Свистопляска около "Звезды Аляски" (гет)

Громкое уханье совы сменяется зловещей трелью сверчков. И мгновение тишины. Молчание совы и мелких зелёных паразитов совпало. Сова открыла глаза и показала гниющему лесу янтарные глаза с красным отливом. Она развернула голову на триста шестьдесят градусов, ещё раз ухнула и взмахнула мощными крыльями, снеся ветку, на которой сидела. Её зловещий силуэт скрылся за идеально прямыми стволами деревьев.

Деревья… Ни кустов, ни травы, только ровненькие стволы, у которых ветки начинаются на уровне третьего этажа. Зато какие густые кроны! Тяжёлые ветви с паутиной маленьких, длинных веточек. А листья большие, тяжёлые, цвета старого болота и все неправильной формы. Непробиваемый потолок листьев. Даже днём здесь темно и сыро. Запах гнилых листьев и хлюпанье шагов кого-то невидимого будут преследовать того несчастного, который посмел зайти в этот… Парк.

Преследовать будут до конца жизни, ибо вряд ли кому-то посчастливится отсюда выйти на своих… Хотя бы на своих четверых, измазанным болотом и кровью. Ведь тени тех огромных сверчков, что спугнули сову, будут мерещится даже с закрытыми глазами. Ни луна, ни солнце не спасёт — их тут нет.

Не входите, пожалуйста. Счастливо вам убраться к чёрту! — именно этими словами из ржавых букв встречает гостей Лес…

Влад брел под кронами зловещего леса, спотыкаясь и поминутно падая, ибо все тропинки преграждали старые узловатые корни. Не зная, зачем он пришел сюда, но упрямо тащился в глухую тьму. Туда, где прерывистым миганием, синхронизированным с уханьем сов и стрекотанием сверчков, светили одинокие фонари.

Но тут лес кончился.

Внезапно оборвался на самой темной тропинке.

И перед Владиславом открылась сюрреалистическая равнина, напоминающая картины Иеронима Босха* и Сальвадора Дали**.

Грязный оранжево-зеленый свет проникал откуда-то и придавал ржавым нагромождениям песка зловещие оттенки. Темные провалы трещин расползались по равнине, как паутинки. Кое-где торчали мертвые узловатые деревья, напрочь лишенные кроны и коры. С их ветвей свисали длинные волокна неведомой растительности.

Владислав нерешительно топтался на границе леса, не решаясь переступить незримый порог. Но вот он решился.

Сделал шаг и… из-за горизонта равнины выплеснулся белый непрозрачный луч и, пролетев над головой Влада, вонзился в темный лес, в течении секунды прорезав километровую просеку нестерпимым жаром адского огня.

И Азаров вдруг понял, почему он сюда шел.

И вспомнив, проснулся.

* * *

— Надо позвонить Мику, — подумал с тоской Влад, но тут же вспомнил, что он уже целую неделю не может достучаться и дозвониться до Меллоуна. В первый раз, не достучавшись в личке, Владислав испытал целую бурю чувств — от тревоги до злости, от гнева до ярости, но, убедившись, что и в личке, и в телефоне одно и тоже — Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети  — остыл.

Блокировать ничего не стал.

Успокоился.

Мик просто исчез с горизонта.

Влад хорошенько подумал и позвонил Бенедикту.

— Послушай, Бен, — начал он без предисловий, — мне срочно нужен Мик, а его нигде нет…

— Я тоже задаю себе этот вопрос, — отозвался Бенедикт слегка напряженным голосом, — я хотел бы обсудить с ним некоторые вопросы нашего с ним сценария, но его нигде нет. И его начальник не в курсе. И Дайсуке с Люпеном тоже.

— А что с ним случилось? — Влад ощутил неприятное покалывание в сердце, — он жив?

— И этого мы не знаем, — грустно ответил Бен, — говорят, что его где-то в Европе видели. Дайсуке отправился туда… Но…

— Понятно, блядь, — с внезапно вспыхнувшей злостью проворчал Владислав, — провалился именно тогда, когда он мне позарез нужен.

— Успокойся, приятель, — поспешил успокоить его Бен, — Мик вернется. А как вернется, я тебе тот час же дам знать. О`кей?

— Ладно, — режиссер положил трубку и уставился в окно.

Пока Мика не было, можно было поработать. Например, начать монтировать то видео, что они с Джорджиной сняли на Маяке.

* * *

Дайсуке вернулся из Европы очень расстроенным. Мика он не нашел, но в последнее время у него появилась навязчивая идея, что за ним кто-то наблюдает. Как он резко не оборачивался, как не выслеживал таинственного наблюдателя — толку никакого.

В Город Ангелов Джиген приехал в растрепанных чувствах и с смятенным состоянием духа.

— Ты чего такой мрачный? — поинтересовался Люпен на второй день после возвращения, — виски будешь?

— Да, — Джиген сидел у стола и чистил револьвер, — понимаешь, кажется мне, что за мной кто-то следит. Да так хитро делает, что я его на горячем поймать не могу. Хоть на месте волчком крутись.

— Может старые друзья? — Люпен налил виски в стакан и бросил туда кубик льда, — или новый сыщик?

— Нет, — отрезал Дайсуке, протирая замшевой тряпочкой ствол, — я не чувствую угрозы в этом наблюдении. Просто кто-то внимательно наблюдает за мной. Но, в основном, ночью или вечерами. Днем слежку практически незаметно.

— Что там с Миком? — дверь распахнулась и в комнату ввалился мокрый Зенигата. — Дохлый номер следить за этим уродом, — снял мокрую унылую шляпу и повесил её на вешалку, — каждый идиот знает, что я — коп.

— Они тебя пытались замочить? — с тревогой в голосе протянул Люпен, глядючи, как Зенигата разоблачается.

— Они попросили у меня автограф, — буркнул инспектор, — так что же там с Меллоуном?

— Не знаю, — Дайсуке собрал револьвер и отхлебнул виски, — глухо в румынских лесах. Пони сумасшедшие бегают…

— Встретил сегодня нашего старого знакомого, — вдруг ухмыльнулся Зенигата, вытаскивая из внутреннего кармана плаща плоскую бутылку с бурбоном, — того психа из аэропорта. Помните?

— И?

— Увязался за мной с воплями — ЗЕНИГАТА НЕ МОЖЕТ РАБОТАТЬ С ЛЮПЕНОМ!!! ЭТО НЕ КАНОН!!!. Кое-как отвязался от него, — сорвал зубами крышку с бутылки и с одного раза выдул половину алкоголя.

— За Джигеном следят, — обронил Люпен, — не твоё ли начальство?

— Нет, — Зенигата пришел в хорошее расположение духа, — они знают, что я за тобой слежу.

* * *

Тут кто-то постучал в дверь конторы.

Они все это время сидели в конторе за столом, заваленным папками, окурками и пеплом.

— Кто там? — спросил Люпен, выхватывая Вальтер.

— Джорджина Шерлок, урожденная Скотт, — с той стороны двери засмеялись.

— Дверь открыта. Проходи! — крикнул Дайсуке.

В контору вошла Джо. На ней был белый джемпер, черные джинсы и серые кроссовки. Волосы тщательно уложены в высокую прическу. Она прошла к столу и присела на его край, смахнув пепел и окурки.

— Что случилось, красавица? — Люпен очаровательно улыбнулся, — тебе точно не нужна наша помощь?

— Нет, — Джо вернула улыбку, — за тобой следят, — она посмотрела на стрелка, — и ты не в курсе, кто это может быть?

— Нее, — согласился тот.

— Давайте, поднимемся в квартиру, — предложила Джо, — я хочу с вами поговорить.

— Хорошо, — Люпен подхватил стаканы, Зенигата бутылки, а Джиген — револьвер и пепельницу.

Расположившись в общей гостиной, накрыв стол различными закусками и напитками, вся компания расселась и приготовилась слушать сообщение Джо.

— Нам нужно понять одну вещь, — Джорджина взяла стакан с соком и отпила, — грядут события, которые нам не по зубам. И мы либо объединяемся, либо разбегаемся. В первом случае, Мик не жертвует своей жизнью, чтобы по своему обычаю, спасти Вселенную от хаоса. Во-втором, Мик жертвует, погибает, а мы потом расхлебываем кашу, если живы будем.

— А что так мрачно? — Джиген опрокинул стакан с бурбоном, — Мик не может каждый раз жертвовать собой ради…

— А вот ради… друзей, подруг, супруги… он обязательно пожертвует, — печально улыбнулась Джо, — нам нужно полное слияние духа, чтобы победить в грядущем апокалипсисе. Если Мик будет уверен в нас, а мы — в нем, то ничего страшного не произойдет. Если же мы допустим хоть капельку сомнения, то нам остается лишь воздать Мику воинские почести, похоронив его достойно.

— А третьего не дано? — пробурчал Зенигата.

— В этот раз — нет, — Джо взяла горсть крекеров, — очень жаль. Я проверила все вариации. Со всеми отклонениями и с авоськами — небоськами, — принялась ими хрустеть.

В комнате повисла тишина, прерываемая лишь хрустом крекеров.

— И это как же тогда… — начал говорить Люпен, но вдруг замолк.

Внезапно в комнате потемнело.

Всего на пару минут.

А потом свет вернулся, но со стороны окна появилась какая-то клубящаяся темная масса. Без четких границ и контуров. Она как-будто пульсировала, опадая и вздымаясь.

Все в комнате застыли, не понимая, что делать, пока Джиген не вскочил с места и с воплем — УМРИ, ЧУДОВИЩЕ!!! — начал опустошать барабан револьвера, толком не целясь.

Тьме это не причинило особого вреда. Она по-прежнему дышала, выбрасывая ложноножки в сторону бледного стрелка.

Шесть выстрелов.

И ещё шесть.

И… после девятого выстрела тьма было дернулась и опала, собравшись в большой клубок.

Джиген трясущимися руками перезарядил револьвер, но, нацелив оружие на тьму, больше не выстрелил.

Тьма уменьшалась.

Она начала принимать конкретную форму, всё четче и четче, пока вообще не исчезла.

На полу осталась лишь чье-то тело.

— Это чего такое? — Джиген опустил Smith & Wesson и подошел к лежащему.

Остальные молча смотрели на это действие и ничего не предпринимали.

Дайсуке приблизился к телу, опустился на колени и перевернул на спину.

— ДА ЧТО ЖЕ ЭТО ТАКОЕ ТВОЮ МАТЬ!!! — дикий вопль вырвался из глотки Дайсуке, поскольку он увидел, что на его руках лежит Мик, а из его груди течет кровь.

Из пулевых ранений.

Из БОЛЬШОГО количества пулевых ранений.

Примечания:

*https://ru.wikipedia.org/wiki/Босх,_Иероним

**https://ru.wikipedia.org/wiki/Дали,_Сальвадор