Чернила и кровь (гет)

— Почему ты избегаешь Тень?

А я так надеялась, что он не забредёт в эту часть сада.

Прикрыв кипящий котелок крышкой, я подпёрла плечом колонну беседки, хмуро глядя на гостя. Обычно у грядок люди не ходят, либо избегая меня, либо боятся огрести от церковных сестёр за порчу растений, однако этот ребёнок часто отдыхал в другой стороне внутреннего двора, где находились клумбы и газон, и шанс, что Морриган найдёт его раньше, чем он отойдёт далеко, был слишком высок, чтобы спокойно заниматься своими делами, когда Киран находился на улице.

Но вот — он здесь. Стоит и смотрит своими золотыми глазищами на милом личике, так похожем на Морриган.

Медальон на груди нагрелся ещё сильнее, чем до этого, когда предупредил меня о приближении существа.

Кровь Уртемиэль отзывалась на свою душу.

— Я бы сказала, это Тень меня избегает, — рассматривая худенького чёрненького мальчика в аккуратной тёмной одежде покроя Неварры, я находила в нём и черты Кусланда.

Было что-то в лице, что ли. В разлёте бровей так точно, не беря в счёт пока ещё детскую округлость.

— Но в Тени здорово, — Киран с недоумением осмотрел меня в ответ, задержавшись на медальоне. Его взгляд сразу сменился, словно сверкнул чем-то изнутри. — Это моё?

— Она осквернена, поэтому лучше не трогай.

— Хорошо. Ты меня не боишься, хотя знаешь. Люди точно будут бояться, если узнают. Ты не человек?

О нет, детские почемучки. Да ещё и от осознающей себя драконицы времён Арлатана в теле человеческого сына Серого Стража и будущего сосуда Митал. Что за сюр?

— Вообще не человек.

— А что ты здесь делаешь?

— Я задаюсь тем же вопросом. Всё, — я изобразила рукой жест «кыш», стремясь избавиться от внимания важной шахматной фигуры канона, — иди дальше учиться, пока твоя мама не перевернула весь Скайхолд в твоих поисках.

— Она так же говорит, — Киран хихикнул и как ни в чём не бывало лёгкой пробежкой отправился обратно к открытой галерее.

Какая прелесть.

Никогда больше не хочу его видеть, нет. Неа. Ни за что.

Пропустив волну ледяных мурашек, прошедшуюся табуном от лопаток до загривка, я подцепила тряпкой прыгающую крышку котла, проверяя припарку. Скоро будет готова партия в новый поход. Компания Инквизитора на месте не сидит, поэтому пунктом назначения станет Крествуд. Как раз встретятся с, э-э, Серым Стражем, имя которого я и не припомню. Хоук уже приезжала, подняв переполох и конфликт между Варриком и Кассандрой на всю крепость, и я предполагала, что в ближайшие два-три месяца Инквизиция отправится в Адамант.

Вот куда, а в Тень физически попадать я не хотела. Если выдастся возможность пропустить осаду крепости, сделаю это с огромным удовольствием, потому что чутьё мне подсказывало, что местный магический план, принудительно отделённый от реальности Завесой, будет похож на ядовитость лириума для моего организма, даже если Якорь, по идее, должен оберегать союзников носителя.

Экспериментировать точно не буду.

Шкура дороже.

К концу весны Инквизиция разгадала загадки прошлого Крествуда, освободив деревню и окрестности от мертвецов и демонов, а так же объявила награду за беглого старосту, виновного в затоплении Старого Крествуда и в смерти сотен людей. После возвращения компании Лавеллан, включая Соласа, недовольного сыростью деревни, Инквизиция получила зов о помощи. В Адаманте действительно зрела буря, и силы организации требовались немедленно.

Будущее Адаманта я сдала Соласу сразу, как Лавеллан объявила о готовности выдвигаться в крепость Серых Стражей через три дня от прибытия войск из Крествуда. Слава случаю, алхимик, то есть, я, им даром не сдался во время осады, так что я могла выдохнуть. Разумеется, Волк сначала воодушевился, что он попадёт в любимую Тень физически, однако Кошмар, отожравшийся за сотни лет на страхе Мора, как и Лжеархидемон на подхвате у магистра-венатори, быстро его осадил.

Я не жалела, что пропускала весь экшн. Во-первых, у меня нет шила в заднице, которое гнало бы меня помогать всем и вся или самоутверждаться. Во-вторых, в Адаманте не нашлось бы ничего для меня полезного, да и кровь Лжеархидемона у меня ещё осталась. А уж кровь Уртемиэль у меня вообще три склянки — слишком редко я её использовала. В-третьих, теперь я не волновалась, что история как-то изменится и угробит кого-нибудь случайно. Канон брал своё так или иначе.

Ну, и у меня всё ещё имелась оплачиваемая работа. Будто то варка лекарств для солдат и лазарета или яд для разведчиков, я могла наслаждаться праздными деньками, как и в далёком прошлом. Рисовала горы, взобравшись на пик над тропой к Скайхолду, заказала себе ещё красок… и получила письмо от эрла Тегана. Весть о моей невиновности дошла до Редклиффа, а я всё ещё помнила, что мне заплатили аванс за семейный портрет девять, точнее, уже десять лет назад. Я отправилась в путь в сопровождении солдат утром следующего дня, наслаждаясь поездкой в телеге под песнь весны и птиц.

Пока Инквизиция рисковала жизнями в пустыне, в окружении демонов и одержимых Серых Стражей, да ещё и под атаками дракона и Кошмара, я самозабвенно занималась рисованием на другой стороне материка, купаясь в шелках гостевой комнаты, присвоенной мною ещё во время Пятого Мора. Мне даже доплатили за моральный ущерб! Святой человек Теган! Рисовать семью Геррин оказалось одним удовольствием — Коннор вырос в парнишку-мага двадцати двух лет, и если его состарить, то он определённо походил на Эамона. Сам бывший эрл как раз приехал из Денерима навестить семью, поэтому Теган не просто так мне письмо выслал.

Обернулись мы за две недели. Солдаты натренированы на длительные переходы, а я леди не капризная и могла двигаться со скоростью группы из десяти человек, уступая телегу самым уставшим. Многовато охраны на одну меня, но в последнее время каждый член Инквизиции ценился, как собственный брат или сестра, поэтому на мою просьбу в казарме с охотой отозвались. Самые чокнутые, видимо, но не суть.

Разумеется, отпрашиваться тогда было не у кого — Каллен и Кассандра отправились в Адамант вместе с Инквизитором, Жозефина утопала в расчётах и расходах по осаде Адаманта, а к Лелиане я подходить и не думала. К тому же, титул Герони Ферелдена и ветерана Пятого Мора ко мне прочно прилип, открыв привилегии, оттого-то шугались меня уже куда меньше и даже здороваться умудрялись, если встречали где-либо.

Правда, шепотки о малефикаре и грешнице слышались с завидной периодичностью. И вот то ли лицемерие, то ли наивность, что я ничего не слышу?

Впрочем, наплевать, пока не трогают.

На общую шумиху из-за возвращения войск Инквизиции через месяц я и носа из башни не показала. Шумно, грустно и слишком много запаха крови — в Адаманте погибли десятки людей, чьи тела теперь развозили на родины, так ещё и на общее обозрение выяснилось, что Лавеллан никакая не избранная Создателем или Андрасте. Настроение в компании друзей Инквизитора царило подавленное. Серых Стражей Инквизитор, на чувствах видимо, изгнала в Вейсхаупт бдеть и дальше за порождениями тьмы, чтобы больше суеты в мире не наводили, а Варрик наконец-то мог общаться с Хоук, не скрывая Защитницу от праведного гнева Искательницы.

В Скайхолде объявили траур на три дня.

Прекрасно. Наконец-то тишина.

С нижнего этажа знакомо звякнуло заклинание, обозначив приход Соласа. Даже как-то настроение поднялось, хотя я до этого вроде и не испытывала какого-то дискомфорта. Скучала ли я? Конечно! Однако и не думала, что сердце настолько расшалится, когда услышала знакомые шаги. Странное и новое чувство, отразившееся не только в душе, но и физическими покалываниями под рёбрами.

Я спустилась с крыши, прикрыв за собой люк от бодрого весеннего сквозняка, и встретила эльфа на его этаже. Вопреки общему настроению, Волк выглядел довольным. Можно его понять: Лавеллан больше не считали Вестницей, оставив только титул Инквизитора, у самой Лавеллан случился кризис веры, так ещё и Солас в любимой Тени побывал физически и даже жив остался.

— С возвращением, — подтянув за шею любезно наклонившегося эльфа, оставила лёгкий поцелуй на его обветренных губах, нехотя оторвавшись. А то совсем не отлипну. — Понравилась Тень?

— Здравствуй, — он напоследок поймал ещё один поцелуй, хитро улыбаясь. — Это было прекрасно, но только для меня. Могу я воспользоваться твоей ванной? — отстранившись, он скинул подвеску на стол, стянул благоухающую дымом и потом тунику, сбросив ту с безрукавкой в корзину для стирки около шкафа, и остался только в штанах.

Немного позалипав на его голый торс, кивнула.

— Можно и нужно. Принести тебе что-нибудь поесть?

— Было бы крайне любезно с твоей стороны, — донеслось уже с моего этажа.

Я бы с удовольствием поглазела на стриптиз и купание Волка, но он наверняка хотел бы нормальную еду после похода, и что точно может поднять ему настроение, так это сладкое. Неспешно, позволив Соласу поваляться и отдохнуть, я добралась до таверны, откуда принесла в башню сливочный пирог и ягодный чай.

На втором этаже у себя на кровати сидел уже посвежевший эльф. Рубаху Солас не надел, прохлаждаясь в одних только домашних свободных штанах, как всегда, босиком. В руках он держал собственный блокнот, который завёл для набросков фресок. Последнее время Солас что-то часто рисовал, но мне не показывал, с весельем убирая книжонку подальше от глаз. В этот раз он тоже отложил блокнот в прикроватную тумбочку, но я даже не поняла, в какой ящик.

Только заметила, что движение эльфу далось тяжело. Он растёр левое плечо, вплетая исцеление, однако, я так понимала, это не особо приносило результат. Любую рану Солас мог вылечить за несколько минут, в созидании он очень хорош. Так что с этой травмой не так?

— Могу я осмотреть твоё плечо? — отложив поднос с едой на рабочий стол к амулету-челюсти, присела рядом с Волком и аккуратно коснулась ладонью светлой кожи. Россыпь веснушек под весенним солнцем вновь проявила себя после зимней бледности, отчего Солас выглядел ещё более простецким, чем обычно. — Странно, что исцеление не срабатывает, ты же прекрасный лекарь.

— Рану нанёс Лик Кошмара, — Солас немного сгорбился, расслабив мышцы на выдохе, — такие повреждения, ещё и полученные в Тени на физическом теле, вылечить тяжелее обычного. Можешь использовать мою кровь, не трать свою.

— А, не переживай, моей ведь нужно в десять раз меньше, — я отклонила предложение и, сцедив пару капель из кончика пальца, запустила заклинание диагностики.

Мышцы действительно словно сковало в подобии судороги. Соласу наверняка сейчас очень больно, но он только морщил нос, позволяя моим пальцам касаться его кожи. Первым делом я судорогу и сняла, принудительно расслабив ткани, как не смогло бы исцеление. Затем просто восстановила повреждения.

— Почему ты сам не использовал магию Крови? — довольная проделанной работой, помассировала плечо эльфа, растирая застоявшиеся мышцы. — Для воздействия на организм она подходит лучше всего.

— Зачем, если у меня есть ты?

Солас поднял руку к моей щеке и улыбнулся так нежно, что я с непривычки растерялась. Даже съязвить не получалось, когда он такой… такой…

— И повезло же мне полюбить дурака, — я вздохнула, положив ладонь поверх пальцев Волка. — Ты всё это время в походе терпел только для того, чтобы я тебя исцелила?

Солас не ответил. Улыбка изменилась на выражение трогательного изумления и неверия, а рука на щеке дрогнула. Он смотрел прямо мне в глаза, перебегая от одного зрачка к другому, будто что-то искал. И что его так удивило? Я вроде ничего такое не сказа…

А.

А-а.

Я впервые произнесла вслух, что люблю Соласа.

Пускай и невольно. Просто вскользь озвучив мысли между делом. Но это ведь факт? Как обычно, когда я говорю то, что думаю.

— Что случилось, Волк? — коварно улыбаясь, прильнула открытым вырезом блузки к его торсу, опёршись свободной рукой о покрывало по другую сторону его бедёр. — Дар речи потерял?

— Твои слова, — вторая ладонь Соласа опустилась мне на талию, и эльф наконец увидел что-то, что так сбило его с мысли до этого, — всегда настолько искренние, что привыкнуть невозможно.

— Слова о чём? Что ты дурак или что я люблю тебя? — намеренно подразнила я его.

Солас прикрыл глаза с улыбкой под мой смешок.

И в следующий момент, когда блестящие аметисты вновь взглянули на меня, Солас полностью затащил меня к себе на колени и обнял так тесно, что я ощутила его рваный вздох всем телом. Крепко, почти отчаянно. Руки сжимали талию и спину, словно стремясь коснуться меня каждой точкой, пальцы сминали блузку. Мне оставалось только гладить его плечи, ведь не хотела мешать, когда чувствовала его губы на шее и под ухом. Даже дыхание сбилось от неожиданных ощущений, и я невольно ахнула. На этом звуке Солас и отстранился. Бережно придерживая меня за бедро, второй рукой он погладил меня по щеке.

Зрачки в глазах напротив расширены, а губы приоткрыты.

Я видела каждый тонкий шрамик, каждую веснушку и каждую морщинку на его строгом, но печальном лице. Каждую прожилку в сиреневых радужках. Чувствовала грудью движение его рёбер, его дыхание с ароматом лаванды щекотало ресницы.

Чёртов мир. Не вынуждай меня оставаться здесь. Не надо.

— Ар лат ма, — низкий голос Фен’Харела с придыханием и хрипом не дал мне и шанса.

Слишком тепло и комфортно, чтобы когда-нибудь лишиться этого. Я всё глубже погружалась в эти чувства. В привязанность. В нежность.

В любовь.

Это новое.

— «Я люблю тебя», — голос просел, едва я полностью осознала это чувство, произнеся признание на родном языке.

Ещё интимнее, чем на въевшемся всеобщем. До мурашек и укола под рёбрами. Подарив Соласу короткий поцелуй, отстранилась всего на кроху, чтобы взглянуть ему в глаза.

Я не представляю, что кто-то из знакомых людей моего мира смог бы столь же глубоко засесть в моём чёрством сердце.

Солас уникален.

Он дух. Эльф. Не человек.

Он глупый, хотя буквально воплощение Мудрости. Нелепый с этими его простецкими веснушками и с оттопыренными острыми ушами. Он совершил кучу ошибок, едва мир не сломал и сделает это снова ради своего долга. Язвительный и высокомерный.

Но с ним так… легко. Он похож на меня и не похож одновременно. Рисовать с ним — одно удовольствие, как и ворчать на современных людей за их варварство и идиотизм. Его истории из древнего Арлатана пропитаны волшебством и свободой, какие я нигде не увижу и не услышу, а он полностью погружается в мои рассказы о мегаполисах, моде и технике, задавая не меньше вопросов, чем я ему.

Мы знаем о недостатках друг друга. Не всегда сходимся во мнении. Соласа раздражало, что мир вокруг меня не интересует. Я эгоистка. Тогда как он — Герой. Ему надо всё изменить, сделать идеально. Но ни разу эта тема не поднималась в негативном ключе. Просто факты.

Он сломанный дух с бездонной ямой сожалений. Я интроверт с кучей проблем в голове на тему социума и с почти полным отсутствием эмпатии. Тот, кто боится одиночества, и та, кто любит быть одной.

Два фрика.

Два мира.

Отношения, обречённые на расставание.

Лучше бы Лавеллан сошлась с ним, лучше бы с ней была эта драма! Я любила спокойную жизнь, любила быть одна, когда меня никто не трогает, ни за кого не надо переживать!

Уткнувшись лбом ему в шею, обняла Соласа ещё крепче, чтобы заземлить мысли. Только физические ощущения, только место и время, никаких страхов, опасений и гаданий.

Я не могла бросить Соласа здесь. Одного.

Я не могла не вернуться домой. Там мой мир, моя семья, там мне место.

Я с самого начала попадания знала, чего хотела. Я прошла весь этот путь, эти десять проклятых лет, ради одной цели.

Но что мне делать теперь?

Виска коснулись тёплые губы, и горячие ладони погладили по спине медленно и заботливо, утешая. Солас дышал ровно, я слышала размеренный стук его сердца, чувствовала телом пульс живого существа рядом, и невольно успокаивалась. Мог ли он почувствовать мою тревогу, будучи природным эмпатом?..

— Венан? — новое обращение из уст мужчины звучало настолько воздушно и очень интимно, что я едва сообразила, что это меня так назвали.

— Думаю о том, что никогда не хочу тебя отпускать, — пробормотала я запоздало, перебирая пальцами по его голой спине и пояснице.

Через силу выпрямившись, посмотрела в глаза Соласу, но к моему лицу уже потянулись его руки и очень трепетно очертили челюсть, частично оставшись на шее. Эльф нежно улыбнулся. Большие пальцы поглаживали кожу, легонько щекоча, и я чуть не забыла, где я и кто.

Меня никто не касался таким образом, поэтому мозг иногда впадал в ступор.

— Здесь и сейчас ты со мной, — Солас коснулся моих губ своими, целуя мягко, отвлекая.

Одна рука опустилась мягким поглаживанием пальцев по шее, обвела ключицу. Затем темп сменился, в рот скользнул язык, сплёлся с моим, облизав контур губ. Волк не мог долго терпеть — вновь набросился голодно и мокро. Его ладонь замерла на груди, скользнула под свободный ворот и сжала сначала сильно, потом массировала, пока я через поцелуй не хныкнула удивлённо на щипок пальцев и волну жара внизу живота. Вторая — сползла на поясницу, прижала меня вплотную, не оставив между нами ни капли пространства. После этого Солас разорвал поцелуй и отпустил меня, тяжело дыша.

Открыв предательски закрывшиеся до этого глаза, увидела довольный прищур напротив.

— Все мысли ушли? — Солас откинулся назад, отставив руку, но вторую оставил у меня на бедре.

— Напрочь, — на автомате просипела я, поправив ворот блузки.

Отсутствие стесняющего лифа в домашней обстановке сыграло нам на руку, но собственная чувствительность ошеломила. Солас просто задел ареол, а я едва не задохнулась от ощущений! Не зря меня так от щекотки корёжило. Точно она виновата.

Остаток дня прошёл в кровати.

Нет, не в пошлом смысле слова — мы буквально валялись в кровати на этаже Соласа бок о бок и занимались своими делами. Он планировал в блокноте новую фреску с изгнанием Серых Стражей, а я, лёжа затылком у него на бедре, пыталась создать формулу заклинания для латания Завесы. Раз уж магия Крови способна разорвать её, то и починить способна, и Волк знал, как это сделать — он буквально создал Завесу на магии Крови! — но не в моём случае конкретно. С активностью не-человеческой крови приходилось делать перерасчёты с нуля. Поэкспериментировать на практике ещё успею, ведь в Арборскую Глушь Инквизиция отправится, возможно, уже в конце осени, после наведения порядка в Изумрудных могилах. Алхимик в поле, посреди огромного сражения с армией Корифея, точно понадобится.

Реальная война за полчаса игры не проходится, работы предстоит много.

Но как только Морриган узнает, что ищет Корифей, и Лавеллан отправится в храм Митал, начнётся обратный отсчёт до последнего сражения.

Тогда я сделаю всё возможное, чтобы Сфера досталась Фен’Харелу целой.