Омен IV: Возбуждение (джен)

Стыковка прошла успешно, как и было предусмотрено. Газы, огни, всё это прошло — и вот, я стоял внутри ангара, под высоким потолком станции «ДЭМЬЕН». Ракета, несмотря на её повреждения, всё ещё оставалась цела, но на её корпусе было видно следы жарких встреч с атмосферой планеты. Я выдохнул и огляделся.

Тишина. Даже не робот, как я ожидал. Преодолел пространство, преодолел время, и вот я оказался здесь, но кроме собственного эха, ничего не слышно. Никаких встречающих, ни аплодисментов, ни восторгов, ни даже минимальной радости за этот момент — просто пустота.

Я прокрался взглядом по ангару. Он был огромен, и пространство внутри казалось одновременно страшным и пустым. Никто не вышел. Даже робот, который должен был быть с вами всегда. Какой-то холодный, не личный мир. Казалось, что я вообще не должен был сюда попасть, что я — лишь случайный элемент, сбившийся с пути. Неужели я всё это затеял ради такой бесконечной одиночества? Кто-то должен был встретить меня, понять, даже если не с радостью, то хотя бы с обязательной формальностью. Но здесь было лишь молчание.

Я сделал шаг вперёд, со странным чувством, как будто всё это не имеет значения. Страх, ожидания, мечты, которые я вынашивал в пути, расползались в пустоте вокруг. В воздухе пахло чем-то металлическим, сгоревшим, и не было ни одного звука, чтобы нарушить эту безбрежную тишину.

Я снова оглянулся — ну где же они?

Я шёл вперёд, по коридорам станции, уверенно, будто каждый шаг был заранее выучен. Куда идти, я знал — как никак, шесть недель подготовки на макете «ДЭМЬЕНА» в Бангкоке дали свои плоды. Он был точной копией настоящей станции, за исключением запахов, шумов и… пустоты, что окружала меня здесь.

Палитра коридоров была уныло однообразной: серые стены, светодиоды, мигавшие в унисон, и ни одного звука, кроме лёгкого гудения системы жизнеобеспечения. Не было ни шагов, ни разговоров, ни привычной суеты. Вдруг я вспомнил о том, что на макете всё было живо, потому что были люди — проектировщики, консультанты, не говорящие на языке роботов, а вот тут... тут я был один.

Несмотря на знания, всё выглядело иначе. Я ожидал, что станция будет заполнена хотя бы минимальными признаками жизни, но тут всё как будто застыло в ожидании. Где были все эти люди, которые всегда шевелились на макете, даже в пустых комнатах? Где люди, которые должны были работать, поддерживать эту конструкцию в действующем состоянии?

Я ускорил шаг. По времени мне нужно было добраться до главной исследовательской зоны, чтобы провести необходимую диагностику. Но даже этот факт не мог скрыть нарастающего ощущения тревоги, словно я оказался в каком-то спектакле, где не было ни зрителей, ни актёров — только декорации.

Прошёл очередной поворот, и я оказался перед дверями, которые в макете открывались с лёгкостью. Здесь же я почувствовал странную тяжесть. Дверь была закрыта.

Я подошёл к двери радиостанции, уверенно потянул за ручку, не ожидая ничего необычного. Она легко поддалась. Я шагнул внутрь, и с первых же секунд меня охватило странное чувство. В комнате было темно, лишь скудный свет пробивался сквозь жалюзи, и его было недостаточно, чтобы разглядеть все детали. В углу, чуть в тени, висел гамак, будто кто-то забыл его там, а на полу рассыпались детские мячики, как если бы кто-то только что играл и оставил их на месте. Всё это выглядело так, как будто комната замерла в момент какой-то невидимой драмы, застыв в нереальном временном пузыре.

Я огляделся, а потом замер. В самом углу комнаты стоял мужчина — седые вихры, покрытые пылью и засаленные волосы, коричневая кожаная куртка, явно пережившая не одну бурю времени. Он стоял в позе, как будто замер, сосредоточенно выполняя какие-то аэробные упражнения. Это выглядело странно — его движения были чёткими и отточенными, но в этом не было ни грации, ни привычной энергичности. Всё казалось неестественным, механическим, как если бы кто-то подключил его к системе, но забыл выключить.

Когда я вошёл, его глаза метнулись на меня с выражением, которое я не мог расшифровать. Сначала он застыл, явно потрясённый моим появлением. Его рот раскрылся, словно он пытался что-то сказать, но слова не шли, или, может, он вообще не понимал, что происходит. Это было так странно, так совершенно не вписывалось в картину, которую я ожидал увидеть.

Мы стояли в этом напряжённом молчании, и я почувствовал, как температура в комнате начинает повышаться. Мой взгляд не мог оторваться от этого странного мужчины — его замершие глаза, их пустота, какой-то взгляд, за которым не было ничего человеческого. Я сделал шаг вперёд, и как-то одновременно почувствовал, как комната сжалась вокруг меня, как звуки из внешнего мира начали исчезать.

И вот тут я заметил, что за его спиной не было привычных следов нормальной жизни — ни офисной бумаги, ни приборов, ни звуков радиостанции. Всё здесь, в этой комнате, казалось искусственно. Гамак, мячики, мужчина — это было как сон, который в какой-то момент должен был резко обрушиться.

Мужчина молчал. Он всё так же стоял, застыв в своём положении, как будто он не мог или не хотел двигаться. Я всё больше ощущал, как его глаза, пустые и застывшие, пытаются что-то скрыть. Он был живым, да, но в этом был такой ужас, что мне становилось тяжело дышать. Почему этот мужчина здесь? Почему его действия были такими механическими, отстранёнными от реальности? Я понял, что что-то ужасное скрывается в этой комнате, что-то, что не имеет объяснения.

Я подошёл к нему и сказал, что я психолог. Он застыл на месте, и его лицо не изменилось, но его глаза стали будто глубже, насторожённее. Он начал говорить не внятно, как будто пытался скрыть что-то.

— Кто ты такой? — его голос был жестким, отрывистым. — Не знаю тебя. Чего ты вообще хочешь от меня?

Я попытался сделать шаг навстречу, но его реакции не было. Он отодвинулся немного в сторону, как будто пытался сохранить дистанцию.

— Ты не понимаешь, — сказал он, скрипя зубами, — ты вообще здесь ни при чём.

Я пытался наладить контакт, но его ответы становились всё более обрывочными и нелепыми.

— Ты что, меня не слышишь? — я закричал, не выдержав. — Я только что прилетел с Земли, ты вообще понимаешь? Мы здесь не случайно!

Он как будто ничего не понял, просто усмехнулся, но не по-настоящему.

— Ага, прилетел... с Земли. И что? — его слова были пропитаны сарказмом, но с заметным оттенком тревоги. — Ты думаешь, я верю этим сказкам?

Я злился. Его поведение нервировало меня, и каждый его ответ выводил из себя всё больше.

— Что ты хочешь? Чего тебе от меня надо? — он отступил, и я почувствовал, что его паника только растёт. — Ты думаешь, я тебе расскажу? Почему я должен тебе что-то говорить?

Я видел, как его руки нервно сжались в кулаки, как он сдерживает что-то, скрывает.

— Я не ожидал этого, — сказал он наконец, глядя на меня, но его глаза избегали контакта. — Не думал, что ты окажешься тут, понимаешь? Мы... мы не должны были встречаться.

Я больше не мог держать себя в руках. Мой голос сорвался, и я закричал:

— Моддард же предупредил, чёрт побери! Он сообщил вам о моём прилёте, передал все данные о моём маршруте! Как вы могли не подготовиться?!

Мужчина резко вздрогнул, его глаза как будто наполнились чем-то вроде страха или злости, и он снова начал отступать, почти упираясь спиной в стену. Он нервно посмотрел на меня, потом на дверь, будто готов был сбежать в любой момент.

— Моддард? — пробормотал он, как будто это слово имело какое-то особое значение, но не объяснил почему. — Он? Он ничего не говорил... Никто ничего не знал. Мы все... Мы все думали, что... — его голос стал слабым, почти потерявшим уверенность.

Я пытался сдержаться, но эмоции захлёстывали меня. В голове пульсировала мысль, что я оказался в каком-то кошмаре.

— Ты что, с ума сошел? — я подошел ближе, не обращая внимания на его страх. — Ты ведь должен был быть готов! Мы же договаривались, вся станция должна была встречать меня, понимать, что я прилетел! Почему вы меня здесь как прокажённого встретили, а не как гостя, которого с нетерпением ждали?!

Он вскочил и начал резко говорить:

— Вы все не понимаете! Мы... Мы не в курсе, ты не должен был прилететь! Это ошибка, всё это ошибка! Моддард... он сказал мне, что ты не приедешь. Так что просто... просто оставь меня в покое! Не злись на меня, я не виноват! — его голос дрожал, как будто он сам не мог поверить в происходящее.

Я стоял, не зная, как реагировать, и в голове метались мысли. Почему так? Почему меня не предупредили? Почему всё пошло не так, как должно было быть?

— Ты хочешь сказать, что Моддард всё это время врал мне? — я не мог поверить. — Он что, с ума сошел? Мы же всё это обсуждали!

Мужчина снова попятился, нервно взглянув на дверь.

— Нет, ты не понял... Всё это... всё изменилось. Не сейчас, не с тобой, не с этим проектом! Моддард... он сам не знал, что ты прилетишь. Поверь мне!

— Слушай, — неожиданно заговорил мужчина, повернувшись ко мне с нервным выражением на лице. — Пока что только я здесь. — Он огляделся, как будто пытаясь убедиться, что никто не подслушивает, и, потирая руки, продолжил: — Так что тебе придётся немного потерпеть и довольствоваться моим обществом. Пока. — Он взглянул мне в глаза, будто извиняясь. — Зови меня «Стальной Крысой», если хочешь, — добавил он с легкой усмешкой. — Ты, конечно, знаешь меня по фотографиям, но это не имеет значения. Все меня так называют. Вот, так что будь готов — по-другому никак.

— За бред, — сказал я, не сдержавшись. — Какой ещё «Стальной Крысой»? Это что, твоё кодовое имя, или ты с ума сошёл?

Он посмотрел на меня с улыбкой, которая едва ли была искренней, и пожал плечами.

— Нет, это просто... Ну, если хочешь, это мой ник. У меня нет никакого другого имени здесь. И я даже не пытаюсь это менять. Все вокруг так привыкли, что не обращают внимания, а ты... видимо, первый, кто задал вопрос.

Я откинул голову назад, будто пытаясь принять весь этот абсурд. Станция, космический полёт, а я, похоже, оказался в компании какого-то придурка, который в своём собственном мире чувствовал себя на высоте.

— Ты серьезно? — спросил я. — Тебя все называют «Стальной Крысой», и ты с этим живешь?

Он снова пожал плечами, как будто такой вопрос — это пустяк, не заслуживающий внимания.

— Почему бы и нет? Если ты здесь так долго, как я, это становится привычкой. Иногда люди цепляются за что-то странное, чтобы не сойти с ума в таком месте. А имя — это вообще формальность.

Его слова звучали уверенно, но меня всё равно что-то беспокоило. Это странное ощущение, когда вместо простых, понятных объяснений — только неопределённость и странные псевдонимы.

— Я хочу увидеть Гибаряна, — сказал я, решив, что пора переходить к делу.

«Стальная Крыса» на мгновение застыл, как будто я только что произнес нечто совершенно неуместное. Он отступил шаг назад, его глаза расширились, а губы сжались в тонкую линию.

— Гибаряна? Ты... ты что, не понял, что здесь происходит? — его голос звучал напряжённо, почти испуганно.

Я почувствовал, как вспыхиваю, раздражение нарастало внутри меня, как снаряд, готовый взорваться.

— Что за чёрт, «Стальная Крыса»? — я не сдержался и повысил голос. — Ты что, мне собираешься врать? Где Гибарян? Почему все молчат?

Он быстро заморгал, будто пытался взять себя в руки, и в следующий момент его взгляд стал более... насторожённым. Он нервно потер лоб и покачал головой.

— Ты не понимаешь, — сказал он тихо. — Это не так просто. Гибарян… его нет.

Я встал, не выдержав его полуслова.

— Как это «нет»? — кричал я. — Ты что, шутишь? Как можно так говорить? Это что, у вас тут как? Все просто исчезают? Ты что-то скрываешь, я это чувствую!

«Стальная Крыса» шагнул ко мне, его лицо стало серьёзным, и в его глазах я увидел не только беспокойство, но и какой-то страх, от которого мне стало не по себе.

— Я не скрываю, — он выдохнул, снова избегая прямого взгляда. — Я просто не могу тебе сказать, что случилось с ним. Я не должен. Это... это опасно.

Я почувствовал, как мои пальцы сжались в кулаки.

— Опасно? Что за бред ты несёшь? Что, если я хочу знать правду? Если я уже здесь, на чёртовой станции, почему мне никто не расскажет, что с ним произошло?

Он сделал шаг назад и покачал головой.

— Ты не поймешь, — его голос стал дрожащим, — ты не хочешь знать, что случилось с Гибаряном. Лучше оставь это. Ты не хочешь узнавать.

Это звучало как вызов, как что-то невообразимо зловещее, и я почувствовал, как с каждым его словом всё больше и больше заполняется воздух напряжением.

— Да, ты что-то утаиваешь! — кричал я, не в силах держать эмоции. — Говори, что с ним! Ты должен сказать мне!

«Стальная Крыса» долго молчал, и, наконец, его голос прозвучал глухо, почти шепотом:

— Он исчез. И я не уверен, что он был последним.

— Подожди, — сказал «Стальная Крыса», когда я уже направился к дверям.

Его голос был низким и напряжённым. Я остановился, обернувшись, и увидел, как он смотрит на меня с таким выражением, как будто хочет сказать что-то важное, но не решается.

Он несколько секунд молчал, нервно теребя края своей куртки, и я почувствовал, что что-то не так.

— Нас было трое, и теперь с тобой снова трое, — наконец выговорил он, словно слова вырывались через силу.

Я попытался разобраться в его словах, но это только добавляло тревоги. Кто эти «трое»? Почему он так говорит?

— Ты знаешь Сарториуса? — его вопрос был неожиданным, но он выдохнул с облегчением, как будто решил, что в конце концов сказал что-то важное.

— Так же, как тебя, — ответил я, скрещивая руки на груди. — По фотографии.

«Стальная Крыса» кивнул, а затем его взгляд стал более настороженным.

— Он в лаборатории, наверху, и не думаю, чтобы он вышел оттуда до ночи, но… — он замолчал, задумавшись. — Во всяком случае, ты его узнаешь.

Я почувствовал, как напряжение в комнате нарастает. Что-то было не так, и я не знал, что именно.

— Если увидишь кого-нибудь другого… понимаешь, не меня и не Сарториуса, — сказал он, делая паузу, — то… будь осторожен.

Я вытащил руку из кармана и посмотрел на него, чувствуя, как меня захватывает странное беспокойство.

— То что? — спросил я, пытаясь понять, что он хочет мне сказать.

«Стальная Крыса» посмотрел на меня, его глаза стали темнее, и он вновь сделал шаг назад. Его лицо излучало тревогу, но в глазах была какая-то почти дикая решимость.

— Если ты встретишь кого-то, кто не я и не Сарториус, — его голос стал глухим, почти шёпотом, — убегай. Не спрашивай, не спорь, просто уходи. Ты не понимаешь, с кем мы имеем дело. Ты не готов к этому.

Я замер, его слова отложились в голове, как камни, медленно заполняющие пространство. Слишком много вопросов и почти никакой информации. «Стальная Крыса» был серьёзен, а его взгляд сказал больше, чем любые слова.

— Почему? Что здесь происходит? — я не мог удержаться, спросив. Но он не ответил. Он просто повернулся и с тревогой оглядел коридор, словно кто-то мог появиться в любой момент.

Мне казалось, что я всё это вижу во сне. Передо мной, на фоне черных волн, которые, казалось, кроваво поблёскивают под низким, красным солнцем, он сидел в кресле с опущенной головой, глаза обращены в угол, где валялся смотанный кабель.

— Ты... Ты ничего не должен делать, — сказал он, голос его был тихим и словно зажатым.

— Кого я, по-твоему, увижу? Привидение?! — взорвался я, не в силах сдержаться.

Он поднял взгляд, встретился со мной, но в его глазах не было ничего, кроме усталости и странной отчужденности. Он медленно вздохнул, как если бы сам не знал, как мне объяснить то, что уже давно стало его реальностью.

— Понимаю, ты думаешь, что я сошел с ума. Но… пока нет. Я не могу сказать тебе всего сразу, тебе будет сложно понять. Может, в конце концов ничего и не случится. Но помни: я тебя предупреждаю.

— Предостерегать? От чего? Что происходит? — я ощутил, как в моей груди сжимается что-то холодное, и, несмотря на все усилия, я не мог не чувствовать, что он скрывает что-то важное.

Он сжал губы, его взгляд снова ускользнул в темный угол.

— Владей собой, — его слова звучали тихо, но твёрдо. — Действуй так, как будто... Будь готов ко всему. Знаю, это невозможно. Но ты постарайся. Это единственный путь. Больше мне нечего тебе сказать.

Я почувствовал, как мое терпение почти иссякло, как в голове взорвалась мысль, что я должен действовать, что-то делать. Но я сдержался, потому что его спокойствие, казавшееся такой абсурдной маской, в какой-то момент стало мне знакомым.

— Но что я увижу? — Я, наверное, крикнул это, потому что меня переполняла какая-то отчаянная энергия. Я едва сдерживался, чтобы не схватить его за плечи, не встряхнуть, не заставить его взглянуть мне в глаза и сказать все, что он скрывал.