Гарри Поттер и Восьмая книга. Часть 1 (джен)

После выхода из Больничного крыла никаких изменений в жизни Поттера не случилось. Все было так же, как и до его простуды. Или почти так же.

Джеймс и Лили вели себя так словно между ними ровным счетом ничегошеньки не произошло. Вообще! Как будто и не было: ни их разговора, ни его цветов, ни ее записки. Лишь Сириус рассказал, что вечером того дня, когда Поттер отправился к мадам Помфри, девушка — вся взволнованная, но непонятно от чего: то ли от радости, то ли от тревоги — снова налетела на него, спрашивая, что случилось с Джеймсом и где он сам.

— Правда, когда я ей сказал, что ты всего-навсего простудился, она успокоилась, — говорил Блэк. — И даже извинилась. Сразу за все свои нападки на меня — и вчерашние, и сегодняшние.

— Сириус, что мне теперь делать? — растерянно спрашивал Джеймс. — Как мне теперь вести себя рядом с ней?

— Как и раньше, — просто сказал Блэк, — Ты ей открылся. Это главное. Вот и оставь пока все как есть. Когда она решит, что ей с тобой делать, сама скажет. Поэтому не торопи события.

— А кто мне говорил: тянуть нельзя, нельзя тянуть!

— Я, — согласился Сириус. — Но пока ты сделал все что мог. И как мог. А если прибавить ко всему еще розы, то даже больше, чем мог!

— Думаешь?

— Не думаю — знаю!

— Откуда? — Джеймс усмехнулся.

— Я же старше тебя, — усмешка Сириуса тоже не заставила себя долго ждать. — Опытнее!

— Старше! — передразнил его Поттер. — И ты туда же!..

На занятиях тоже все было, как обычно. Спокойно и размеренно. Разве что теперь не проходило и дня, чтобы кто-то из преподавателей не напоминал ребятне об экзаменах. «Не думайте, что до них далеко. Время пролетит — ох! — как незаметно!» — говорили они. Но ни Джеймса, ни кого бы то еще удивить такими словами было непросто.

Да и с анимагией все оставалось на прежнем уровне. Джеймс так же листал страницы книг и журналов. И так же безрезультатно. При этом он часто ловил себя на мысли, что думает вовсе не о трансфигурации.

Почти так же все продолжалось у Джеймса и с квиддичем. Из-за морозов тренировки так и не возобновились, а потому было решено матчи второго тура передвинуть на месяц вперед. Как изменения в сроках смогут повлиять на ход чемпионата, сейчас говорить было трудно. В любом случае это могли показать только сами игры. Правда, Поттеру удалось перекинуться парой фраз с Долгопупсом по поводу его места в сборной. На что Фрэнк повторил ему давние слова, что Джеймс — полноправный член команды и добавил, почти как Римус: «Только может тебе самому пора определиться: кем тебе больше хочется быть — охотником или ловцом? Подумай!»

Кроме тренировок по квиддичу из-за холодов, как и говорила Лили, поход в Хогсмид отменили. Хотя глубоко в душе Джеймс надеялся на него, надеялся если не провести с Эванс весь день, то хотя бы… Хотя бы что?! Поттер и сам не знал этого. Но если прогулка в волшебную деревню и не состоялась, то празднование самого Дня Святого Валентина не могло не состояться. И начиналось оно как обычно. Такой обильной совиной почты не было ни в один день в году! С прилетом сов в Большом Зале очень многие забыли о завтраке: ждали посланий, получали их, тут же обсуждали, смеялись, радовались. И вдруг!

Крохотный огонек надежды, тлевший в душе Поттера, вспыхнул жарким пламенем, когда между тарелок гриффиндорцев неожиданно для них совершила посадку ни кто иная, как Совушка! Джеймс оторопел. С удивлением и радостью он посмотрел на птицу, потом на мгновение перевел взгляд на друзей, а затем метнулся глазами вдоль гриффиндорского стола: Лили, Сандрина и Мэри дружно наблюдали за реакцией мальчишек. Не отводя взгляда от Эванс, Поттер протянул руку к сове и тут же больно получил клювом по запястью! Джеймс повернулся и обомлел — Совушка протягивала лапку не ему, а… Сириусу! Блэк тоже, ничего не понимая, развязал нитку и раскрыл открытку в форме сердечка. Ломая и коверкая слова, он прочитал вслух:

— Джоуюкс фет, мон рой!

— Что-что? — не понял Джеймс и выдернул валентинку из рук Сириуса.

Блэк нисколько не возражал — он уже смотрел в ту сторону, куда только что смотрел Поттер. А там три девушки закатились со смеху! Розыгрыш им удался! Недолго думая, Сириус ткнул локтем в бок Джеймса.

— Можно? — попросил открытку Римус.

Не глядя, Поттер протянул неожиданное поздравление Люпину, а сам снова повернулся в сторону девушек. Но всего лишь на миг, потому что снова получил локтем в бок. Джеймсу пришлось вертеть головой похлеще всякой совы, а Сириус кивком уже указывал ему в сторону стола слизеринцев, где все видевший и ничего не понимающий Северус Снегг тоже метался глазами, беспрестанно переводя взгляд с ребят на девушек и обратно — с девушек на парней, сидевших за столом Гриффиндора!

— Похоже, кое-кому из нас придется брать уроки французского, — со смехом в голосе сказал Римус.

Даже если Сириус и хотел что-то ответить, он не успел: еще одна сова приземлилась на то самое место, откуда меньше минуты назад взлетела Совушка!

— Сириус, а по-русски ты читать умеешь? — Люпин взял на себя роль главного шутника. — А по-немецки?

— Здесь на чистом английском, — огрызнулся Сириус, раскрыв открытку. — Всего два слова: «С праздником!»

— А от кого поздравление? — теперь уже Питер опередил друзей с вопросом.

— Не знаю… — задумчиво протянул Блэк. — Подписи нет.

Сразу после завтрака Сириус подошел к девушкам и с самым серьезным видом, на который был только способен, вежливо поблагодарил за поздравление и первым же своей серьезности не выдержал: Блэк от души рассмеялся, а за ним и три его сокурсницы. А вот дальше Сириус стал серьезным по-настоящему. До конца уроков он оставался задумчивым, был где-то далеко-далеко или глубоко в себе и за полдня не проронил ни слова. Только перед обедом, улучив момент, когда они с Джеймсом остались вдвоем — Римус и Питер уже вышли из класса — шепнул Поттеру:

— Знаешь, с нашими девчонками все понятно. Классно они нас разыграли! Хотя думаю я, — Сириус подмигнул, — что все было сделано с подачи Лили. Может, решила проверить твою реакцию? А вот кто мне прислал вторую валентинку?

После завтрака в голове у Поттера вертелись те же мысли, что и у Блэка и ответов на эти вопросы не было и у него. Но вслух Джеймс сказал:

— Как ты мне говорил? Не торопи события! Подожди. Когда-нибудь твой, — Поттер хохотнул, — воздыхатель проявится! Вернее — твоя… Воздыхательница!

— Скажешь тоже! Воздыхательница! — Сириус с улыбкой потряс перед носом Джеймса кулаком.

Адресованные вовсе не ему поздравления с Днем Святого Валентина — не от Эванс и вообще неизвестно от кого — как ни странно, поселили в душе Поттера надежду на то, что Лили поздравит его хотя бы с днем рождения. «Не зря же она спрашивала, когда он у меня, — думал Джеймс. — Поэтому: не будем торопить события! Если… Если только… Если только раньше… Как там Сириус говорил? Если раньше ничего не случится. Надо будет только предупредить эльфов, что чай и эклеры двадцать седьмого марта в гриффиндорской спальне отменяются!»

…Весна, пусть и запоздалая, но пришла в Хогвартс. А разве могло быть иначе?!

В первые выходные марта возобновились долгожданные тренировки по квиддичу. Для гриффиндорцев снова вдевятером. И снова безо всякой ясности с составом на следующий матч.

И всё! Дальше не случалось ничего. Но придумано — значит, сделано! И теперь было неизвестно, кто ждал десятого марта больше: как всегда похудевший и вымученный Римус, вернувшийся на рассвете после очередного заточения или Джеймс.

Традиционное от эльфов ко дню рождения угощение — чай и эклеры, доставленные в спальню гриффиндорцев — не стало неожиданностью. Но появление домовиков снова вызвало смущение именинника и радостные возгласы поздравлений его друзей. И только Блэк незаметно для Люпина и Петтигрю покачал головой, когда Поттер, едва стол был накрыт, попросил:

— Гудди! А давайте вы не будете приходить на мой день рождения! Так нужно.

Старший домовой эльф Хогвартса вскинул недоуменный взгляд на Джеймса, радость в голубых глазищах померкла, но покорно опустив рыльце к полу, Гудди глухо сказал:

— Как скажите, мистер Поттер.

До дня рождения самого Джеймса оставалось всего две с половиной недели…

И они пролетели, словно их и не было. С утра, выслушав поздравления от друзей, Поттер был готов покинуть спальню первым — и ему казалось, что никто не видит его нетерпения поскорее оказаться в Большом Зале. Но если Римус и Питер нисколько не обращали на это внимания, то Сириус тихо и, пытаясь незаметно для Люпина с Петтигрю и, особенно для Джеймса, покачивал головой.

То чего так ждал Поттер, наконец, свершилось! Они вчетвером уже сидели за гриффиндорским столом, когда в дверях Большого Зала появились девушки их факультета. Макдональд и Тирьон неспешно двинулись вдоль прохода, но они были… вдвоем! Вдобавок их мантии были в точках и кляксах яркого, но такого противного на черной ткани малинового цвета.

— С дньем рождения, Джеймс! — сказала Сандрина, как только девушки поравнялись с тем местом, где сидели ребята.

— С днем рождения! — вслед за подругой повторила Мэри. — Лили тоже… — Макдональд вдруг запнулась, — просила поздравить тебя!

— А почему?.. — Джеймс и сам не заметил, как подскочил. — Где она сама?!

— В Больничном крыле, — не скрывая раздражения, ответила Макдональд. — Посмотри! То, что у нас на мантиях, было у нее в волосах!

— Что?! Кто? Почему было? А сейчас? — Поттер девушек прямо-таки засыпал вопросами.

— Пивз, — ответила Мэри. — Его проделки. Но Мадам Помфри справилась и с этой бедой. Как всегда! Правда, пришлось остричь Лили наголо. Потом дала ей зелье для роста волос и оставила у себя. Не появляться же ей, — Макдональд невольно хихикнула, — совсем лысой перед всей школой!

Девушки прошли дальше вдоль стола, а Джеймс опустился на место:

— Сириус! — еще не осознавая до конца, что он задумал, Поттер обратился к лучшему другу. — Поможешь?

— Что за вопрос? Конечно! — Блэк тут же поднялся: — Что делать?

— Садись пока, ешь… Ешь! Только сильно не затягивай, — Джеймс, казалось, был вне себя. — Питер! Римус! Если мы не успеем на зелья, скажите Слизнорту, что… Что мы пошли в Больничное крыло.

— Проведать Эванс? — простодушно спросил Петтигрю. При этих словах Блэк не только не продолжил завтрак, а вообще отложил вилку.

— Нет, Питер! Мы пойдем с Сириусом совсем в другую сторону. Наверное… — Джеймс привычно, сам того не замечая, почесал затылок. — Вам нужно сказать, что… Придумаете что-нибудь! Отравился я, что ли! Сириус, а ты жди меня у выхода из Большого Зала.

— Хорошо, — ответы Блэка и Люпина слились вместе.

— Тогда я пошел!

— Так что? — дождавшись Поттера, спросил Блэк. — Идем в Больничное крыло? Проведать больную?

— Нет! — тоном заговорщика сказал Джеймс и похлопал рукой по сумке. — Мы идем на кухню!

Сириус решительно не понимал ничего. Но, передернув плечами и больше не задавая вопросов, пустился догонять друга.

Груша на известной картине и на известной двери привычно хихикнула, когда ее пощекотали и Гудди (когда только он успел) встречал нежданных гостей на пороге:

— С днем рождения, мистер Поттер! — радостно начал он. — Эклеры? Чай? Или, — домовик хитро прищурил голубые глаза, — фаршированный перец?

— Спасибо! — Джеймс поблагодарил за все сразу. — Сейчас не до чая. Ты можешь… Как там? У эльфов своя магия? Ты можешь узнать, где сейчас находится Пивз?

— Чего проще! — сказал Гудди, щелкнул пальцами и исчез. Но только лишь для того, чтобы меньше чем через минуту возникнуть перед гриффиндорцами снова. — Пивз в туалете для девочек на втором этаже, — доложил эльф.

— Что он там делает? — тут же спросил Сириус, вспомнив свое задание от Крауча и рассказ Хагрида: — Боггарта ловит?

— Узнать? — скромно потупил взгляд Гудди.

— А сможешь? — тут же спросил его Джеймс и домовик без лишних слов снова щелкнул пальцами.

— Что ты задумал? — поинтересовался Блэк у нервно сжимающего кулаки Поттера, но тот ответить не успел.

— В туалете Пивз занимается своим любимым делом, — вернувшийся Гудди доложил о результатах «разведки» раньше, чем Поттер успел раскрыть рот. — Заливает его водой изо всех кранов.

— Зачем? — искренне удивился Сириус.

— Чтобы в который раз заставит плакать Мирпл, — объяснил эльф. — И задать работы Филчу.

— Вот как! А где сейчас сам Филч?

Щелчок пальцами эльфа в третий раз стал ответом Поттеру. Но и он, и все еще мало что понимающий в происходящем Сириус, стали ожидать возвращения домовика.

— Школьный смотритель пока еще в Большом Зале, — сообщил Гудди.

— А потом, — Поттер прищурил глаза за стеклами очков, — отправится на второй этаж? Наводить порядок?

— Скорее всего.

— Бежим! — крикнул Сириусу Джеймс.

— А как же перец? — спросил ему в спину эльф.

— Потом! — обернулся Поттер и затормозил. — Сколько у нас времени?

— Я думаю, — Гудди на мгновение задумался, — Филч будет в туалете Мирпл минут через пятнадцать-двадцать.

— Успеем! — выкрикнул Поттер. — Давай, Сириус! Бежим!

— Что ты задумал? — спрашивал Сириус на бегу. — С Пивзом разобраться? Ну, ты! Герой! Рыцарь! Думаешь, она узнает об этом? А в туалете для девочек мы еще не были! Хоть уже весь Хогвартс излазили!

Вбежав в коридор второго этажа, Поттер, наконец, остановился. Распахнул сумку и вынул их заветный флакон с Оборотным зельем, два стаканчика и пергаментный пакетик, на котором было надписано: «Филч».

— Ну, ты даешь! — теперь Сириусу ничего не нужно было объяснять. Приняв из рук Джеймса стаканчик с зельем, Сириус подождал, пока Поттер опустит в него волосок с головы школьного смотрителя, затем сделает то же самое со своим стаканом. Зелье, как всегда, сначала вспенилось, потом забурлило и приняло оттенок серого мышиного цвета.

— С днем рождения, именинник! — Блэк наигранно чокнулся со стаканчиком Поттера и, больше не задумываясь и не задерживаясь, выпил зелье.

Джеймс с «заздравной» тоже не замедлил. И как только отнял стакан от губ, резким движением сдернул с носа очки. А почувствовав, что он уже не Поттер, смело взялся за ручку двери ведущей в туалет для девочек!

— Что ты здесь делаешь, Пивз! — прямо с порога ринулся в атаку Филч-Поттер. — Опять пакостишь?

— А ты все никак не придумаешь, как еще меня испугать? Думаешь, в гриффиндорской мантии страшнее будешь? — задорно начал сыпать вопросами полтергейст, а затем звонко рассмеялся. Однако его надежде сбыться не довелось: «Филч-боггарт» оставался стоять на месте и сам со страху прятаться вовсе не собирался. — Хм! Так ты настоящий? — нахмурился Пивз. — Не думал, что так быстро явишься сюда. Что? Растряс жирок после завтрака? — дерзко сказал полтергейст. А студентишку по дороге зачем раздел? Неужели решил, что так со мной справишься? Ну, давай-давай! Попробуй! Что ты можешь сделать, сквиб несчастный?! — Пивз расхохотался и нараспев начал читать наверняка только что придуманную частушку:

Есть на свете бедный сквиб.

У него несчастный вид.

Был прекрасный аппетит -

Ядовитый съел он гриб,

И теперь живот болит!

Пока Пивз пел, Филч-Поттер успел достать из кармана мантии волшебную палочку и теперь мерно постукивал ею по ладони. Краем глаза он успел заметить, как сквозь дверь крайней кабинки в туалет просочилось серебристое облачко и тут же снова нырнуло обратно.

— Вот как! Сквиб! — палочка нацелилась на Пивза, и тот обомлел. — Значит, ты думаешь, что я — сквиб? Остолбеней! — выкрикнул Филч-Поттер, и полтергейст замер между потолком и залитым водой полом.

Пивз был лишен возможности двигаться, но не говорить. Однако пока молчал. Пытаясь сообразить, что с ним произошло, полтергейст прищурил глаза. Но только лишь для того, чтобы тут же широко распахнуть их: в туалет, аккуратно ступая, стараясь не промочить ног, входил еще один Аргус Филч! Тоже в гриффиндорской мантии! И тоже с волшебной палочкой в руке!

— Так ты хочешь знать, — заговорил Филч-Блэк, — почему на мне студенческая мантия? — Сириус намеренно сказал о них с Джеймсом, как об одном человеке, чтобы окончательно сбить Пивза с толка. — Это потому, что мне надоело, как ты сваливаешь свои проделки на учеников. Может пора научиться отвечать за свои поступки самому?

— А гриффиндорская она потому… — взял слово Филч-Поттер. — Что ты сегодня сделал со студенткой этого факультета?! С Лили Эванс!

— Это была… просто… — тихо залепетал, испугавшийся не на шутку Пивз, — просто шалость. Простите меня, ваше школьное смотрительство!

— Прощения ты должен просить у Лили! — строго сказал Филч-Поттер. — За то, что ей по твоей милости пришлось полностью состричь волосы! Поэтому ты сейчас отправишься к ней и…

— Нет! — быстро сказал полтергейст.

— Что?! — две палочки нацелились на оранжевый галстук-бабочку.

— Я только хотел сказать, — начал оправдываться Пивз. А может начал хитрить: — что не могу пошевелиться.

— Это мы сейчас исправим, — успокоил его Филч-Сириус. — При условии, что ты отсюда направишься в Больничное крыло.

— И немедленно! — добавил Филч-Поттер.

— А если я пообещаю, — зрачки Пивза быстро-быстро забегали из стороны в сторону, — и не сделаю?

— Тогда мы снова найдем тебя, — усмехнулся Филч-Сириус, — и накажем.

— Как? — полтергейст все еще пытался уклониться от непривычных и таких неприятных для него извинений, и даже пытался вернуться к привычной для него манере разговаривать. — Как, ваши завхожества?!

— Превратим, например, в боггарта, — сказал Филч-Поттер первое, что взбрело в голову.

— Не надо в боггарта, — похоже, Пивз все-таки начал действительно трусить.

— Или в гриндилоу, — предложил Филч-Блэк.

— И в гриндилоу не надо. И вообще — ни во что не надо! — полтергейст сдался: — Я извинюсь…

— Давай, — просто сказал Филч-Поттер и легким движением палочки вернул Пивзу возможность двигаться. Не успели два «завхоза» и глазом моргнуть, как полтергейста, словно ветром сдуло!

— А я все слышала! — неожиданно раздался из-за дверей крайней кабинки девичий голос. — Все-все слышала! И…

— Мирпл! Это ты? — Джеймс первым сообразил, кому мог принадлежать голос. — Выходи! Давай познакомимся!

— Нет, — теперь из кабинки донесся еще и смех. — Я вас боюсь. Хи-хи! Вон как вы с Пивзом! А сейчас еще и настоящий завхоз явится. А вы — это не он. Я догадалась. Хи-хи! Вы — его привидения? Или духи? Кто?

— Неважно, — буркнул Сириус. — Вот сейчас мы его дождемся, и все узнаешь! А пока спрячься в каком-нибудь унитазе и не высовывайся, раз знакомиться с нами не хочешь!

— Ой-ой-ой! Больно надо! — сказал обиженный голос, а затем раздался тихий всплеск, а вслед за ним…

— Пи-и-ивз! — казалось, что дверь в туалет распахнулась от одного только крика школьного смотрителя, и Аргус Филч — настоящий, собственной персоной — возник на пороге. Возник и остолбенел! К нему даже не нужно было применять заклинание!

Впрочем, оцепенение завхоза длилось недолго. И лишь только первое потрясение миновало, Филч принялся без остановки сыпать вопросами:

— Кто вы? Что здесь делаете? Где Мирпл? Где Пивз? — а дальше последовала угроза: — Я все расскажу директору!

— Спокойно-спокойно, Аргус! — остановил его Филч-Блэк. — Мы — это ты. Пришли тебе помочь. Правда? — Сириус оглянулся на Джеймса, и тот кивнул. — Пивз ушел. Мирпл спряталась. Все нормально! А сейчас будет еще лучше: «Репаро!»

Филч-Поттер от своего двойника не отстал, и вода с пола ринулась наполнять умывальники, затем закручиваться в спиральные столбики и подниматься, затягиваясь в краны с пренеприятным хрюканьем и бульканьем. Настоящий Филч снова опешил, однако на этот раз Сириус не стал дожидаться, пока смотритель придет в себя, и повел палочкой в его сторону: «Обливиэйт!» Выражение лица Аргуса Филча стало безмятежно-сонным, но его копии в гриффиндорских мантиях не стали дожидаться пока процесс изменения памяти их прототипа закончится. Джеймс и Сириус опрометью бросились к выходу.

Выбежав из одного туалета два «завхоза» помчались в… другой! Похожий на тот, в котором они так интересно провели последние полчаса, но туалет действующий, и самое главное — мужской. Закрывшись в соседних кабинках, Блэк и Поттер принялись ждать окончания действия Оборотного зелья. Тонкая перегородка между кабинками вовсе не была препятствием для разговора.

— Здорово получилось! — шумно выдохнув, сказал Джеймс.

— Да! — подтвердил Сириус. — Только отсюда идем в Больничное крыло.

— Проведать Лили? — осторожно спросил Поттер.

— Если получится, то и проведаем, — ответил Блэк. — А вообще нам нужно тебя вылечить. Чем ты там отравился? Омлетом за завтраком? Или, — хохотнул Сириус, — грибами? Ядовитыми.

— Вот еще! — Джеймс даже обиделся.

— Да! А если нам придется рассказывать Слизнорту, или — не приведи Мерлин — МакГонагалл, где мы больше часа во время урока болтались? Да и Римуса с Питером без правдоподобного ответа рискуем подставить. Так что, — Сириус засмеялся, — пойдем лечиться!

— Что же сегодня за день-то такой?! — Мадам Помфри своего неудовольствия от прихода гриффиндорцев не скрывала. — Сначала здоровую девушку приходится прятать в больнице. Потом является Пивз. Явно — больной! С рассказом о раздвоении Филча, что у обоих были волшебные палочки, и что ему нужно просить прощения. Пивзу! Просить прощения! Бред! — целительница дальше порога ребят не пустила, а сама отошла к небольшому столику и принялась наливать из темной бутыли в небольшую склянку снадобье зеленоватого цвета. — Теперь Поттер! Первый раз слышу, чтобы кто-то отравился школьной едой! Точно бред! — мадам Помфри вернулась к порогу и протянула Джеймсу заполненную до краев склянку. — Выпьешь половину сейчас, а вторую — после обеда. Марш отсюда!..

Но и это было не последней радостью Поттера в его день рождения. Слизнорт, разрешив гриффиндорцам войти в класс, поинтересовался состоянием здоровья Джеймса и не преминул спросить, как чувствует себя его любимой ученица.

— Ей уже намного лучше, профессор! — пока Блэк отвечал, Поттер не без удовольствия рассматривал кисло-хмурое выражение лица Северуса Снегга…

Лили вышла из Больничного крыла только в субботу и снова за гриффиндорский стол словно бросили щедрую горсть ярко-рыжего золота! К этому времени история с тремя Филчами и никем необъяснимыми извинениями Пивза успела обрасти неимоверными подробностями. Кто был виноват в том, что она просочилась за стены давно забытого всеми туалета и Больничного крыла, так и осталось неизвестным. Может ее вынесли на свет сам Филч, который вряд ли что помнил из того что произошло на самом деле, Пивз, Мирпл или Мадам Помфри, а затем Берта Джоркинс при помощи незримых школьных сов по имени «слухи», разнесла по всему замку. Кто знает? Но как бы там ни было: Джеймсу и Сириусу по поводу этой истории был задан единственный вопрос, и звучал он из уст Римуса. Когда вдруг удивленный от примерного поведения полтергейста Хогвартс загудел, Люпин просто и без лишних ушей спросил у Джеймса и Сириуса: «Ваша работа?!»

Но пересуды по поводу Филчей и Пивза смолкли быстро. На смену им пришли разговоры о квиддиче и начинающихся скоро — пусть таких коротких, но таких желанных — пасхальных каникулах.

Затянутое в связи с холодами возобновление чемпионата Хогвартса по квиддичу было намечено на первую субботу апреля. На школьном стадионе должны были сойтись команды Слизерина и Когтеврана.

— Давненько я не пропускал игры, — грустно посетовал по этому поводу Римус.

Но как ни странно, по поводу предстоящего матча больше всех из четверых гриффиндорцев переживал… Сириус!

— Кого слизеринцы поставят ловцом на этот матч: Обри или моего драгоценного братика? — в который раз спрашивал Блэк.

И каждый раз Поттер объяснял другу, что предстоящий матч для Слизерина по сути ничего не решает:

— Понимаешь, — говорил Джеймс, — если они сейчас выиграют, а мы победим пуффендуйцев, то чемпионство будет решаться в нашей очной встрече. А если они, — продолжал объяснять Поттер, — даже проиграют, а мы и когтевранцы потом выиграем у Пуффендуя, для того чтобы Слизерин стал чемпионом, им будет нужно выиграть у нас. Потом, правда, придется считать забитые мячи, пропущенные…

— Знаю, — отмахивался Сириус. — Ты мне сто раз уже рассказывал! Мне просто интересно, выйдет ли Регулус на поле. Вот и все! А потом уже сами считайте снитчи и квоффлы!

Регулус на поле вышел.

И вышел не просто так.

Через двадцать семь минут после стартового свистка, при счете сорок-тридцать в пользу Слизерина Регулус Блэк опередил в гонке за снитчем Икарию Кристалл и принес вторую в этом сезоне победу своей команде!

То чего весь учебный год боялся Римус Люпин, сверяя календарь с темами в учебнике по защите от темных искусств, все-таки свершилось. И сложилось так не вовремя, так некстати! Только вчера, как обычно, с радостью дождавшись друзей после ужина в спальне на верху Гриффиндорской башни, узнав и приняв таким, каким случился результат матча по квиддичу, за ночь он так и не сомкнул глаз в ожидании завтрашнего урока Крауча.

Несмотря на то, что за последние дни Римус, как обычно, похудел и осунулся, за завтраком аппетита у него не было никакого. С мрачным видом Лунатик перемешивал в своей тарелке овсянку, но в рот не положил ни ложки. Друзья Римуса не задевали, понимая его состояние, но и сам Люпин не мог не оживиться с прибытием почты.

— Смотрите! — воскликнул Поттер, как только почтальоны влетели в Большой Зал. — Все что новое — давно забытое старое!

Четверо гриффиндорцев — да и не только они — с удивлением вскинули головы к потолку. Среди совиной стаи снова выделялся черным пятном крупный ворон. Недолго думая, словно был здесь не в первый раз, ворон уверенно снизился. Но на этот раз не к преподавателям, а к столу, за которым сидели слизеринцы. Приземлившись напротив Нарциссы Блэк, ворон вытянул вперед лапу.

— Все понятно, — спокойно прокомментировал происходящее Сириус. — Наш бывший староста Слизерина и всея Хогвартса, наконец, в своем кругосветном путешествии добрался до Дурмстранга. И оттуда, от нашего старого доброго знакомого преподавателя по защите отправил своей любимой поздравление к Пасхе!

— Она же только — в воскресенье, — заметил Петтигрю.

— Ну и что, Питер, — не замедлил с ответом Блэк. — Главное, что его поздравление увидит весь Хогвартс! — и с нескрываемой неприязнью добавил: — Должны же Малфои произвести эффект. Они это любят! Ай! — воскликнул вдруг Сириус. Увлекшись полетом ворона, он и не заметил, что тоже не остался сегодня без почты. — Ты кто? — удивился легонько клюнувшей его незнакомой сове Блэк. — От кого?!

— От неизвестного воздыхателя, — с грустной иронией сказал Люпин. — Наверное.

— Получишь, Лунатик! — Сириус в шутку погрозил кулаком и принялся развязывать узлы на нитке, которая в несколько витков была намотана вокруг небольшого пенала и птичьей лапы.

Сова терпеливо ждала, пока ее адресат получит посылку, но едва пенал оказался в руках Блэка, улетела восвояси. Оставалось только этот пенал раскрыть. Что Сириус и не замедлил сделать. Едва половинки пенала разъединились, на стол под взоры ожидавших всего что угодно гриффиндорцев выпал… жук!

Жук был крупный. Солнечные лучи отблескивали от его крыльев, сложенных на спине словно панцирь, пускали зайчики в глаза опешившей четверки. Жук медленно, но деловито повел усиками в стороны, понял, что уже на свободе и, не дожидаясь пока с ним еще что-нибудь случится, разделил свою броню на две половинки. Короткое «Ж-ж-ж!» стало последним, что осталось Сириусу от нежданной посылки — жук взлетел и сначала превратился в едва видимую точку, а затем и вовсе исчез в просторах Большого Зала. Правда…

Правда, оставались еще половинки пенала, которые Блэк продолжал держать в руках. На всякий случай Сириус потряс ими над столом, но ни письма, ни записки из них не выпало. Зато на наружной стороне было четко и ясно написано: «Сириус Блэк. Большой Зал. Хогвартс».

— Совсем как на моем Громовещателе, — прочитав, сказал Блэк. — Только тогда все было понятно: от кого он и зачем он. Ладно! — Сириус нахмурился. — Пошли, парни! Нас сегодня на защите ждет интересный урок!

Может Блэку вовсе и не хотелось обидеть Люпина, но в сердцах он не сдержался, чтобы еще раз не ответить Римусу на его подначивание…

Мальсибер, Уилкис и Эйвери со скучным видом переминались с ноги на ногу напротив открытых дверей в класс защиты от темных искусств. Немного поодаль от слизеринцев Северус Снегг стоял рядом с Лили Эванс. Именно такую картину увидели четверо гриффиндорцев, войдя в коридор третьего этажа. Трудно сказать, что чувствовали они: Люпин — зная, что сегодня пришла пора третьекурсникам снова, но уже более серьезно, чем на уроке у профессора Прюитта, знакомиться с оборотнями. Джеймс — увидевший Эванс и Снегга снова вместе. Сириус — все еще занятый мыслями о странной посылке…

— Наконец! — Снегг, завидев гриффиндорцев, отвлекся от Эванс, обернулся к друзьям. — Люпин! Ты появился как раз вовремя после очередной отлучки! Я думаю, парни, после сегодняшнего занятия он подготовит нам очень интересный доклад!

— Конечно! — тут же на ходу откликнулся Римус. — Если он достанется мне — для его подготовки у меня будут целые каникулы.

— Ух, ты! Совсем как у Петтигрю? С драконами?!

— А если Крауч озадачит рефератом тебя? — Люпин все еще пытался отбиться от нападок. Хотя теперь стало понятно: почему слизеринцы не заходили в класс. — Твоего доклада мы еще не слышали!

— Тогда я попрошу тебя о консультации, — тут же нашелся Снегг, и слизеринцы захохотали. — Не откажешь? — Северус издевался в открытую.

— Запросто, — собирая все силы в кулак, пытался противиться натиску Римус.

— Хватит, Сев! — не выдержала Лили и тряхнула отросшими до прежней длины рыжими волосами. — Сколько можно сотрясать попусту воздух своими намеками!

— Намеками? Попусту? — холодным голосом переспросил ее Снегг. — Запомни! Я никогда! Ничего! Не говорю зря! Попусту! Понятно?

— Понятно. Даже более чем, — после короткой паузы тихим спокойным голосом сказала Лили, глядя в глаза Снеггу, затем передернула худенькими плечиками и вошла в класс.

В коридоре повисла напряженная тишина. Мочал Снегг, а вместе с ним и слизеринцы. Молчали гриффиндорцы. Тихая пауза грозила перерасти в очередную никому не нужную стычку, если бы не голос Крауча:

— Что вы тут затеяли? — профессор был хмур, как грозовая туча. — Почему до сих пор не в классе? Расслабились? Каникулы начинаются только завтра, — Крауч вошел в кабинет, за ним слизеринцы и гриффиндорцы. Но профессор не обращал внимания, что происходит у него за спиной: — Все за учебники! — сказал он вместо приветствия. — Тема «Оборотни»!

Джеймс, Сириус и Питер, открыв книгу, читать даже и не пытались. А что уж говорить было о Римусе?! Все четверо просто сидели над раскрытыми страницами, и без учебника давно зная, что там написано. И все четверо гадали: кого же сегодня Крауч «осчастливит» рефератом. Но и знали: Питер и Сириус — не в счет…

Дверь в кабинет отворилась без стука. Крауч, уставившийся с самого начала урока в окно, быстро развернулся, а студенты дружно и шумно поднялись — на пороге стоял директор Хогвартса!

— Садитесь, ребята, — сказал директор и тут же извинился перед Краучем за неожиданное вторжение. — Прошу прощения, коллега! Можно вас попросить на пару слов?

Не глядя на студентов, Крауч вслед за директором вышел из класса и закрыл за собой дверь. А третьекурсники принялись тихо переговариваться — ведь такого не было еще ни разу! Чтобы Дамблдор позволил себе прийти в класс посреди урока. Вмешаться в его ход. И вот так — ни с того, ни с чего вызвать на разговор преподавателя… Значит — было и с того, и с чего…

Крауч вернулся через пару минут. Пересек класс поперек и снова уставился в окно. Было видно — преподаватель по защите от темных искусств после короткого разговора с директором был взволнован не на шутку. По щекам ходили желваки, а потом Крауч даже дернул себя за галстук, ослабляя узел, словно тот душил своего хозяина…

— Что-то случилось, профессор? — несмелым голосом спросила Мэри.

Вопрос студентки вернул Крауча в действительность, но, похоже — не совсем:

— Что? Случилось? — переспросил Крауч. — Случилось? Случилось! Случилось такое… — профессор не был похож на себя, но затем произнес то, что говорил в конце каждого урока: — Все свободны… — и, не дожидаясь, пока студенты потянутся к двери, Крауч покинул кабинет первым…

Пять столов в Большом Зале были полностью сервированы к обеду, но блюд на них не было — верный признак того, что случилось нечто такое, о котором должны были знать все. Беспокойство среди третьекурсников, начавшееся почти с самого утра, теперь перекинулось на всю школу. Еще бы! Преподавательский стол был заполнен полностью — даже Хагрид, давно не появлявшийся здесь — был на месте. А рядом с Филчем — на том месте, где обычно располагался Крауч, сидела… профессор Трелони!

— Прежде, чем мы начнем наш не совсем обычный обед, скажу, — директор Хогвартса даже не стал присаживаться. — Случилась беда. В нашем волшебном мире — случилась беда! Все те, кто собирался домой на пасхальные каникулы — этого сделать не смогут!

Директор, продолжая стоять и молчать, после своего заявления, дал выход шумным эмоциям из Большого Зала. Лишь только шум начал стихать, он продолжил, для того чтобы сказать только одну фразу, почти повторяясь:

— Все те, кто собирался уехать на «Хогвартс-экспрессе» этого сделать не смогут. Потому что на наш поезд произведено нападение!

Шум в Большом Зале вспыхнул с новой силой. Директор, проявляя терпение, стоял над почти беснующимся Хогвартсом, молча.

Спустя пару минут, Дамблдор достал волшебную палочку и приставил ее к горлу:

— Тише, ребята! Пожалуйста, тише! Давайте, во-первых, я расскажу что случилось. Во— вторых, я расскажу, по возможности — то, что знаю и думаю об этом, а уж потом — приступим к обеду. Поверьте, мой рассказ много времени не займет.

Большой Зал тотчас замер в тишине, а Дамблдор, отставив палочку от горла, заговорил обычным голосом:

— Простите, повторюсь. На «Хогвартс-экспресс», едущий к станции Хогсмид, сегодня произведено нападение. Поездная бригада погибла. Погибла от примененного к ним запретного заклятия «Авада Кедавра». Как вы все знаете, такое в Британии случается не в первый раз!

В Большом Зале не было слышно даже шороха. Почти Безголовый Ник, Толстый Проповедник, Кровавый Барон и Серая Дама, которые и не могли произвести никакого шума, зависли в самых концах столов своих факультетов, и как все здесь внимали каждому слову директора.

— Кроме того, над поездом появился знак! — продолжил Дамблдор. — Знак в форме черепа. Буду честен — этот знак появился в Британии во второй раз. Простите, профессор МакГонагалл…

Было видно, каждое слово дается директору с трудом. И, возможно, просто поклонившись декану Гриффиндора, он выгадал время для небольшой паузы.

— Насколько я понимаю теперь — этот знак, своего рода символ примененного запретного заклятия, несущего смерть. А теперь никто из нас не уйдет от вопроса: «Кто за этим стоит?» Я не знаю. Я могу высказать только свое предположение. Не буду утверждать, что оно — достоверно. Снова повторюсь: это только мое предположение. Когда-то в этой школе учился, сидел за одним из этих столов студент. Звали его Том Нарволо Реддл. Но потом он взял себе новое имя. Том назвал себя Волан-де-Морт! Запомните это имя, ребята! Хотя, насколько знаю я, произносить это имя запрещено произносить даже ближайшим его приспешникам. Под страхом смерти, — Дамблдор попытался усмехнуться, но усмешка была похоже на грустную ухмылку, — ведь «Авада Кедавра» уже применена. И не раз… Как вы все знаете: два года назад в волшебном мире объявился некто, который с легкой руки «Ежедневного пророка» стал Тем-Кого-Нельзя-Называть. Не знаю точно, поэтому не буду утверждать, был ли это Том Реддл или, как я сказал Волан-де-Морт, или кто-то другой. Знаю одно: на мой взгляд, после нападения на «Хогвартс-экспресс» — поезд, которому доверено перевозить волшебное будущее нашей страны — этой стране объявлена война!

Дамблдор, чего с ним не случалось никогда во время его выступления, опустился в кресло с высокой спинкой.

— Я смею надеяться, что не прав в тех словах, что скажу сейчас, но нам действительно объявлена война! Магическая война. В которой некто позволил себе, а может не только себе, применять запретные заклинания!

Дамблдор снова поднялся.

— Теперь, в качестве выводов. Первое — пасхальные каникулы не отменяются. Но все студенты, уж извините, проведут их в стенах школы. Второе — в свете последних событий профессор Крауч счел для себя на сегодняшний день вернуться к работе в Министерстве магии. Поэтому, занятий по защите от темных искусств пока не будет. Возможно, их не будет до самого конца учебного года. Но! От экзамена по этой дисциплине вас, дорогие мои, пока никто не освобождает! Ну, и третье — простите, что затянул с речью, — Дамблдор позволил себе улыбнуться и с силой хлопнул в ладоши. — Приятного всем аппетита!