Несносная Херктерент - 4. (джен)

Глава 32.

Софи и Хейс в халатах пьют кофе. Спали ночью крайне мало. Хейс выглядит довольно сонной, зато Софи буквально переполняет энергия.

— Ну что? Куда сегодня пойдём?

Хейс пытается сдуть свесившуюся со лба прядь.

— Не знаю. Мне просто рядом с тобой хорошо.

— Мне тоже. Но людей в мире несколько больше двух. Да и птичкам стоит и полетать, а не только ворковать в уютном гнёздышке.

— Может, я и птица, но летать сейчас способна только ме-е-е-едленно и крайне низенько.

— Ты, главное, не упади, как тот самолёт над школой.

— Знаешь, я по ощущениям к нему близка. Слишком уж в тебе энергии много.

— Мне твоя энергичность тоже очень нравится...

— Сейчас я ничего не хочу. Только как бревно лежать в состоянии. Хотя тебе и такое мое состояние здорово настроение поднимет.

Софи весьма откровенно облизывается.

— Когда ты устаёшь, я всё-таки замечаю. Поэтому и предлагаю прогуляться.

Хейс вскидывает голову. Спорить совершенно не хочется. Впрочем, и раньше нечасто приходилось. А уж сейчас... Высочайшая степень взаимопонимания.

— Если только на машине поедем. Не уверена, что шататься не буду. И тебе за руль садиться тоже не советую. Всё-таки сколько-то мы ночью выпили.

— Ха! Как бы Марина сказала, «пили, как девочки!»

— Она из любого слова в состоянии сделать оскорбление.

— Это точно, но ты права, на твоём мотоцикле кататься точно не стоит... Хотя, не забудь этого как-нибудь сделать, когда будем в нормальном состоянии.

— Обязательно! А ты меня на своём истребителе.

— Аналогично. Я пошла звонить и собираться. Ты не засиживайся тут.

Уже в машине Хейс откидывается на спинку сидения, прикрыв глаза.

— Спать собираешься?

— Подремлю немного. Как хорошо жить в огромном городе! Расстояния большие и всегда можно поспать в транспорте, если издалека добираешься.

— У тебя же свой транспорт есть.

— Ага. Только я им не всегда пользуюсь. Иногда надо просто подумать, а в вагоне у меня лучше всего получается. Иногда такие мысли в голову лезут... Даже блокнот для транспортных записей завела.

— Понятно! Только ты всё равно не выспишься. Мы ко мне едем.

Хейс находит силы для смешка:

— К тебе применительно к столице — крайне растяжимое понятие. Куда именно? Тот же «Загородный» отсюда довольно далеко.

— Туда, где ты точно не была. Юридически я живу в «Старой Крепости».

— Нам ещё в школе крепость показывали. Притом не один раз.

— В эту часть экскурсии не водят.

Хейс резко выпрямляется.

— Софи, любимая, а это не слишком? Я всё-таки в реальном мире живу. Эта часть крепости... И я... При всех моих чувствах к тебе — это крайне несовместимые вещи.

Принцесса беззаботно машет рукой:

— Мне плевать. Я же люблю тебя... Не дуйся, головы я ещё не потеряла. Это же мой дом, и только мне решать, кто вправе туда войти. Кстати, это официальная позиция ЕИВ.

Хейс касается ладонями щёк Софи.

— Всегда поражалась, насколько же ты предусмотрительная!

— Софи Саргон я или кто?

— Что подумают, увидев меня?

— Ничего. Ещё Херенокт отучил удивляться любым гостям, — Софи чуть рот не зажимает, сообразив, что сказала вещь, вполне подходящую для оскорбления. Ибо гостьи брата отличались крайне повышенной весёлостью. И на сравнение с такими вполне можно сильно обидеться. Но Хейс либо не заметила, либо решает не реагировать на случайную оговорку.

Софи касается руки Хейс.

— Ты не обиделась?

— Нет. Просто задумалась.

— О чём?

— Слишком уж высоко я забралась. Предлагали любовницей принца стать, возлюбленной принцессы в итоге оказалась. Слишком много для меня одной.

— Что тут плохого?

— Продолжительность жизни человеческой. С большой высоты очень больно падать.

— Но я же тебе обещала...

— Ты моя любимая Софи Саргон, а не богиня из древних легенд.

— Тогда давай просто насладимся сегодняшним днём. Не бывала ещё в спальне принцессы?

— В детстве мечтала побывать.

— Только совсем в другом качестве?

— Ага. Хозяйки. Как и все девочки.

— Только у тебя гораздо лучше получилось...

— Любимой игрушкой оказалась?

— Не говори так, а то обижусь! — Софи слегка отодвигается в сторону.

— Так верно по сути, — грустно усмехается Хейс.

— Если уж взялась такие аналогии проводить, — хмурится Софи, — то любимые игрушки детства я все сохранила.

— Они живыми не были.

— Животные тоже доживают свой век в тепле и сытости. Ты немного знаешь Дину — можешь себе представить, чтобы она от Севера приказала избавиться?

— Извини, Софи. Рядом с тобой мне очень хорошо. Но одновременно ощущаю себя на краю бездонной пропасти. Мы слишком разного калибра люди.

— Не говори мне такого! Я других взглядов придерживаюсь.

— Так я совсем не про твои взгляды. Я про банальную людскую зависть.

— Здесь только мы. Ни о ком больше слышать не хочу! Потом мне об этом расскажешь. Сама знаешь, я ничего не забываю.

— Мы, по-моему, подъезжаем...

— Всё верно. Знаешь, пошли сначала по крепости погуляем. По всем бастионам пройдём. На «Старого Дракона» залезем.

— Никогда не думала, что у меня будет фото на этой пушке.

— Будет обязательно, — кивает Софи, — фотоаппарат у меня с собой.

— Я тоже свой не забыла.

— Видишь же, как мы похожи...

— Просто мы две противоположности.

— Странный наш мир, — замечает Хейс, стоя у колеса «Старого Дракона». — Влюблённые больше всего любят делать снимки у одного из самых грозных орудий своего времени.

— Символ, давным-давно живущий своей собственной жизнью, давно уже забывший о своём первоначальном предназначении, — пожимает плечами Софи.

— Ты так говоришь, словно он живой.

— Относительно столь древних вещей ни в чём нельзя быть уверенным. Слишком долгую жизнь он прожил. Далеко отсюда родился, крушил стены множества городов. В том числе и того, что был на месте этого. Слишком многие руки касались его. Он в детстве казался более тёплым на ощупь, чем другие орудия. В том числе, и его современники.

— Дина II много экспериментировала с орудийными сплавами...

— Я знаю настоящую историю. Но так иногда хочется пожить в легенде.

— Мне тоже хочется...

Понимающе переглядываются, взявшись за руки.

Куда собирались, так и не дошли. Хейс буквально застывает у входа в анфиладу. Залов всего четыре, но блеска и роскоши в них хватит на четыреста.

Хейс совершенно завороженно поводит взглядом по сторонам.

Наверное, так смотрят немногочисленные гости «Сказки», впервые попав в неё.

В «Сказке» хватает всякого, но там всё подчинено единственной цели — максимальному комфорту хозяйки. Здесь же роскошь и цель, и средство всего, чего можно достичь. Тем более, что Хейс в «Сказке» не бывала.

— Я думала, будто уже видела роскошь, — с восторгом, словно у маленького ребёнка, выдыхает Хейс. — Нет, ничего я не видела!

— ЕИВ в своё время сказал тоже самое, — усмехается Софи, — повторяется широко известная в узких кругах история. Ты прямым текстом его слова воспроизвела, вот только он потом много чего непечатного добавил. Совсем не восторженного. Про нецелевое использование и перерасход государственных средств там много всего было. Остальные помещения отделывали уже по другому проекту, в десять или пятнадцать раз дешевле этого.

— Ты всё шутишь.

— Вовсе нет. Дорога до крепости — весьма растянутая по времени церемония. Тут решили оборудовать жилую часть резиденции. В качестве подарка. Успели, к счастью, крайне мало. ЕИВ, в отличии от предшественника, в строительные сметы заглядывал. Суммы его крайне заинтересовали. Думаю, тогда он выглядел, с поправкой на пол, примерно как ты сейчас. Пойдём, покажу, тут много всего по-настоящему редкого и удивительного.

Из второго зала двери ведут в ванну. Кажется, там золотом отделано абсолютно всё. Стены, пол, потолок, сама ванна заглублена в пол, к ней ведут несколько ступенек, кажется изготовленной из огромного золотого слитка.

Поднимается ароматный пар.

— Даже тут всё приготовлено...

— Мы же довольно долго ехали. Ещё гуляли. Да ещё я сказала, что тут ночевать собираюсь.

Хейс совсем уже странно озирается по сторонам.

— Забирайся!

— Прямо так? — Хейс ставит ногу на ступеньку. Кажется, окружающий блеск всё-таки туманит мозги. Не останови её Софи, обняв сзади, так бы и нырнула в пенящуюся воду в плаще и шляпе.

— Подожди... Разденемся сначала...

— Тут и краны на самом деле золотые?

— Здесь — да! — высунув из пены ножку, поправляет один из кранов. — Возмутился, посмеялся, но не велел переделывать. Сказал «Супруга здесь будет жить. Или дочка. Женщины такие штучки любят». Другая его жена тут жила, первая роскошь не любила. Теперь вот я тут живу.

Хейс окунается с головой. Вынырнув и протерев глаза, сообщает.

— Когда отсюда вылезем, мне кажется, я вся буду золотого цвета. Даже странно, что ты не такого.

— Я здесь не слишком часто живу, — смеётся Софи, — но цвета не изменила, и тенденций таких не наблюдала; кожа и кровь у меня самые обычные, никакими особыми свойствами не отличаются.

Хейс как-то странно взглянув на выступающую из воды часть Софи, сообщает.

— Насчёт цвета не знаю, это тебе, безусловно, лучше известно. Но точно могу сказать — настолько чистой я себя в жизни не ощущала. Словно по всем порам изнутри прошлось. Потом надо будет посмотреть, не смылись ли какие родинки.

— Те, сверху, что я помню, все на месте, — посмеивается Софи.

— Знаешь, точно запомню навсегда, как мы тут плескались.

— Разве было что-то особенное? — с хитринкой игриво щурится принцесса.

Но у Хейс настроение совсем не игривое.

— Лично у меня произошло. Слышала такое выражение «погрузиться в другую жизнь»?

— Так ты, вроде, уже давно погружаешься, — малейшие колебания настроения друг друга уже научились улавливать. Теперь и Софи совершенно серьёзна.

— Всё верно. Только вот буквально только что я окончательно с другой стороны вынырнула. Если угодно, окончательно ощутила себя полупринцессой.

— Причём важнейшая часть слова — именно принцесса.

— Всё верно. Последняя капля упала, крылья расправились, линька завершилась — как хочешь можешь называть.

— Ещё с принцессой целовалась, — хихикает Софи.

— Так это одна из важнейших частей. Но вот последним штрихом именно эта ванна оказалась. Иначе себя ощущаю, даже чем сегодня с утра.

— С утра сегодня, полупринцесса моя любимая, у тебя ещё спиртное не до конца из мозгов выветрилось, — не удерживается Софи от некоторого снижения градуса торжественности момента.

— Смогла пусть полу, но всё-таки принцессой стать. Всяко гораздо лучше, чем скотине корм задавать и третий, а то и четвёртый раз беременной быть.

— Принуждение к заключению брачного договора вполне себе преступление. Не помню только, какой там срок давности.

— Это бы не понадобилось, — невесело усмехается Хейс. — Если бы я там осталось, сработало бы могучее «Чтобы всё как у людей было».

— Это да, — кивает Софи, — эта вещь работает лучше многих законодательных актов. Но у тебя на самом деле получилось Столицу покорить. Я — числюсь отдельно.

— Что такое «золото» Сордаровки знают даже в наших краях. На самом деле фото прислали, где в столовой мой портрет в выпускной форме висит. Куда больше снимка отца и его братьев после демобилизации в парадной форме при всех наградах, или свадебной фотографии. Они по-прежнему все для меня существуют. Но я смогла по другим законам зажить. Назад оглядываться незачем, вперёд нужно смотреть.

— Тем более, насколько я помню, твоим родственникам не больно-то нравилось, как ты вперёд заглядывалась.

— Дядька тоже к числу моих родственников относится, а без его книг и рассказов я бы тут, в том числе, и в этой ванне и вовсе бы не оказалась. Так что, всё не очень просто.

— Так чаще всего и бывает... Ладно, хватит о прошлом, займёмся чем-нибудь поприятнее...

Сидят за столом в третьем зале, завернувшись в полотенца. На столе и кофейник находится. К вину не притронулись — достаточно друг другом пьяны, ощущения в усилении не нуждаются.

— Извини, что занудствую. Но когда слишком долго всё хорошо, как-то само собой о плохом начинает думаться. Ты на самом деле собираешься идти воевать?

— Да, — решительно кивает Еггта. — И это не обсуждается. Даже с тобой.

— Я всё понимаю, но, — Хейс ставит руку на локоть так, чтобы шнурок с черепом в глаза бросался, — я не хочу, чтобы здесь новые знаки появились. Особенно, в память о тебе, любимая.

— Сказала уже, это не обсуждается, — понятно становится, какими выражениями Великие Дины армиями командовали.

— Тогда, может, мне на призывную специальность перевестись? Там и программа проще. И совесть спокойна будет, что ты там, а я в столице сижу.

— Твоя жизнь, тебе решать. Одно только скажу — глупо ценные кадры на смерть бросать. Ты именно в столице, или где там у вас полигоны, куда больше пользы всем, кто там принесёшь.

— Ну, а ты? Ты же гений.

— Мои способности бесполезны в сложившейся ситуации. Я — художник, ты — техник. Ты сейчас намного ценнее, чем я. Убить могут любого. И я уверена, что вернусь.

— Все так говорят.

— Я знаю, — как мороз холоден тон Софи. — Но пока время ещё есть. Мы можем им наслаждаться.

Хейс хихикает — явно затем, чтобы разрядить обстановку.

— Подожди ты с наслаждениями. Я кофе ещё не допила.

— Вот уж, счастье моё, наркоманка кофеиновая!

Хейс так выразительно на Софи смотрит, что той становится просто смешно. Рослая красавица глубокомысленно изрекает.

— У меня сейчас совсем другая зависимость самая главная, драгоценная моя.

Улыбку Софи такой откровенности, кроме неё самой в зеркале, видел только один человек. Как раз та, что напротив сидит.

Так и полулежат в воде, обнявшись. Тем более, работает терморегулятор. Голова Софи на плече Хейс. Та гладит волосы возлюбленной.

— Что думаешь, как будем жить после всего этого?

— Ты про нас?

— Нет, я вообще.

— Я не заглядываю так далеко, — вздыхает Софи.

— Думаешь, это так надолго?

— Тебе статьи про экономический потенциал процитировать?

— Не надо. Я их тоже читала.

Слушают искусственное журчание воды. Молчание нарушает Софи:

— О нас что думаешь?

— Пока всё слишком хорошо, чтобы строить какие-либо планы.

— Я серьёзно.

— Я тоже. Это не навечно. Даже не на какой-то длительный срок. Думаю, уже через год вот это всё будет всего лишь прекрасными воспоминаниями.

— Почему ты так думаешь?

— Ты увлекающийся человек, Софи. Сейчас я твоё главное увлечение. Но так не может долго. Я всё таки неплохо разбираюсь.

— Обиделась бы, — шмыгает носом принцесса, — если бы не мой принцип не обижаться на правду.

— Со мной понравилось, решишь сравнить с кем-нибудь.

— Ты не ревнуешь?

— Смысла нет. Мы не креветки, личинками в губку попавшие, и из-за роста в ней запертые. Людей нас множество окружает. Сейчас не считается достоинством чрезмерно зацикливаться на ком-то одном.

— Некоторые называют это любовью...

— Одно из множества определений. Ты, как и я знаем ещё много других знаем. Ты всегда искала что-новенькое. Вот какой повод появился с кем-нибудь сравнения подыскать.

— К чему ты меня подталкиваешь?

— Мы никаких клятв друг другу не давали. Да и кем-то одним ограничиваться — это из другой эпохи и не с нашей стороны материка.

— Вообще-то, довольно верно, особенно как у нас, когда в принципе невозможны какие-либо последствия...

— Я не говорила имени Эрида.

Софи только сильнее прижимается, говорит же совсем другое:

— Обижаться на тебя я не буду, а вот стукнуть вполне могу.

— Стерплю, — усмехается Хейс. — Только если это будет за дело, а не разновидность постельной игры.

— Мне не нравится делать людям больно, — дуется принцесса, — и не собиралась с тобой в такое играть.

— Я знаю, милая, — шепчет Хейс, как маленькую, гладя Софи по голове.

Примеряющая украшения Софи не сразу замечает, что Хейс уже не спит, а, положив голову на руку, искоса разглядывает её.

— Думала, ты спишь ещё.

— Как видишь.

— Вставать не собираешься?

— Нет. Просто на тебя любуюсь.

Усмехнувшись, Софи вскакивает и несколько раз поворачивается кругом.

— Нравлюсь?

— Не то слово.

— Вставай, вместе покружимся.

— Не, лениво... Кстати, зачем тебе цепочка на талии?

— Ты же спросила...

— Хочешь сказать, для подобных вопросов?

— Именно.

Хейс переворачивается на спину. Смеётся.

— Чему радуешься?

— Хорошо просто. Первый раз спала поперёк кровати и даже не заметила этого.

— Кровать, вообще-то, квадратная.

Хейс сумела подстроится под режим Софи. Слишком официальный характер этого места повлиял и на обычную утреннюю вольность нарядов, зачастую граничившую с отсутствием. Обе оделись чуть ли не как на официальный приём.

— Так и будем здесь сидеть? Мне это место напоминает клетку.

— Всем бы такую, — усмехается Хейс.

— Только мне вот тут сидеть не хочется. Съездим куда-нибудь?

— Предлагай, — пожимает плечами Хейс.

Софи задумчиво трёт подбородок. Знает, прожившая больше двух с половиной лет в столице Хейс, знает столицу гораздо хуже Софи, в последние года бывавшей в городе наездами.

— Давай к Пантере съездим.

— Только не говори, будто тебе надеть нечего.

— У меня-то всё есть, это тебе гардероб обновить не помешает.

Хейс с показной ленцой выбирается из-за стола. Ни к чему спор на пустом месте начинать. Тем более, с Софи.

— Поедем в магазин или к человеку?

— Тебе куда хочется?

— Всё время забываю, для тебя «Красная Кошка» имеет два значения... Нет, человека мне видеть, вроде бы, незачем. Да и не помнит она меня.

— Помнит. Как и всех «Сордаровок», кто хоть раз у неё появлялся. Ты же ещё и со мной была.

— Ну уж тебя-то вряд ли кто-то забудет.

Софи хихикает.

— По крайней мере, тебя точно не примут за мою охранницу, как Эорен в прошлом году. Хотя, ты даже выше её.

Хейс качает головой.

— Я гармоничнее сложена, но не выше. Подводит тебя твой знаменитый глазомер. Летом специально сравнили, кто из нас выше, так это она на два сантиметра выше меня. Притом она может ещё немного подрасти, а я вот, наконец, остановилась.

— Ты летом куда чаще неё на каблуках ходила, вот и исказился взгляд, к тому же Эор горбится частенько, стесняясь своего роста, глупенькая.

— Ещё один человек, кому крупно повезло в жизни, тем, что встретила вас.

— Ей с Диной повезло прежде всего.

— А той, в свою очередь, с Мариной.

— Вот въедливая!

— За это ты меня и любишь.

— В том числе. И ещё за упругую задницу.

Переглянувшись, обе смеются.

— Едем в главную «Кошку». Заодно, и спросим, не у них ли твою шляпу сделали.

— Почему-то мне кажется, что её где-то в другом месте изготовили. Если есть люди из других миров, то почему не быть просто вещей оттуда?

— Не хочешь расставаться с мыслью, что у тебя одна-единственная на весь шарик, вещь?

— А хотя бы! Немножко тщеславной мне иногда побыть хочется!

На этот раз за рулём родной сестры невинной жертвы прошлогоднего налёта сама Софи. Хейс, вполне ожидаемо, никак не реагирует на машину. Для неё любая — прежде всего средство доставки тела из точки один в точку два, и только потом уже всё остальное.

— Спаренный передний мост на самом деле лучше одиночного?

— Так и думала, ты только это заметишь!

— Это как бы закон природы — ты будешь ездить на машине только определённого статуса.

Софи только шарик жвачки надувает и схлопывает в ответ:

— Я пользуюсь только вещами, что мне нравятся, а статусные они или нет — десятое дело.

— Курить у тебя в машине можно?

— Тебе — можно. Вот уж не думала, что доживу до времён, когда ты у меня будешь разрешения спрашивать.

Зажигалка — всё тот же пистолет.

Некоторые вещи ничто изменить неспособно «Дворец» есть «Дворец». Изнутри несмотря ни на что блестит и сверкает. Только огромные указатели к бомбоубежищам и аварийным выходам говорят, что время всё-таки военное.

А так — полнейший срез представителей всех слоёв населения Империи. Кто купить что-то пришёл, кто просто посмотреть, кто на других посмотреть, да себя показать.

Людей в форме не больше, чем в любое другое время. Хотя многие просто забыли какой процент посетителей они составляли до войны.

Софи и Хейс идут не торопясь. Переглядываются не слишком весело. Ни той, ни другой изменения цен не нравятся. Хотя тут всегда было самое дорогое место Империи.

Останавливаются у стенда с планами этажей.

Вот тут изменения невооружённым глазом видны. «Красная Кошка» занимаемую площадь существенно расширила. Закон жизни — крупный хищник пожирает мелких.

Софи зачем-то проводит пальцем по новым охотничьим угодьям Пантеры. Добычи она там ловит изрядно.

— Наберёшь грузовик бесплатно как Сордаровка? — подначивает Хейс.

— Нет, целых два, как частное лицо Софи Саргон, и за всё заплачу. Некоторыми вещами не к лицу злоупотреблять.

Хозяйки магазина на месте нет, но персонал подобран. Директор появилась как из под земли. Софи с трудом сдерживает смешок. Неплохо сложённая молодая женщина внешним видом старается Пантере подражать. Раз она на этой должности, о квалификации вопросов не возникает. Вот только ростом она как бы не ниже Младшей. И потому разница в росте невольно вызывает ассоциацию с лесной кошкой в логове пантеры.

Обмен приветствиями, потом Софи сообщает: ничего особенного не нужно, она самостоятельно изучит имеющийся ассортимент.

Отправившись гулять между рядами, сообщает Хейс:

— Сильно задерживаться тут не стоит. Мне особенно.

— Ты же много раз говорила, как в Столице безопасно.

— Безопасность разная бывает. Пантера говорила, человеку сколько ни плати — всё равно мало. Вот многие из персонала и нашли себе маленький дополнительный источник дохода. За умеренную сумму сообщать самым разным лицам, когда здесь появляется какое-либо значительное лицо, которому им просто необходимо на глаза попасться. Начнётся тут нашествие скоро. Сама понимаешь, я сейчас видеть никого не жажду.

— Что-то странно. Она же Ягр, может брать на службу людей по Древнему Праву с клятвами верности и неразглашения.

— Всё верно, может. Но людей, согласных на такие условия мало, тех, кто их будет выполнять — ещё меньше. Сколько в стране «Красных кошек» и каковы потребности в персонале? Куда удобнее нанимать людей в соответствии с «Кодексом Труда», тем более все его положения выполняются неукоснительно, а нарушителям можно сильно испортить жизнь. По Древнему Праву у неё служат только те, кто в личной охране, секретари и персонал её дворца.

— Хм. А ты попроси их закрыться для индивидуального обслуживания, пока мы не уйдём.

Софи ненадолго призадумывается

— Как всегда, ты потрясающе логична, но нет — слишком уж это будет по-свински по отношению к тем, кто много дней мечтали сюда выбраться. Тем более, — Софи хихикает, — тут и так есть помещения для частных демонстраций. Если что — скажу, чтобы всё туда приносили. Но пока здесь покрутиться охота. Тебе надо что-нибудь?

— Всё, вроде есть.

— Смотри! Вещей много не бывает.

— До сих пор поверить не могу, что ты временами носишь вещи, что каждая может себе купить.

— Какие же должна? — усмехается Софи.

— Что только на тебя шьют. Или нечто безумно дорогое, где имя — большая часть цены.

— Конечно, у меня есть и то, и другое. Но, если много говорить о «борьбе с устаревшими предрассудками», «размывании сословных границ» и «единении общества», но при этом самому этому не следовать — такие слова не будут восприниматься. Да меня намеренно учили одеваться в стилях самых разных слоёв общества. Притом, именно в то, что эти люди в состоянии купить. Потом мне это уже самой стало нравиться. Да и, как ты сама убедилась, принцессой выглядеть не то, чтобы особо сложно.

— Выглядеть и быть — две большие разницы. У тебя и то, и другое отменно получается.

— Впрочем, как и у тебя, девушка со скотного двора, — хихикает Софи. — С размыванием границ в твоём случае замечательно получилось.

— Самой нравится, — Хейс делает вид, будто пытается себя со всех сторон осмотреть, хотя зеркала в поле зрения вполне наблюдаются.

Софи от смеха прикрывает рот.

— Люблю, когда ты весёлая.

— Ты у меня в аналогичном состоянии тоже вызываешь большое число положительных эмоций.

— У-у-у! Зануда моя любимая! — Софи крайне многозначительно окидывает Хейс взглядом снизу вверх. Зацепляется глазами за шляпу.

— Пошли спросим, откуда это в нашем мире взялось.

Но выяснить ничего не удалось. Загадочности у вещи только прибавилось. Сразу определили, что шляпа изготовлена не на предприятиях Пантеры, индивидуального пошива. Подтвердили: ни к какой форменной одежде шляпа не имеет отношения. Возник вопрос, из какой кожи сделано. Тайный страх Софи не оправдался, сразу определили, что это не мирренская особая, попросту человеческая. Но и какой зверюшке не повезло — тоже однозначно решить не смогли. Где ткань подкладки изготовлена — совершенно непонятно, даже на знаке не имеется никакого клейма фабрики. Определили, что материал изготовления — сплав не поделочный, а ювелирный, притом с весьма высоким содержанием золота. Да и эмаль нанесена по какой-то редкой технологии. Камни в глазницах черепа — какие-то полудрагоценные, хорошо хоть не рубины настоящие. Под знаком, оказывается, ещё и его силуэт вытеснен и в красный цвет выкрашен, притом тоже каким-то хитрым способом.

— Словно из другого мира, — замечает Хейс, возвращая шляпу на голову.

— Всё чудесатее и чудесатее, — вовремя вспоминается Софи фраза из сказки как раз из тех краёв.

Но Хейс, похоже, этой сказки не читала.

— Раз тут есть золото, — Хейс пытается изобразить глубокомысленные рассуждения явно затем, чтобы рассмешить Софи, — то теперь точно можно быть уверенным — с мирренского проповедника определённого культа я этой шляпы не снимала. Им золото носить запрещено.

— Ты в мирренских церквях не бывала. Сколько там на священниках золота просто не видела, — Софи серьёзна. Ей совсем не весело.

— Ты думаешь, я не знаю списка разрешённых на Юге культов? Сама понимаешь, отношение к золоту — вещь даже не десятая, а десятый знак после запятой.

— Зануда! Ты можешь говорить что угодно, но я считаю, твоя шляпа очень похожа на культовый предмет. Притом кого-то из верхушки данного культа. Считай это моей интуицией.

— С Кэрдин недавно виделись. Она наверняка, знает всё про разрешённые у запрещённые культы от полюса до полюса. Надо было про шляпу спросить.

— Надо. Вот только хорошая мысль в какой уже раз пришла с опозданием. Да и не было тогда на тебе этой шляпы. Хотя, если бы ты носила что-то запретное, это бы точно заметили.

— Того и гляди, поссоримся из-за этой шляпы. Забрала бы её себе?

— У меня и так переизбыток уникальных вещей. У тебя же, насколько я знаю, только эта.

— Но она же тебе нравится.

— Не всё, что мне нравится, может стать моим.

— Чаще приходилось слышать «мне нравится — значит, будет моим». Притом в собственный адрес. Но мечтать и пытаться заполучить — всё-таки разные вещи, особенно, если нужно идти на слишком уж явный конфликт с действующим законодательством.

— Умением себя ограничивать принцесса от мирренской принцесски и отличается. Особенно это отношений с людьми касается. Я вот тобой одной ограничиваюсь.

Хейс не удерживается от смешка.

Набрали в «Красной кошке» довольно много. Выбирала Софи. Не слушая возражений, все вещи брала двух размеров. Заказала и доставку. Хейс только машет рукой, вспомнив «тортик» с цветами от Эриды.

От «Красной кошки» Софи тащит Хейс к отмеченным гербами ювелирам. Рослая красавица предпочла бы остаться по другую сторону двери, но Софи в форсажном режиме смогла бы затащить колечки рассматривать даже старшего брата вместе с линкором.

Идут мимо ослепительно сияющих стеллажей. Софи улыбается в ответ на приветливые улыбки молоденьких продавщиц. Хейс исподлобья смотрит — в таких местах ей не слишком уютно.

— Себе что-то ищешь?

— Нет, тебе подарок выбираю.

— Мне ничего не надо! Я не из тех, кто отношения поддерживает ради каких-то материальных благ.

Софи улыбается одной из тщательно срежиссированных улыбок. Только искренней на этот раз. Конечно, прекрасно знает — степень воздействия на оппонента далеко не такая, как у разноглазой, но хотя бы из той же весовой категории.

— Мне хочется сделать тебе приятное. Подарить нечто, что останется с тобой на всю жизнь.

— Камея же есть.

— Но она же сейчас не на тебе... Хочется подарить что-нибудь такое, что всегда при тебе будет, а не только для нас двоих.

Хейс кивает.

— Понимаю. Только «Змеиного кольца» не дари.

Софи хихикает.

— Их слишком мало осталось. У меня только одно. Чтобы подарить другое, надо запросить разрешение Главы Дома, и разрешение должен подтвердить ЕИВ, ибо кольца эти — национальные сокровища. Если хочешь, я запрошу.

— Я же только что сказала, именно этого мне и не надо.

— Как знать, как знать. Иногда потому и говорят, будто что-то не нужно, ибо втайне мечтают только об этом.

— Софи. Ты лучше всех меня знаешь. Я не умею разговаривать с подтекстами. «Нет» у меня это всегда нет, а «да» — всегда да.

— Всё я помню прекрасно, — отмахивается принцесса. — Насчёт кольца ты верно подметила. Это — один из самых личных подарков. Очень часто — подарок любви. И где-то здесь должна лежать твоя вещь.

Хейс косится на ценники.

— Такое надень — могут просто убить. Притом не какие-ты уличные разбойники. Блеск камней на самом деле, ослепляющая и пробуждающая самые звериные инстинкты, вещь.

— Вообще-то, вещи подобного уровня продаются сразу в комплекте с недрагоценной копией для повседневного ношения.

— Что только подтверждает мои слова, — усмехается Хейс.

— Может, сама выберешь что-нибудь?

Хейс улыбается с оттенком ехидства.

— Ты же говорила, выбираешь мне подарок. Твоему вкусу я вполне доверяю.

— Если самой что-то приглянется, не стесняйся, мне скажи. Мне тоже на твоё чувство вкуса взглянуть интересно.

— Предпочту сделать небольшой вклад в экономию бюджета Империи.

— Одно другому не мешает.

По залам сделано два круга. От навязчивого внимания избавлены. Все знают, когда принцессе что-то понадобится, она сама человека подзовёт.

В начале третьего, Софи останавливается у одного из стеллажей.

Показывает на причудливо извивающееся кольцо полностью закрывающее фалангу пальца с множеством разноцветных драгоценных камушков.

— Поближе покажите!

Хейс мысленно стонет. Софи тоже, оказывается, способна пребывать в состоянии стихийного бедствия. Ситуация усугубляется отменным вкусом принцессы и неплохими познаниями в ювелирном деле. Как-никак, один из гербов магазина как раз от неё получен. Хейс даже не пытается выяснить, за что. На её памяти, Софи, если не считать официальных портретов, никогда не носила ничего по-настоящему роскошного. Национальное сокровище — браслет в виде переплетающихся змей — в её случае можно не считать.

Софи вполне заслуженно своим телом гордится, и украшения должны только подчёркивать красоту. Хейс ещё дома подметила — чем уродливее и полнее женщина, тем больше на ней золота во всех возможных местах. У некоторых только кольца в носу, как у первобытных племён и не хватает.

В школе кичится богатством было не принято. Даже обладательница целой груды украшений Ленн обычно мало что носила, кроме браслета. Только на праздниках сияла совершенно нестерпимо.

В Университете Хейс довелось видеть и образцы выдающегося вкуса, и столь же выдающегося безвкусия, плюс все возможные промежуточные варианты.

Остаётся надеяться, Софи не взбредёт в голову делать из неё манекен для демонстрации украшений? Мысли в этой хорошенькой головке бывают уж очень своеобразные. Впрочем, каких-либо возражений со стороны Хейс эти мысли и идеи никогда не вызывали.

Мысль «всё на свете когда-то происходит впервые» старательно прогоняется.

Другая мысль и вовсе старательно давится. Ещё дома усвоенное и вроде бы выветрившееся стремление стараться изо всего извлечь выгоду. Вот только это всё снова наружу полезло. Невольно считать начинала, что именно ей перепало, когда со в «Красной Кошке» покупки делала. Вроде, ничего и не нужно, но как арифмометр щёлкает. «Это есть, и это, и ещё вот это». Вещи сами в руки идут, глупо отказываться.

Временные друзья-подруги известных людей от прежней среды отрываются, в новую, за редкими исключениями, не встраиваются. Но это к пустоватым относится, у кого только внешняя привлекательность имеется.

Тем более, у неё ещё одна среда есть, где она вращается, и на положении там всё происходящее у Хейс с Софи если и отразится, то в крайне незначительной степени.

Подыгрывает Софи, никак не комментируя то, что ей приходится мерить. Любимая, взялась сама выбор делать — так делай.

Всё-таки глупо отрицать — сколько-нибудь длительные отношения со значительным лицом приносит немало материальных благ. Уже на собственном опыте смогла убедится, хотя и не просила ничего. Но как-то сами-собой вещи появились. Та же камея в оправе прибыла вместе с цепочкой на талию и подвеской в виде торса весьма знакомых форм. Взаимные обещания были полностью выполнены.

— Знаешь, ощущаю себя словно одна из подруг Дины III. Она их так же задаривала, как ты собираешься меня.

— Так да не так, — Софи даже бровью не повела. — «Цветнику» она в основном доспехи и оружие раздаривала. Близких подруг у неё не было, хотя широта взглядов была потрясающая. Примерно, как у меня. Примерь-ка ещё вот это.

Хейс не может удержаться от смешка. С трудом сдерживает желание повнимательнее смотреть на ценники. Инстинкт мелкого грызуна-вредителя, тащащего всё в свою норку перебороть крайне сложно.

Справиться с гордостью и гневными отказами от подарков оказалось значительно легче. Всякое может быть, а золото останется золотом.

Да и Еггты они такие — за столетия их по-всякому прозывали. Но вот ни одного, заслужившего прозвище «скупой», в истории не было.

О своём положении и статусе Хейс довольно часто задумывается. Несколько лет фактически находится под покровительством Императорской семьи, причём оказанном фактически без каких-либо заслуг с её стороны.

Отцовской любви к женщинам принц не унаследовал, хотя Хейс была почти уверена в наличии к ней подобного интереса.

Всё оказалось совсем не так, грозный адмирал на самом деле любит своих сестричек, и ему было несложно выполнить их довольно простую просьбу. Предоставили Хейс то, что по их мнению, для неё было важнее всего.

Всё-таки, она собиралась поступать, конечно, при её данных экзамены не представляли особой сложности, но какое-то время в Столице надо было прожить. Общежития для поступающих существуют. У самой Хейс хватило бы денег на гостиницу. Только Марина и Софи просто решили, что от обстановки сродни школьной Хейс захочется отдохнуть.

Нет, сначала она думала переехать из «Дома у Замка», как только поступит.

Поступила. За время до экзаменов успела привыкнуть к комфорту, и решила дальше не играть в гордость, оставшись жить в «Доме».

Недавно мелькнула мысль, что уже несколько лет назад планировалась её возможная связь с Софи. При здравом размышлении, решила что это не так. Инициатива принадлежала Софи, но она поддалась сиюминутным чувствам, хотя ещё обе летом чувствовали притяжение друг к другу. Да и не только притяжение.

Теперь — вот. Чувства полыхнули. Хейс не уверена, что это надолго. Всё-таки она неплохо знает Софи. Что там будет дальше — старается не думать. Работой, притом по интересующей её тематике Хейс обеспечена на десятки лет вперёд. Налаживанием личной жизни не собирается заниматься вовсе. Именно из соображение «должно быть как у всех» у неё ничего никогда не будет. Будет так, как захочет она.

Да и сделанный Софи намёк тоже не стоит сбрасывать со счетов. На таком уровне просто так намёков не делают. Другое дело, инициативы она проявлять не будет.

Всё-таки, в слишком уж высокие сферы она забралась. Не стоит забывать, насколько в этих сферах опасно. Ту же Марину уже пытались убить. Причём пытался это сделать кто-то, вхожий в их круг и, вероятно, знающий Марину.

Подковёрная грызня идёт нешуточная. Может и Хейс зацепить. Ещё и конфликты в профессиональной сфере в обозримом будущем предстоят. Где вращаются большие деньги, там всегда и большие интриги. Может и по ней попасть.

Оптимальный вариант на текущий момент — жить одним днём. Наслаждаться жизнью, пока есть такая возможность. В любые планы, даже в столице, вполне может внести коррективы пятитонная бомба. Если уж те же Софи и Марина от попадания такой поблизости не защищены, то что про других говорить?

Жизнь — вещь полосатая. У Хейс сейчас — ярчайшая полоса из всего, что с ней раньше бывало. Эта яркость, эти чувства навсегда с ней останутся. Тем более, пока обо всём можно говорить в настоящем времени. Пусть это продолжается и продолжается...

Мир для Хейс всегда был и остаётся очень сложно устроенной системой. Ей самой жить с каждым днём делается всё более непросто. Чувства могут остыть. Софи не абстрактно добрая, вроде той же Эриды, вполне умеет мстить и ненавидеть.

Надо осторожность проявлять, чтобы мишенью этих чувств не оказаться. От ненависти до любви один шаг, обратное тоже верно. Хейс достаточно изучила Софи, чтобы не совершать ошибок.

Вместе проведённые ночи — это замечательно, но только из них жизнь не может состоять. Губы, глаза, пальцы, тело Софи — всё прекрасно, но про её мозги тоже стоит помнить. Надо быть осторожной — Софи весьма взрывоопасна. Во всех смыслах слова.

Впрочем, фантазии Софи были совсем не извращёнными, как можно было бы ожидать. Хейс намеренно ни в чём не отказывала, хотя возлюбленная временами заигрывалась.

Неудовольствие старалась скрыть, впрочем совсем уж головы влюблённая принцесса не теряла, и просто чувствовала, что именно Хейс не слишком нравится.

На этой почве в текущий момент времени какие-либо сложности невозможны. Слишком хорошо научились чувствовать друг друга.

Но вот в других ситуациях... Хейс не слишком нравится, что её собираются завалить дорогими подарками. Инстинкт грызуна «всё в норку» — далеко не всегда хорошо. Но и ощущение, будто с ней расплачиваются, тоже не из самых приятных... Хотя подобный род занятий вполне легальным является.

Софи нравится делиться. Не в такой почти болезненной степени, как у той же Эриды, но если у самой чего-то много, то почему бы не отдать кому-то лишнего? Всё-таки, от себя Софи отрывать ничего не будет...

Точнее, Хейс, зная, чем возлюбленная особенно дорожит, не будет в подобные игры играть. Ведь ценность многих вещей совсем не деньгами измеряется.

У Софи такие вещи имеются во множестве.

Начав уступать в малом, можно со временем докатиться до состояния, когда основным чувством станет стремление заставлять расстраиваться другого. Полностью и во всём потакать. И постепенно самой переставая быть личностью. Наблюдала уже прецеденты. Причём всюду, где подолгу жила. Человек сам останавливала, а то и сознательно понижал уровень собственного развития, лишь бы другого возле себя удержать.

Хейс знает — до такого дело не дойдёт, Софи вполне уважает её чувства. Но для самой себя звоночек уже прозвенел. Попробовала ту дорожку, куда лучше не ходить. Хотя другие в том направлении готовы бежать чуть ли песенки не распевая.

Но тут ещё многое зависит от человеческих качеств сторон. В данном случае никому идти на уступки другой совершенно не потребуется. Обе личности весьма цельные, а не придаток для удовлетворения инстинктов, как часто бывает.

Но и отношения, как можно выразиться любимой авиационной терминологией, Софи ведущий-ведомый тоже нет.

Они не дополняют друг друга. Две цельные личности. Пока вместе им хорошо. Но вечно так продолжаться не будет. Хейс не будет пытаться что-либо ускорить или замедлить. Софи должна сама во всём разобраться. Наличие рядом кого-либо для Еггты никогда не было обязательным.

Но если такая потребность возникнет из пресловутых государственных интересов, Хейс с готовностью уйдёт в сторону.

Что у Великих, что в сельской местности весьма распространены ранние заключения брачных договоров между главными наследниками. Правда, в случае Еггтов главный наследник не старшая, а младшая.

Статус у них одинаковый, и при появлении претендента на договор... Софи достаточно дисциплинирована, против воли ЕИВ не пойдёт. Это только разговоры, будто Император дочери говорил, вопросы выбора принадлежат ей и только ей.

Посмотрим, что скажет, если ценой вопроса встанет установление контроля над промышленно-финансовой группой.

Тут много чем пожертвовать можно.

Хейс на данном фоне даже разменной монетой быть не может. Во всяком случае, пока сделанное ей не набирает достаточного веса, чтобы в подобные игры играть. Со временем всё может перемениться, тут Хейс в своих силах уверена.

Но это будет сильно не сейчас, да и Софи не говорила, что вокруг неё ведутся какие-либо переговоры. В данном вопросе ЕИВ с дочерью достаточно честен. Императрица от подобных вопросов самоустранилась, змеино шипя только на представителей южного двора.

Впрочем, сейчас они, кроме как у клинических дур, ни у кого симпатии и не вызывают.

Софи дёргает Хейс за рукав. Кажется, уже не первый раз.

— С тобой всё хорошо? Ты словно где-то не здесь.

— Всё хорошо. Просто задумалась.

— Знаешь, так много всего понравилось, — Софи показывает на целую батарею распахнутых коробочек. Глаза просто слепит. Хейс мысленно стонет, догадываясь, что безумная принцесса сейчас скажет. Не ошибается… — Я это всё тебе дарю. Сейчас закончат оформлять документы, что это всё подарки от моего имени. В жизни всякое может быть, — чуть косится в сторону.

Хейс следит за взглядом. В поле зрения маячат вооружённые охранники. Ну да, при покупках с таким количеством нулей они, считай, обязательны.

— Надень что-нибудь.

Хейс машет рукой.

— Хоть всё надену, но только в виде копий, ты же говорила, они в комплекте идут.

— Сама хотела предложить, умничка ты моя. У тебя сейф есть, я точно знаю. У Самого в таком документы хранятся. Они сейчас всё это к тебе в дом и отвезут. Там есть хранилище.

Выйдя вслед за охранниками, Хейс спрашивает.

— Они на танке поедут?

— Нет, на городском броневике, — качает головой Софи. — Как раз, вариант с усиленным бронированием для перевозки ценностей.

— Городской броневик... Что-то не помню обозначения.

— Он не армейский. Предназначен для разгона беспорядков. В башню ставят водомёт, но его можно заменить на пулемёт. Ещё гранатомёт есть — гранатами со слезоточивым газом стрелять.

— Знаю такой! — Хейс просияла. — Ещё в школе зачёт по нему сдавала. Только там осколочные гранаты были.

— Ну, я же много раз говорила, какая ты умничка! Кстати, гранатомёт легко заменяется на лёгкий армейский миномёт.

— Знаю такой, он тоже казнозарядный. Сказывается на тебе общение с Мариной.

— Вообще-то, она мне сестра, — с непонятной интонацией бросает Софи.

Хейс пытается сообразить, не ляпнула ли она глупости.

— Думаешь, этим машинам придётся стрелять?

— Думаю, да, — мрачно вздыхает принцесса. — Их слишком большую серию заказали. Ну, после того... инцидента. Для перевозки денег столько не нужно. Повторения опасаются...

Хейс молчит. Всё, что она знает про оппозиционные настроения в Университете, сообщает нелетающим орлам. Слегка их недолюбливает, но жизнь и безопасность принцесс и её лично касаются. В последнее время касаются особенно сильно. Тем более, бредовых идей доводилось слышать немало.

Всё, что узнала за последнее время, сообщила лично Софи. Любовное безумие у неё перемежается с приступами редкостного здравомыслия. Память у возлюбленной прекрасная. Против стайного мнения не сотрудничать с нелетающими орлами Хейс идёт сознательно.

Всё-таки пресловутый государственный строй для неё не абстрактное понятие, а конкретные люди, от которых она видела только хорошее. Тем более, положительные примеры участия строя в её жизни были и до знакомства с принцессами.

В дальнейшем предпочитала руководствоваться расчётливостью, а не чувствами. Даже её конфликт с Ленн во многом был тщательно срежиссирован. Тьенд дурой не была, прекрасно знала, против Хейс мало что может. Потому и ходила со свитой, чтобы в любой момент выставить замену.

Потому столкновение и произошло вблизи знатока древних кодексов Яроорта, который из-за тяги к справедливости не позволил бы эти кодексы нарушить.

Что и произошло, Ленн пришлось драться самой. В ходе боя Хейс пару раз продемонстрировала, может убить в любой момент. Ленн осознала, отбиваясь фактически уже не будучи живой.

Самой Хейс не нужно было клейма на всю дальнейшую жизнь. Конечно, убийства при таких поединках чаще всего наказываются символически. Тем более, было множество свидетелей, включая Принцессу Империи, не питающую тёплых чувств к Тьенд.

Хейс потому так и рубанула — не особо заметно внешне, но последствия останутся с Ленн навсегда.

Софи боя не видела, иначе неизвестно, какие выводы могла бы сделать.

Страхи прошлого в прошлом и остались.

Сейчас рассудок одержал победу над чувствами. Впрочем, соотношение сил изначально было неравным.

— Ты думаешь, ещё что-то может случится? — Хейс спрашивает, прекрасно зная, ещё как может. Болтать стали не меньше, а как бы не больше. Тем более, все арестованные из Университета отделались крайне небольшими сроками. Почему-то даже никого не отчислили, хотя, если бы Хейс спрашивали, уборкой снега на Дальнем Севере занимались бы пожизненно.

— Думаю, да. В их планах было убить меня. И Марину. Вообще, всех в школе. «Котов» тоже.

Мысли Хейс начинают крутится вокруг пулемёта и ленты с разрывными пулями. Мелькают и лица тех, на кого бы она этот пулемёт навела.

Страхи принцессы вполне обоснованы. Люди, готовые убивать друг друга за неправильные убеждения в стране уже имеются в товарных количествах.

Хорошо хоть, огромная махина пока поскрипывает, даёт сбои, но в целом, работает.

— У нас получилось ударить на опережение.

Софи смотрит прямо в глаза.

— Совершенно правильно, получилось именно у нас. Но ты и сама знаешь, есть те, кто хотят всех нас убить. В том числе, и тебя. Только за то, что ты теперь одна из нас.

Теперь Хейс знает, как звучал голос одной из Дин.

— Я всё это знаю, любимая.

— Не будем о грустном, — не слишком убедительно отмахивается Софи. — Не знаю, вместе со мной или нет, но одной из нас ты останешься навсегда. Чувствую это. Очень уж ты... настоящая.

Ладно, хотя бы Софи не заявила каких-то исключительных прав на неё. Всякого можно было бы ожидать. Что такое убийства на почве ревности, Хейс прекрасно знает. Совершенно нет желания проверять, на что Софи может оказаться способна, если подобное чувство ей овладеет. Давать какие-либо поводы для появления этого чувства Хейс не собирается.

— Интересно, насколько теперь интерес к тебе увеличится? Нас ведь, считай, весь город видел...

— Думаешь, я не умею таким интересующимся объяснять, куда именно им следует идти?

— Думаю, умеешь прекрасно. Мне больше интересно, как изменится восприятие тебя.

— Угу. Особенно, у тех, кто считал меня чьей-то мирренской принцесской. Притом даже не обязательно, твоего брата. Или не только его.

— Вообще-то, это оскорбления, способствующие очень сильному ухудшению состояния здоровья, — вкрадчиво мурлыкает Софи. В мурлыканье слышится урчание смертельно опасного хищника.

— Что мне кажется опасным, я тебе уже всё сказала, — пожимает плечами Хейс, — сверх этого ничего добавить не хочу.

— Если что-то ещё вспомнишь, или нечто заслуживающее внимания произойдёт, ты знаешь, с кем связаться. Мне в городе никакие волнения не нужны, — чувствуется — заявление Софи Саргон, как официального лица.

— Я жить хочу, желательно, в тепле и уюте. Искать приключений, бегая по развалинам с автоматом — совершенно не для меня. Рисковать буду только на стендах и полигонах. То, чем я занимаюсь, как и большие деньги, любит тишину.

— Зато после такой грохот может начаться, — весело усмехается Софи.

— Это уж точно, — глубокомысленно кивает Хейс.

— Почему с тобой всегда так жутко весело?

Хейс с показной задумчивостью трёт подбородок.

— Наверное, потому, что ты в меня влюблена. Говорят, в таком состоянии любая глупость кажется потрясающе мудрой и значительной вещью.

Софи аж рот от смеха ладошкой прикрывает.

— Пойдём ещё куда-нибудь?

— Веди. Я тут не очень ориентируюсь.

— Ты же больше двух лет в столице живёшь.

— Ну, такая я вот.

— Тогда, пошли съедим что-нибудь. Я что-то проголодалась. Кухня тут, конечно, не «Сказка» и ни «Звезда», но можно найти для любого кошелька приемлемое. Тем более, кто «Сказку» строили для работ здесь тоже привлекались.

Половину одного этажа «Дворца» занимают кафе и рестораны, другую половину — кинозалы. Ещё когда проектировали здание, поняли, что люди будут в нём очень много времени проводить, и только торговыми площадями ограничиваться не стоит. Идея оказалась крайне удачной.

Софи больше читала, чем на самом деле ходила. Но умения великолепно держаться в любой ситуации неё не отнять.

Да и персонал наблюдательный. Софи всё-таки весьма узнаваемая личность. Заказали лёгкого вина. Сразу же и выпили по бокалу. Успели уже заметить — так гораздо легче общаться. Даже следы скованности пропадают.

— Любишь ты вот так посидеть, — замечает Хейс, — я словно со знакомой из Университета, тем более они сюда иногда ходят.

— Тебе что-то не нравится?

— Нет, всё замечательно. Не думала, что ты любишь подобные места.

— Есть такое, — усмехается Софи, — Видимо, сказывается, сколько я в детстве на всяких официальных обедах просидела. Да и как на этикет натаскивали. Вот и нравятся места, где во времени ничем не ограничена и в принципе меня никто одёрнуть не может... По крайней мере, пока на столах танцевать не начну... Хотя, думаю, в моём исполнении такое стерпят.

— Дались тебе эти танцы! — Хейс прекрасно видит: Софи хочется поиграть во вседозволенность. К счастью, в борьбе здравомыслия с безрассудством первое одерживает верх с незначительным преимуществом.

— Самой посмотреть ещё раз не хочется?

— Не откажусь, только где-нибудь, где мы только вдвоём будем, — очень уж Хейс не нравятся огоньки в глазах принцессы. Храбрость у Софи на самом деле с безумием граничит.

— Ну, это попозже, сейчас, как ты верно заметила, мне просто посидеть хочется.

Хейс заметить не успела, как разговор переключился на сословные привилегии. Пусть абсолютное большинство давно официально отменено, но неписанные законы сплошь и рядом выполняются лучше опубликованных. Пожалуй, только Университет такими отношениями охвачен в минимальной степени. Впрочем, там своего неофициального хватает.

— При прочих равных, на сколько-нибудь значимую должность назначат того, у кого социальный статус выше. В основном за этим многие его и стремятся всеми возможными способами улучшить.

Хейс усмехается.

— Если мне покажется, что меня обходят, не давая заслуженного, я вспомню о моих неофициальных связях. Сама знаешь, этим путём тоже делается очень и очень многое.

— Сама понимаешь, это игра с огнём. Помочь — мы поможем. Но и отдачи потребуем.

— Я вроде бы пока со всем справлялась, за что бралась.

— Очень многие тоже думали, справятся, но в итоге погорели на нецелевом использовании государственных денег.

— Обязуюсь эти деньги расходовать только на то, на что их выделили.

— Другим бы не поверила, тебе — верю.

Звон бокалов.

— Если сословные привилегии так важны, то ты сама можешь своё положение улучшить. Причём, даже не обращаясь ко мне за помощью. Хотя, это было бы проще всего...

— Я же сказала, — вскидывает голову Хейс.

— Я помню. Не привлекая меня смотри что можешь сделать: твой родственник — офицер, с боевыми наградами, не имевший детей. То есть, прямых наследников первой очереди. Раз таковых нет, то его статус может быть распространён на тебя. Так делается при прекращении линии и наличии нисходящих потомков в боковых ветвях. Но только на кого-то одного, чтобы не допускать излишнего увлечения.

— Но дядя уже умер.

— Это не важно. Посмертное прошение тоже возможно. Ты его описываешь, как умного человека, значит о такой возможности он знал. Надо поднять вопрос о его завещании. Если ты там упомянута...

— Я не знаю.

— Неважно по большому счёту. Можешь просто написать в прошении, что «не хочешь дать угаснуть славному роду».

— Я не собираюсь рожать.

— Это тоже неважно, потенциальная возможность имеется? Значит, всё в порядке. Участники того сражения по сегодняшний день в почёте. Прошение рассмотрят быстро. Люди частенько ленятся читать касающиеся их законы. Потом на жизнь жалуются, хотя сплошь и рядом некого винить, кроме собственной лени. Впрочем, ты можешь себе позволить лениться. Я очень серьёзные титулы даровать могу. Если чуть-чуть глазками стрельну, — Софи демонстрирует, как именно. Хейс невольно сглатывает. Вроде как ко всяким взглядам Софи привыкла, но этот воистину бесчеловечное оружие. Как подействует на любого мужчину, если тот не евнух — даже гадать не нужно, — то ЕИВ тебя Главой нового Великого Дома сможет сделать. Кстати, кровных родственников младшими членами сама сможешь принять, если захочешь.

— Знаешь, — Хейс говорит очень медленно, с трудом борясь с противоречивыми чувствами, — о серьёзных вещах стоит разговаривать, когда мозги не будут ничем затуманены. Даже в лёгкой степени.

— Так ты предварительно скажи. Главой стать хочешь?

Хейс с вымученной улыбкой мотает головой, подняв наполненный бокал.

— Извини, любимая, но на такие вопросы я только с ясной головой буду отвечать.

Дзинь.

— Ты не думай, об этом ещё поговорим. Я всё помню, что обещаю. Особенно тебе.

Хейс просыпается сама. Непривычное ощущение. Когда вместе с Софи, та всегда будет её. Но нет, принцесса мирно сопит рядышком. Во сне лицом на ребёнка похожа. Хотя фантазии у неё совсем не детские... Впрочем, весьма приятные.

Хейс осторожно убирает руку Софи со своей груди. Девушка что-то бормочет, но так и не просыпается.

Хейс вставать не спешит. Всё-таки спящая принцесса рядом — не самое частое в жизни явление.

В голове роится всякое, в том числе и полнейший бред. Встать, собраться, прихватить несколько пачек денег и сбежать из этой жизни куда-нибудь далеко-далеко. Один раз такое Хейс уже проделывала. Тоже все связи и контакты с прошлым оборвала. Хотя, они и не были особо крепки. Во всяком случае, никто за ней не поехал. Предпочли не связываться, раз уж девчонка в государственную машину попала, то пусть машина за неё теперь и отвечает. Благо, и другие дочки, не столь дурные в наличии имеются.

Но это было давно и не здесь.

В Столице куда более крепкие отношения завязались.

Страшно даже представить, какие силы поднимут принцессы, если она на самом деле исчезнет.

И ведь найдут.

Нет уж, гнать такие мысли надо. Или же меньше пить. Вон, даже раньше Софи ухитрилась проснуться. Сыграло роль, что она значительно крупнее Софи и по причине большего веса на неё меньше подействовало?

Сложно сказать. Пьяны ночью они в значительной степени были друг другом. Да и перед тем как подниматься, зашли в хранилище и забрали купленные драгоценности.

Хейс верти рукой перед лицом. На трёх пальцах, кроме копий, красуются и оригиналы. На четвёртом, из-за размера копии оригинал просто не поместился.

Софи, оказывается, вчера ещё и колечко на палец ноги купила. Как у неё. И даже надела возлюбленной, с размером не ошибившись. Хейс садится, разглядывая золотой ободок на указательном пальце правой ноги. С детства забавляло — на ногах и руках пальцы называются одинаково, хотя и здорово различаются по степени функциональности.

Хотя использовать высокопробное золото на подобные украшения — верх нерациональности. Большую часть года даже не видно.

Надо будет потом посмотреть, не потерялось ли чего. Всё-таки, драгоценные металлы не та вещь, что стоит разбрасываться.

Цепочек на талии теперь две. Та, что с камеей и вчерашний подарок. Хейс помнит, как их Софи вчера... Или уже сегодня одевала. Пупок ещё язычком щекотала.

Хейс по сторонам смотрит. На столике вместе с украшениями лежат оба её пистолета. Зажигалка и другой. Настоящий. По странной насмешке судьбы, оба одинаковой модели. Хотя обвинять некого, сама же выбирала.

Это Софи в голову взбрело на её оружие посмотреть. Пришлось доставать. Кажется, принцессе зачем-то надо было убедиться, что оружие содержится в надлежащем состоянии. Словно забыла, что Хейс ничего не умеет делать плохо.

Всё-таки случай у неё прямо обратный описанным в литературе. Признанный гений в своей среде. Плюс потрясающе удачливый по жизни человек. В главную школу страны поступила, без приключений полконтинента проехала, с принцессами познакомилась, блестяще школу закончила.

И дальше продолжает везти — главная удача в жизни рядышком сладко спит. Просто приятно на возлюбленную смотреть. Само по себе одно из сильнейших чувств. Видеть её такой спокойной и умиротворённой. Обычно Хейс первой устаёт. Но вот по-другому получилось.

Хейс улыбается своим мыслям. Хорошо, когда всё хорошо. И плевать на творящееся где-то. Во всяком случае, в текущий момент наплевать. Как-то думать не хочется, что в мире есть ещё что-то, кроме юной и прекрасной Софи рядом.

Сказка, самая настоящая сказка происходит между ними. Хейс гладит волосы, спину Софи, задерживает руки ниже. Касается губами. На телах друг друга нет запретного для прикосновения.

Любовь действительно удивительное чувство.

Над несговорчивостью Хейс в школе подшучивали. Многие вовсю уже наслаждались друг другом. У Хейс не заходило дальше столь любимых художниками игр в горячих. Ни тогда, ни после школы.

Где-то на периферии сознания вертится вполне современное определение любви «кому бы себя продать, да подороже?» В общем-то, и Хейс немного в такие игры играла. С собой надо быть честной — никто не предложил цены, что показалась бы ей справедливой.

Тогда проще было остаться гордой.

И такого чуда в итоге дождалась!

Вспоминается, как говорила Софи, когда Хейс её на руках держала. «Ты так уютно не меня смотришь. Никогда себя так хорошо и спокойно не чувствовала». Принцесса гладила Хейс по лицу, та ловила губами тонкие пальцы.

Снова вспоминается, как бывало хорошо благодаря друг другу. Хотя что вспоминать? Достаточно Софи разбудить. С утра её особенно сильно тянет на всякие выдумки. Мир снова наполнится ослепляющим светом.

Но нет, будить не будет, больно уж сладко она спит. Не хочется такое волшебное состояние нарушать.

Самой Хейс вставать тоже не хочется. Сидит, обхватив колени.

Слушает дыхание принцессы.

Как же всё-таки хорошо, что они есть друг у друга.

Первая настолько серьёзная связь у обеих. Первые глубокие чувства. Правильно Хейс сделала, что в своё время никуда не спешила. Правильнее сказать, определённая сторона жизни была не в главных приоритетах. Даже фантазии какие-то были. Слышала — первые опыты приводят иногда к серьёзным разочарованиям, а то и к появлению различных страхов.

У неё с Софи совсем по-другому получилось. Как-то быстро разобрались, в чём другая нуждается. Даже попыток заставить что-либо сделать не было. Прекрасно осознавали желания друг друга. Почти не требовалось слов. Словно, мысли друг друга читали. Хотя, как знать, может так и было?

Хейс снова улыбается. Понимает, что никогда не видела, как Софи просыпается. Ждёт этого момента. Словно ещё какая-то грань должна в жизни открыться.

Пусть и ни что не влияющая. Просто любопытно, как в детстве, когда хотелось узнать побольше о взрослых вещах.

Хотя сомнительно, что она сейчас чего-то не знает. По крайней мере, про то, как можно любить девушку. Софи теории явно набралась куда больше, чем Хейс и всё прочитанное или где-то увиденное стремилась вживую попробовать. Что-то понравилось, что-то не очень. Но уже понятно, как доставлять друг другу максимальное наслаждение.

Да и немаловажный фактор — схожее восприятие мира и банальное наличие мозгов. Много раз доводилось видеть связи людей, разительно отличающихся по уровню развития. Только недавно окончательно поняла, насколько сильная вещь — физическая притягательность. Раньше недооценивала этот фактор.

Сейчас — слишком много фактов накопилось для переоценки ценностей.

Снова проводит рукой спящей Софи по спине. До чего же она красива!

Своей внешностью Хейс тоже почти не разочарована, она вполне гармонично сложена, только роста очень высокого. Заметила уже — у противоположного пола сильно снижается уверенность при разговорах с ней. Как-никак, большинства она выше. Да и странноватая слава, окружая её, в том числе и роста тоже добавляет, хотя куда уже выше!

Впрочем, сейчас в себе Хейс всё устраивает. Очень уж искренне Софи её телом наслаждается. Так притворяться невозможно.

Про Софи и говорить нечего, она просто совершенна. Сама прекрасно знает, да и все вокруг такого же мнения придерживаются.

Хейс собой даже гордится — настолько хорошо это совершенство изучила.

Судя по рисункам, Софи тоже все особенности её тела запомнила в совершенстве. Такое выражение лица только Софи видеть доводилось. Хейс даже жалеет, что у неё крайне средние способности к рисованию. Не может воспроизвести, как на неё смотрела Софи. Только в воспоминаниях запечатлено. Человеческая память всё-таки несовершенна, только ярчайшие образы не тускнеют со временем. Тут слишком мало времени прошло, чтобы сияющим ярче солнца ощущениям потускнеть.

Спину словно пронзает удар тока. Опять черта задумавшись, буквально выпадать из реальности, сыграла против Хейс. Не заметила, как Софи проснулась, и теперь перебирает её волосы.

— О чём задумалась, моя любимая зануда?

— Обо всём. И ни о чём. Просто о нас.

— О нас, — зачем-то повторяет Софи, — знаешь, это очень необычное ощущение, когда можно сказать «мы» на самом деле, а не так, как обычно у девчонок принято.

— Ну, разум у нас пока разный, а не коллективный один на двоих.

— Иногда мне казалось, мы совсем-совсем сливались, словно растворяясь друг в друге, — вот и ещё одно выражение лица, что Хейс никогда не будет в состоянии воспроизвести на бумаге или ином материале.

— Мне тоже так кажется, — ловит руку Софи, пальцы переплетаются.

Принцесса легко освобождает ладонь.

— Подожди немного. У нас впереди ещё целый день и ночь. Мне вот так с тобой посидеть хочется. Видеть твоё тело, почти не касаясь его.

— Зачем же мучить себя?

— Я не мучаю, всё не могу налюбоваться.

— Как и я...

Кисти рук вновь сплетаются. Софи в прямом смысле уши навостряет. Хейс посмеивается. Одна из самых причудливых вещей, что видеть доводилось — как эти маленькие изящные ушки шевелятся.

— Как сейчас тихо!

— Утро ещё. Хотя и позднее. Да и мы довольно высоко над городом.

— Какая ты скучная временами... Но всегда очень хорошая, любовь моя.

Хейс не устаёт поражаться, какая Софи тоненькая и изящная. Особенно в сравнении с ней. Иногда вовсе дурацкая вещь кажется — взяли идеально сложенного человека, и увеличили в непонятно каком масштабе. Получившееся зовут Хейс.

— Сордар говорил — ему потому здесь апартаменты и оборудовали. «Хочу видеть город, где живу». Я так и не поднялась на верхний ярус надстройки его линкора. Маришка хвасталась, какой оттуда потрясающий вид. А я побоялась.

— Ты же не боишься высоты.

Софи усмехается:

— Как раз тогда и излечилась окончательно. На летающей лодке попросила прокатить. Помнила, что ЕИВ говорил, как клин вышибают клином. Отлично получилось! Теперь небо манит, а не пугает. Там хорошо! Почти как с тобой, но совершенно по-другому.

— Насколько я тебя знаю, ты так летаешь, что если бы я видела, наверняка испугалась. Ты ведь дочь человека, кто летал и через полюс, и через океан, и под мостом.

— Почему-то больше всего он рассказывал именно про последнее, — хихикает Софи. — Хочешь, тебя могу прокатить. У меня официальная квалификация пилота.

— Почему-то я думаю, что ни в одном документе полёты под мостами не прописаны.

— Сама же знаешь, — кажется, искорки в светло-карих глазах с каждой секундой всё ярче и ярче, — Если чего-то очень-преочень хочется, то можно.

Хейс понимающе улыбается. Желания рядом с Софи сами собой пробуждаются.

Принцесса откидывается на спину, увлекая Хейс за собой.

Хейс уверена, хотя и не может видеть, такие же искорки сейчас у неё в глазах.

Софи шепчет:

— Ну так как, полетаем?