Зеркала и лица: Северный ветер (гет)

Пальцы Люциуса Малфоя сомкнулись вокруг кисти Лили, и она ощутила знакомый, резкий рывок аппарации. Её словно протискивало через игольное ушко. Воздух сделался лёгким настолько, что элементарный вдох и выдох давались с трудом.

Первоначально показалось, что они снова очутились в полной темноте. Несколько мгновений не видно было ни зги. Единственное, что успокаивало, это железная хватка крепких мужских пальцев на её запястье, дающих уверенность, что где бы Лили не находилась, она находится там не одна.

– Люмос, – произнёс Люциус тихим голосом, в котором едва уловимо слышался французский акцент.

Ведьмин огонь загорелся на кончике его палочки, освещая деревья, обступавшие их плотным кольцом.

В голубоватом неестественный магическом свете лицо Люциуса словно светилось. Свет отражался и преломлялся в его серых, похожих на ртуть, глазах, делая взгляд глубже и загадочнее.

Лили всегда находила Малфоя внешне похожим на ангела. Именно такими она их себе представляла в детстве, слушая церковные псалмы: высокими, тонкими, сияюще-светлыми. Малфой весь словно отливал золотом, белизной и сиянием. Только ничего ангельского в нём, увы, не было.

Люциус произнёс очередное заклятье на незнакомом Лили языке и между деревьями завилась узкая тропинка. Как истинный джентльмен он пошёл впереди, Лили оставалось лишь следовать за ним.

– Уже придумала, что скажешь в Хогвартсе и как объяснишь своё отсутствие? – небрежным тоном спросил он.

– Никак не объясню, – отмахнулась Лили.

– Ты не можешь сказать Дамблдору правду. Не настолько же ты глупа?

– На мой взгляд, словосочетание «говорить правду» вовсе не синоним понятию «глупость». Но если вас, высокородный милорд, это беспокоит, сообщаю: я рассчитываю незаметно проникнуть в школу, так, чтобы ни у кого не возникало лишних вопросов.

– Разгуливаешь по ночам так часто, что твои ночные вылазки никого не удивляют, грязнокровка? Я слышал, что магглы совокупляются, как животные, не обременяя себя понятиями морали и целомудрия.

– Зато маги в момент совокупления предпочитают обременять себя, чем ни попадя, – парировала Лили. – Впрочем, этот вопрос вам лучше обсудить с Беллой Блэк. Или правильнее называть её Беллатрикс Лейстрейндж? С той, что вчера была вашей любовницей, сегодня является женой вашего друга, а завтра, скорее всего, станет вашей свояченицей…

– Я понял, о коем идёт речь, – холодно оборвал Лили Малфой.

– Речь о том, что эта дама в вопросе совокуплений разбирается лучше меня!

– Про себя ещё скажи, что ты – не целованная девственница, – презрительно фыркнул Малфой.

– Чтобы ты полез проверять?

– Мечтай.

Было чертовски холодно. При каждом слове из их рта вырывалось белое облачко пара.

В свете полной луны, ярко сияющей на небе, в воздухе кружились мириады сверкающих блёсток. Казалось, Лили и Люциус попали в бесконечную, чёрную сеть, сплетённую из теней, отбрасываемых деревьями и никак не могут из неё выбраться. Гигантские сосны уходили ввысь, стволы стройными колонами поднимались над белым снегом, и лишь на головокружительной высоте взгляд наконец встречал ветки, покрытые хвоей под шапкой снега.

– Если продолжишь своевольничать, гриффиндорка, очень скоро узнаешь, что Темный Лорд бывает весьма изобретательным, когда речь идёт о неподчинении. Мой тебе совет, будь очень осторожной и дважды подумай, прежде чем открывать перед ним рот.

– Совет от полноты сердца, данный Малфоем! – деланно восхитилась Лили. – Не представляешь, как я тронута твоей заботой, слизеринец.

– Неужели никто, грязнокровка, так и не научил тебя уважать старших?

– Только не вздумай взять эту почётную миссию на себя.

– У меня нет на это времени и желания.

– Какое приятное совпадение, у меня – тоже.

Смерив Лили очередным быстрым холодным взглядом, Малфой произнёс, почти не разжимая губ:

– Неужели высокородная и разборчивая Нарцисса Блэк действительно дружит с тобой, грязнокровка? Как она тебя терпит? У тебя же ужасные манеры. Никакого воспитания.

– Наверное, именно это она во мне и ценит?

– Северус рассказал, что вы были в клубе в тот день, когда он получил метку.

– Что ещё Северус тебе рассказал?

– То, что тебя не касается, грязнокровка.

– А вот наш визит с Нарциссой касался тебя напрямую, чистокровный рыцарь. Ты вообще в курсе того, что прекрасная Лунная Принцесса вовсе не горит желанием стать твоей женой?

– Как будто я так уж жажду жениться на этой избалованной и безмозглой кукле.

Лили остановилась и, уперев руки в бока, запальчиво бросила:

– Нарцисса – не безмозглая! Она не кукла. И уж совершенно точно – она не избалованна. Младшая их сестёр Блэк умная, добрая, тонко чувствующая, честная, порядочная, интеллигентная и аристократичная девушка.

– Сколько превосходных степеней, – саркастично приподнял брови Малфой.

– В отличии от остальных отпрысков в гадюшном семействе Блэков Нарцисса умеет любить. У неё нежное сердце. А брак с тобой для неё настоящая катастрофа, потому что ты уничтожишь в ней эту способность! И, самое печальное, даже никогда не узнаешь, что потерял и чего лишился!

Люциус прислонился спиной к дереву, скрещивая руки на груди:

– Нисколько не отрицаю того факта, что Нарцисса Блэк замечательная девушка из старинного чистокровного рода. Нисколько не сомневаюсь, что она будет верной женой и прекрасной матерью. И, признаться, я разделяю твои сомнения, грязнокровка, по части моей способности оценить её многочисленные таланты.

– Так откажитесь от этого брака, Люциус Малфой! Освободи вас обоих! Подари Нарциссе свободу! Вы же знаете, мистер Малфой, не можете не знать, что мисс Блэк не испытывает к вам ни малейшей симпатии. Да и как может быть иначе? Ведь она знает о вашей связи с её сестрой, да ещё вдобавок влюблена в другого!

– Стоп! – Лицо Люциуса застыло маской гнева. – Влюблена в другого?! Признаться, этот факт мне не известен. И в кого же там влюблена эта бесцветная дурочка?

– Какая разница?

– Как – какая разница? Вообще-то, она не имеет права смотреть на другого, потому что фактически уже принадлежит мне.

– С ума сойти! Помимо всего прочего ты ещё и шовинист? Сначала всем своим даёшь понять, что тебе наплевать на твою невесту, на её жизнь, на её чувства, а потом… Так ты, значит, можешь не только заглядываться, но даже спать, с кем пожелаешь, включая в список её родную сестру! А Нарциссе и смотреть на другого нельзя?!

– Всё правильно. Спать со всеми, кого пожелаешь, главное преимущество тех, кто родился на свет мужчиной, – самодовольно заявил Малфоя. – А женщину целомудренная холодность только украшает.

– Если вы, милорд, не перемените ваших взглядов, боюсь, рано или поздно ваш высокородный лоб украсят изящные рога.

– Могу я полюбопытствовать, почему мои будущие рога видятся тебе изящными?

– Потому что если вашей женой будет Нарцисса Блэк, то иными они быть попросту не могут. Эта умница всё делает изящно, –Лили всплеснула руками. – Если бы вы только не были таким трусом и подлецом, вы разорвали бы эту помолвку и раз и навсегда поставил точку в этой истории, избавив и себя, и Нарциссу от неприятных последствий несчастного брака.

– Выходит я трус и подлец, потому что ничего подобного не сделаю. Ты, грязнокровка, ставишь чувства во главу угла, а им там совсем не место. Любые чувства, если не держать их в узде, делают нас слабыми. Если хочешь знать, то да, я не горю желанием жениться на Нарциссе, но несмотря на это я женюсь на ней. Так велит отец, так велят взятые на себя обязательства и данные нашими семьями клятвы. Я женюсь на Нарциссе Блэк и сделаю это с лёгким сердцем. Её приданное, происхождение, её красота и манеры – это можно увидеть самому и продемонстрировать другим. Для меня это значит куда больше всякой сердечной мути. Ты не задумывалась, может быть для меня это и есть единственный возможный вариант любовь?

Люциус снова скептически приподнял брови.

– Ладно, грязнокровка, идём в Хогвартс, а то мы тут за беседой совсем замёрзнем.

Некоторое время они передвигались молча.

В небе за ними плыла луна. В её серебристом сиянии лес виделся черной зубчатой стеной, а Люцуис Малфой, идущий впереди, заставлял Лили верить в реальность Джека Фроста.

Звёзды, усеявшие небосвод, мерцали, словно угли далекого костра. Лунные лучи словно бы обретали новую жизнь, отражаясь от чистейшей белизны снеговой пелены, укрывающей землю.

Лили вдруг уцепилась за рукав малфоевской мантии:

– Что это?..

Утробное, низкое рычание, доносилось будто бы не со стороны, а откуда-то сверху.

Люциус поднял палочку:

– Люмус Максима!

С ветки дерева, прямо над их головой виднелась оскаленная пасть с острыми зубами и горящие голодом глаза.

– Химера, – прошипел Малфой сквозь зубы, загораживая девушку собой в тот момент, когда когтистое крылатое нечто спрыгнуло перед ними на тропинку.

Поднявшись, зверь одним ударом лапы содрал кору с вековой сосны и яростно хлестнул себя по бокам хвостом.

Рычание химеры было грозным. Лили поняла, что чудовище вот-вот их атакует. Вскинув руку, она запустила в химеру Ступефаем и… промахнулась. Взмахнув крыльями, разъярённая химера поднялась в воздух, обдавая их ледяными ветром и холодным снегом перед тем, как ударить задними лапами.

Лили постаралась увернуться, и при этом выронила палочку в снег.

Химера тем временем взлетела, но лишь затем, чтобы с высоты двадцати футов камнем ринуться сверху.

Авада Кедавра Люциуса так же прошла мимо цели – тварь ускользнула от удушающего зелёного облака, рванула когтями плечо Малфоя и снова взлетела, громко колотя огромными крыльям по воздуху.

Люциус схватился за плечо, рыча от боли, на снег полетели горячие алые капли крови.

Впрочем, расслабляться было некогда. Чудовище вновь атаковало. Звук, вырывающийся из глотки химеры, был даже не рычанием, это скорее походило на оглушающий утробный рёв.

Лили с ужасом и в тоже время с напряжённым вниманием наблюдала за исходом борьбы между человеком и адской тварью, почти забыв, что от исхода битвы зависит и её собственная участь.

Прыжки и взлёты химеры были мощны и стремительны, тело её то и дело взлетало в воздух. Малфой мужественно встречал каждое нападение врага. Пару раз химере удалось вцепиться ему в плечи, оставляя кровавые следы и добрый десяток ран, но в итоге юноша ловко стряхивал с себя страшного противника, пока разъярённая хищница, в очередной раз взмахнув крыльями, ударом страшной когтистой лапы не опрокинула Малфоя на землю, лишив его если не жизни, то сознания.

Теперь Лили осталась один на один с ужасным порождением то ли магического эксперимента, то ли самого ада.

На мгновение её глаза встретились со свирепым взглядом зверя. Говорят, что низшие твари иногда робеют перед человеческим взглядом. Чепуха! Химера и не думала робеть. Напротив, настроена была весьма решительно. Сверкая глазами, яростно нахлёстывая себя по бокам хвостом, она с оглушительным щелчком выпустила из широких лап когти длинною около пяти дюймов.

Лили в ужасе не могла не пошевелиться, не отвести взгляда. Лицо её покрылось смертельной бледностью, губы полураскрылись в немом ужасе.

Роковая развязка была близка.

Химера развернула крылья и ринулась на Лили. В это же время огромная тень скользнула из-за очередного дерева. Лили увидела черного, огромного, словно медведь, пса, похожего на гончую из самой Преисподней.

Пёс сомкнул челюсти на перепончатом крыле твари. То с неприятным хрустом, будто кто-то скомкал огромный лист бумаги, поддалось, волочась на земле.

Химера оглушительно заверещала, издавая пронзительные вопли, полные ярости и боли.

Пес, тряхнув головой, подкинул противника с такой силой, что химера взлетела в воздух и ударившись о ствол дерева, опрокинулась наземь. В следующую секунду из леса выскочил олень и, поджав ноги к телу, прыгнул вперёд, похожий на тонкую натянутую стрелу, выпущенную из лука. Мощные ветвистые оленьи рога пробил грудь химере, сминая её рёбра, будто картон.

Химера, распятая на дереве оленьими рогами, отчаянно верещала, делая яростные, но бесплотные попытки высвободиться, чтобы снова кинуться на врага.

Пёс, приходя на помощь оленю, сомкнул острые зубы в боку химеры, повисая на ней огромным меховым кульком.

Несмотря на численный перевес противников, химера даже и не думала сдаваться. Лили видела, что её защитникам приходится нелегко.

Всё вокруг пропахло металлическим запахом крови.

Внезапно химера вдруг завалилась на бок, её гигантские крылья забились в конвульсиях, заставляя обоих противников отпрянуть, чтобы не попасть под их удар. Как оказалось, это Малфой, очнувшись, запустил в тварь проклятьем.

Выглядел он совсем не ахти и в то же время вполне привлекательно. На сей раз, правда, куда больше смахивая на призрак или оглодавшего вампира, чем на блистательного сидхе или сына вейлы.

Что-то похожее на рябь прошло по воздуху, и вот на месте пса и оленя Лили без особого удивления увидела Джеймса Поттер и Сириуса Блэка.

Химера снова завопила, пытаясь прокатиться по снегу и от бессильной ярости кусая саму себя.

Малфой, придерживаясь за стволы деревьев рукой, медленно приблизился к поверженному противнику.

Наставив палочку в упор на химеру, спокойно, почти лениво процедил:

– Авада Кедавра!

Будто сделал контрольный выстрел.

Ярко-изумрудное свечение сорвалось с его палочки и укрыло химеру, как газовым облаком.

Та на мгновение застыла, словно парализованная ядом, тело её одеревенело и обездвижено вытянулось на снегу.

Над лесом вновь повисла тишина. Химера была убита.

– Доброй ночи, господа, – криво ухмыльнулся Малфой и как обычно, эта улыбка не дошла до его глаз, затронув исключительно нижнюю половину лица. – Не могу сказать, что встреча с вами приносит удовольствие, но она, безусловно, полезна.

И Поттер, и Блэк были обнаженными после превращения. Стыдиться своей наготы ни одному из них не приходилось, фигуры у обоих были худощавые, жилистые и гибкие, с хорошо развитой мускулатурой, как у воздушных акробатов, но… зима на дворе была всё-таки.

Из-за деревьев возникло ещё одно лицо трагикомедии: Питер Питтегрю волочил в руках вещи своих гриффиндорских героев.

– Можешь забыть про долг крови, Малфой, – тряхнул головой Сириус перед тем, как натянуть на себя брюки. – Считай, что спасали мы исключительно задницу Эванс.

– Меня такой расклад более, чем устраивает, Блэк.

– Вот и чудненько.

Питер услужливо метался между звёздными друзьями, почтительно подавая им то носки, то рубашку, то мантию, словно хорошо вышколенный лакей.

Лили старалась не смотреть на Джеймса. Но и не глядя чувствовала – он был зол.

Страшно зол.

Его горячая ярость была прямо-таки разлита в воздухе так же густо, как кровь химеры на снегу.

– Эй, Эванс, а ну погляди на меня, – услышала Лили привычное обращение.

Правда, произнесённое непривычно холодным, агрессивным тоном.

– Потрудись-ка объяснить, что ты делаешь в три часа ночи за многие мили от Хогвартса, в Запретном Лесу, да ещё в обществе Малфоя?

Поттер глядел на Лили с таким презрением, которого, бог свидетель, она не заслужила!

– Хватит изображать из себя большего оленя, чем ты есть на самом деле, Поттер, – решил вмешаться Люциус.

Он перестал усмехаться и снова выглядел вырезанным из куска льда кристально-холодным джентльменом.

– Абсурдно ревновать ко мне твою грязнокровку. Никто из поклявшихся беречь чистоту крови головы не повернёт в сторону такой, как она, – острый подбородок презрительно указал на предмет спора и вернулся в исходную точку. – Скажу тебе больше, Поттер, я на самом деле не понимаю, как ты можешь хотеть эту жалкую сучку.

– Придержи язык за зубами, Малфой, – зло сощурился Поттер. – А то можешь парочки и не досчитаться.

– Я оказался в этой глуши в обществе мисс Эванс исключительно потому, что Тёмный Лорд приказал мне проводить её в Хогвартс.

– Тёмный Лорд сделал что? – от изумления Питтер чуть свою челюсть не потерял.

Поттер и Сириус переглянулись

– А при чем тут Темный Лорд? – нахмурился Джеймс.

– Полагаю, раз юная мисс находится теперь в вашем обществе, она в безопасности. Так что спешу откланяться. До встречи, господа. От всей души надеюсь, не скорой. Прощайте, – элегантно откланивается Люциус перед там, как исчезнуть.

На месте, где он стоял, остался лунный свет, отраженный волнами белоснежных сугробов.