В начале пути (джен)

Что-то готовилось. София не знала, что именно, но предчувствие близкой грозы охватило всю страну и становилось всё сильнее...

И в какой-то момент весь привычный мир рухнул.

Телеграмма из Петрограда оборвалась на полуслове. Генерал-лейтенант Меньшиков дёрнул щекой, несколько секунд смотрел на замершую ленту и распорядился:

— Штабс-капитан, возвращайтесь к роте, приведите её в готовность и ожидайте приказов. И передайте, пожалуйста, полковнику Корсакову, чтобы он немедленно зашёл ко мне... Что там?

— Ваше превосходительство, — сообщил заглянувший в кабинет вестовой, — к вам его высокопревосходительство адмирал Колчак, говорят, дело срочное!

— Ваше высокоблагородие, что случилось-то?!

— Я, ребята, знаю не больше вашего, — София покачала головой. — Знаю только, что связь со Ставкой оборвалась на полуслове... А генерал, похоже, не слишком-то и удивился — только нашего полковника велел сразу к нему позвать. И Колчак пришёл...

— Опять где-нибудь забастовка, — вздохнул Борис. — Вот не стоило с социал-демократами ссорится... Не в обиду вам было сказано, ваше высокоблагородие, да только народ их здорово уважает. Слушал бы их государь — война, глядишь, уже бы и кончилась...

— Борис... Хотя в чём-то ты прав, последний год был скверным, и не по нашей вине.

София проглотила ругательство — ситуация была скверной и непонятной, обрыв связи со Ставкой пугал, и то, что командиры явно знали — или хотя бы догадывались, что случилось, беспокойства не уменьшал. Что-то случилось — случилось не в Ставке и не в Петрограде. Во всей стране...

Два часа спустя был объявлен сбор всего гарнизона Владивостока. Всего — даже зенитчики и береговые батареи должны были прислать всех, кого только смогут выделить. Ничего подобного София вспомнить не могла, а уж сбора гарнизона и моряков вместе...

А затем, когда строй на площади замер, вперёд вышел Колчак, поднял рупор и объявил:

— Внимание всем! Довожу до сведения войск и населения, что монархия низложена! Вся власть в России принадлежит Временному правительству Брусилова-Ульянова, каковое признано легитимным высшим командованием. Командованием гарнизона Владивостока принято решение признать новое правительство и выполнять его приказы. О подробностях вы узнаете чуть позже, пока же я обращаюсь ко всем: если кто-то из вас не считает правительство легитимным — это ваше право, но прошу вас подчиняться ему и оставаться в строю до окончания войны! В мирное время вы сможете высказать свои возражения, если таковые останутся, но сейчас нам необходимо единство! Помните — мы давали присягу защищать свою страну, и никто не освободит нас от неё!

Он говорил что-то ещё, но София уже не слышала ничего. Весь привычный мир прямо на глазах перестал существовать — низложен император, упразднена монархия, всё, чему она служила и во что верила, в один миг перестало существовать. Незыблемая и абсолютная основа её мироздания исчезла, оставив Софию отчаянно барахтаться в пустоте.

Она почти не помнила, как отвела роту в казарму, как ушла оттуда, как оказалась на набережной — но пришла в себя только почувствовав руки Сергея на плечах.

— Серёжа... — София всхлипнула, пряча лицо на груди жениха. — Что же теперь будет?.. Как?! Как это могло случиться?!

— Терпению человеческому есть предел, — грустно отозвался Сергей. — И предел этот был перейдён. Ты ведь помнишь про соглашение социал-демократов с правительством?

— То, которое было нарушено?

— Николаем.

— До сих пор не могу в это поверить... Слово государя свято, не может же он просто взять и отказаться от него!

— Но отказался, — Сергей вздохнул. — Давай вернёмся, а я по дороге расскажу, что случилось.

Рассказ получился довольно длинным, хоть Сергей и опустил почти все подробности.

Революция назревала давно и случиться должна была позже, но откровенная глупость и болезненная подозрительность царя привели к выступлению сперва рабочих, а затем и армии. И в результате, когда петроградский гарнизон получил приказ открыть огонь по рабочей демонстрации, произошёл взрыв. Солдаты открыли огонь по жандармам, рабочая милиция захватила вокзалы, почту и телеграф, флот перекрыл Неву... И через несколько часов боёв Зимний дворец был взят, а император арестован, а монархия упразднена.

— Арестован?!

— Да. И по приговору трибунала лишён гражданства и выслан из страны вместе с семьёй, — вздохнул Сергей. — Соня, я знаю, как ты относишься к монархии, поэтому... Скажи — ты останешься?

— Князь Трубецкой, — София улыбнулась сквозь слёзы, — скажите мне, на чьей вы стороне, и я приму её, пусть даже это и не моя сторона.

— Я остаюсь, любовь моя, — Сергей обнял невесту. — Я служу России, а не царю и не трону.

— Значит, я остаюсь с тобой, — тихо отозвалась София. — Наверно, со временем я смогу с этим смириться... Пошли домой, Серёжа?

На следующее утро София собрала свою роту и объявила приказ командования о прекращении огня на сутки. В это время в Швейцарии должны были встретиться послы воюющих стран, чтобы договориться о справедливом мире...

К её удивлению, предложение было принято всеми — боевые действия действительно были остановлены. Оставалось только надеяться, что встреча в Женеве принесёт плоды... И когда рота пришла в полковую церковь, София молилась о мире — впервые за всю войну. О том, чтобы ей больше не приходилось хоронить мальчишек и девчонок, пришедших за славой и романтикой, а получивших только кровь, грязь да три аршина чужой земли. Не писать больше родителям, что им некого ждать домой, не плакать ночами оттого, что не смогла спасти всех... Может быть.

Может быть, сегодня — первый мирный день. Может быть... Так хочется в это верить, но увы — София давно уже растеряла все иллюзии. Может быть, новое правительство России действительно попытается закончить войну прямо сейчас, но в этом оно будет одиноко. Все остальные почти наверняка сорвут переговоры — если представители Оси вообще явятся. Ничего не закончилось...

Тем не менее, пусть и ненадолго, но мир наступил. И София просто не знала, что делать. Конечно, никто не отменял старой доброй муштры, но сегодня не помогало даже это — не тогда, когда в одночасье рухнуло всё, что казалось незыблемым.

Она честно старалась разобраться в новой политике — слишком непривычной, так отличающейся от всего, что она знала — и то, что она понимала, ей не слишком нравилось. Новая Россия больше не была её страной...

Но присяга оставалась присягой, и война оставалась войной. Потом, когда всё закончится, она уйдёт из армии, выйдет замуж за Сергея... А до тех пор будущего нет.

— Вольно! — София прошлась вдоль строя. — Молодцы! В казарму и до обеда читаете учебник тактики. Все. Спрашивать буду без жалости!

Рота, печатая шаг, ушла с плаца, а София, проводив солдат взглядом, отправилась в штаб. Революция, перемирие — всё это где-то там, далеко и высоко, а ей нужны конкретные приказы. Да и новости узнать не мешает — за эти несколько часов могло произойти многое.

Нашлись и новости, и приказы — ни то, ни другое особо радостным не было. Новость состояла в том, что переговоры в Женеве ожидаемо сорвались. Послы всё ещё делали вид, что совещаются, но результат был предрешён — завтра, в шесть вечера по владивостокскому времени, война продолжится. Приказ же требовал провести разведку боем на Японских островах... Самоубийство для всех, кроме Амурского полка морской пехоты.

Получив приказ, София отдала честь и спросила:

— Генерал-лейтенант Меньшиков, разрешите внести предложение?

— Разрешаю.

— Для операции использовать «Оренбург» и «Разящий». Высокая скорость и относительно малая осадка для подобной операции являются необходимыми.

— Разумно, — согласился генерал. — Приступайте — «Оренбург» сейчас в порту.

— Так точно!

За спиной Софии Меньшиков звонил в порт, кто-то шарахнулся от двери, пропуская её, но всё это уже не стоило внимания. Мысли Софии целиком и полностью сосредоточились на предстоящей операции. Раз уж ей представлена почти полная свобода действий, из этого было необходимо выжать максимум возможного... Да и невозможного тоже.

— Подъём! — рявкнула София с порога. — Выдвигаемся немедленно!

— Так точно! Куда?! — подскочил Борис.

— Для начала — в порт, а оттуда — на Окусири. Разведка боем на Японских островах.

— Накрылось, стало быть, перемирие, — кивнул Борис. — Так я и думал... Какой причал?

— Шестой.

Борис щёлкнул пальцами, и дневальный принялся яростно звонить в колокол.

Чуть больше минуты — и рота в полной выкладке выстроилась перед казармой. Пройдясь вдоль строя, София поверила снаряжение подчинённых и сообщила:

— Нам поставлена задача — разведка боем. Первичная цель — остров Окусири близ Хоккайдо, дальнейшие — в зависимости от результатов. Вопросы?

— Только один — а как же перемирие?

— Перемирие, поручик Вознесенская, истекает завтра в шесть вечера, и возобновлять его не собираются. Ещё вопросы?

Вопросов не было, и София приказала выдвигаться.

Четверть часа спустя «Оренбург» отошёл от причала и в сопровождении «Разящего» вышел из гавани. Семнадцать часов спустя роте придётся высаживаться на японских островах — и кто знает, что ждёт их там? София не знала, но была уверена в одном — это будет тяжело. Только морская пехота не ищет лёгких путей — их работа лезть в самое пекло. Разведка боем, диверсии, морские десанты — всё это давно привычно для Софии, давно уже не вызывает былой дрожи предвкушения...

Она устала. Она слишком устала, и завтра вечером, в восемнадцать часов по владивостокскому времени, её ноша станет ещё тяжелее... И пусть ещё оставался мизерный шанс, что политики в последний момент договорятся, она в это не верила.

Война продолжалась...