Зеркала и лица: Северный ветер (гет)

Недавние обильные снегопады сменились оттепелью с проливными дождями, шквалистым ветром и слякотью, из-за чего окрестности Хогвартса превратились в одно сплошное непроходимое болото. Сверху снег местами ещё выглядел белым и пушистым, но стоило ступить, ноздреватая корка расступалась под ногой, и неосторожный путник погружался в жидкую муть грязных кристаллов и талой ледяной воды чуть ли не по колено.

Ветер сутки напролёт раскачивал измученные деревья и выл, точно раненный зверь.

В такое время особенно ценишь крышу над головой и защиту стен, покинуть которые даже острая необходимость не всегда способна заставить.

После уроков Лили проводила время в библиотеке, готовясь к предстоящим зачётам и экзаменам. Рассчитывать на снисходительность преподавателей ей не приходилось, и нужно было знать предмет досконально, потому что «Ниже ожидаемого», впрочем, как и «Выше», Лили категорические не устраивало. Ей нужно было не меньше, чем «Превосходно», меньшим её далеко не скромные амбиции удовлетворяться не желали.

После того, как Лили вышла из лазарета, Джеймс не досаждал ей вниманием. Он распределял своё время между Орденом и квиддичем.

Оставалось только определиться с тем, радует Лили это или огорчает?

Одно не вызывало сомнений – взгляды, которыми одаривала Джеймса чистокровная, богатая красавица Дорказ Медоуз, Лили злили. И не мало. Не радовало так же и то, сколько времени Поттер и Медоуз проводили вместе.

Сколько раз Джеймс пытался изобразить заинтересованность другими девушками? Лили только посмеивалась. Она уверенно чувствовала себя на пьедестале, на котором держал её его же неизменный интерес.

А вот теперь смеяться как-то расхотелось…

Любовь Джеймса Лили воспринимала как нечто само собой разумеющееся, как данность, что-то раз и навсегда обретённое. И только теперь медленно подходила к осознанию того, что всё не так. Однажды Джеймс Поттер возник в её жизни, быстро и стремительно. Когда-нибудь, он так же быстро и стремительно может её покинуть.

Грустно…

Когда подружки пробовали поинтересоваться, какого дракла взрывастого Поттер ни на шаг не отходит от Дорказ, они же, вроде, как пара с Лили, она только пожала плечами.

А что ещё она могла ответить?

– Все мужики – козлы, – безапелляционным тоном отрезала Мэри. – А Дорказ ведёт себя просто как… словом, неприлично.

Хотелось бы согласиться, но на самом деле ничего неприличного Дорказ Медоуз себе не позволяла. Она была настоящая леди из аристократической семьи с классическим воспитанием со всем отсюда вытекающим.

Будь она неладна, эта Дорказ Мерруз, с её роковой, темной, южной красотой. И умница, и красавица, и воспитана, и волшебницей сильная. Ну куда не кинь, о чём не заговори, всюду она не только не уступала Лили, но превосходила её.

По мнению подруг, (и Лили была с ними согласна), Дорказ куда больше подошла бы Сириусу Блэку, чем Джеймсу Поттеру. Было что-то в этих двоих чистокровных магах, кому, казалось бы, прямая дорога в Слизерине, но они почему-то предпочли Гриффиндор, общее. Что-то, что заставляло объединять их в сознании в одно целое.

Но так или иначе, а Дорказ выбрала не Сириуса. Она выбрала Джеймса.

Лили грустила.

* * *

Квиддичный матч состоялся в первую декабрьскую неделю.

В прошлом году команда Гриффиндора осталась без Ловца и единогласно было решено, что Ловцом станем Джеймс, который с первого курса вместе с Сириусом был в команде Охотником.

Оттепель так же быстро миновала, как и наступила, сменившись небольшими минусовыми температурами.

Лили с подругами расположились на предпоследней сверху трибуне. Отсюда игроки были видны, как на ладони.

Марлин и Дорказ устроились неподалеку. Лили краем глаза видела, как черноволосая красотка почти по-хозяйски помахала рукой Поттеру.

– Сборная Гриффиндора! – зазвучал над полем голос комментатора, многократно усиленный заклинанием Сонорус. – Поттер, Блэк, Подмор, Вэнс, Боунс, Гордон, Белл! –выкрикивал он их имена.

Лили вместе с подругами подняли плакат с ярким изображением летящего золотого снитча и развевающегося над ним, алого с золотым, гриффиндорского шарфа, похожего на язык пламени на ветру.

«Победа за Львами!», – утверждала надпись на плакате.

– Мы непременно, непременно победим! – подпрыгивала на месте от нетерпения фанатичная Мэри.

– Непременно! – поддержала её Дороти. – У нас же Джеймс! И Сириус! И вообще, на Гриффиндоре учатся самые смелые и отважные!

– Ура! – взорвались трибуны.

Все вокруг так оглушительно орали, как будто победа целиком и полностью зависела от силы глотки.

– Удачи, Джеймс! Удачи, Гриффиндор! – приветственно размахивали руками Дорказ и Марлин.

Вместе со всеми Лили задувала в яркие трубочки, которые издавали оглушительный звук, похожий одновременно и на свист, и на треск, и на треньканье.

Все вокруг с энтузиазмом подпрыгивали, размахивали руками, топали ногами, поднимали вверх алые флагами со львами и транспарантами с надписями: «Кубок – Львам!».

По трибунам катилось настоящее цунами приветствий.

Хаффлпафф оглушительно аплодировал команде Гриффиндора, а вот Равенкло поддерживало Слизерин.

– Сборная Слизерина! Розье, Блэк, Нотт, Эйвери, Мальсибер, Паркинсон, Готт!

Над трибунами Слизерина эффектно поплыл Серебряный Змей, с угрозой, зловещее поблескивая.

На поле вынесли солидных размеров корзину. Стоило откинуть крышку, как в воздух взвились четыре шара: малиновый квоффл, два черных бланджера и крошечный золотой крылатый снитч.

– Капитаны, – раздалась команда. – Пожмите друг другу руки. Седлайте метлы! Раз… Два… Три!

Свисток потонул в раздавшемся со всех сторон вопле. Четырнадцать игроков взмыли в воздух.

– Мяч у сборной Слизерина. Квоффл у Эйвина Эйвери. Он устремляется к кольцам Гриффиндора… Его перехватывает Сириус Блэк! Он летит на половину поля Слизерина! Нотт пытается запустить бланджер, но Блэк великолепно обходит и вот, вот – передаёт мяч Эвелине Вэнс! Давай, Эвелина!!! Осторожно, бланджер!.. Есть! ЕСТЬ! ГОЛ!!! Десять – ноль в пользу Гриффиндора!

Лили вместе со всеми радостно, как молодая козочка, скакала от радости.

Пока Эвелина облетала кольцо Слизерина, под ней в восторге бушевало алое море.

В это самое мгновение квоффл оказался в руках Питера Паркинсона. Он сделал вид, что собирается рвануть вверх, но вместо этого швырнул квоффл вниз, Розье.

Подмор, поравнявшись с бланджером, со всего размаха забил его битой, выбивая прямо перед слизеринцем. Однако Розье удалось ловко уйти вниз, выравнивая квоффл, а Мальсиберу – ловко мяч подхватить.

Трибуны Слизерина рукоплескали. С трибун Гриффиндора раздался разочарованный вздох – Нотту удалось забить гол в Гриффиндорские кольца и сравнять счёт.

Подмор и Белл, гриффиндорские загонщики, лупили бланджерами со всех сил. Нотт и Готт, загонщики слизерина, от них не отставали. Игра велась жёстко.

Два раза слизеринцам удавалось отбить атаку Гриффиндора, вызывая шквал оглушительного рёва и аплодисментов со стороны украшенных зелёным болельщиков. Но Блэк и Вэнс сумели прорвать оборону противника и перевес счёта снова оказался на стороне Гриффиндора.

Лили услышала чей-то испуганный визг и, повернув голову, увидела, как двое ловцов – Регулус Блэк и Джеймс Поттер, спикировали прямо на охотников на такой скорости, словно прыгнули вниз без парашютов.

– Они разобьются! – услышала Лили сдавленный вскрик Дорказ и сама подскочила со скамьи, в волнении до боли сжимая руки.

Ни Регулус, ни Джеймс не уступали друг другу ни в мастерстве, ни в безумной отваге. Они оба летали так, будто метла нужна была им лишь для отвода глаз, двигались в воздухе с такой легкостью, словно не нуждались ни в какой поддержке и ничего не весили.

Следующие пятнадцать минут пролетели в жаркой схватке. Гриффиндору удалось вырваться вперёд ещё на двадцать баллов.

Когда Сириус в очередной раз рванул шестам с кольцами, прижимая к себе квоффл, Розье и Эйвери помчались ему навстречу под долгий дружный вопль болельщиков на обеих трибунах.

Пронзительный свисток возвестил нарушение правил.

– Запрещённый толчок локтем! – сообщил комментатор зрителям. – Гриффиндор пробьёт пенальти!

Но внимание Лили, впрочем, как и многих других, было снова приковано к Ловцам.

Джеймс несся вперёд, как сумасшедший, Регулус Блэк словно бы завис у него на хвосте.

– Они разобьются! – испуганно выдохнула Алиса, прикрывая от волнения ладошкой рот.

– Нет!!! – завопил кто-то рядом.

– Джеймс! Давай!!!

– Снитч? Где снитч?!

Регулус вдруг так резко поднял метлу, что чуть не опрокинулся, завалившись на спину. Он закрутился волчком, как юла и стрелой начал падать вниз.

На табло зажегся счёт: Гриффиндор – сто десять, Слизерин – сто двадцать.

До зрителей не сразу дошла суть происходящего.

– Он что?.. Поймал его?..

– Кто?..

– Проклятый Блэк!!!

Постепенно, будто нарастающий поток, возмущенный гул на трибунах гриффиндорских болельщиков становился громче, нарастал.

Трибуны Слизерина бурно взорвались ликованием:

– Слизерин! Слизерин! Слизерин!!!

Расстроенные, раздосадованные гриффиндорцы приземлялись на землю.

Лили с сочувствием смотрела на Джеймса, которого окружила собственная команда, шептавшая явно не слова одобрения – гриффиндорцы, прибывающие в подавленном настроении, редко бывали радушными и бесконфликтными.

– Глазам своим не верю! Мы – проиграли? Как такое может быть? – горячо и искренне возмущалась Мэри.

Казалось немыслимым, чтобы мелкий Блэк уделал Джеймса Поттера, а заодно и всю команду Гриффиндора. Но именно это сейчас и произошло. Отделаться от ощущения что их обманули, предали не получалось.

– Мы пойдём в Хогсмед? – неуверенно поинтересовалась Дороти.

Подруги заранее условились пойти праздновать в «Три метлы», но теперь, вроде как, праздновать было и нечего?

– Пойдём, – решила за всех Мэри. – Подсластить горькую пилюлю.

– Мы –с вами, – поставила их в известность Дорказ.

Она вроде как не спрашивала разрешения, а ставила фактом.

Продуть в квиддич – это же вроде как почти несерьёзно? Это – фатально. Это невозможно. Гриффиндор продул в квиддич Слизерину? Своим заклятым, закадычным врагам? У-у-у!..

Настроение было самое упадническое, мины – самые что ни наесть постные.

– Как мы могли?.. –в очередной раз вздохнула Дороти. – Продуть Слизерину? Как мы могли!

– Хватит уже! – оборвала её Дорказ. – Сколько можно об одном и том же? Нужно уметь достойно принимать поражение.

– Лучше всего не принимать его вовсе, – фыркнула Мэри. – Нет, ну это же в самом деле немыслимо! Вам не показалось, что Поттер с первых минут играл как-то не совсем…

– Поттер живой человек. Из плоти и крови. А с живыми людьми иногда всякое может случиться, – отрезала Дорказ.

– С ним действительно что-то не то, что-то неладное, – подала голос Марлин. – Я это ещё за завтраком заметила.

– Правда? –Лили окинула Марлин неприязненным взглядом. – Мне так не показалось.

– Потому что у тебя нет привычки на него глядеть, – усмехнулась Марлин. – Да он же на метле едва держался. Разве вы этого не заметили? По-моему, Джеймс болен. Иначе ни за что не проиграл бы этому змеёнышу.

– Если бы Поттер был болен, зачем бы он полез на метлу? – рассудительно поинтересовалась Алиса.

– Потому что он горд!

– Мне кажется, что Джеймс не болен, – тихо сказала Лили. – Иногда наш противник побеждает нас просто потому, что он действительно сильнее. Вот и всё.

– Фиговый же ты друг, Эванс, – презрительно дёрнула плечом Мэри. – Если бы Поттер был бы моим парнем, я всегда была бы на его стороне. Всегда! Кто бы там его не обыграл. Нет ничего правильнее, чем держать сторону того, кого любишь.

– Я на стороне Джеймса. Мне всё равно, проиграл он там или выиграл. Но правда в том, что…

– Джеймсу сейчас нужна поддержка, а не правда! – резко бросила Дороти.

– Я думаю, что Эванс права, – сказала Дорказ. – Младший Блэк выиграл честно. Нравится нам это или нет.

Все тяжело вздохнули.

Впервые с тех самых пор, как Поттер и Блэк вошли в команду Гриффиндора, блестящий квиддичный Кубок не окажется на специальной полочке в центре их алой гостиной. А ведь стало уже привычно, спускаясь с утра, видеть, как он радостно поблескивает позолоченным пузатым бочком. Теперь, изменщик, будет так же радостно блестеть в Слизеринской гостиной.

Ох! Печалька…

Но ещё хуже то, что Джеймс потерпел поражение. Проиграть в Квиддич Регулусу Блэку – для Поттера хуже этого что-то трудно было себе вообще вообразить.

Лили заметила, что у неё развязался шнурок на ботинке и остановилась, чтобы его завязать.

– С тобой всё в порядке, Эванс?

Дорказ, судя по всему, тоже зачем-то решила притормозить.

– Просто шнурок развязался.

Лили хотела было догнать подружек, но Дорказ неожиданно удержала её:

– Подожди. Я хотела с тобой поговорить.

– О чём?

– О ком, – большие, выразительные, как у газели, глаза Дорказ не отрывались от лица Лили. – О Джеймсе Поттере.

– А-а, – только и смогла выдохнуть Лили, у которой не было желания говорить на эту тему.

– Ходят слухи, что вы встречаетесь. Это правда?

– К чему такие вопросы, Дорказ? – приподняла брови Лили в лучшей традиции Северуса.

Медоуз вздохнула:

– Я хочу знать, свободен Джеймс или вы с ним всё-таки пара? Чтобы не вести себя с тобой подло, а с ним – глупо. Понимаешь?

Лили снова с неприязнью подумала о том, что в ситуации с Джеймсом она сама очень похожа на собаку на сене –не слишком рвется встречаться с ним, но заходится от ярости, когда это пытается сделать кто-нибудь другой.

– Можешь попытать счастья, Дорказ.

– Значит, ты не огорчишься, однажды увидев Джеймса с другой девчонкой?

– Ты словно спрашиваешь моего благословления? Решай свои проблемы, Медоуз. А я буду разбираться со своими.

Темные брови Дорказ гневно сошлись на переносице.

Лили поспешила догнать остальных, чтобы в сердцах не наговорить ещё чего лишнего.

Чёрт-чёрт-чёрт! На самом деле Лили против того, чтобы Джеймс встречался с другой. Ещё как против! Но вслух сказать это гордость не позволит.

Вскоре подружки шагнули на завьюженные улицы деревни, как всегда, похожей на рождественскую открытку.

В пабе «Три метлы» царила привычная атмосфера: было людно, шумно и дымно. Почти за каждой стойкой расположилась какая-нибудь компания. Красивая барменша Розмерта едва успевала разносить бокалы.

Девушки направились к привычному месту в дальнем углу между последним окном и камином, где умиротворяюще потрескивал огонь, распространяя божественное тепло.

Вскоре Розмерта притащила всем по кружке усладэля. Чудесный напиток сразу помог согреться.

Не успели они опустошить кружки и наполовину, как дверь снова открылась и на пороге нарисовались Мародёры. Вместе с ними шагали Сид Маккинон и Карадок Дирборн. У ребят были хмурые, злые лица.

Заметив девушек, гриффиндорцы направились к ним.

– В компанию возьмёте? – вопросил Сириус.

– Охотно, – весело отозвалась Марлин, пододвигаясь, чтобы освободить ему место рядом с собой.

– Что у вас в стаканах, красавицы? – хихикнул Питер. – Усладэль?

– Мы всегда пьём усладэль, – ответила за всех Мэри.

– Розмерта, душенька, – позвал Сириус, панибратски забрасывая руки на плечи Марлин и Дороти. Обе девушки зарделись от счастья, как маков цвет. – Будь так любезна, принеси нам грог?

– Вы же несовершеннолетние, – укоризненно покачала головой Розмерта, но на губах её тоже уже цвела улыбка, подтверждающей готовность выполнить любую просьбу красавца Блэка.

– Ради меня! – подмигнул тот ей.

Розмерта пошла выполнять заказ.

– Ну что, девчонки? Кто-нибудь из вас уже пробовал огневиски? – захихикал Питер.

– Конечно, нет! – делано возмутились они.

– Есть повод попробовать, – криво ухмыльнувшись, процедил Блэк. – Благодаря моему милому братцу мы так красиво продули в квиддич, что это стоит подсластить.

– Подсластить? Огневиски?.. – изогнул бровь Люпин.

– Не будь занудой, – толкнул Питер друга в бок локтем.

– Проигрыш в квиддич это не конец света, – подала голос Алиса. – С этим живут. И довольно успешно.

– А разве огневиски пьют только в конец света? – ухмылка Сириуса сделалась шире.

– Эй, Эванс? – тихо окликнул её Джеймс, воспользовавшись тем, что каждый занят своей беседой. – Ты на меня даже не глядишь? Неприятно глядеть на неудачника?

– Глупости! Никакой ты не неудачник. А не гляжу я на тебя по другой причине.

– По какой?

– На тебя слишком много глядят другие, – обиженно надула губы Лили.

– Не ревнуешь ли ты часом?

– Часом – не часом, но… возможно, Поттер. Почему же нет? Ты же вроде де бы как назвался моим парнем. А всё время проводишь с другой

– Ты это серьёзно, Эванс?

Лили промолчала, чувствуя, как колотится сердце.

Сириус вовсю флиртовал с Марлин. Та цвела, как маков цвет, сияла, как солнышко.

А вот Сид Маккинон мрачнел с каждой минутой. Во взгляде, которым он одаривал счастливую парочку, всё больше и больше читалось недовольство, если не ненависть.

Компания травила анекдоты, шутила, зубоскалила. Даже танцевала. Сириус с Джеймсом наколдовали музыкальные инструменты и заставили играть вальс. Ребята разбились на пары. Карадок Дирборн пригласил Дороти, Питер – Мэри, Сид, было, потянулся к Марлин, но Сириус его опередил. Дорказ не дала шанса Джеймсу выбрать Лили, решительно взяв его за руку и потянув за собой. Ремус протянул руку Алисе.

Лили Эванс, наверное, впервые в жизни, осталась без кавалера.

Между Питером и Алисой любовного притяжения не ощущалось вовсе, но не было и неудобного, неприятного напряжения, как между Ремусом и Мэри. Дирборн и Дороти оба явно получали удовольствие от ни к чему не обязывающего флирта. А вот Джеймса активная, почти агрессивная манера Дорказ явно напрягала. Довольным он не выглядел.

Но в любом случае Дорказ сделала правильный выбор, решив увлечься Поттером, а не Блэком.

Джеймс Поттер был из той породы людей, которая либо отдаёт свое сердце избраннику целиком и полностью, без остатка, либо остаётся до бесчувствия равнодушным, но никогда не использует чужую сердечную слабость для собственного удовольствия. Джеймсу Поттеру можно одинаково доверить тайну, жизнь и честь.

Дорказ, скорее всего, ждёт отказ и, как следствие, сердечная боль.

Но участь Марлин казалась Лили куда более горькой. Сириус Блэк на её памяти ещё ни разу не взял на себя ответственность за жизнь девушек, с которыми разделял удовольствие. Отношения у него были с друзьями, с девушками – лишь интрижки. А вот девушек к нему тянуло, и ещё как. Каждая была уверена, что уж она-то сможет привязать Сириуса к себе, потому что она лучше всех других, тех, кто был до неё.

Эх! Правда кто-то сказал однажды: бабы дуры не потому, что дуры – а потому что бабы. В случае с Сириусом это утверждение становилось аксиомой.

Лили с грустью думала о том, что и она могла бы оказаться среди остальных дурочек, если бы не Джеймс. Ведь только привязанность Поттера к ней не давала возможность Блэку пустить свои чары на полную катушку.

Какие мы, женщины, всё же глупышки. Мужскую неспособность любить для себя объясняем неумением других женщин вызывать эту любовь, но зачастую правда кроется в том, что изъян не в наших соперницах – он в нашем избраннике.

Бедная, бедная Марион! Она надоест Сириусу так же быстро, как все те, кто был до неё и, несомненно, будут позже.

– Что-то в горле пересохло, – звенел весёлый голос Сириуса Блэка. – Выпьем, душенька?

Прядь волос падала ему на лицо, придавая диковатый вид.

Марлин засмеялась и потянулась к стакану.

– А может быть ей, – кивнул Сид Маккинон на явно захмелевшую девушку, – хватит уже?

Сириус глянул на Марлин, выразительно приподнимая бровь:

– Что скажешь, красавица?

– Наливай! – засмеялась Марлин.

Почти все опрокинули ещё по стаканчику.

Сириус затянулся сигаретой, и над столом потянулась тонкая сизая струйка дыма.

– Марлин? – вкрадчиво спросил Ремус Люпин. – Скажи, а как ты относишься к изменам?

– Настоящий мужчина не может не изменять, – в голосе Сириуса звучал скрытый вызов. – Разве не эгоизм со стороны женщины стремление накрепко привязывать мужчину к себе? Верность существует для глупцов и клуш. Умная женщин понимает ситуацию: чем больше у её мужчины любовниц, тем больше она должна им гордиться.

Ремус кивнул:

– Твоя точка зрения мне давно ясна, Бродяга. Но я как раз хотел узнать мнение самой Марион.

– У неё его, судя по всему, нет, – с сарказмом подметил Джеймс.

Лили почувствовала, как начинает горячиться. Она понимала, что умнее будет промолчать. Но… не смогла.

– Есть разница между умной женщиной и женщиной, удобной для мужчины. Она огромная.

– Умная женщина никогда не станет требовать от мужчины обязательств. В любви, Эванс, вообще ничего требовать нельзя, – с ледяным видом истинной аристократки заявила Марлин, высоко вскидывая красивую голову.

– Хочешь, скажу тебе, чем это закончится, Марлин? Тебя поматросят и забросят. В один прекрасный момент появится та, что не побоится потребовать вот у этого павлина, – Лили ткнула пальцев в сторону побелевшего от злости Сириуса, – все обязательства, включая нерушимую верность. И самое для тебя печальное, что он согласится. Не бойтесь требовать, девочки. В лучшем случае вам всего лишь откажут.

– Зачем ты всё это говоришь, Лили? – спросила Дороти.

– Сливочное пиво оказалось хмельнее огневиски? – предположил Питер.

– Просто мне до чертиков надоело…

Споткнувшись о холодный, полный ярости взгляд Блэка, Лили смолкла.

– Что же тебе там надоело, Эванс? – тихо и мягко спросил Сириус.

– То же, что и мне, – вмешательство Ремуса спасло Лили от необходимости отвечать. – Наталкиваться на тебя с очередной пассией в темных закоулках. Марлин, будь умницей и послушайся совета добрых друзей – держись от нашего Ловеласа местного разлива подальше. Мне не хочется, видеть тебя в роли Хогвартской Клариссы Гарлоу.

– Ты хорошо подумал, прежде чем это ляпнуть? – зарычал Сириус.

Джеймс уронил руку на плечо друга, удерживая Блэка на месте.

– Боюсь, Бродяга, дружище, наш Лунатик не думал вовсе. Давайте закончим выпивать. А что что-то вечер перестаёт быть томным.

– Эй, ты куда? – окликнула Алиса Лили, когда та поднялась из-за стола.

– Пойду, вдохну свежего воздуха. А то от этих сигарет у меня голова разболелась.

Стоило Лили шагнуть за порог, как она оказалась в мире сахарных сугробов, переливающихся огоньками. Она с удовольствием вдохнула бодрящий, прохладный воздух.

А потом по снегу метнулся голубоватый отсвет. Будто высоко в небе вспыхнул фейерверк. В ушах что-то щелкнуло, похожее на отдалённый приглушенный выстрел и Лили почувствовала, что проваливается куда-то, как будто она неожиданно поскользнулась.

Она не успела понять, что происходит, даже толком не испугалась, лишь постаралась ускользнуть от наваливающейся бессмысленной темноты. Но не преуспела.

Темнота поглотила сознания, мысли мгновенно растворились в ней.

Последнее, что Лили ощутила, это протестующие, испуганные толчки собственного сердца, неожиданно ставшего слишком большим для грудной клетки.

* * *

Лили казалось, будто она утонула в собственном теле и отчаянно пытается вынырнуть, но что-то держало, не пускало, препятствовало. С другой стороны, раз она осознаёт себя, значит, всё-таки уже всплыла из темноты небытия и бессмыслия?

Усилием воли она заставила себя открыть глаза. Без особого удивления поняла, что находится почти во мраке, судя по всему, в каком-то подземелье или подвале. Повертев головой, справа и слева от себя удалось разглядеть брусья металлической арматуры, тянущейся от пола вверх, наверное, до самого потолка.

Приятным открытием было отсутствие боли в теле. Неприятным – то, что двигаться Лили не могла. Видимо, её привязали магическими верёвками к брусьям. Видеть путы она не могла, зато отлично их чувствовала.

Подняв голову, Лили увидела высоко над собой круглое зарешеченное отверстие, сквозь которое вниз проникал не только свет, но и холод.

Где она? Что с ней собираются делать?

– Очнулась, как я погляжу?

Закутанная с ног до головы в темное фигура до этого момента в сознании Лили сливалась с темнотой. Теперь, когда она задвигалась, приближаясь, не видеть её было уже невозможно.

Плеснулись длинные черные кудри. Сверкнули безумием черные глаза.

По телу Лили пробежал невыразимый холод ужаса.

– Белла Блэк…

– Для тебя, грязнокрова, я леди Лейстрейндж.