Кагами Тайга. Не только баскетбол (джен)

Всхлип. Еще один. На пятом ефрейтор Ишиаки явственно поморщился, но промолчал, не положено на посту разговаривать. Что поделать, женские слезы слишком мощное оружие, неудивительно, что пойманная девушка к нему прибегла.

— У-уберите их, по-пожалуйста, — а может ее напугали мои картины и я сам. Да уж, иногда мне самому интересно, какой ёкай в меня вселяется, когда я берусь за кисть, потому что нормальный человек так не намалюет.

— К вашему сожалению, — выделив «вашему», потому что сам я об этом пункте не жалел еще ни разу, — данные изобразительные материалы признаны лучшими для воздействия на психику задержанных. Как вам должно быть известно, 80% информации обычный человек получает благодаря зрению, поэтому в правилах удержания в изоляторе прописано, что использование изобразительных материалов для пояснения различных видов нарушения и наказаний за них в различных правоохранительных системах обязательно. И так по поводу конкретно вашего нарушения…

— Я ничего не нарушала!

— Согласно записи о посещениях частной общеобразовательной старшей школы Сейрин, вас, Момои Сацуки-сан, пригласил посетить нашу школу ученик класса 2-г Судзуки Ичиро. Все верно?

— Именно! — девушка продолжала срываться на крик, всхлипывала и старательно давила на жалость, но, увы и ах, после тройной атаки Коки, Джента и Нигоу у меня супер-иммунитет на красивые большие и печальные глаза. Даже Такеда-сенсей это признает, посему разговор с Момои-сан лег на мои плечи, пока учитель спокойно продолжила тренировку, будто ничего особенного не произошло. — Я не понимаю, почему меня сюда притащили! Спросите Судзуки-куна, он подтвердит, что пригласил меня!

— В тех же записях о посетителях отмечено, что в 16:38 Судзуки-сан аннулировал свое приглашение. По правилам школы вы обязаны были в течение десяти минут после указанного времени покинуть территорию.

— Что?! Он не мог этого сделать!

— Почему? — а вот эта реакция меня удивила. Почему не мог-то?

— Он ушел в другом направлении, его вызвали в учительскую, — уже спокойнее объяснила девушка. А я завис на вопросе «откуда она знает, где у нас учительская?» и мне потребовалось почти полминуты, чтобы вернуться к беседе.

— Ему не было никакой необходимости возвращаться к воротам. Судзуки-сан по дороге в учительскую обратился к патрульным и попросил передать информацию об аннулировании приглашения, — розовая рыбка фламинго, на суслика она никак не тянет. А я быстро устал объяснять умной девушке, что она попалась очень глупо. — По его расчетам вы уже должны были покинуть территорию школы, так что никаких накладок быть не должно было.

— Какие патрульные? — а ваше какое дело, Момои-сан? Она всерьез держит меня за идиота. Может ей еще и систему срочных сигналов рассказать?

— И так, Момои-сан, подтверждаете ли вы, что не покинули территорию согласно правилам школы до 16:48?

— Я не знала, что мне нельзя тут находиться! — начала было она кричать, но быстро угомонилась и начала накручивать волосы на палец. — Если бы я знала, Кагамин, я бы сразу ушла! Судзуки-кун должен был мне сказать!

— Судзуки-сан в своих показаниях сообщает, что извинился перед вами, сказал, что не может вас сопровождать, а потому вам придется уйти.

— Но он не сказал, что скажет об этом на воротах!

— А какая разница, Момои-сан? — мне правда было интересно, зачем она столько времени виляет, вместо того, чтобы просто признать свою ошибку, подписать бумаги и сидеть ждать кого-нибудь из родителей. Чего ждет?

— Я бы сразу ушла! А так мне захотелось посмотреть школу, она же новая, такая красивая! А Тецу-кун рассказывал, что вы ее сами красили изнутри, мне просто захотелось посмотреть, — хлоп-хлоп ресница об ресницу. В такие моменты я счастлив, что мой прежний тренер красивая зрелая женщина, не стесняющаяся ходить в неглиже. После нее на Момои вообще никакой реакции не было, кроме усталости от ее попыток тянуть резину.

— Спасибо. Приятно слышать, что вам так интересна наша школа. Будем ждать вас на фестивале в следующем году, — дежурный вежливый ответ, дежурная наклеенная улыбка. Полтренировки тут с ней вожусь, хотя мог бы спокойно отрабатывать метеор-данк.

— Обязательно, Кагамин! Так я пойду? — а. Так вот чего она пыталась добиться. Наивная.

— Куда? Момои-сан, после нарушения пункта 5, подпункт 4, территорию вы можете покинуть двумя способами. Первый — вас заберет ваш законный опекун или родитель. Второй — если за вами не придут, ефрейтор Ишиаки и звено под его руководством сопроводят вас в участок, пусть полиция разбирается, что с вами делать.

Пока я спокойно разъяснял девушке глубину неприятностей, в которые она свалилась по своей же глупости, у Момои-сан все больше округлялись глаза и рот, под конец став идеальными кругами. Поклонившись на прощание, я быстрым шагом покинул помещение, выведя остальных, пока она не очнулась. Ее крик «Вы не имеете права» застал нас уже на пороге, так что я уверено его проигнорировал и закрыл дверь, отрезав девчонку от внешнего мира. Я чертовски устал.

Хотя, наверное, корни моего состояния в недосыпании и раннем подъеме в четыре утра, когда вызвали всех — волчата Гайтору выиграли турнир Канто и отметили это командным залетом за решетку. Почему разбираемся мы, а не родители, объяснялось просто: парни были под крылом учителя, за них несла ответственность школа, так что еще до рассвета мы перепуганными сайгаками прискакали в участок на другом конце Токио. Как наши туда попали — вопрос века, хотя я слышал что-то про ночной марафонский забег, Силу Юности и пиво, протащенное одним ушлым второкурсником.

Представив сначала своего упорного друга, а потом их жуткого ресивера-локомотива на таком вот марафоне сквозь весь город — это чудо, что никто серьезно не пострадал! Я могу понять парней (и вообще-то очень даже понимаю!), они одолели этих чертовых рыцарей Синкена безо всяких уступок с той стороны, первый состав, лучшие силы — и наши выдрали победу у соперников из глоток, буквально два очка разница. Отмечали всей школой, кто где и с кем придется, мы с Чиаки и Широ какое-то время праздновали с ними в кафе, и расползлись ближе к одиннадцати. Хитрый фантом свалил почти в самом начале, подозревал, наверное, чем все закончится.

Пока доехал, пока угомонил и накормил живность — лег я далеко за полночь и был крайне зол на весь мир, когда меня подняли по срочному вызову. Садахара-сенсей, Куросаки-сенсей, Горо-сан, Камидзё-сенсей — все мы были в настроении чуть-чуть придушить обожаемых учеников и дорогого коллегу, так что им очень повезло, что нам мешали решетки. День с самого утра был переполнен сейриновостью, поэтому уловки Момои-сан — те, что я увидел и понял — раздражали неимоверно, но отдавать глупую девчонку из-за плохого настроения? Не настолько я вымотан.

— Старший сержант Казама, задержанная под вашей личной ответственностью. Когда за ней придут, сообщить мне немедленно, но не освобождать без прямого приказа. Если же ее родители посчитают произошедшее шуткой и не станут ее забирать — сообщите мне, как только узнаете.

Покончив с этим вопросом, я осведомился у Горо-сана, сообщили ли семье Момои, что их дочь задержана при проникновении на территорию с ограниченным доступом. Как, когда и почему Сейрин получил такой статус, я догадывался, но узнавать подробности не было никакого желания — меньше знаешь, крепче спишь. Мать девушки обычная домохозяйка и, по словам заместителя директора, учитывая ее панику, она уже в пути. Но меня Такеда-сенсей отправила отрабатывать упущенное время, так что встреча с родительницей пройдет под руководством Такеды и Горо, и я не знаю, кого опасаться в этом случае больше.

Зам может быть весьма неприятным собеседником, когда перечисляет статьи уголовного кодекса, цитирует статьи по возрастной психологии и на основании этого делает не самые радужные выводы в отношении подростков. Сам он в подобные комментарии не верит, считая, что измениться можно всегда, и многое зависит от человека, но эти мысли он удерживает в кругу учителей, потому что каждой школе нужно свое пугало. Я почему-то думал, что Тююму боятся больше, но потом осознал, что химика считают бедствием стихийным, а вот заместитель директора, зануда, праведник и просто козел, который выкидывает учеников из окна, вполне тянет роль общего врага. Обидно осознавать, что не получи я лицензию, многое осталось бы мне неизвестным, но что поделать — издержки профессии.

Отзанимавшись в спортзале украденное допросом время, я помчался к мальчишкам.

— Кагами-сенсей! Сана-чан просила передать, что ее брат вам больше не проиграет! А я хотел сказать, что «Бог любит троицу», как вы говорите, но Такеши мне не дал!

— Это грубо и в баскетболе до самого конца не знаешь, чем все закончится! — в кои-то веки Такеши горячился не меньше Ютаро, перебивая друга и не давая мне и шанса сказать что-то значительнее «Э».

— Они уже дважды проиграли, с чего им победить потом? Они слабее!

— Не слабее, просто команда Кагами-сенсея была умнее!

— Они слабаки!

— А ну цыц! — пока парни не передрались на пустом месте я задействовал «рев Садахары-сенсея». На наших каратистов действует безотказно. Но на моих баскетболят — еще лучше, мальчики аж присели, не забыв уставиться на меня, как на сумасшедшего. — Ну, вы готовы слушать кого-либо кроме себя? Отлично, тогда я начну.

И снова устроил мелким лекцию, похвалив веру в победу одного и здравый смысл у второго, а после долго и безрезультатно пытался объяснить Ютаро, что даже если шуутоковцы нам проиграют сотню раз — они могут выиграть в сто первый. Бесполезно, мальчишка уперся как маленький ослик, и в итоге я решил махнуть на это рукой — после сам поймет, когда вырастет. Хотя лучше будет у кого-нибудь уточнить, насколько ошибочно так поступать, и как поступить будет лучше.

С другой стороны — Такеши не упускает, будто бы ни слова из того, что я говорю, впитывая сказанное как губка, но при этом иногда просто принимая мои слова как аксиому, вместо того чтобы задуматься о том, насколько ему подходят мои мысли и мировоззрение. Я ведь не только о баскетболе с ними говорю, напротив, обо всем на свете, чтобы жизнь для мальцов не ограничивалась баскетбольной площадкой. У меня все внутри переворачивается от одного лишь опасения, что мои озорные чертенята станут похожи на Ахомине с его пустым и скучным времяпрепровождением, которое даже жизнью назвать сложно.

Отношение к моим словам что первого, что второго пугает, и в общем, сложно все. Они еще дети, еще не подростки, но внимательность и критическое мышление обоим надо начать развивать уже сейчас, а я без понятия как их к этому подтолкнуть.

— Он ужасный учитель! — снова меня огорошили с порога. Я ведь с мелким после его поездки к родным толком поболтать не успел: несмотря на проведенный классный час, вопросов у одноклассников осталось много. Они то ли прослушали, то ли забыли, о чем спрашивали, но на некоторые вопросы — особенно касательно сроков, сопровождения, питания, развлечений и вообще всего — я уже задолбался отвечать. А теперь вместо короткого ликбеза, как там под боком старого ворчуна, мелкий мне какую-то ересь втемяшивает.

— Кто? — я что ли? Так я в курсе, тоже мне, Америку открыл.

— Санада-сан! — видя мое еще более непонимающее лицо, ибо у меня в голове всплыл один-единственный Санада-одноклассник, братишка вздохнул и повел на кухню. Да, я плохо соображаю на пустой желудок, все мы неидеальны.

— Санада-сан тренер в Тейко, он стал главным тренером как раз на втором году Куроко и остальных. Мы с Куроко сегодня с ним встретились, — точно! Они же об этом говорили, просто из-за Момои я забыл об этом напрочь. — Ты был прав, считая, что ему дали указание в каждой игре выпускать Поколение Чудес!

— Это еще призрак предполагал, что дальше? Чем тебе он так не угодил, ты даже про Тююму не говорил «ужасный учитель»?

— Тююма вообще не учитель, — фыркнул воинственный котенок, не торопящийся опускать вздыбленную шерстку. Черт, да что он узнал? — А этот Санада такой… такой жалкий! Все время повторял, что у него не было выбора, что план предложил Акаши, когда Санада ему все рассказал, что он ничего не мог сделать, что они быстро перестали нуждаться в нем как в тренере! И все в таком духе!

— Стоп, стоп, а зачем он Акаши это рассказал?

— Акаши-сан пришел к нему после какой-то тренировки и сказал, что чтобы Аомине-сан стал прежним, ему нужна помощь и взбучка, которую может устроить только тренер. А Санада-сан в истерику ударился и заявил, что не может ничего сделать! Тогда Акаши всю эту канитель и придумал! Он гений! — совершенно нелогично закончил мельтешить перед столом и размахивать руками брат. После он впился в меня таким пугающим взглядом, что я чуть не подавился. — Аники, ты что, ешь?!

— М? — не могу я ответить, я ем!

— Аники!

А что я мог сказать? Подросток пришел за помощью к, как он думал, взрослому человеку, обладающему правами и несущему ответственность, а попал к большому зайцу серому, которому удержаться на месте важнее, чем реально помочь детям. В какой-то степени я понимал Санаду, здесь терять работу довольно страшно, обычно японец как устроился лет в двадцать в компанию, то так и уходит оттуда на пенсию, если не сократили. Собственно, во многом благодаря этой традиции мама собрала настолько преданный коллектив: практически все эти люди в свое время потеряли место и на работе, и соответственно — в обществе, и мамино издательство стало для них как свет в конце туннеля.

Но с другой стороны — наша школа. Большинство учителей в ней оказались именно потому, что выбирая между своими прямыми обязанностями и указаниями начальства, они выберут первое. Да даже тихий и мирный Микихаса-сенсей вылетел с работы, отказавшись покрывать директорское дитятко и требуя с золотого отпрыска, как с любого другого. А этот неудачник… ну держится он на работе и что? Если его ученики, которым он вот так вот «помог», когда-нибудь к нему придут, сможет ли он им в глаза смотреть? Когда его величают «главным тренером непобедимой Тейко» — каково ему в эти минуты знать, что на самом деле творится за всеми этими ширмами и фасадами?

Судя по жалким оправданиям и просьбам понять и простить — невесело. И это ведь не единичный случай, судя по сбивчивому рассказу Коки, Санада вообще решительностью и смелостью не отличается. Даже не пикнул, когда малолетка капитан пришел к нему и сообщил, что талантливого Хайзаки-сана надо гнать из команды за «недопустимый моральный облик и порчу репутации». Когда Коки воспроизвел сей спич, я минуту был вне зоны доступа из-за смеха, ибо мелкий не мог решить, какое выражение лучше использовать и получилась непередаваемая смесь высокомерия и восхищения. Конечно, тогда Санада все еще был помощником тренера, но приди кто-нибудь с таким заявлением к Хидеюки-сану — просто мытьем пола в спортзале зубной щеткой он бы не отделался.

В общем, встреча подтвердила основные тезисы нашей теории, а значит, Акаши еще более опасный и умный противник, умеющий видеть даже не на два-три, а на все десять шагов вперед. Ками, какой же у него компьютер в голове должен быть? Говорят, люди используют лишь десять процентов своего мозга, капитан радужных, кажется, удвоил это число.

— Коки, а вы предупредили Санаду-сана, чтобы он не говорил Акаши, что раскололся?

— Обижаешь. Куроко сам попросил Широ найти что-нибудь на своего прежнего учителя, чтобы был аргумент за его молчание, — вот это номер. Чтобы фантом не побрезговал шантажом? — Да, аники, наша компания определенно на него плохо влияет. Того гляди скоро согласится с методами Такеды-сенсей.

— Ладно. Что дальше?

— Дальше — спать, у тебя глаза закрываются!

Мелкий погнал меня в кровать, ничуть не сомневаясь в своей правоте, так что все мысли пришлось отложить на следующий день. Вот только и на следующий день мне не удалось вернуться к этому бардаку: отличился один из самых тихих и мирных клубов, какие только можно представить — клуб кройки и шитья. Пока я ловил падающую челюсть, соображая, что такого могли учудить швейных дел подмастерья, ко мне подошла чем-то очень смущенная Хинамори-сенсей.

— Кагами-сенсей, я прошу прощения, но, боюсь, в этой ситуации изрядная доля моей вины.

— В смысле?! Я пока еще не понял, что именно произошло в этом клубе.

— Клуб кройки и шитья готовил кое-какие мягкие игрушки на продажу, и сегодня их увидела Анезаки-сенсей. Я не знаю, что ей понадобилось в их клубном помещении, но сейчас она лежит в глубоком обмороке у Укитаке-сенсея. Никто из учителей не знал, что именно они шьют, Нагасава-сенсей не очень интересуется результатами клубной деятельности, во всяком случае, сейчас, у нее сложный период…

— Что именно они сотворили, и причем тут вы и я?

— Они нашли твои не до конца уничтоженные работы с моих уроков. Те, что я дарила Анезаки-сенсей, — какое-то время я изображал рыбу на суше, ибо представить группу детей, нашедших мои кошмары и не рухнувших в обморок, было непросто.

— Ой…

— Вот именно, — вкрадчиво произнес Горо-сан у меня за спиной. Зря он так.

— Кагами! — Куросаки-сенсей вразумил меня как обычно синаем. — Удерживай инстинкты в узде, а навыки — в руках!

— Очень неплохие навыки, между прочим, — прокряхтел с земли Горо-сан, которого я отправил туда с перепуга, когда тот возник за спиной. Странное дело, тот же Куроко еще ни разу не получил по лицу. Возможно потому, что зная о его шуточках, я будто настроился на его волну и теперь чую, когда он ко мне подкрадывается. А вот начальник получил. Некрасивая ситуация.

Пока я, судорожно размахивая руками, пытался объяснить, что не так и почему схлопотал заместитель директора, а не призрак класса, мы подошли к кабинету, где проводились занятия клуба вышивальщиков, но туда я заходить отказался наотрез. Впрочем, мои спутники, как и присоединившиеся ранние пташки, жаждущие одарить подростков светочем знаний, не горели желанием туда заходить.

— А может просто кинем туда зажигалку с бензином?

— Ято-сенсей, мы не станем уничтожать рабочее помещение из-за нескольких кукол!

— Тогда сходите и выбросите их, раз это всего лишь куклы.

— Мягкие игрушки!

— Да хоть статуэтки фарфоровые! От них надо избавиться, пока они не ожили и не начали убивать направо-налево!

— Рино-сенсей, вы что, опять устроили себе марафон фильмов ужасов?

— Хуже, я вчера помогал Камидзё-сенсею с проверкой сочинений! Мне нанесли глубокую душевную травму!

— И вы хотите нанести ее уже нам?

— Как вы можете быть столь черствыми! Мне непременно нужен отдых… где-нибудь на Гавайях… И так как я пострадал на службе, школа обязана мне это компенсировать!

— Рино-сенсей, вы уверены, что школе не будет проще забросить вас в ту комнату, чем выплачивать компенсацию?

— Впрочем, свежий горный воздух Хоккайдо тоже окажет нужный эффект…

— Очень правильный выбор, Рино-сенсей, я в вас не сомневался.

— Горо-сан, сейчас вы звучите как злодей из слабосюжетных фильмов про мафию.

— Это мелочи, Ичияма-сенсей, — ого, даже официальный руководитель магиков тут. — Кстати, а вы тут зачем?

— Как это зачем? Провести обряд изгнания демонов! Но я все же рекомендую прислушаться к словам Ято-сенсея и сжечь порождения больного разума. Огонь очищает, и огонь, зажженный во имя Кагами-ками-сама, уничтожит творения Дьявола.

— Что?! — вылупились на нее остальные. Клуб магиков был сборищем безумцов, но их учитель казалась адекватной, а тут такие заявления.

— Новая мода у подопечных, что бы ни делал — все во имя Кагами-сенсея, — усмехнулась женщина, годящаяся мне в матери.

— Кстати, как сказала Хинамори-сенсей, ученики пользовались вашими рисунками в качестве эскизов… — злопамятный Горо-сан не мог не отомстить.

В итоге получившийся кошмар выносил я. Но выкинуть не дал, вместо этого спросил, кому можно сей кошмар продать. Пока большая часть учителей смотрела на меня как на буйно помешанного, Танака-сан прихлебывал чай, а Куросаки-сенсей шепотом выговаривал Горо-сану, что он «довел ребенка до сумасшествия», я спокойно искал в интернете информацию по страшным мягким игрушкам и, что неудивительно в наше время, наткнулся на целое сообщество фриков. Под немое изумление педсостава и вопли Садахары, что вокруг одни психи, скинул им фотографию пары игрушек, но ответ ждать не стал, потом посмотрю.

— Предприниматель — это натура… — в никуда сообщил Исида-сенсей.

Уроки, уроки, обед, дополнительные по английскому — в какой-то момент жизнь снова стала мне нравиться, пусть она и была насквозь пропитана духом безумия и благословлена богом сумасшествия. Куронума, слушая мой рассказ об утреннем переполохе, то ахала, жалея Горо, то пугалась «огненных» планов учителей истории и астрономии, то смеялась, пока я недоумевал, кто вообще настолько сумасшедший, чтобы купить страшную игрушку.

— This is Seirin! — пафосно закончил я трагикомедию в лицах под аплодисменты моей самой внимательной слушательницы. Остальные слушали синхронный перевод брата, периодически поглядывая на мою физиономию, особенным успехом пользовалось выученное у капитана волнообразное движение бровями.

— Кагами-кун действительно любит поговорить.

Фантом не менял выражение лица, но вот глаза… Глаза у него стали живее, и он определенно смеялся надо мной. Странное дело, но он не стал возмущаться из-за Момои, хотя она его просветила, какая у него «ужасная школа» и «грубые товарищи по команде». Когда же я просил, все ли в порядке, фантом, помолчав, ответил:

— Я предупреждал Момои-сан. Не один раз я просил ее не приходить в нашу школу, как весной, и не расспрашивать о нас одноклассников. Мне неприятно это говорить, но Момои-сан все заслужила, Кагами-кун действовал согласно должностным инструкциям, — призрак помолчал еще немного и совсем тихо закончил. — И хорошо, что это был Кагами-кун, а не Такеда-сенсей.

Думаю, тут он переборщил, тренер не стала бы делать что-то уголовно наказуемое. Тренировки стали на порядок легче, все же следующая неделя — Зимний кубок, так что даже наша монахиня смилостивилась, поэтому после я поехал в издательство. Рождественские сборники были почти готовы, юные иллюстраторы оказали посильную помощь, занимаясь небольшими зарисовками на полях — что-то крупнее им пока не стали доверять. Тот же Сакурай как раз получал на орехи у Айдзавы-сан, ибо по ее мнению талант талантом, но лишний раз отчихвостить не помешает, плюс извиняшка ее раздражает неуверенностью просто неимоверно.

Продажи «Время, где я был» продолжали расти, тираж неожиданно вышел на равные с тиражами уже известных наших авторов, тут я мог только порадоваться. И таланту мелкого, и трудам Татибаны-сан, и работе маркетологов (всех, включая компьютерный клуб, который уже окупил свою заработную плату), и рекламе от Кисе — купить ему, что ли шоколадку? — и итоговой выручке, которая сулила приличную прибыль. Широяма-сан давно сетует, что надо бы закупить права на несколько интересных зарубежных книг, раз уж у них появился заинтересованный в результате переводчик, хотя я все чаще задумываюсь, не переоценивает ли он мои силы и умственные способности. Но это дело следующего года, хотя отмашку на ведение переговоров я дал с чистой совестью.

Зимний Кубок был почти на носу, Алекс вовсю готовилась к приезду — приглашение я ей выдал сразу, как подошли сроки — я последний раз пробежался по различным инстанциям, начиная с американского посольства и заканчивая администрацией баскетбольных соревнований старших школ, дабы подтвердить свой двойной статус и получить официальную бумажку, разрешающую участие в играх. Вот честно, на Межшкольных было проще! Видимо, несерьезная и фальшивая бумажка о прохождении курсов и рядом не валялась с лицензией на осуществление преподавательской деятельности, а значит, я-сенсей весеннего образца и рядом не стоял с сенсеем зимнего качества.

Что ж, возможно они правы, вон как лихо пристроил жуткие игрушки производства нашего клуба кройки и шитья. Там даже заговорили о предзаказе, но для этого нужно вдохновение в виде моих рисунков, обратились к Хинамори сенсею, она перевела стрелки на меня, но соваться к Кагами-сенсею в преддверии чемпионата по баскетболу никто не рискнул. Потом разберемся, все потом.

— С днем Рождения, Мизумачи, — обычный молочный шоколад с фундуком, но пловец радовался как ребенок, снова запрыгивая на меня, как мартышка на пальму.

Помимо обычной сладости, мы с братом не удержались, вручили имениннику мягкую игрушку покемона-экзекутора, очень и очень смахивающую на пальму. После введения календаря массовые поздравления одноклассника стали традицией, а вскоре, я сам не заметил когда, такой же традицией стали маленькие подарки, съедобные и не очень. Правда, мне до сих пор не по себе от подарков Казамы — карманные сирены, в которых прятался небольшой ножик, а некоторым, парням в основном — просто швейцарский нож.

Иногда он делал более существенные изменения, например, прыгучее солнышко было завалено конфетами, различной мелочью, а еще сжимало в руках кастет, самое «безвредное для носителя». Ибо с Мизумачи «станется порезаться ножом при раскладке или включить сирену по неосторожности». Я неоднократно просил остальных не использовать подарки без жизненной необходимости, пусть Широ и говорил, что в этом нет смысла. Не потому что дети у меня разумные, а потому что Сейрин учит быть осторожными, ибо никогда не знаешь, что и где рванет в следующий раз.

— Да и в изолятор никому не хочется.

Пока одноклассники меня не подводили, так что я почти успокоился. Почти потому что нет-нет да мелькала мыслишка, что подростки — гормонально нестабильные личности с комплексом бессмертия, максимализмом и совершенно искренним желанием переделать мир «как лучше», и доверять им что-то опаснее книги — неосмотрительно. Что ж, значит, буду неосмотрительным. Последствия все равно будут, и один ками знает, как мы будем из них выбираться.

— Кагами, прекращай думать о всяких бедах! — Дзю отвесил мне неслабый подзатыльник, вызволяя из собственных мыслей. Куронуму на обеде позвал Ято-сенсей, ему нужна была помощь к следующему уроку истории, так что мы устроились за домашним заданием старой компанией.

— Я о них не думаю, я прикидываю варианты!

— Угу, конечно, лучше скажи, ты астрономию уже сделал?

— Сделал, чуть не свихнулся с этими расчетами, но слепил нечто правдоподобное, вот. Кто-нибудь может помочь мне с древними текстами, я эти закорючки вообще не понимаю, они в предложение не складываются!

— Читать надо справа налево и сверху вниз, Кагами-кун. Пожалуйста, помоги мне с переводом вот этого предложения.

— Кто сделал алгебру?

— Как хорошо, что завтра выходной!

— А вас действительно не будет всю следующую неделю?

— Угу, нас освободили от посещения. Странно это, церемония открытия в полдень, на пару уроков то могли и прийти.

— Зачем, аники? Чтобы переволноваться и психануть?

— С нашими учителями психанешь, как же. Скорее напротив, всю дурь выбьют, заниматься заставят. Так и успокоитесь и на соревнования пойдете познавшими дзен.

— Ты забыл кто наш тренер, Широяма-кун?

— Как, кстати, тот любитель мейд-кафе?

— Узнаем после турнира, Широяма-кун. Я не знаю, молчит он или нет. Фурихата-кун, ты не подпишешь?

— Куроко?! — хитромудрый фантом подсунул мелкому книгу его авторства, так что тема с баскетбола полетела к книгам, оттуда на фастфуд — Куроко так и не простил запрет на ванильные коктейли, но тренер была непреклонна, и рисковать злить ее он не стал. Помнит еще, как его за ручку до дома водили.

На тренировке тренер еще раз собрала нас для устного теста, какие слабости есть у наших предполагаемых соперников, как их можно остановить, что мы можем им противопоставить при том или ином развитии ситуации. Конечно, это все прикидки, но с ними мы чувствовали себя как-то увереннее, что ли. От былой самоуверенности, которой мы траванулись после Отборочных, уже и след простыл, команда была готова играть с любым соперником, не важно, насколько сильными или, напротив, слабыми они считаются. На чемпионате вторые не встретятся, это скорее нас таковыми считают, но настрой был правильный.

Хотя от некоторых идей мы до сих пор были не в восторге, того же Аомине тренер предложила выбивать из игры фолами, то есть разозлить его и подставиться, как в свое время поступили Сейхо. Киеши злился больше остальных, но капитан сказал веское «Мы идем за победой», и центровой, пыхтя как недовольный ежик, отступил. С другой стороны, если мы сможем его изолировать, сделать передачу мяча ему заранее обреченной на провал — нам и не придется так юлить. Хотя это сих пор кажется невозможным, уж больно быстрый противник, гибкий, сильный, стремительный, совершенно верно его сравнивают с пантерой.

— Угу, вот только тигр сильнее пантеры, — выдал брат с видом изрекающего истину. Он искренне верил, что в игре один-на-один я сделаю Аомине. Если бы это была игра на выживание, какие устроила нам тренер после Отборочных, я бы точно победил, потому что без тренировок у синего радужного должны быть проблемы с выносливостью. Но в обычной игре — увидим.

— Э-эй, К-кагами! К тебе пришли!

Стоило повернуться к дверям, как стало ясно, почему голос Кавахары дрожит, а сам он бледный и напуганный. Когда Куронума волнуется, у нее автоматически включается «аура девочки из Звонка», поэтому даже с новой стрижкой она может довести кого-нибудь до икоты, но это только если она от волнения вот-вот начнет бегать по потолку.

— Куронума? Что стряслось? — я тоже заволновался. Нет, не потому что она проникла на нашу тренировку, она уже закончилась, и собакам Такеды был дан отбой. Но вот ее волнение, точнее причины меня напрягли, взрывов, выстрелов я не слышал, но этим же не исчерпываются наши неприятности?

— Э-это… прости, я не хотела никого пугать, — девушка расстроено взглянула на нашего танцора, которого буквально оттащил в сторону Фукуда, да и остальные подзадержались в зале, видимо, оценивая уровень потенциальной угрозы.

— Ничего страшного, Кавахара просто на нервах из-за Зимнего Кубка, как впрочем и все мы, — я попытался успокоить девушку и улыбнулся как можно мягче, не желая ее пугать или расстраивать. Ничего срочного, иначе она бы уже сказала, так что можно было немного расслабиться.

— Да, Зимний Кубок, — пролепетала подруга, уверен, я могу ее таковой считать. — Я-я х-хотела пожелать тебе удачи.

— Ох, — она так волновалась из-за этого? Я вроде не сделал ничего такого, чтобы она боялась подойти и пожелать мне удачи, летом ситуация была хуже. Зато можно прояснить один очень важный вопрос. — Спасибо, Куронума. Наш матч в пять тридцать, придешь?

— А можно? — ее голос был звонким от волнения, но все еще мелодичным.

— Конечно, буду очень рад.

— Я непременно буду! Буду болеть за те… за вас… и вот, — Куронума протянула мне небольшой пакетик, о содержимом которого можно только догадываться. — Это тебе, Кагами-кун, на удачу…

— Красиво… — в моих руках были черные напульсники, один обычного размера, а второй удлиненный, как те, за которыми я прятал шрам от расплавившегося кольца братства. Но важным был не размер. На длинном с изумительной точностью был вышит огненно-красный тигр, изящество и аккуратность вышивки создавали впечатление, что он живой, вот-вот зарычит или прыгнет в сторону, уходя от взгляда наблюдателя. Потрясающая работа, но одна мысль судорожно металась в голове, и я просто ее озвучил. — Куронума… ты сама это вышила?

— Д-да. Я просто хотела что-нибудь сделать для тебя, — замялась девушка, пока я искал свой голос и вспоминал японский язык.

— Спасибо, Куронума, это замечательный подарок. Теперь я точно не могу проиграть!

— Р-рада, что тебе нравится, Кагами-кун.

После девушка заторопилась домой, и так из-за Ято-сенсея девушке пришлось отложить передачу подарка на позднее время, так еще и пришлось ждать окончания нашей тренировки! Я предложил проводить ее, но Куронума ушла в глухой отказ, сказав, что ее ждут Есида и Санада, так что мы распрощались. А в раздевалке я прошел асфальтоукладчиком по Кавахаре, чтобы больше не изображал припадочного при Куронуме, она же волнуется! И расстраивается, что ее боятся, хотя я никак не мог понять, что в девушке такого пугающего, особенно теперь.

— Но она же так смотрит!

— А я страшнее посмотрю! И сделаю! Кончай прикидываться идиотом, Кавахара, что в ней страшного? Милая девушка, скромная, умная и заботливая! А ты устроил тут спектакль, королева драмы.

Пыхтя и ворча, я переоделся последним, как водится, даже Кавахара управился быстрее и сбежал от меня подальше, но только мы с братом вышли за ворота школы, как навстречу нам прошел Цучида-сэмпай, сказал, что забыл в раздевалке футболку. Мы уже распрощались, как вслед нам раздалось:

— Кстати, Кагами, забыл сказать — у тебя милая девушка!

Сэмпай уже давно ушел, мелкий тихонько стоял рядышком, а я … я занимался очень важным и ответственным делом: я прозревал.