. Его друзья шли рядом и молчаливо соглашались с каждым сказанным Сириусом словом. Утешать его или сочувствовать ему не было никакого смысла, а помочь сделать заданную работу готов был каждый. Блэк возмущался и размахивал руками до тех пор, пока его вдруг не перекричали:

— Ну, слава Мерлину! Дождался! — Хагрид в мокрой меховой куртке, со всколоченной сырой бородой, но сияющими от радости глазами-бусинками стоял неподалеку от входа в Большой Зал. — Я же знал, что здесь вы мимо меня не пройдете. Вас же в гости не дождешься! Чай забыли меня, гриффиндорцы?

— Ага! Погода — как раз для прогулок по Запретному Лесу. Тут пока до теплиц добежишь, мантию хоть выкручивай, — тон Блэка не изменился. — А ты почему здесь? Охота под дождем мокнуть?

Сириус говорил не то со злостью, не то с раздражением, и Хагрид это заметил. Но вида постарался не показать и переспросил с удивлением:

— Как это почему? — лесничий хитро прищурился. — На вас поглядеть захотелось! А тут еще и оказия случилась: наш с Лили урожай в замок ношу. Вы что? Забыли, какой день завтра?

— Хэллоуин! — радостно воскликнул Питер.

— Точно, — спокойно подтвердил Римус.

— Да тут забудешь, как себя зовут, — пробурчал Сириус, совсем не разделяя радости Петтигрю.

— А в субботу квиддич, — напомнил Джеймс.

— И поход в Хогсмид в воскресенье! — голос Петтигрю вожделенно таял от предвкушения долгожданной прогулки.

— Ну вот! Вон сколько всего хорошего впереди, а ты, Блэк, такой грустный. Чего это вдруг? — непонимающе всплеснул ручищами лесничий и капли с рукавов его меховой куртки полетели в разные стороны.

— А вот скажи, — вместо Сириуса отозвался Джеймс, — что ты о боггартах знаешь?

— Хм! О боггартах? — Хагрид отказывался что-либо понимать. — Да что стряслось-то? Толком объяснить можете?

— Мне Крауч дал задание реферат приготовить, — все тем же мрачным тоном сказал Сириус. — Тема «Боггарты».

— Всего-то, — беспечно усмехнулся в бороду лесничий. — Я уж думал, повстречали где эту тварь. Ведь он и вправду противный. В момент обличье свое меняет, чтоб на тебя, значит, ужасу нагнать. И откуда только знает, чего ты больше всего на свете боишься?! Оно ведь как порой бывало: волшебник шкаф открывает, а там самый страшный страх его! Ну и!.. Это ежели вовремя в него заклинанием нужным не пальнуть.

— «Ридикулус!» — подсказал Питер.

— Вот-вот! Оно самое, — подтвердил Хагрид. — Тогда он сам с перепугу превратиться в чего-нибудь смешное и сразу растает. Привидение, все-таки!

— Это мы и без тебя уже знаем. В учебнике прочитали, — ответил лесничему Люпин. — И что сопротивляться ему тяжелее всего в одиночку. А что еще?

— А что еще?! — непонимающе переспросил Хагрид. — Мало, что ли? Тогда сходите в библиотеку, там чего-нибудь посмотрите. А так даже не знаю, чем пособить вам. Хотя… — лесничий ненадолго задумался и принялся пятерней чесать мокрую бороду. — Когда тебе, Сириус, доклад держать?

— В пятницу.

— Вот и ладно — кивнул головой лесничий. — Глядишь, за это время чего-нибудь и придумается. А я пойду пока: мне еще пяток тыквочек поднести надо. Да! Завтра уж точно свидимся. Пока.

Расположившись за столом, гриффиндорцы принялись накладывать в тарелки съестного, и только Сириус с едой не торопился:

— Вот ты, Джеймс, чего боишься?

— Ничего, — не задумываясь, ответил Поттер и принялся разрезать бифштекс.

— Тогда во что превратится перед тобой боггарт?

— А ни во что! — снова быстро нашелся Джеймс. — В пустоту! Сразу исчезнет. А ты?

— Раньше я боялся только возвращения на каникулы, — Блэк оставался мрачен. Даже шутка Поттера его не расшевелила. — И то: не боялся, просто… Просто не хочется мне домой. Я там чужой. А теперь, похоже, боюсь рефератов.

— Тогда у боггарта шикарный выбор, — сделал вывод Римус, намазывая масло на хлеб. — Либо билет на обратную дорогу из Хогвартса, либо Крауч собственной персоной.

— Либо и то, и другое вместе: Крауч с билетом в руках, — Сириус начал оживать. — А с тобой, Лунатик, и так все понятно? Да?

— Наверное, — согласился Люпин и указал пальцем на потолок. — Хозяйка ночного неба.

— А я больше всего на свете боюсь боли, — тихо сказал Питер, на мгновение закусил себя за нижнюю губу длинными резцами, а потом добавил: — И смерти!..

Все ненадолго замолчали, однако к обеду не прикасались — переваривали. Но не еду, а признания в собственных страхах. Тишину нарушил Римус:

— Слушай, Сириус! А если нам, как сказал Хагрид, в самом деле, порыскать в библиотеке и найти, кем для кого может явиться боггарт. Ну, там из известных магов, знаменитостей. Потом сделать из этого эссе — и работа готова!

— А что? Идея! — согласился Блэк. — Ладно. Аппетита все равно нет, — Сириус отодвинул от себя пустую тарелку. — Кто со мной к мадам Пинс?

Джеймс сразу же отложил вилку: «Пойдем!» и, уже поднимаясь, отхлебнул из кубка изрядный глоток тыквенного сока. Питер приподнял голову от наполненной, но нетронутой пока тарелки и с мольбой в глазах обвел взглядом друзей. И Римус вновь пришел всем на выручку:

— Идите. Мы вас скоро догоним.

Поттер и Блэк едва ли не бегом припустили из Большого Зала, промчались наверх по белой мраморной лестнице и очень скоро добрались до коридора, ведущего в школьную библиотеку. Но, свернув в него, друзья невольно остановились. На середине коридора спиной к ним стоял Аргус Филч.

— Его нам только тут не хватало, — в сердцах сказал Джеймс. — Смотри-ка, Сириус, наш завхоз в своем репертуаре.

И, действительно, Филч, стоявший к ребятам спиной, в одной руке держал гребень, а ладонью другой охватывал свое маленькое карманное зеркальце. Делая вид, что расчесывается, на самом деле школьный смотритель одним глазом смотрел вперед, а другим наблюдал через плечо, что творится у него за спиной.

— Угу! — подтвердил Блэк. — Без конца за порядком следит, а сам своими волосами весь Хогвартс усыпал!

И тут голову Поттера посетила совсем уж бесшабашная идея:

— Волосы! — только и сказал он.

— Вау! — с восторгом выдохнул Сириус, глаза его загорелись — он сразу понял, что задумал Джеймс и кивнул другу: «Да!»

— Что вы там шепчетесь? — Филч не мог не понять, что гриффиндорцы снова уличили его в подсматривании за студентами. — Знаю я вас! — с неприязнью скрипел школьный смотритель. — Опять, юные маги-волшебники, какую-то пакость затеваете? Ну-ка, показывайте, что там у вас в сумках!

— Права не имеете! — попробовал огрызнуться Сириус.

— Что?! — рассвирепел Филч. — Я тебе покажу — право! Вдруг там что-то из моего списка запрещенных предметов?

Джеймс набрал полную грудь воздуха, но понял: спорить сейчас бесполезно, легче вынуть все из сумки. Может тогда Филч успокоится и скорее отстанет от них. Шумный выдох и:

— Вот! Учебники! Вот! Тетради! — Поттер выкладывал школьные принадлежности прямо на пол, потихоньку подбираясь к самым ногам Филча. — Перья, чернильница, палочка!

— Надеюсь, мистер Филч, — с издевкой заговорил Сириус, — палочка еще не включена в ваш список? Думаю, когда это случится, ваш перечень станет полным и окончательным, и Хогвартс можно будет попросту закрыть. Не так ли?

Смотритель с ответом замешкался, несколько раз он пытался открывать рот, но нужных слов у него не находилось. Наконец, он прошипел со злостью:

— Как же вы все мне надоели?! — и быстрым шагом двинулся вдоль коридора.

Едва Филч скрылся за углом, Поттер опустился на одно колено, выдернул из тетради лист бумаги и принялся собирать на него волоски, упавшие с головы завхоза.

— Ну как? — к Сириусу вернулось его привычное настроение.

— Здорово! — рассмеялся Джеймс, укладывая свои вещи обратно в сумку.

— Ой! Ой-ей-ей! — раздался нарочито слащаво-елейный голос.

Поттер, не поднимаясь с колена, дернул вверх головой: в конце коридора, противоположном тому, куда направился Филч, стояли четверо семикурсников-слизеринцев.

— Что же это за день такой? — тихо-тихо спросил сам у себя Сириус и потянулся, стараясь сделать это незаметно, к карману, где лежала палочка. Но вдвоем против четверых? И таких здоровых!

— Кто это там ползает, парни? — не меняя тона, лишь добавив в него нотки притворного удивления, обратился к своим друзьям Обри. И тут же сам себе ответил: — Да это же ловец Гриффиндора! Снитч ищешь? Как тогда?

Крэбб и Гойл громогласно загоготали. Не давая им остановиться, капитан слизеринской сборной Трой добавил:

— Да нет у них никакого ловца, Бертрам. Разве ты не видел их тренировки? У Гриффиндора теперь полтора вратаря и три с половиной охотника, а ловца как не было, так и нет! Рожденный ползать — летать не может, Поттер!

— А рожденный летать — не будет ползать! — добавил Обри.

— «Энгоргио скуллус!» — нервы Сириуса не выдержали.

Результат примененного заклинания не заставил себя долго ждать: голова ловца Слизерина начала увеличиваться в размерах! Отяжелев, она потянула вперед все остальное тело, и Обри рухнул носом вниз. Смех слизеринцев прекратился сразу. Он сменился диким криком боли и обиды распластавшегося на полу Бертрама.

— Так ты говоришь, не будешь ползать? — поинтересовался Сириус. Теперь у гриффиндорцев на одного противника стало меньше, а преимущество в палочках удвоилось: Джеймс не терял времени даром.

Но дальше драки не случилось. Школьный смотритель не успел уйти далеко и не услышать бешеный вопль Обри просто не мог! Громко стуча огромными башмаками по каменному полу, Филч мчался к «полю битвы».

— Всем стоять! Палочки убрать! — на ходу, сквозь сбившееся дыхание кричал завхоз, а подлетев на место событий быстро оценил обстановку и принялся, совсем как Крауч, тыкать пальцем. — Вы! — завхоз указал на Крэбба, затем на Гойла. — Поднимайте его, — палец опустился вниз, — и тащите к мадам Помфри! Ты! — теперь досталось рыжему Трою. — Беги, найди МакГонагалл: пусть она скорее идет в Больничное крыло! А вы двое — палец Филча добрался до гриффиндорцев, — от меня ни на шаг! Волшебнички!

Когда МакГонагалл в сопровождении Троя вошла в палату, Обри уже лежал на кровати. Мадам Помфри поправляла ему подушки, чтобы слизеринцу было удобнее. Филч и четверо студентов стояли неподалеку. Заметив декана гриффиндорцев, Бертрам принялся стонать и извиваться, показывая как ему нестерпимо больно.

Профессору трансфигурации достаточно было одного взгляда, чтобы понять что произошло, а еще оценить состояние «больного» и установить диагноз. Но все-таки она строго спросила у своих студентов:

— Как вы это сделали?! — глаза МакГонагалл из-за стекол очков метали молнии.

— Случайно, профессор, — никакого другого ответа у Сириуса не было. — Как-то нечаянно…

— Пятьдесят штрафных очков! — властно вынесла приговор декан.

— Профессор… — упавшим голосом только и произнес Поттер. Сердце его рухнуло к полу — так подвести свой факультет! И на ровном месте…

Но этим наказание не ограничилось:

— Каждому!

Теперь и Сириус, тихо охнув, схватился за голову. Тем временем Обри подлил масла в огонь:

— У меня же в субботу квиддич. Как я буду… — притворно корчась на кровати, жалобно проскулил ловец Слизерина.

— Знаю! Но боюсь, вам сыграть не удастся, — жестко перебила его МакГонагалл, — голову, кроме разбитого носа, мы уменьшим быстро, но болеть она у вас будет еще не меньше недели. А чтобы всем уравнять шансы в турнире, я запрещаю вам, Поттер участвовать в матче с Когтевраном! Надеюсь, молодые люди не забыли, на какой трибуне они находятся в качестве зрителей!

На Джеймса и Сириуса было больно смотреть, а профессор и не думала останавливаться:

— И чтобы впредь у моих гриффиндорцев не возникало желания позволять себе подобные случайности-нечаянности, лишаю вас обоих воскресного похода в Хогсмид! А теперь: вон отсюда! — трое слизеринцев под стоны Обри попытались довольно хохотнуть, но МакГонагалл осадила их: — И вы тоже! Дайте нам с мадам Помфри, наконец, заняться пациентом!