Несносная Херктерент - 3 (джен)

Глава 38.

Последний день этого учебного года. Завтра — начало следующего. В некоторых календарях с началом осени начинался обычный новый год. Историки до сих пор о некоторых датах договорится не могут — писавшие о тех событиях время считали по-разному.

Едет в школу с нулевыми эмоциями. Машина — на этот раз из гаража Ея Императорского. Чего раньше никогда не было. Кэретта тоже хотела с ними ездить. Марина была резко против. Просто взяла машину, да подняв трубку внутренней связи велела «Вперёд!» Маршрут и так всем водителям известен. Просто не стала смотреть, как там остальные, и до чего мать с сестрой договорится. Динка, может, и не против была с ней в машину напроситься, но находясь в действующей Императорской резиденции стеснялась проявлять свою живость неуёмную.

Коаэ совсем в последние месяцы от Марины отдалилась. Ну, это-то хоть ладно. Они, хоть и обе Змеи, зато совершенно разных видов. Да и жрут одни змеи других только так.

Сейчас и на Эриду что-то нашло. Ни с кем ехать не захотела. Вызвала из «Сказки» машину. Хотя, там штатные такие же похожие на танки чудища, что и в резиденциях ЕИВ.

В последний день наиболее оживлённо народ возвращается. Стены школы сегодня увидят полный парад мирового автомобилестроения. Многие не поскупятся, напрокат дорогую машину возьмут, чтобы ненаглядное дитятко выглядело не хуже других. Пыль же надо в глаза пустить. Другое дело, обладатели собственных дорогих машин прокатные отличают на раз-два.

Но есть ещё такие, как сама Марина и Сонька. Кто могут себе позволить хоть пешком, хоть верхом до школы добраться — и всё равно, будут в центре внимания и сплетен. Это сегодня Марина решила особо не выделяться. Так, побудет первой среди равных. Всё равно, всем давным-давно известно, кто она. Хорошо ещё пока действует запрет на наличие в школе личных автомобилей. В противном случае, ещё и ими бы выделывались. Благо, к возрасту Марины водить умеют практически все, большинство тут же, в школе и научились. А к наличию прав сейчас отношение довольно наплевательское. Главное, в аварии не попадать, иначе к одной статье ещё и другую прилепят. Не все же гробят машины в Сонькином стиле с помощью тяжёлых бомбардировщиков.

Хейс всё равно в другую сторону ехать, да и попривыкла она к подобным машинам.

Когда предвидится конец чего-то, пусть и вполне ожидаемый, угрюмость и раздражительность, словно волной накрывает Марину.

В прошлом году ехали в школу втроём. Смеялись, болтали и дурачились всю дорогу. Она, Рэда и Коаэ. Тогда всё вокруг казалось прекрасным. Тогда весь мир словно им принадлежал. Если о чём и стоило беспокоится, то о состоянии Эриды. Но это-то как раз и была в основном Маринина головная боль.

Тогда с Рэдрией она дружила. Та казалась Марине чуть ли не вторым по значимости в её жизни человеком, после Эриды. Угу. Казалась вторым, как оказалось, до первого парня на горизонте. Который тоже много чего красивого говорил, и даже кое-что, не совсем неприятное делал. Справедливо и то, Марина ничего не делала, чтобы удерживать Дмитрия возле себя. Вот он и переметнулся, как только более большие и доступные сиськи с другими частями тела замаячили в поле зрения. Притом, вдвойне обидно, Рэде сама Марина и дала разрешение на активные действия. Ну и хрен с ним, раз настолько нестойким оказался. Другого найдёт, если захочет. Притом, с лёгкостью. Друзья по старым проделкам уже совсем по-другому на неё посматривают. Ей только свистнуть — любой прибежит. Или подождать, пока разглядят, Марина теперь одна и сами явятся, ещё и не в одном экземпляре, в чувствах признаваться. Тогда и повыбирать можно будет. Впрочем, свистеть пока совершенно не хочется. Да и позволять кому-то в отношении себя большее, или хотя бы сопоставимое, с тем, что она позволяла раньше, хочется ещё меньше.

Злиться, по большому счёту, не на кого. В очередной раз сама во всём виновата. Но злость — такое чувство, крайне плохо дружащее с логикой. Даже знаменитой Херктерентовской.

В общей неразберихе, неизбежной в такой день, приезд Марины остаётся незамеченным. Спокойно отмечается и идёт к себе. Все вещи ещё раньше доставили МИДвовцы. Привычный интерьер, привычные вещи. Хоть что-то под светилом остаётся неизменным! Открывает шкаф, чтобы взглянуть в зеркало на дверце. Пред ним она проводит крайне мало времени. Судя по положению планки для всяких ремешков да галстучков, за лето она ещё немного вытянулась, хотя и не так сильно, как хотелось бы.

Криво ухмыляется своим мыслям. Эта комната, где кто-то жила до неё и кто-то станет жить после, за прошедшие три года стала самым привычным, можно даже сказать родным местом для ненаследной принцессы. Здесь всё расположено так, как нужно именно ей, и никому до этого нет дела. Всё только Маринино и ничьё больше. Именно здесь она дома, а не в Загородном или где-то ещё.

Полюбовалась на прибытие Соньки... Точнее, самой Императрицы. Всё-таки решила приехать, изображая из себя ту, кем не являлась никогда — хорошую любящую и заботливую мать, настоящего друга своих детей. Ладно, будем пред собой честными. При всех своих недостатках, Кэретта Марине по крайней мере, не враг. Но и не друг.

Такие спонтанно-неофициальные визиты куда-либо как раз Саргон очень любил, Императрица только носик морщила. Но свою роль всегда блестяще играла. Собственно, кроме присущего большинству состоятельных женщин непомерного транжирства, других известных широкой публике недостатков у неё и не было.

От школы уже и официальная делегация встречает. Быстро же собрались! Хотя, люди-то тут все опытные, с хорошими организаторскими способностями.

Кэретта технических новинок не чурается, средств связи на её машине — как не на всякой штабной. Точно, намеренно администрацию предупредила. Вон и машина личного фотографа Императрицы, и автобус с журналистами самых проправительственных изданий.

Всё, как всегда, никогда не упустит возможности на публику поиграть. Интересно, обратит ли кто внимание, детей при любящей матушке ровно половина?

Да и каково Соньке на подтанцовке быть? Она ведь сама привыкла здесь полноправной Императрицей быть. Ну, как говорится, всё хорошее очень быстро заканчивается.

Никогда настоящая Императрица в место, где её дети учатся, не заглядывала, и вдруг решила школу своим визитом почтить.

Придётся Соньке фоном побыть. Чего явно не хочется, даже отсюда видно, какая рожа кислая. Новость о подобном визите распространяется чуть помедленнее лесного пожара.

Народу становится всё больше. Марина решает удалиться, пока ещё и её искать не начали, успев рассмотреть напоследок, Рэда и Дима приехали в разных машинах и дальше просто рядом стояли, даже за руки не взялись.

Об этом потом подумаем, а пока надо просто смыться.

Что с успехом и удаётся осуществить. Может, её искали, может быть — нет. В любом случаем сложно отыскать в комплексе немаленьких зданий, расположенных в большом парке, человека, великолепно знающего все ходы-выходы и совершенно не жаждущего быть обнаруженным.

Убивая оставшееся до ночи время, решает сходить проверить школьный почтовый ящик. Неожиданно он оказывается полон. Марина с удивлением веером разворачивает стопку писем ото всех, с кем у костра сиживала на Архипелаге. Сначала не может сообразить, как письма могли обогнать её саму. Лайнер же очень быстрый корабль. Потом доходит. Все письма в конвертах авиапочты. Как бы не был быстр корабль, самолёт всяко быстрее. Да и шли они обратно самым кривым маршрутом. Зато, по морю попутешествовали.

Исходя из дальнейших событий и старинной мудрости про подстилание соломы, может надо было тоже на летающей лодке лететь. Хотя, и в таком случае от «Стрелы Дины» вряд ли бы удалось отвертеться.

Письма в тот же день, как были написаны, самое большее, на следующий, оказались на материке, дальше всё стало уже совсем просто. Они уже лежали в этом ящике, когда Марина ещё была в море.

Херктерент не случалось получать столько писем от разных людей сразу. С друзьями раннего детства переписка не завязалась, а больше ей и некому было по большому счёту, писать. Все люди взрослые и сплошь занятые, писали редко.

А вот тут... Только девочки пусть не обижаются, ответы им она напечатает. Насчёт «красот» своего почерка иллюзий Марина не питает.

Одно письмо чем-то неуловимо отличается от прочих. Взглянув на имя отправителя, Марина сразу решает. На это ответит первым. Как-никак, от самой Смерти письмо. Что ей могло от принцессы понадобиться?

Хотя уже по надписи на конверте видно — это написано не для Её Высочества Ненаследной, а для частного лица Марины Херктерент. В таких тонкостях переписки гвардеец, бывшая наёмница и ещё много кто, разбирается прекрасно.

Ладно, ответы напечатаем, запас бумаги есть всегда. Вот только, как ответы отправлять? Марина запоздало соображает, ни одного конверта в запасе у неё нет. Сколько-то маркированных конвертов в месяц положено от школы, но Марина не помнит, распространяется ли это правило на летние месяцы, ведь сейчас формально ещё лето, а писать она начнёт именно сегодня. Плюс за свой счёт покупать можно сколько угодно.

Вот и возможность ещё несколько минут убить — сходить, конверты купить. Тем более, более дорогие авиационные от школы точно не выделяются, но на территории продаются.

Впрочем, вот так сразу за конвертами бежать всё-таки не стоит. Если её ищут — то там одно из первых мест, где могут засаду выставить. Вход в магазин просматривается через весьма длинный коридор. Вот с той стороны и поглядим сначала.

Оказывается и вовсе закрыто. Ничего удивительного — во-первых, какие гости прибыли, почти все, без различия пола и возраста, убежали на них посмотреть, во-вторых, выручка всяко сегодня была бы нулевой — никто ещё толком не успел растратить прихваченные из дома запасы.

Ладно, отправимся в одно из секретных мест, про него только Динке известно. Но, во-первых, пока Императрица не уедет, её никто никуда не отпустит, а будет это ещё не скоро, или же Марина о характере матери не знает ничего. Во-вторых, Кошмар можно на куски резать — про это место никому ничего не скажет. Тоже довольна, есть что-то только ей принадлежащее.

Как и собиралась, читать начинает с письма от Смерти. Начало жутко официальное, потом банальные вопросы про дорогу. Очередное подтверждение подмеченного на Архипелаге. В отличии от расхожих представлений о бойцах, кто в голову только едят, Смерть умна, неплохо владеет литературным словом. Куда больше напоминает совершенных людей лучших лет Островной империи, одинаково хорошо владевших пером и кисточкой. Борцы-философы, флотоводцы-художники или полководцы-поэты в те времена были не редкостью. Как раз, Сонькин недостижимый идеал. Смерть — весьма удачное к нему приближение. Только не к лучшим людям той эпохи, а как раз, к рядовым. Чьими трудами и клинками создавалось самое блистательное государство своей эпохи. Блеск этот не померк до сих пор.

Самое важное, и неожиданное в конце письма.

«Когда будет возможность, напомни обо мне своему брату. Скажи, я обдумала его предложение, и решила принять. Мне на письмо он отвечать не станет». И такая энергичная подпись — аж бумага порвана.

Сначала Марина призадумывается. Вот кем-кем, а свахой ей бывать не приходилось. Неужто Смерть решила всё-таки породниться с императорским домом?

Чуть-чуть подумав, решает, дело в чём-то другом. Это у неё в силу возраста большинство вопросов крутятся вокруг близких отношений между полами.

Тут же два взрослых человека, видевшие жизнь с кучи сторон, совершенно неизвестных Марине. Мало ли что там у них между собой, или с чем-то другим связанным, в прошлом осталось?

Херктерент оказалась единственной точкой связи. Как человек, Смерть Марине понравилась. В общем, братцу она тоже напишет. А там уж пусть сами разбираются, раз уж настолько немаленькие.

Письмо братца найдёт в любом случае. Официальных адресов у него несколько, но когда он хоть по одному из них появится не знает никто, и сам Херенокт — в первую очередь. Написать ему возможно. Кому надо знает номер почты не существующей воинской части — личный номер братца, по которому почтовые отправления его и находят. Марина как раз к этим «кому надо» относится.

Она уже поняла, Херенокт в первую очередь человек, занимающийся делами, что лучше не афишировать, а журналистика это так... Прикрытие для грязных и не очень дел и делишек. Самое простое объяснение, почему он столько по миру мотается. Она даже догадалась, когда и в каких лесах братец познакомился с наёмницей. Даже в «Личное дело» заглядывать не пришлось, хотя потом нос туда Марина всё-таки сунула. Косвенные признаки только подтвердили догадку. Рассказывала Смерть только о бурных годах ранней юности.

Потом кровавый песок кончился совсем. И началось всякое разнообразное. Даже по недомолвкам вроде «образцового выполнения задания командования» выходило биография у Смерти сопоставима по цветистости с Хереноктовской. Интересно всё-таки, о чём несколько лет назад не договорились бравая наёмница и безбашенный принц. И примет ли брат предложение сейчас?

Самой Смерти тоже надо будет ответ написать. Официальный адрес у неё вполне имеется. Как часто бывает, тоже не без подпускания тумана. Номер почты крепостного полка — вещь совсем не секретная, более того, на табличках у нескольких ворот в самом центре города красуется. Смерти надо писать по этому адресу, только знающий человек поймёт — цифры после разделителя указание на подразделение, базирующееся совсем в другой местности.

Письма островных девчонок в чём-то похожи, а в чём-то существенно различаются, как и они сами. Что пришли все вместе — совсем не значит, будто по команде той же Эшбад писались. Как-никак, не каждый день даётся обещание письмо самой настоящей принцессе написать. Интересно, сколько визгу будет, когда принцесса ещё и ответит? Уж точно этот ответ ещё, самое меньшее, несколько лет в позолоченной рамочке под стеклом провесит.

Почему-то почти все письма украшены всякими цветочками-финтифлюшками, где и картиночками, из журналов вырезанными. Со смысловым содержанием — ничего особенного, как-никак на момент написания времени после расставания с Мариной прошло от нескольких часов до суток. Потом сработал памятный по школе коллективный девичий разум, у них развитый ещё сильнее из-за постоянных совместных занятий, и они все вместе отправились письма отправлять. Всё-таки занятно наблюдать, насколько одни и те же события в личных рассказах отличаются от них же в письменном изложении. Прямо хоть начинай тонкости создания исторических трудов изучать. Воспоминания для публикации, дневник того же человека и рассказ о событии в учебнике сплошь и рядом описывают три абсолютно разных события, зачастую лаже местом действия не особо связанные. В письмах словно начальная стадия подобного. Даже про карнавал ухитряются писать совсем не то, что видела Марина. Хотя, подобное отчасти объяснимо, мозги деформированы родом занятий, что собственно бывает у всех постоянно занятых одним и тем же. Они же на развесёлом карнавале в первую очередь, работали, а только потом уже развлекались. У всех остальных — строго наоборот. Большинство и не знают, на карнавалах тоже работают. Притом, не только в горизонтальной плоскости, тут уже Марину начинает клинить на определённых вопросах. Да и в письмах всяких разных намёков предостаточно. Другое дело, люди всегда пишут гораздо меньше, нежели способны в глаза сказать. Девчонки островные совсем не исключение. Вот только с изворотливостью и лживостью у них куда хуже, чем у столичных. Архипелаг всё-таки довольно специфическая часть грэдского мира. Хорошо, конверты авиапочты уже с напечатанными марками продаются, а не то точно все одинаковые наклеили бы.

Девочки старались, но Эрида цветочки рисует гораздо лучше. Другое дело, тут всё искреннее, а не от желания пошутить хитрым образом, как у разноглазой.

Бросается в глаза. Все, кроме подписи, приложили печать, или прокатили по бумаге валик с вырезанным именем и фамилией.

У Соньки таких печатей множество самых разных форм и материалов. От простого твёрдого дерева до камней драгоценных. Даже на острове несколько куплено, кажется из местных камней и коралла, но Марина не уверена.

Марина не сразу вспоминает, где именно её собственная печать. У неё — единственная печать. Как в прошлом у Великих Еггтов. Оказывается тут, всё время при ней находится. В массивном браслете даже гнездо сделано под валик чёрного камня на платиновой цепочке. Пусть пока и не приходилось пользоваться. Её простой подписи всегда хватало.

Современным письмом рельефно по кругу.

МАРИНА

САРГОН

Рядом с каждым словом — по иероглифу.

«Море» — у верхнего.

«Император» — у нижнего.

Марина привыкла — все сколько-нибудь важные дела заканчиваются вместе с одним учебным годом. С началом следующего начинается уже что-то другое. В этом году события лета всё никак отпустить не могут. Ответа на письма раньше конца следующего десятидневья не ждала. Самолёты, конечно, быстро летают, но сортировка с доставкой способны сожрать кучу времени.

Переписку с девчонками Марина для себя отнесла к событиям уже этого года. Первое десятидневье учебного года всегда неполное, как и любая другая дата у грэдов намертво привязана к определённому дню десятидневья. Первый день почти полностью, как всегда ушёл на празднование начала учебного года.

Марина празднование проигнорировала, на четвёртый раз несколько приелось. Плотно засев за пишущую машинку, всем написала ответы. Сама над собой эксперимент поставила, излагая одни и те же события в каждом письме по-разному. Над Мариной, Оренни и Динни ещё и дополнительно пошутила, приложив к письму собственный поцелуй (еле смогла помаду найти). Разноглазая тоже сколько-то писем с Архипелага получила, Херктерент просто не стала интересоваться от кого именно. Немало времени провели с одними и теми же девчонками. Наделали всякого. Эр по степени близости контактов Марину точно превзошла. Вот занятно, она настоящих любовных писем писать не стала? Но это и на потом можно отложить.

На Марину, покупающую конверты авиапочты все вокруг смотрели весьма удивлённо. Вопросов лишних не задаёт никто — уяснили уже, может быть вредно для здоровья.

Письма в ящик засунуты. Теперь остаётся только ждать. В особо жаркие в плане писанины периоды, к каковым начало учебного года относится, выемку писем производят два раза в день.

В оставшиеся дни учёба идёт по большей части номинально — понятно, не видевшиеся почти три месяца ещё не наобщались как следует и не обменялись летними впечатлениями.

Марина понаслаждалась тишиной и одиночеством. Никому до неё дела нет, не видевшиеся за лето ещё языками не начесались, чтобы бежать Херктерент выискивать.

Она же за лето насмотрелась на знакомые рожи до такой степени, что некоторых видеть совсем не хочется. Они это тоже понимают, и стараются на глаза не попадаться. А в классе вполне можно так сесть, чтобы поменьше друг друга видеть.

В первый свободный день Марину ожидал сюрприз. Начинается с вызова в административный корпус, хотя она за эти дни точно ничего натворить ещё не успела, а чужого на неё обычно не вешали.

Причина вызова у корпуса красуется. Новёхонький «Гепард» неизвестной модели. И прилагающийся к нему владелец — принц Херенокт собственной персоной. На кого из двоих больше заглядываются девицы всех возрастов история умалчивает.

Ответное излишнее заглядывание и не только может привести к не самым приятным последствиям, так как по виду уже не очень определишь, кто тут совершеннолетняя, а кто — ещё нет. Впрочем, Херенокту не привыкать, он школьниц в своё время бывало, похищал. Правда, несовершеннолетним в то время как раз он и был.

Что ему тут понадобилось? Ладно, хоть не устроил из своего визита представление, как Императрица.

Ходить вокруг да около незачем, раз он тут, то должен был обо всём договорится и Марина направляется не в Администрацию, а сразу к машине. Братец изрекает словно в пустоту.

— Снова в этих, почти родных когда-то стенах, — смотрит на Марину, как будто только что заметил, — Привет, сестрёнка, — приглядывается, хотя у него одна из военных специальностей как раз снайпер, — никогда не видел тебя в школьной форме. Какая ты...

— Если брякнешь какой-нибудь вариант слова «миленькая» — развернусь и уйду. Долго меня ещё не увидишь.

— Надутая. Как хомяк с крупой. Узнаю прежнюю Марину.

— Принимается, хотя тоже рада тебя видеть, в жизни не поверю, будто просто захотелось со мной пообщаться.

— Правильно понимаешь, — усмехается принц, — получил я тут твоё письмо.

— Так быстро?

— Я вообще-то, в столице был. И даже ни от кого не прятался. Так вот, про письмо. Хотелось бы поговорить про упомянутого там человечка.

— Тут говорить будем или поедем куда?

— По закрытым клубам соскучилась?

— Да как-то не особо. Больно уж ноги потом от каблуков гудят.

— Там много кого потом членства лишили.

— Угу. И арестовали, и даже посадили. Я весь список привести могу. Знаешь, стоять тут скучновато, поехали куда-нибудь. А то тут некоторые скоро взглядами убивать начнут — мол, вон какого красавчика эта Чёрная Крыса себе отхватила. Они ведь не знают, что ты — мой брат.

— Да уж. Девичья драка из-за парня — крайне неаппетитное зрелище. Это не песок на Архипелаге.

— Поехали.

Едва сев за руль, Херенокт продолжает.

— Так вот, по поводу Морского Ангела, — заметив старательно изображённое недоумение сестры, добавляет, — её по документам именно так зовут. Ты её знаешь как Чёрную Смерть.

— Откуда имечко такое? Как у моллюска с крылышками, кто плавает, словно летает. Она же, вроде не мирренка, — Марина притворяется, будто не знает, как по документам зовут наёмницу. Интересно, брат верит или нет?

— Папаша-моряк набрался в портах словечек всяких разных, вот и увековечил моллюска. Кстати, это чуть ли не самое ценное, чем он её одарил в жизни.

— Таким дерьмом был? Я знаю, чем Смерть занималась в юности. На это редко толкает только собственный характер. Чаще обстоятельства вынуждают.

— Нет, он просто утонул, когда Ангелочек совсем маленькой была.

— Это надо додуматься, чтобы Смерть Ангелочком звать.

— Она не-на-ви-дит, когда её Ангелочком называли.

— Подозреваю, живых, кто осмеливался её так называть, кроме тебя, больше не существует.

— Таких, чтобы я про них знал — точно нет.

— Ты мне так и не озвучил сути ваших разногласий. Да и не очень понятно, почему ты сейчас не на Архипелаг летишь, а со мной тут болтаешь.

— Тебе никто не говорил, какая ты зануда.

Марина напоказ зевает.

— Десять в много какой степени раз мне это всё говорили. Дальше-то что?

— Интересно, какая у тебя версия? Такой ведь сюжет для романа — принц и наёмница.

Марина снова зевает.

— Вообще-то, принц и гвардеец, если совсем уж точными быть. Даже если по старым законам считать — это всего-навсего разные слои одного и того. То есть, совсем не непреодолимое расстояние.

— Мне говорили, ты обожаешь намёками разговаривать. Прямым текстом сказать можешь, что думаешь?

— Мой мыслительный процесс сейчас несколько искажён полом, возрастом и ещё не до конца завершённой перестройкой организма во взрослое состояние, — скучный преподавательский тон, Херенокту аж зевнуть захотелось, — Все эти вопросы вместе порождают определённую зацикленность на вопросах пола, а так же близких разнополых отношений. Всё это вместе позволяет сделать вывод... — сделав театральную паузу, Марина словно взрывается, — ты ещё и на ней собирался жениться, что у вас отношения были, я знаю. Она тебя послала, ты своё предложение оставил в силе, но просил очень уж долго не тянуть. Она вот подумала, молодость, как известно, вещь приходящая, и решила принять твоё предложение. Когда свадьба? Я, если что, против такой родственницы совершенно не возражаю.

— Почему даже неглупые девчонки до такой степени на свадьбах сдвинуты.

— Потому что парни в большинстве своём дураки, и при возможности выбора из нескольких выберут ту...

— У кого грудь самая большая, я знаю эту шутку, она, наверное, нашего отца на пару сотен лет старше. Марина, ты чего? Тебе нехорошо?

Принц резко тормозит.

— Ничего... — огрызается Марина, — Хорошо всё. Дальше поехали. Я угадала про свадьбу?

Машина набирает скорость.

— Почему ты думаешь, что отношения между взрослыми мужчиной и женщиной могут касаться только определённого вопроса?

— Потому что определённый взрослый мужчина настолько опасается определённой взрослой женщины, что боится её писем, и разговаривать предпочитает не с ней самой, а с её несовершеннолетней подружкой.

— Ну и логика!

— Херктерентовская высшей пробы, как в школе говорят. Ты как мальчишка дразнился, называя Смерть Ангелочком.

— Значит, песочка тоже попробовала... Ну и как? Сильно побили?

Марина чуть поворачивает отворот пиджака.

— Ничего подобного. Я их сама там всех.

— А-а! Значок ещё один вижу. У Ангелочка был похожий, только большой. Маленьким девочкам у них такие полагаются?

— Он и у меня большой, — рычит Марина, — я копию сделала для повседневного ношения. Заметить бы мог — там моей медали копия рядом.

— Не злись. Я сразу понял, знак у тебя, как и у Ангелочка, настоящий. В тех краях ими очень дорожат, никто чужой носить не посмеет. Маленькие копии для повседневного ношения вещь, конечно удобная, но я ими всё равно не пользуюсь.

— Можно подумать, у тебя оригиналов много, чтобы копии делать, — недовольно бурчит Марина.

— Можешь мне поверить — очень намного больше твоего. Почти всё — с мечами. Правда все ордена получены совсем не за то, что в наградных документах прописано.

— Не поверю, пока хоть один не увижу. Знаю я тебя.

— Так в чём дело? Поехали в мою берлогу, всё и покажу. Мне как-то не совсем всё равно, что сестра-Еггта обо мне думает.

— А поехали! Всё равно, дорога в ту сторону, а девицами у тебя в гостях никого не удивишь.

Принц косится на значок сестры.

— Какое возмутительное падение нравов Великих Домов! Принцесса — песчаный боец.

— Сказал похититель школьниц.

— На вопросы похищения девиц всегда, в общем-то снисходительно смотрели.

— Вот только мнением самих девиц забывали поинтересоваться.

Херенокт усмехается.

— Вот с этим — не ко мне, я поинтересовался. И были не против.

— Задурил бедной девушке голову и рад.

— Я сам тогда дурной был. Да и она не бедная. Во всех смыслах.

— Ещё скажи, знаешь где она, и что с ней.

— Мы даже общаемся изредка. Я её мужу сильно не нравлюсь. Мне, в общем-то, плевать, я много чьи головы большими и ветвистыми рогами украсил. Но она его всё-таки любит, а я скотина редкостная, но всё-таки не до такой степени.

— У неё детей от тебя, случайно, нет?

— Нет, и совсем не случайно.

Вилла Херенокта ничем не примечательна. Сын Императора мог себе позволить куда больше, но принцу и этого хватает. Типичное здание типичной планировки для лиц определённого достатка. Само здание архитектура золотого периода, вот холл оформлен в современном стиле.

— Располагайся. Сейчас схожу за обещанным. Чему ухмыляешься?

— Ожидала, что оговоришься и сказанёшь что-то вроде «Раздевайся, я за вином схожу». Ты же не со мной обычно сюда приезжаешь.

— Язычок у тебя точно змеиный. Вырвать не пытались?

— Не получилось. Кстати, вина бы я немного выпила. Что у тебя нет — не поверю.

— Я тут только девчоночьи вина с ликёрчиками и держу, — хмыкает принц, — да и я бы не стал прямо у двери бросаться. До спальни бы сперва довёл. Там как раз стиль «мечты дурочек о жилище принца» во всей красе. А вино — пока я ходить буду, сама найдёшься. Думаю, разберёшься, где в таких интерьерах бутылки держат.

— Слухи у ваших изящных манерах, принц, — с напускной капризностью надувает губки Марина.

— Очень сильно преувеличены, — ржёт в ответ Херенокт.

К его возвращению вино найдено, открыто и разлито, причём весь тугая пробка выдрана и валяется на столе. У Марины штопор в рукоятке одного из ножей. Да силы не девчоночьи.

Принц осторожно ставит на стол бархатную подставку с наградами.

— Ого! — только и может завороженно выдохнуть принцесса.

Людей с боевыми наградами она знает множество. Старший брат лучшее тому подтверждение. Вот не знала, что и у другого брата столько. Звёзд, правда, нет, но их и дают крайне неохотно за всё, о чём нельзя в газетах писать. Награды действительно, с мечами, кроме тех, что только за военные заслуги даются.

Херенокт себе верен — по краям подставки торчат на иголках миниатюрные копии всех наград для повседневного ношения. Только одной копии нет — Золотая медаль за окончание школы. Она приравнена к прочим государственным наградам, и допускается ношение миниатюрного изображения. Но тут чего нет — того нет.

Внешне приличный кусок жизни брата выглядел как череда бесконечных приключений в отдалённых землях. А на деле выходило вон что.

— Номера проверять будешь, въедливая ты наша? Только учти, в тех документах, до каких доберёшься написано совсем не то, что на самом деле было.

— В подобного рода документах такое написано почти всегда.

— Знаешь, какое лицо у тебя было, когда награды рассматривала?

— Что с моей рожей опять не так?

— Да так всё с твоим милым личиком. Выражение было — как у ребёнка среди игрушек. Даже жалею, фотоаппарат не взял. Такой кадр вышел бы!

— Мне одной Эриды с камерой вот так хватает, — проводит рукой по шее, — ты ещё подключиться решил.

Снова наклоняется над подставкой.

— Хм... А это чьё такое, судя по девизу древним письмом, похоже на наше, но это ведь не так.

— За важные услуги, оказанные правительству одной малой страны. Как и все малые обожают вводить все атрибуты настоящих государств. У них в списке чинов даже полный список адмиральских присутствует. Хотя, флота того — примерно, как шлюпок на линкоре... На суше правда, там куда веселее. Маленькая война — всё равно война. Тем более, гражданская.

— Судя по качеству изготовления этого предмета, ты поддерживал единственную правильную сторону, то есть, придерживающуюся прогрэдской ориентации. А так там все хороши были и особо не разбираясь резали всех без разбора.

— Минимальный разбор всё-таки был. Как-то раз пленных не расстреляли, когда один из них крикнул. «Мы граждане Империи». Он-то был на самом деле, но спас таким образом человек пятьдесят. Одно дело с безродными наёмниками резаться, совсем другое — с нашей морской пехотой.

Орден вообще у нас заказывали, даже внешний вид столичные ювелиры разрабатывали. Кстати, по содержимому драгоценного метала и ценности камушков эта звезда — самое дорогое из имеющегося у меня. На самом деле, из сплава золота и серебра изготовлен.

И ты ещё единственный экземпляр первой степени их «Ордена Родины» не видела — отличительной побрякушки местного президента. Вот уж где ювелиры разгулялись. Там каждое звено цепи в виде государственного герба, а брильянтов на лучах... На линкор не хватит, а вот на крейсер наберётся, пожалуй.

Мы после награждения всерьёз подумывали, как бы резиденцию ограбить, стащить эту цепь. Там одно звено с герба год пропивать можно будет, причём, в столице, а в колониальных портах и на три хватит.

— Не стащили?

— Я уехал. Те, кто остались, могли спереть всё, что плохо лежит, а плохо лежало всё, не прибитое гвоздями.

Марина хихикает.

— Повезло мне с родственниками — один брат гробницы расхищает, другой вообще разбойник самый настоящий, не мелочится, президентские дворцы грабит.

— А Сордар что спёр? Я что-то про такое не слышал, хотя моряки ворюги ещё те.

— Тоже не мелочился. Вещицу уровня национального сокровища.

— Сурово! И куда эта вещь подевалась... Хотя, можешь не говорить, по твоему хитрющему личику следует понимать, сокровище это теперь у тебя. Вполне ожидаемо, у двух разбойников сестрица — сбытчица краденного.

— Всего лишь хранительница, не надо на меня лишнего наговаривать.

— Где одно, там и другое скоро появится. Еггты испокон веков вечно во что-то встревают.

— Тебе вон тоже, — Марина окидывает взглядом награды, — на месте почему-то не сидится.

— Я так сильно похож на губку-фильтратора? Это им нравится на одном месте сидеть и водичку цедить.

— Губке нравится не может. Не нравиться — тоже. Там думать нечем, даже зачаточных мозгов нет. Я, кстати, даже людей таких знаю. Некоторых из них ты знаешь тоже.

— Марина, ты знаешь такое не слишком литературное выражение «выносить мозги»? Вот именно этим ты сейчас старательно занимаешься.

— И это мне один из главных столичных знатоков женщин говорит! Разве не знаешь, выносить мозги — это врождённый инстинкт, имеющийся абсолютно у всех новорождённых девочек. Только работать у большинства он начинает в возрасте, несколько отличном от грудного.

— Я понимаю, почему некоторые примитивные народы частенько убивают новорождённых девочек. Дети природы о чём-то таком догадываются. Ибо такое временами может вырасти.

Марина смеётся.

— Спасибо, братец. Умеешь ты похвалить. Но мне понравилось!

Херктерент наполняет бокалы.

— Будешь?

— Я когда за рулём, особенно, на этой машине стараюсь не злоупотреблять.

— Все же знают, как ты по городу гоняешь.

— Гоняю трезвым. Скорость сама по себе пьянит неплохо. Дополнительные ощущения ни к чему.

— Даже в настоящие моторы спирт впрыскивают, чтобы скорость выше была.

— Марин. Думаешь, я не знаю, что такое «боевой режим»? Он при частом применении только так портит моторы.

— Человеческие сердца — не моторы, их испортить гораздо сложнее.

— Голова потом болеть будет.

— На меня плохо действует. Или, наоборот, хорошо... Чего смеёшься?

— Мечты детства иногда сбываются очень странным образом. Читал про Великих Еггтов, думал, а как это будет, поговорить с кем-либо из них. И вот, как по заказу, сидит предо мной самая Еггта из Еггтов. Любуюсь, как она пьёт моё вино, и я с ней обсуждаю вред злоупотребления крепких спиртных напитков.

Мечта детства сбылась — у меня есть сестра-Еггта.

— Сильно не первый год уже есть. Только сейчас заметил?

— Я про твой язык уже говорил. Смотри развезёт, а мне опять похищение школьницы припишут.

— Я тебе официальное опровержение дам. С подписью и печатью.

— Мне как-то раз общение с этим самым белым другом жизнь спасло. Правда, в военно-полевом варианте этот предмет был совсем другого цвета.

— Как это ты ухитрился?

— Я тогда был прикомандирован к одной добровольческой эскадрилье.

— Знаем мы этих «добровольцев», — хихикает Марина, — от обычных авиационных частей только покроем формы и отличаются. А так...

— А так, всё почти так же, как и везде. Пилоты, как правило, просто мечтают в «добровольцы» попасть — содержание выше, срок службы по времени считается с коэффициентом полтора. Часы налёта — для любого пилота важнейшая строка в личном деле со значением один и три. Боевые вылеты и часы налёта засчитывают всем военнослужащим, находившимся в тот момент на борту. Всякие павлиообразные всеми правдами и неправдами стремятся попасть на борт. Строчка о боевых вылетах — совсем не лишняя в дальнейшей карьере.

— Ты, конечно, не павлин. Но чтобы у тебя этих самых вылетов не было — в жизни не поверю.

— Нового способа себе нервы пощекотать я никогда не упущу. Полёт на бомбардировщике — один из таких. Напросился на место офицера-наблюдателя, там расстояния никакие, цели всем известны, штатных этих членов экипажа совсем нет. Вот я и летал.

— На чём хоть небеса бороздил?

— ББ-5 или ближний бомбардировщик пятый, — ухмыляется Херенокт.

Марине тоже весело.

— Так его кто-то купил! У нас же он на вооружении по большей части формально состоял, для продажи в основном и предназначался. Хотя, все кто мог, только о его выдающихся характеристиках и писали. Рассчитывали на дурней с деньгами из нашей сферы влияния.

— И представляешь, такие нашлись. Только-только новый займ у нас взяли. Все деньги пошли на усиление армии, то есть деньги уже вернулись к нам, при этом нам ещё и должны.

Машина на самом деле, совсем не плоха. Только нам надо было выдать переходный тип за фактически основную машину.

— «При любом раскладе стремись делать так, чтобы пострадали миррены» — давно уже негласный девиз нашей дипломатии. Они и пострадали, запустив в серию второсортные истребители, если на что и способные — то пятёрки бить. А их на наших аэродромах искать замучаешься.

— Ну, уж не настолько миррены глупы. Серию несколько раз сокращали. Да и двигатели успели сильно модернизировать.

— Братец, не забывай, я по-прежнему Марина, а не Софи. Развитием авиации интересуюсь постольку-поскольку.

— Но не я один был таким умным. Главный крыс местный, редкой паскудности человек, я даже удивлялся, как это с ним никакого несчастного случая не произошло. Как-то раз поддеть меня решил. Явился на аэродром и занял место в самолёте, что я привык считать своим. Он всё-таки к полётному составу относился, и старше меня по званию был. Поэтому просто выкинуть его я не мог. Меня тогда прихватило. Прихожу из этой самой комнаты отдыха, а он уже в машине сидит и ухмыляется гаденько так. Мол, пусть ты и принц, но звёздочки сейчас у меня больше. Командир другой машины всё понял, и позвал меня к себе, у него тоже н наблюдателя не было.

— Слушай, он совсем больной был? С целым принцем ссорится?

— Формально он ничего не нарушал. Разозлить меня просто не успел. В армии как-то нагадить прилепленному бездельнику с титулом и погонами — соревнование своеобразное. Этот только начал заигрываться.

Я не знаю, что тебе Сордар говорил, но титулованных в войсках очень сильно не любят. Мы раздражаем солдатскую и большую часть офицерской массы практически всем — орденами и чинами неизвестно за что, почти родовыми должностями, презрением ко всем и вся... Да много ещё чем. Этот, в общем-то был такой же. Только в знаке разница. При чуть иных личностных качеств моё противостояние с ним переросло бы просто в местный сборник дурацких историй. Оба могли бы перейти в категорию почти легендарных персонажей. Но он только возвысится стремился, унизив меня тем, что сам понимал под унижением. Какой моей реакции он добивался? Не знаю, и уже не узнаю никогда.

Как оказалось, любителю мелких пакостей в тот день очень крупно не повезло. Другим, гораздо более достойным людям не повезло в той же степени. Машина получила прямое попадание зенитного снаряда. Я видел взрыв. Экипаж погиб полностью. Не отлучись я, по делам так сказать, ты бы со мной не разговаривала сейчас.

— Спасающий жизнь понос! Оригинально, как говорится, век живи — век учись...

— Всё равно, дураком помрёшь, — по-русски заканчивает фразу принц.

— Соньке надо будет про «добровольцев» сказать. Ей точно понравится — налёт, всё такое, всякое начальство очень далеко...

— Именно так. Половина части не знала, кто из местных командиром корпуса числится. Из оставшихся ещё половина знала имя, но были уверены, он одной расцветки с местными, хотя на деле он был нашей расы безо всяких примесей.

— Разве там такие бывают?

— Представь себе, да. Даже потомками выходцев из Островной Империи себя мнят.

— С самомнением полный порядок, как и у всех малых народов, кто бы сомневался. Я так правильно поняла, местная диета, способствует частому несварению желудка, а следовательно, общему поддержанию стройности. Соньке там должно понравится.

— Я её с утра мельком видел. Парой слов перекинулись. У меня возникли вопросы к вопросам организации питания в этом заведении. Очень уж Софи стройная и худощавая. Так и хочется подкормить.

«И как только успевает всюду первой оказываться вредина длинноногая?» — злится про себя Марина, — «У братца же в принципе никаких дел с ней быть не может!»

— Она тут недавно появилась, до этого почти три месяца была там, куда ты всё собраться не можешь. Так что, лучше бы поинтересовался, чем в тамошней Резиденции кормят, и не надо ли в МИДв проверку устроить. Тут некоторые уже с собой покончить пытались из-за зависти к сестрёнкиной худобе, так что, в усиленном питании она не нуждается.

Принц только по лбу себя хлопнул.

— Постучал по деревянному?

— Я понял теперь, почему раньше, даже в отношении девушек широко применялись телесные наказания.

— Только в основном, не на нашей стороне материка. У тебя не возникло подозрений, что тебя недавно хотели убить?

— С чего ты взяла?

— Как раз, с упомянутого тобой взрыва самолёта. Это могло быть не попадание, это мог быть взрыв мины, случайно не достигший поставленной цели. Ты очень удачно зашёл по дороге о вечном подумать. Летали вы на одну цель, подлётное время всегда одинаково. Расчёт произвести — задача для начальной школы. Ведь расследование не проводилось?

— Какое там расследование! Ты, что смеёшься?

— Совсем нет. Просто предполагаю, тебя кто-то хотел убить, а ты не придал этому значения, списав на взрыв зенитного снаряда.

— Марин, я знаю, ты дружишь с Кэрдин. По-моему, общение с ней на тебе сказывается. Ты начинаешь с ума сходить на почве заговоров и собственной безопасности.

— Я — человек, кого несколько раз уже хотели убить или серьёзно покалечить. Один из случаев вообще-то, с тобой связан. Тебе же на опасности покушений просто плевать.

— Марин, можешь мне поверить, в меня стреляли намного больше, нежели в тебя.

— Только это были варианты, когда ты мог стрелять в ответ. Я же говорю совсем о другом.

— Это всё равно, что пытаться убить Сордара, утопив «Владыку Морей».

— Тебя через сколько времени оттуда отозвали?

— Ни через сколько. И сейчас мог бы там быть. Самому надоело, потому и уехал.

— Хорошая у тебя война. Захотел — пошёл, надоело — домой уехал.

— Вообще-то, отпуска положены всем. Другое дело, они не всеми используются по причине размеров нашей страны.

— Ты опять не понял, о чём я.

— Всё-то я понял, свихнувшаяся на безопасности, девочка. Смысла убивать именно меня просто нет. В случае моей гибели для страны ущерба будет не больше, чем от гибели любого другого офицера такого же ранга. Ну всплакнёт несколько дурочек...

— Несколько сотен тысяч дурочек.

— Ты преувеличиваешь степень моей популярности. Детей у меня нет, наследство по материнской линии совсем невелико, мама была совсем небогата.

— Небогата для лиц определённого круга.

— Это не имеет значения. Вот для тебя родня не первого уровня близости определённую опасность представляет. Слишком уж вас, Чёрных Еггтов, мало. А титулы и ещё много чего могут переходить. Но на твоём месте, я бы их не боялся. Прочие Еггты они прочие и есть. Не дотягивают до главной ветви.

Не рановато ты безопасностью семьи озаботилась?

— Некоторыми вопросами лучше пораньше начать заниматься, пока эти вопросы сами за тебя не взялись. Представляешь, я тоже хочу жить! А вот кто-то этого очень сильно не хочет.

— За мою голову уже несколько раз объявляли награду. Один раз частью было стадо в пятьдесят голов крупного рогатого скота.

— Ну и как скотовладелец поживает?

— Уже никак. Совсем. Мы раньше успели.

— Интересно, что бы было успей раньше они?

— Ничего. Нас там вообще не было. В самом крайнем случае, я бы покончил с собой. Каких-либо особых отличительных признаков, позволяющих идентифицировать моё тело, не имею. Меч с собой в задницу мира просто не таскаю. Это только дикари считают, будто у вождей и колдунов какие-то особые знаки есть, их статус подтверждающие. Хотя, — принц усмехается, — для этих целей татуировки тоже подходят. У Сордара говорят, есть где-то даже не рисунок, а шрамирование со значением «великий герой, старший сын великого вождя».

— Врёшь ты всё! Нет у него нигде ничего подобного, скорее у самого про младшего сына великого где-то присутствует.

— Хочешь убедиться?

— Кто из нас пил? Что-то совсем не то предлагать стал.

— Признаю, неудачная шутка была.

— Ты сколько там налетать успел, пока кого-то вместо тебя не сбили? — Марина по-прежнему настроена довольно скептически. Знает она братца!

— У меня сорок семь зарегистрированных боевых вылета. Из них в том регионе тридцать два, до упомянутого инцидента было четырнадцать. Так что, ошибаешься ты, Марина. Если кто меня и хотел убить, то была у него возможность мину пихнуть. Из оставшихся вылетов на том самолёте у меня было тринадцать.

— У тебя знака «Отличный лётчик-наблюдатель» случайно, нет? Если да, то Соньку в следующий раз сможешь просто урыть. У неё лётная книжка уже есть, но в боевых там пусто.

— Не пусто там, — усмехается принц, — ей тот рекордный перелёт засчитали как полноценный боевой вылет. Был даже контакт с противником.

— Делать у нас кому-то нечего.

— Вообще-то, штатным техникам боевые тоже засчитывают. Могла бы и подсуетиться.

— Я. Ничьим. Штатным. Техником. Не буду, — чеканит Марина.

— Просто завидуешь сестре, это ты у нас на боевых заслугах помешана, а совсем не Софи. В самой важной для тебя области обходит тебя с лёгкостью.

Вот ты и сходишь с ума.

— Тоже мне, тонкий знаток детских мозгов выискался.

— Мне когда-то было столько же лет, сколько тебе. И с девочками соответствующего возраста вполне дружил. На память пока не жалуюсь.

— Тебе напомнить, самое невыполнимое желание — научиться понимать женщин.

— Я их понимаю ровно в той степени, что требуется лично мне.

— Ангелочка-Смерть понимаешь тоже?

— Я уже что-то говорил о телесных наказаниях?

— Тебе какую статью основных законов из раздела про преступления против жизни и здоровья прочесть? Особенно, против несовершеннолетних. Большинство из них тяжкие.

— Какими все начитанными стали! Скоро на свидания с этим сборником ходить будете. Там и в других главах всего интересного немало.

— Я их содержание, в силу пола и возраста ещё лучше знаю.

— Стервозность тут первична. Всё остальное тут глубоко вторично. Смотри, Марина...

— А я и сама знаю, что ты хотел сказать «останешься одна». Но во-первых, я привыкла исключительно своим представлениям о чём-либо соответствовать, во-вторых буду ли я одна и будет ли достоин кто-то быть со мной, решать буду только я. Мнение противной стороны меня не особо интересует. Если чего-то или кого-то захочу — добьюсь. И за ценой не постою.

— От таких решительных и упорных очень часто начинают шарахаться.

— Ты так шутишь, братец? Кто же станет прятаться от девушки моего социального статуса?

— Любой любитель мальчиков. Или крепкой мужской дружбы. Их знаешь сколько в столице?

— Имею некоторое представление. Странно, что ты по-молодости в эти списки не попадал.

— Я за такое тупо и не оригинально бил морду. Некоторые двуногие по-другому просто не понимают.

— Это уж точно, — вздыхает Марина.

— Ты когда на Архипелаг собираешься?

— Кто тебе сказал, что я вообще туда собираюсь? Я, знаешь ли, не в таком возрасте, чтобы мчаться через полмира по первому свисту. Некоторые вещи не ждут до бесконечности.

— Как уже говорила, ты её просто боишься. Всё-таки я правильно угадала причины конфликта между вами.

— Я не говорил, будто с ней было легко.

— Про тебя тоже подобного не слышала.

— Слегка не того уровня подружки, — хмыкает принц, — любые девицы банально ровно три вещи способны обсуждать — тряпки, еда и мужчины. В случае с тобой и Смертью, еду можно заменить на оружие. В остальном это не более, чем статистическая погрешность.

— Я очень сильно не банальная, Смерть — тоже. Как ЕИВ выражается, «не обобщай, и не обобщён будешь», — заканчивает Марина по-русски.

— Многие фразы, ему приписываемые, придуманы вовсе не им.

— Ты мне зубы не заговаривай. Я не забыла, о ком речь сначала шла.

— То-то я только в позапрошлом году понял, кого ты мне напоминаешь.

— Я и так чёрная. Только крыса, а не Смерть.

— Подозреваю, тебя сейчас зовут как-то по-другому.

— Я не уточняла ещё, чего за лето понапридумывали.

— Это только Смертью человека могут назвать один раз. С таким именем не расстаются уже до настоящей смерти.

— Я знаю, сколько твоему Ангелочку лет. В конце-концов мы обе не мирренки, чтобы возраст скрывать. Особенно, в нашем кругу, где все всех знают.

— Намекаешь, что я не с теми людьми связи поддерживаю?

— Братец, ты чего? Кто и где тебя покусали? Ты же своей матери сын, а никак не Кэретты. Это она кругами людей считать обожает, а ты таким никогда и не был.

— Я, знаешь ли, тоже не забыл, ты тоже своей матери дочь. Со всем, что к этому Дому прилагается.

— Тебе же ещё совсем недавно нравилось наличие сестры-Еггты.

— И сейчас ничего против не имею.

— А мне вот так не показалось.

— Чтению мыслей не обучен.

— Так когда летишь на Архипелаг?

— Вот уж существо въедливое! Сама-то Смерти что написала?

— Только факт о переданной просьбе. Причём, даже не сообщила, ответил ли ты мне. Была уверена, ты сразу на Острова рванёшь.

— Кто-то там что-то говорил о вреде размышлений за других.

— Тебя сейчас в школу отвезти? Или здесь переночуешь? Время-то позднее уже.

— Сейчас не получится уже — там комендантский час действует. Ночью на территорию впустят только машины аварийных служб. Не только у тебя дорогие машины водятся.

— У меня пожарные знакомые имеются. Могу привлечь. Их машину с сиренами впустят. Пока разбираться будут, тебя уже и не будет.

— Старовата я уже для таких шуточек. Раньше надо было предлагать. Да и налёт может быть, пусть лучше такие машины все на своих местах будут.

— Думал, ты согласишься.

— Говорила уже, раньше надо было предлагать. Некоторые вещи надо делать в строго определённом возрасте. Они становятся бессмысленны в другом. Ты вон тоже, похищениями школьниц больше не занимаешься.

— Так я и сам давно не школьник уже.

— Об этом я и говорю. У тебя тут вполне приемлемо. Спать надумаю — диванчики хорошие.

— Тут вообще-то и полноценная спальня есть.

— В твоё любовное гнёздышка я носа не суну.

— Я гостевые имел в виду.

— Догадываюсь, что за гостьи у тебя тут бывали. Иногда по пять шесть сразу... И как, сил хватало?

Херенокт криво ухмыляется.

— Будь ты маленько постарше, сказал бы как с ними связаться. Сама бы и проверила. На связи девочек с девочками у нас спокойно смотрят.

— Да уж обойдусь как-нибудь. Даже когда постарше стану... С мальчиками там тоже договориться можно?

— Не интересовался, но видимо да... Тебе что, на самом деле хочется?

— На самом деле, это шутки у меня дурацкие. Прямо, как у тебя временами... Правда, помог бы какого-нибудь красавчика сюда притащить?

— Ты младше своих лет не выглядишь. Скорее, наоборот. Формальных причин для отказа не сильно много набирается. Нравы в школе и раньше были весьма свободные.

— Чем ты вовсю и пользовался, — откровенно ржёт Марина.

— И ничего плохого в этом по сегодняшний день не вижу.

— Я-то не хочу никого. А вот ты можешь пригласить кого-то, если надо. Твой же дом всё-таки. Я тут случайная гостья.

— Нет, Марина. Мне не нравится, когда кто-то только смотрит.

— Слухов опасаешься?

— Тебе их следует опасаться куда больше моего.

— Ты по-прежнему слывешь самым завидным женихом Империи.

— Время как вода. Имеет свойство течь. Сверстницы давно замуж повыходили, иные уже по нескольку раз развелись. Дочки их банально ещё не выросли. Я естественным путём перехожу в разряд старых холостяков. Хотя некоторые в отношении меня ещё продолжают надежды питать.

— Не думала, что ты стал любителем перестарок. Как там такое извращение называется?

— Я и не сомневаюсь, что ты знаешь. В тебе банальная молодость говорит. Следящие за собой сверстницы ещё не утратили обаяния. Просто юные стервочки считают, весь мир принадлежит теперь им. Все принцы — их. Только и достоинство, и недостаток молодости — прозрачность. Вам кажется, вы сами впервые открыли какие-то действия. Хотя на деле с высоты прожитых лет забавно смотреть, как что-то открывается вновь. Кто-то кажется самой себе ужасно хитрой первооткрывательницей. Хотя все эти ужимки давным-давно известны. Понять не могут, почему безотказное не действует. Понять не может — она ни первая, и ни особо уникальная. Всё видено-перевидено и банально приелось.

— Что-то ты, братец, разоткровенничался. Не забыл, я ведь тоже ещё вовсю растущая и развивающаяся та самая юная стервочка с теми самыми мыслями о принадлежности мне всего этого мира.

— Мир он очень большой. Им никто ещё не смог завладеть целиком. Хотя, многие пытались. Ты банально одна из двух девиц нашей страны и окрестностей, кому от меня совершенно ничего не нужно. Это очень необычное ощущение, болтать с такими. Пищащий свёрток на твоих глазах превращается во взрослого человека. Девочка с бантиками уже пьёт твоё вино.

— Что ты врёшь! Я в жизни не носила бантов... Или ты с Сонькой попьянствовать уже успел?

— Нет, но и не отказался бы, представься такая возможность. Как-никак краса и гордость нынешнего поколения. Как любят говорить тебе подобные, мужчины есть мужчины, и у всех на уме только одно.

— В отношении сверстников, по крайней мере, недалеко, — недовольно бурчит Марина.

— Ха! — усмехается принц, — Очень уж похоже, что тебя недавно кто-то бросил. Предпочтя саму тебя кому-то с более развитыми молочными железами, и более широким доступом к ним и не только.

— Иногда тебя прибить хочется, — из Марины словно воздух выпустили, — Скотина ты, не поспоришь.

— Снова ха-ха, получается, я угадал. И насчёт форм с размерами тоже. Хотел бы я на неё посмотреть...

— С какого перепугу?

— Больно уж охота полюбоваться на девицу, у кого наглости хватило у Еггты и принцессы парня увести.

— Я уже говорила, в определённом возрасте совсем не головой думают.

— Странно, что в этой истории не покалечили никого.

— Кто тебе это сказал?

— Травмы были настолько серьёзные? Вижу, что нет. В противном случае, я каким-либо путём уже знал бы о результатах. Но я не знаю ничего, хотя, по степени твоей кислости, можно предположить, дело происходило совсем недавно.

— Знаешь, братец, чувствуется в своё время, тебя хотели убить если и меньшее количество раз, нежели меня, то ненамного.

— Я тоже в школе был личностью, чья популярность не имела определённого математического знака для характеристики.

Сгибаясь от хохота, Марина демонстрирует брату кулак.

— Это следует понимать, как официальную угрозу от Дома Еггтов?

— Нет. Сказать, куда тебе идти?

— Это тоже может быть воспринято, как официальная угроза. Притом, весьма тяжкая.

— Ты, что ещё и в знатоки древнего права записался?

— Нет. Я, как и ты им владею в масштабах школьного курса. У тебя, что по праву по этому?

— Высший балл, или ты думал у меня может быть что-то иное по предмету по большей части, моими предками написанном?

— Насколько я этот предмет помню, твои там по большей части, самые разнообразные вещи вычёркивали. И мало что писали.

— Но то, что все законники изучают всё равно называется «Кодексом Дин», а не как-то иначе.

— Ты вряд ли туда напишешь что-то новое.

— Ну да. Мне больше нравится, когда что-то уже имеющееся работает, чем что-то новенькое с нуля создавать. Ведь новое ещё неизвестно, как заработает.

— Один пещерный человек сказал другому «Волокуши прекрасно работают, неизвестно, как будет катиться твоё колесо».

— Вот спасибо! Пещерным человеком меня ещё никто не называл.

— Всё в этом мире бывает впервые. Тем более ты не особенно интересуешься новым, больше привязана к старому.

— Ты ошибаешься. Меня очень интересуют военные новинки. Разве не они двигают вперёд человеческую мысль?

— Ты интересуешься сугубо прикладными вещами. Не технологиями, как таковыми..

— Ну, так я не Осень Ертгард, чтобы лучше всех считать!

— Показатель. Ты этого персонажа назвала именно так, хотя в биографиях её пишут Оэлен Ягр. Иногда, Ягр-Дробт.

— Ха! Предки Кэрдин не особо жаловали прародительницу Ту ещё выскочку, по мнению многих.

— Но явно, не по твоему.

— Я вообще, люблю таких... Странных да неоднозначных. Птенец гнезда Второй Дины, чуть ли не самый дельный из всех. Твоей мамы Дом вроде бы, тоже из этого гнезда происходит. Как там вашу прародительницу звали.

— Эрия. Великий врач. Один из основателей некоторых направлений современной медицины. Тоже считалась круглой сиротой, как и Осень.

— Ты на самом деле позволил бы мне так развлекаться, если бы действительно хотелось?

— Почему бы и нет? Не вижу никаких формальных препятствий, тем более вина ты выпила уже куда больше иных моих куда более взрослых подружек.

— А мой нежный возраст?

— Марина,кокетничать у тебя выходит откровенно криво. Любимые тобой Дины в этом возрасте вполне в боях участвовали и на штурмы ходили. Если серьёзно, человек, способный через через пол континента рвануть на ракетоплане, равно как и человек, способный заставить этот агрегат взлететь как-нибудь сойдут за взрослых, в смысле доступа к определённым радостям жизни.

— Сказать бы кому, к чему ты меня подталкиваешь.

— У тебя и у самой всё прекрасно получается. Я просто не останавливаю. Самой следует попробовать и разобраться, что по вкусу, а что нет.

— Народ бы обзавидовался наличию братца с подобными установками.

— Я тоже был молодым и дурным, и не успел ещё этого позабыть.

— Ты дурным как был, так и остался — общепринятое в столице мнение.

— Тобой разделяется?

— Братец, ты над ребёнком поиздеваться решил?

— Марин, уже говорил насчёт твоего умения кокетничать. У тебя что детская непосредственность, что стервозность столичной принцесски — не слишком умело напускаемая вещь. Кто-то твою игру примет, кто-то нет, на тебе всё-таки не написано, кто ты такая.

— Ты бы несколько раньше о ненаписанном думал?

— Виноват, в тот раз серьёзно ошибся, степень неадекватности некоторых недооценил. Но ты и без меня неплохо в истории влипать умеешь.

Марина на диване так и заснула; последний бокал остаётся недопитым.

Просыпается тяжеловато. Сказывается вчерашнее. Пушистый плед — братец позаботился, девушки тут частые гостьи. Следовательно, всё пушистое, мягкое и сладенькое наличествует в товарных количествах.

Марина смотрит на офицерские часы со светящимися стрелками. Судя по их положению — раннее утро. Ощущения времени соответствуют. Хотя не исключена вероятность — рубануло с непривычных вин братца, и сейчас глубоко вторая половина дня, а он сам сидит где-то и злорадствует.

Сползает с кровати. Плед так и остаётся на плечах. До конца не проснувшись, сцапала бокал.

— Знаешь, кто пьёт с утра пораньше?

— Сестра твоя, — огрызается, толком так и не рассмотрев, где этот паршивец прячется.

Вот и он. Сидит. Красавчик свеженький. Хотя, с чего ему помятым быть? Дом его, ничем вчера, плавно перетекшим в сегодня, не злоупотреблял. Ордена только куда-то делись.

— В зеркало глянь. Потрясающе выглядишь, лучшая задница нашей страны.

Сначала энергично продемонстрирован непристойный жест. С не меньшей энергией опустошён бокал. Яркость одного из последних солнечных дней, наконец, осознана.

— Ванна наверху. Знаешь, где?

— Рядом с твоей спальней. Началами проектирования вилл владею. Найду как-нибудь.

Как и следовало ожидать, при постройке использовался самый распространённый проект «мечта дуры». Панорамное окно во всю стену с видом на миленький пейзаж, сама ванна от бассейна по габаритам мало отличается.

Подборочка средств для ухода за самыми разными частями тела. Некоторые марки даже Марине известны. Ничего другого в жилище принца из мечты дуры просто не может быть.

Зеркало врать не пытается. Братец не соврал. Внешне хуже бывало крайне редко. Херенокт просто редко её с утра видел. В том числе, и после бурных ночек, когда выпивалось гораздо больше, нежели вчера-сегодня.

Спускается. Херенокт покачивает часы на цепочке.

— Достижение! Ты изо всех здесь гостивших быстрее всех себя в порядок привела. Время засёк.

Продемонстрировав непристойность и усевшись на стол, Марина осведомляется.

— Когда на Архипелаг летишь, чтобы с Ангелочком встретиться?

— Ну и вредная ты, мелкая.

— Так когда?

— Завтра вылетаю на побережье. Там тебя по крайней мере, не будет.

— Быстро же тебе сестра-Еггта надоела... Ангелочек там тоже отсутствует.

— Парня, надо понимать, у тебя нет.

— А вот это уже...

— Констатация факта, не более того. Я своё окружение в аналогичном возрасте не забыл ещё. Скорость, с какой ты собираешься — верный признак, тебе некого ожиданием изводить.

— И наличие парня, или девушки, или как модно сейчас, и того и другого сразу в ваши времена так высоко ценилось?

— Можно подумать, что-то изменилось, и больше никто не обсуждает, кто там с кем, когда и что? Или ты в этот круг общения не входишь, и тебя из-за манер банально ещё не начали воспринимать как девушку? Сейчас общепринятое мнение, молодёжь пошла куда как ранняя во всех смыслах. И друг с другом начинают куда раньше, чем в мои времена. Вот по тебе не скажешь про изменившиеся времена. Ты и в моё-то слыла бы чуть ли не скромницей. Не пробовала ни с кем, ни за компанию, ни по каким-либо другим причинам. Пустоцветом дразнить ещё не начали? В моё время не имеющих успеха у мальчиков другие девицы изводили только так.

— В остроумии решил поупражняться, братец? Я сама кого хочешь извести могу. Да и в интересах к девочкам моего возраста как раз замечены люди твоего поколения и старше. Среди сверстников до сих пор полным-полно, кто нас элементарно боится и стремиться произвести впечатление какой-либо дурью.

— Нет, с тобой в остроумии упражняться бесполезно. Зануда ты слишком. Да и умная притом. Даже если хотя бы треть в доходящих до меня слухов о твоей личности, правда. Я бы тебя, при всей моей любви к противоположному полу, в соответствующем возрасте просто не воспринял. У танка есть мотор, ещё есть Марина, ни без того, ни без другого машина не поедет.

— Тебя временами не поймёшь, хвалишь ты или ругаешь.

— Мозги напряги. Говорят, они весьма неплохие.

— А тут и напрягать особо нечего. И так видно — ты меня поддеваешь банально в плохо осознаваемом желании за Ангелочка-Смерть мне отомстить. Я ведь всё-таки заставила тебя шевелиться в определённом вопросе.

— Я уже говорил, ты временами жуткая зануда.

— Зануда, пустоцвет, пьяница. Кто я там ещё? Не стесняйся, договаривай.

— Ты, — Херенокт совершенно серьёзен, — ты, я бы сказал, совершенно девушка вневременная. Когда угодно может такая жить, ни на кого непохожая. Ничего не воспринимающая на веру, делающая только то, что нужно лично тебе, а не потому что, так принято.

— Ладно. Это сойдёт за похвалу для сельской местности. Фотографию со Смертью прислать не забудь.

— Я уж думал, ты приглашение на свадьбу начнёшь выпрашивать.

— Если это событие будет носить хоть какой-то оттенок официальности, то приглашение у меня есть и так в силу статуса.

— В себя ты, как я погляжу очень уж быстро пришла, думал ещё пол дня, если не больше отсыпаться будешь.

«Р-р-р!!!» — мысленно рычит Марина.

— Что, есть какие-то предложения, как убить сегодняшний день? Где напоследок поскандалить собираешься?

— А почему решила, будто напоследок. Смерть сама не прочь гульнуть с размахом была.

— Почему была? Вроде, никуда не делась. Жениться не успел, а уже супругу хоронишь? — скучно замечает Марина, — Она и сейчас есть.

— За всё время службы в Крепостном полку она ухитрилась ни разу дисциплину не нарушить. — принц качает головой, — Чего я от этого взрывного характера совершенно не ожидал. Такие при смене своего социального статуса меняются очень сильно. Замуж выйдет — вообще в курицу-наседку превратится.

— Это твоё мнение.

— Присмотром за моими сёстрами она уже занималась. Чем не первая стадия?

— Намекаешь, второй будут мои племянники?

— Шуточки у тебя...

— Верх остроумия, сама знаю.

— Что сегодня делать собираешься? Учти, на поиски приключений я совсем не настроена.

— Уж на примерную школьницу, чинно посещающую книжный магазин, ты не похожа совершенно.

— Многих сопровождал?

— Всякое бывало...

— Херенокт, знаешь что? — тянет слова Марина, — Ты ведь меня совершенно не знаешь. Как раз в книжные я ходить люблю. Вот «Дворец» люблю значительно меньше.

— Но и ему тоже перепадает доля твоего внимания, — усмехается принц.

— Я же девушка, принцесса и Еггта. Странно было бы ожидать обратного.

— От Еггты такое было бы в самый раз.

— У меня Дина — совсем не первое имя.

Гараж виллы соответствует статусу принца — всё дорого, ярко, блестит со многими сотнями лошадей, запрятанных в самых разных частях машины. Вчера Марина в гараже не была, и теперь жалеет. Тут действительно, есть на что посмотреть. Любовь к необычным машинам досталась принцу от обоих родителей, вот только конструкторской жилки он не унаследовал.

Тут есть, что посмотреть. Считай небольшой музей набирается. Хотя большинство потенциальных посетителей и посетительниц особенно, кроме «Гепарда» и не увидят ничего. Сейчас и его не видно — со вчерашнего дня стоит на улице. Единственная здесь серийная машина. Хотя, если учесть, почти каждый «Гепард» собирается с учётом индивидуальных пожеланий заказчика, и его серийным можно считать весьма условно. Равно как и безвременно погибшую весной «Модель» Софи.

Аналогичная машина тут имеется. Судя по виду, вряд ли принц на ней ездил когда. Хотя, ожидать следовало обратного. Мечта многих, некоторых даже с мозгами, прокатится с ветерком на такой машине с красавчиком-принцем за рулём.

Правда, есть и такие, как Софи, не мечтающие ни о чём подобном, ибо и сами умеют прекрасно водить.

Другой агрегат выглядит пришельцем из другого мира. Внешне — почти обычный армейский вездеход. «Джип» как любит говорить Марина. Окраска тоже — обыкновенный «зелёный защитный». Всё бы ничего, но колёс у машины три, а не четыре. Судя по конструкции, переднего моста и не было никогда, вместо него за капот вынесено третье колесо на рамной конструкции.

Марина даже посидела за рулём. Внешне управление самое обыкновенное. Даже сиденья не блещущие изяществом от армейской машины. Но выглядит занятно.

— Интересно, зачем это сделано?

— Чтобы ездить! — хмыкает принц.

— Дашь покататься?

— Не сейчас. Уеду — дам тебе допуск к вилле и гаражу. Ни к чему технике простаивать, а школьные здания мне самому слишком нравятся, чтобы они из-за тебя рухнули.

— Ты переоцениваешь мои таланты взрывника. И даже не спросил, умею ли я водить.

— Марин, автомобили с каждым годом становятся всё более доступными средствами передвижения. Уже в моё время, умеющие водить девушки были не особенно редким явлением. Тем более, мы дети одного отца, и я прекрасно помню, в каком возрасте он начал меня сажать за руль. В твоём случае ситуация была, я уверен, аналогичная.

— А ещё говорил, это я зануда.

— Наследственность! — принц со скучным видом дует себе на руку.

Марина вглядывается в глубину гаража.

— Братец, ты что пожарную часть ограбил?

Херенокт, словно только сейчас вспомнив, включает в гараже полное освещение. Нечто скрывавшееся во тьме, предстаёт во всей красе. Пожарные машины все немаленькие, этот же агрегат просто чудовищен. Похож на машину из историй про другие планеты, танк, паровоз и бред сумасшедшего одновременно. Кабина вывешена далеко за передним мостом, сам мост двухосный. За ним — самая настоящая турель от бомбардировщика, только с торчащим из неё брандспойтом вместо пушки. Наискосок от неё — вторая, так что обе могут, тавтологически выражаясь, сосредоточить огонь по одному борту, как на старых броневиках.

За турелью — какая-то аппаратура. Только за ней — собственно цистерна на трёх осях. Завершается ещё одной кабиной, вдвое меньше первой. Всё обвешано плитами, наводящими мысли о навесной броне некоторых мирренских танков. У дверцы кабины ещё самый настоящий, до блеска надраенный колокол висит. Хотя все положенные сирены на крыше имеются. К ним ещё прожектор прилагается. Между турелями на телескопической стойке торчит ещё один.

— Зачем тебе всё это?

— Сама подумай. Разве можно было присутствовать на испытаниях, и пройти мимо этого? Неужели тебе в детстве не хотелось промчаться по городу на пожарной машине?

— Я на танке хотела. ТТ, который пятибашенный, но это тоже неплохо. Ты мечту детства осуществил? Затем и колокол повесил?

— Нет, он в штатную комплектацию этого агрегата входит. Пожарники тоже когда-то были детьми. Традиция с колоколом ездить.

— Что это вообще такое?

— Машина для работы на артиллерийских складах и заводах по производству взрывчатых веществ.

— Она что, ещё и бронированная? И так ведь неповоротливая.

— Бронирована, верно, остальное — нет. Рама шарнирная, задний мост с подруливанием. Второй пост управления и сама видишь. Я не просто так говорил, у меня знакомые пожарники есть.

— И вы вместе занимаетесь присвоением государственной собственности. Нехорошо, принц.

Херенокт усмехается.

— Никто ничего не присваивал. Эта машина в государственной собственности не была никогда. Заказана и куплена мной с полным соблюдением всех норм действующего законодательства.

— Мужчина от мальчика только ценой игрушек и отличается, — хмыкает Марина, — Тогда присутствует ненадлежащее использование техники во всей красе. Как говорится, «Всё для фронта», а тут такой агрегат простаивает. Отдал бы в зенитные части, пожарники ПВО сейчас подчинены.

— Марина, место, где я живу, с формальной точки зрения, самый обычный городской район. Все городские службы тут тоже в наличии. Только за пожарную безопасность отвечает не военизированная, а добровольная пожарная команда. Как ни странно, когда важное дело является своеобразным развлечением, оно может выполняться самым безупречным образом.

— Хоть один пожар эти добровольцы потушили? Я не рассматриваю случаи подожжённые от большой любви «Гепарды».

— Как раз таких случаев здесь и не отмечено. Если серьёзно, у нас стараются систематизировать всё что надо и не надо. В том числе, вид и степень опасности пожара. С начала войны эту классификацию дополнили ещё и степенью опасности от налётов. Так вот, при двух высших категориях добровольные части поднимают на тех же основаниях, что и обыкновенные. Люди, обученные с этой машиной работать живут недалеко. Доступ к машине у них имеется. Настоящие выезды в соседние районы у них есть. Так что, машина вполне находится на службе.

— Давай на ней в город прокатимся. Со всеми огнями и сиренами. Тут, я смотрю, даже в колокол можно изнутри машины звонить.

— Нет, Марина обойдёшься, я, хотя людей и очень сильно не люблю, для развлечения предпочитаю не издеваться. Звуки сирен — не то, что сейчас хотят слышать.

— А мы МИДвовские поставим. У тебя наверняка есть.

— У меня много чего есть, но сейчас нет праздника, чтобы гонять по городу на машине, украшенной подобным образом.

— По району колесить — масштаб не тот, — бурчит под нос Марина.

— Не многовато ли в Императорском доме набирается пилотов?

— Полноценный всего один, одна несовершеннолетняя, да один наблюдатель. Прямо скажем, не велик списочек. С мёртвыми чуть больше получается.

— Ты же говорил, умеешь летать.

— Ага, могу, только медленно и низенько.

— У тебя, автожира случайно нет? Он для таких полётов лучше всего подходит.

— Летал пару раз. Не понравилось. Я уже в таком возрасте, когда начинаешь ценить удобство, а не забавы с опасностью. Да и автожир, равно как и дирижабль — тупиковая ветвь в деле покорения воздуха.

— А мне вот вертолёты не нравятся совершенно. Хотя и говорят, у них большое будущее.

— Вот на этом не летал, не знаю. Моряки сейчас с ними активно играются. Читал, вытаскивать пилотов потерпевших аварию или сбитых машин — самое то. Разведка на ближнем расстоянии, да и сесть может куда угодно.

— Например, у тебя за домом.

— Нет, Марина этого не будет, во всяком случае пока. Войска вертушками ещё не насыщены в должном объёме, частным лицам пока не продаются. А я уже подутратил интерес к изучению новых образцов техники. Мама была моложе, чем я сейчас.

— Её не самолёт погубил, я знаю.

— Её, в первую очередь, убило собственное бесстрашие.

— Ей Сонька подражать старается.

— Вправить бы сестрёнке мозги. Да бесполезно. Они у Еггтов испокон веков набекрень.

— Это уж точно. -ухмыляется Марина, — Мы всё -таки первые из людей, кто научились летать.

— Думаешь, я не знаю, кто считается изобретателем теплового воздушного шара?

— Тот же, кто и водородного. Просто проверяла, вдруг ты мирренской версии придерживаешься, как сейчас модно.

— У мамы одна из машин звалась Дина. Сама подумай, могла ли она мирренской версии придерживаться?

— Это, случайно не та самая машина, — Марина как-то не задумывалась, некоторые люди не только яхтам и самолётам дают имена. Хотя, у Еггтов кони всю жизнь были номерными. Только у некоторых псов бывали имена.

— Нет, она на другой погибла. Та почему-то звалась «Чёрное пламя — пять»...Сама же и разрабатывала. С «Диной» ничего не случилось. Вон там, под чехлом именно она стоит. И сейчас на ходу. Сборка на заказ.

— Ты на ней ездишь?

— Нет. Это память, как старинное оружие. Она на полигон в тот день именно на «Дине» приехала. Отец хранил как память. Потом мне досталась. Её ведь в закрытом гробу хоронили.

— Тело на лафете везли. Самые пышные похороны чуть ли не со времён высадки. Впервые кто-то из Императорского дома погиб так. Считай, в бою.

— Так и считается. Лётчикам-испытателям вылеты считают за боевые. Отец почему-то хотел, чтобы все считали, будто она разбилась на самолёте.

— Чёрное пламя... Так псов Дины I и II звали. Наверное, самые знаменитые псы в истории.

— С точки зрения Еггтов — так уж точно.

— Поближе посмотреть машину можно?

— Смотри, — пожимает плечами принц, — только учти, она теперь проходит по категории исторических памятников.

— Как и любая другая машина тех лет выпуска, она автоматически попадает в категорию древностей, тем более машин тех лет на ходу не сильно много.

— Эта памятником числится уже очень давно.

Как и предполагала Марина, машина блестит серебром, цветом полированного металла. Не мать ли Херенокта ввела моду на такой цвет для машин самой безумной стоимости? Конструктор, кто бы он не был, неплохо разбирался в аэродинамике, машина нехарактерных для тех лет обтекаемых форм. Массивные колёса с цельнометаллическими красными дисками словно из следующей эпохи, скрыты в корпусе. Во время постройки господствовали колёса со спицами, часто торчащие по бокам машины.

Название «Дина» тоже красное, написано на двери.

— Это она сама написала, — замечает Херенокт.

Машина двухместная, хотя в корпус такого размера можно было впихнуть куда больше сидений.

— Мотор, надо понимать, от бомбардировщика поставили?

— Самый мощный серийный из существовавших в то время. Отец прямо запретил ставить экспериментальные двигатели. Потом лет семь считалось, это самый мощный мотор, устанавливавшийся на машине.

— Красивая вещь.

— Я знаю, ты красивым можешь только что-то техническое назвать. Про картину не скажешь подобного.

— Про мазню всякую задолго до меня, всё сказано-пересказано. Я только повторю чьё-то мнение.

— Сказала сестра «надежды грэдской живописи».

— Это она звезда, или так пишущие хорошо помнят, кто её родители?

— Банальная зависть младшей к старшей, — хмыкает принц.

— И вовсе я Соньке не завидую.

Херенокт просто не в настроении поднимать очередной бессмысленный спор на вечную тему. Поняв это, Марина от «Дины» переходит к следующему образцу, словно в насмешку, совершенно крошечному. Красная пирамидка, размером словно тент, каким можно накрыть едва трёх человек.

— И где тут дверь?

— Тут вся передняя стенка корпуса открывается.

Ручку Марина и сама находит.

— Сюда больше двух взрослых и ребёнка никого и не впихнёшь. Даже второй ребёнок не поместится. Зачем такое делали?

— Проверяли идею не то дешёвого, не то городского автомобиля. Поняли, что не взлетит. Хотя, медяки стоит в эксплуатации и вручную на месте развернуть можно. Да и стоит недорого, поняли, ездить на таком не будет никто. «Детская коляска с моторчиком» — самое мягкое, что про неё писали. Как ни странно, выпускается серийно. Даже сейчас.

— Кто же на таком ездит?

— Охрана больших складов, владельцы крупных вилл территорию объезжают. Дети многих не бедных людей, в качестве дорогой игрушки машинка довольно успешна. Странно, что её раньше не видела.

— Меня сразу на нормальных ездить учили. У меня даже право на управление гусеничной техникой есть.

Херенокт скептически окидывает фигурку сестры взглядом.

— По тебе и не скажешь, будто ты в состоянии рычаги на современных танках переключать. Не говоря уж о том, чтобы производит хоть какие-то ремонтные работы.

Марина упирает руки в бока.

— Вообще-то, я очень сильная. И мне приходилось заниматься и тем, и другим.

— Ещё скажи, любимый отцовский тягач-лесовоз можешь водить.

— В школе такой есть.

— Живой ещё? Он и в моё время таким был, хотя, что ему сделается, хоботному такому? Я там еле передачи переключал, а ты говоришь тоже можешь уже!

— Я этого вообще-то не говорила. Передачи там и самом деле, очень тугие. Только вот техника на месте не стоит, и умные головы, там давно гидроусилители поставили. Так что, заедешь в школу — покажу, как я им управляю.

— Старею! Совсем девчонки молодые с ума посходили.

Марина только самодовольно ухмыляется.

— Усилители, случайно, не ты предложила поставить?

— Я, но не случайно, в «Пятёрку» их было не засунуть.

— Танк-то ещё живой?

— Сейчас — снова нет, обратно на постамент водворён. Зато, других танков теперь в избытке.

— Без твоего участия в этом, надо думать, не обошлось.

— Вы поразительно догадливы, принц.

— Хорошо, экземпляр-дублёр, и несобранные образцы «Чёрного пламени» отец приказал в металлолом сдать. Не то они бы ещё пару членов Императорского Дома похоронили.

— Не более одного, и это была бы вовсе не я. Не особая поклонница больших скоростей.

— У меня, знаешь ли, другие воспоминания сохранились.

Марина демонстративно зевает, прикрыв рот рукой.

— Что поделать, принц, мы все стареем. И больше не можем безумствовать, как в юности.

— Сама-то хоть помнишь, в каком сейчас возрасте, а то временами походишь на редкостно занудливую старую деву.

— А вот и помню! Бе-е-е! — Марина корчит рожицу, — Лучше сразу скажи, на чём здесь ты мне покататься позволишь? Вон, я смотрю, у тебя ещё полугусеничный аэродромный тягач есть — любимая Сонькина машина в детстве.

Марина показывает на армейского зелёного цвета трактор с лебёдкой спереди. И гусеничной тележкой с двумя массивными катками сзади. Между ними — сиденье на одного. В оригинале сзади было одно металлическое колесо. Проще бы было на него шину поставить, чтобы грунтовые аэродромы не портить. Но у нас любят, когда сложно, поэтому гусеничную тележку и сделали.

— Пожалуй, только на этой бешеной табуретке — кивает в сторону машинки-пирамидки, — Ты можешь говорить что хочешь, но я уверен, ты не столько водишь на самом деле, сколько хвастаешься. Это большой скорости не разовьёт, да и считается безопасной. Полугусь тоже большой скорости не разовьёт, но с него свалиться можно. Софи на нём катали, не она за рулём сидела. Твои же навыки — как у большинства подростков, то есть прямо и в ближайшую стену. Или столб, смотря что первым по дороге попадётся.

— Совсем недавно ты верил в мои навыки в запуске реактивных двигателей, — дуется Марина, — Насмерть разбиться и на трёхколёсном велосипеде можно.

— С такими, как ты по-другому нельзя. Приходится тут верить, а тут — нет. Если достигла успеха в чём-то одном — для меня не очевидны успехи в другом. Тебя за рулём я ещё не видел.

— Так проверь!

— Тут всё, кроме табуретки потенциально опасно, она же в твоём полном распоряжении.

— В кого ты вредный такой? Вроде, женщин- Еттов у тебя в прямых предках не было.

— Я, по понятным причинам, вообще настороженно отношусь, когда женщина, неважно какого возраста, берётся машиной управлять.

— Это как у мирренов, законодательно женщинам разрешили управлять машинами лет на двадцать позже, чем мужчинам.

— Сам знаешь, этот закон по сути дела не действовал никогда.

— Шуточку про обезьяну с гранатой не миррены придумали... Так что сразу расскажешь, в чём подвох, или самой искать, — Марина резко поднимает вверх дверь машины, — чего тут нет? Бензин не залит? Мотор разобран?

— Нет никакого подвоха. Сказал то, что есть.

— Ой ли? Мы оба — дети человека, обожающего в моторах рыться, у тебя самого ещё и мама на этом же погорела.

— Если отец что-то умеет, не обязательно тоже самое умеет сын или дочь.

— То есть, если докажу, что водить умею, дашь и на других покататься?

— «Дину» и пожарную не дам, на остальных — почему бы нет.

— Мне «Дракона» водить доводилось.

— Думаешь, я твоего снимка на пятибашенном ТТ не видел.

Марина исчезает внутри машины. Впрочем, там габариты не те, чтобы можно было внутри затеряться. Тарахтение двигателя, машинка, дёрнувшись срывается с места и начинает ловко выписывать круги по гаражу. Танк в управлении куда сложнее.

Изнутри дверцу открывать не так удобно, но Марина справляется.

— Тут что, только ручные тормоза?

— Они тут вообще не сильно нужны.

— Я тебя убедила?

— Уровень детских машинок в парке.

— Так дай по нормальной дороге проехаться.

Рядом с включением света расположены и пульт управления воротами гаража. Открываются, уезжая вверх.

— Поеду твои клумбы давить!

— Попробуй лучше сад по кругу объехать — и обратно к воротам. Тогда поверю.

Палец поднят в оскорбительном жесте. Херенокт хмыкает. Он же Марину ещё совсем маленькую из дурного озорства этому жесту и научил.

Машинка снова стоит у ворот. Судя по виду, гоняя по саду, Марина никуда не врезалась.

— Я, кажется, вспомнила. Эту штуку ещё «машинка-чемодан» называют. Кто-то к ней ручку приделал, и за неё поворачивал.

— Эта ручка там штатная, под днищем, можешь проверить, как выдвигается.

— Не, не полезу. Я большие машины люблю.

— Будь ты парнем, сказал бы я тебе, кто любит всё большое.

Марина напоказ немного разводит большой и указательный пальцы.

— Всё большое любит тот, у кого своё маленькое. Эти шуточки мирренских лжеучёных я прекрасно знаю. На самом деле, размерами меряетесь?

— В возрасте младше твоего, случалось. Но я про девичьи причины зависти друг к другу из-за размеров сисек куда больше слышал. Да и ты совсем недавно явно проиграла кому-то подобное соревнование... Она ещё жива?

— Я не настолько мелочна, — цедит сквозь зубы Марина, — да и у меня совсем не прыщики.

— Обратного я тебе никогда не говорил.

— Почему ты вообще женщинам нравишься?

— Потому что я мерзавец! — усмехается принц, — Вот ты явно разочарована, что не главный школьный объект популярности у противоположного пола.

— Я не Сонька, — огрызается Марина, — на неё даже девочки заглядываются.

— Как мило! Хоть что-то в этом мире не меняется. Нежная дружба «сордаровок», переходящая в нечто большая. Знаменитые девчоночьи вечеринки. Розовенькие сердечки к праздникам. На тебя даже девочки не смотрят?

— Ты точно мерзавец!

— Никогда и не утверждал обратного.

— Своего «Гепарда» дашь?

— Какого из?

— У тебя их несколько?

— А ты как думала?

— У тебя дом и так выглядит пристройкой к гаражу. Ключи давай. Поеду прокачусь.

— Я их и не вынимал. Стоит там же, где вчера оставлял.

Марина почему-то медлит.

— Ты не шутишь?

— Не в этот раз. Так рвалась, и не торопишься.

— Что не так на этот раз?

— Не верю, что тебе настолько хотелось просто покататься.

— Ты ведь меня из мести за Ангелочка изводил?

— Ты тем же самым занималась.

— На самом деле даёшь «Гепарда».

— Даю. Сильно не гоняй.

— Я знаю, как наш мир устроен. Дурных полицейских, решивших остановить подобную машину, просто не существует.

— Столбы и деревья и такие, и любые другие машины крайне лихо останавливают. Да и при подозрении на кражу могут открыть стрельбу на поражение. Жизни угонщиков не особо ценятся.

— Из-за куска железа способны убить человека. Куда наш мир катится?

— Ты же говоришь, хорошо знаешь, как этот мир устроен. Сама знаешь, сколько этот кусок металла стоит. Ну и делай выводы. Тебе и «Гепард» не особенно нужен.

— Это ещё почему?

— Главное назначение подобных машин, особенно у лиц твоего возраста — производить впечатление. У тебя же с этим откровенно не задалось. По городу могла бы кататься и на МИДвовских машинах. Выносить мне мозг тебе уже наскучило.

— Будет, чем похвастаться.

— Не выйдет. Я абсолютно уверен, среди твоих знакомых нет ни одной, кого бы волновал факт моего существования. Равно, как и то, на чём ты разъезжаешь.

— Какой ты проницательный!

— Меня, в том числе, и за это все женщины обожают.

— За всех-то не говори.

— Почему ты вечно всем недовольна, вредина мелкая?

— Это, вообще-то моя фраза.

— Какой наш мир маленький. Всех ради самого процесса поддеваешь?

— Я тебя зацепила уже. И сильно. Иначе бы была не здесь, а где-то в другом месте. Напишу Смерти, про то, как ты струсил. Не знаю уж, в какую сторону мнение о тебе изменится. Вряд ли сильно в положительную.

— Я вместе с ней воевал. Чего мы стоим — изучили давным-давно. Мнение одной девочки ничего не изменит.

— Но написала-то она всё равно мне. Значит, мнение этой девочки что-то значит.

— Банальная женская солидарность. По какому кругу обсуждение пошло?

— Так тебе же не надоело старой подруге, или кто там она тебе, косточки перемывать?

— Скорее, просто нечто новенькое для меня с девушкой препираться. Со мной обычно не спорят.

— Со мной частенько, тоже.

— Я уверен, последняя скандальная новость, что про вас узнаю будет о каком-то безумном браке. Вы не из тех, что прославитесь десятком замужеств.

— Я — нет, вот насчёт Соньки не была бы так уверена.

— Можешь поверить моему жизненному опыту.

— Ненавижу подобные ссылки.

— Когда кто-то заводит речь про её таланты... В живописи разбираюсь постольку-поскольку происхождение обязывает, но когда о ней в определённых кругах заходит речь... Знаешь, отец анекдоты про себя собирает?

— Конечно. Последнее время всё больше интересуется самыми непристойными.

— Ты, надо понимать, их все знаешь?

— Только те, что были актуальны на мой последний приезд в Загородный. За лето могли ещё чего натаскать.

— Этот из старых. Заболел он. Несколько дней в туалет по-большому сходить не может. Вызывает врача. Предъявляет предмет для осмотра. Тот и говорит. «Ничего не понимаю. Первый раз такое вижу, чтобы отверстия не было».

«Зато мне всё понятно — зализали!»

Марина криво ухмыляется.

— Обязательно Соньке расскажу. Так изящно её бездарностью ещё никто не обзывал.

— Я просто не верю в рассуждения про её выдающиеся способности. С чем это связано — ты и сама прекрасно поняла. Трусостью она не страдает — это да. Для девчонки это уже само-по-себе достижение.

— Девчонок я тебе как-нибудь потом припомню.

— Как и любая в твоём возрасте, всё на свой счёт воспринимаешь. Когда я говорил, что ты — трусливая? Девочек в мире несколько миллиардов.

— Сам же говорил про сложности моего возраста, — напоказ позёвывает Марина.

— Бываю у родителей твоих вторых по статусности подружек иногда, — зевает принц.

— Зачем они тебе? — хмыкает Марина, — Ваши же интересы не пересекаются.

— Ни к чему на пустом месте портить отношения с людьми. Иногда гораздо проще быть просто вежливым. К тому же, у него две дочери. А я один из самых завидных женихов Империи.

— Эорен, прямо скажем, сильно на любителя. За Динку даже тебе голову оторвут. Я и начну.

— Марина, сейчас столько и про всех несут, лучше сразу уточню. Я не испытываю влечения к несовершеннолетним девочкам. При непонятках предпочту сперва посмотреть на документы, и только потом на всё остальное.

— Пока поверю, ибо нет сведений об обратном, но никто не отменял факта, чем мужчины обычно думают.

— Могу тебя же процитировать, мужчин я тебе как-нибудь припомню.

— Эорен сейчас на Архипелаге. В береговом командовании служит, — Марина пропустила мимо ушей предыдущую фразу.

— Когда там буду, зайду поздороваться, — таким тоном сказано — сразу понятно имеет в виду только то, что сказал, и никак не больше.

* * *

Херенокт тормозит чуть не обдав Софи гравием. Марина, усиленно подражая грацией умирающему слизню с трудом перебирается через борт машины. От Софи прикуривать можно, подлетает со скоростью кометы, хватает сестру за руки, без сопротивления поворачивает к лицом себе. Что такое? Ничем не пахнет, зрачки в нормальном состоянии, всё остальное тоже никаким противозаконным воздействиям на первый взгляд не подвергалось.

Собираясь сказать что-то гневное, смотрит на ухмыляющегося брата. Потом на энергично кивающую точно так же ухмыляющаяся сестру. Понимает. В очередной раз под розыгрыш попала, слабоватое утешение — никто ещё ничего не заметил. Только они трое всё равно всё поняли.

Остаётся продолжить изображать гнев, уперев руки в бока. Народу вокруг немного, но что Херктерент с красавчиком-принцем препирались, заметят все. Догадавшихся, с каким именно будет значительно меньше, да и те промолчат в основном, ибо станет совсем не интересно, а тут такая сплетня!

Не стоило забывать — у кого из братьев запас дури и весёлого сумасшествия больше — неизвестная науке величина. Марина — известная максималистка во всём. Навязали правила игры, зла на них не хватает.

— Как погуляли?

Марина вскидывает большой палец.

— Отлично! Зря с нами не поехала.

Подобная мысль в хорошенькой головке зарождается только сейчас. С Хереноктом-то она первой встретилась. Собственный запас безумия уже достиг количества, необходимого для совершения выходок в сестрёнкином стиле. Поневоле вспомнишь, пусть с братьями общалась редко, они оба почему-то больше симпатизировали Марине, нежели ей. Отношение взрослых она, как и сестра, чувствовали очень чётко.

— Что натворили? Сами скажите, или ждать пока во всех газетах появится?

Марина выразительно смотрит в сторону города. Софи следит за ней взглядом.

— Видишь? Ничего не горит.

— Будто вы оба только поджигать умеете.

— Разумеется, не только, — усмехается принц, — у меня никогда не было старшей сестры, но ты всеми силами стараешься на неё походить.

Марина сгибается в приступе хохота, тычет в Софи пальцем.

— Старушка!

— Это заговор?

— Девочки! Хватит ссор! — в голосе принца лязгает отцовский металл, — Обе уже давно не пятилетние.

— В жизни не поверю, будто ты по нам соскучился. По Марине особенно, — не удерживается от шпильки Софи.

Кулак Марины встречается с выставленной рукой принца.

— Я же сказал, здесь мир должен быть. Я просто уезжаю. Могу не вернуться.

— У тебя же бронь, — искренне удивляется Софи.

— Ошибочка! Нет и никогда не было. Я просто не призывной состав, вполне годный для добровольчества, или наёмничества, — заканчивает со значением, — Съезжу на так понравившийся вам Архипелаг, проведаю старых друзей...

Марина с трудом сдерживает хихиканье, Херенокт ухитряется её пнуть, так что Софи вроде бы не заметила.

— Догадываюсь, какие там у тебя друзья... — томно протягивает Софи, — подруги уж скорее.

— И это тоже! — принц резок, — Одна как раз недавно там погибла. Не самая близкая, — называет имя и фамилию, — знаете про неё?

Софи зябко ёжится, хотя и тепло. Та самая актриса с разбившейся лодки, чьего выступления так и не дождалась Дана. Мир тесен. За новостями столичной жизни следит, вблизи брата всегда есть какая-то женщина. Как правило, настолько известная, сразу и не разобрать, кто для кого там на самом деле фон. Погибшая числилась главной подругой братца довольно долго, около года, хотя с той поры уже больше двух лет прошло, и много чего произошло. Но Херенокта, получается, война зацепила куда сильнее, нежели её. Из сколько-нибудь близкого окружения принцессы никто не погиб, да и ближние родственники у большинства живы. У брата погибла бывшая — весьма важный по степени близости, с точки зрения Софи, человек. Правда, она не знает всех обстоятельств расставания, но громких скандалов с участием Херенокта в последние лет пять не было. Что раньше — для Софи пока проходит по категории почти времён Еггтовских походов.

— Вижу, знаете.

— Я видела, как тот самолёт на посадку заходил. Видно было, что он разобьётся. Но там были выжившее.

— Были, но ей не повезло. Хотя плавала она отлично. Лучшие места, в носу, лодка только несла боевые знаки, по сути дела оставаясь обычной пассажирской.

— Ты же не на могилу к ней едешь. Да и тела почти все здесь похоронили, на Острове только члены экипажа. Ты ведь к живым собираешься, — Марина не унимается. Всё-таки эту поездку, и то, что за ней может последовать считает своей заслугой.

— Естественно, в первую очередь я еду к живым. У неё здесь я уже побывал.

— Живым вроде неё, или другим каким-то?

Херенокт сверлит глазами Софи, та непонимающе моргает в ответ. Вроде бы ничего интересного про друзей брата не вспоминается.

— Ты, может быть, даже знаешь этих моих друзей.

— Может быть, я много с кем познакомилась.

— Таких бы не забыла!

Марина хихикает уже совершенно откровенно.

— Заговорщики! — устало машет рукой Софи, — Всё равно, выплывет ведь всё рано или поздно.

— Такие вещи выплывают, только если это кому-либо нужно, — глубокомысленно изрекает Марина.

— Иногда вы обе на моих старших сестёр похожи. Действительно, во время войны дети взрослеют быстрее. Только не гонитесь особо за взрослостью этой. Прошлого не вернёшь потом.

— У тебя от неё дети быть могли?

— Нет, но были такие мысли, если ещё будем держаться друг друга. Но раньше разошлись.

Марина втихаря злиться. Сумел братец в отместку во что-то неаппетитное её макнуть. Большей части её недавних высказываний не было бы, знай что у брата кто-то на Архипелаге погиб. При всей своей злобности, ни Димке, ни Рэде смерти она совершенно не желает. Ловко Херенокт отмалчивался, выслушивая её подколки, приберегая напоследок самый мощный удар. Ведь тоже знает, сколького мог не услышать, упомяни всего лишь об одном факте.

Но тут и самой думать лучше было надо, могла бы и сама догадаться. В такой части света, как Архипелаг, у человека, подобного Херенокту список знакомых вряд ли бы ограничился одной Смертью-Ангелочком.

За языком следить надо лучше, всё-таки возраст и жизненный опыт играет кое-какую роль. Тем более, Херенокт, в отличии от отца и брата, не особо любит умных женщин. Пришлось на своей шкуре в этом убедиться.

Ладно, отрицательный опыт — тоже опыт, знать теперь будем, насколько у некоторых может быть высок уровень скрытности.

Прислушивается, о чём там с Софи болтает. И тут невезение!

— Херенокт, ты на Архипелаге много кого знаешь?

— Хватает знакомцев.

— В резиденции или где?

— Я же сказал, на Архипелаге. Тебя интересует выборка по островам, или кто-то конкретный?

— Гвардейца Смерть знаешь?

Марина чуть не зарычала.

— Я ей и помог в Крепостной полк перевестись.

— Ты не знаешь, как она отнесётся, если я предложу ей Змеёй стать? Нравятся мне настолько цельные личности.

«Не тебе одной» — чуть было не брякнула Марина, — « Была уверена, про Смерть Сонька знала только имя. В лучшем случае — в полном варианте, а вон как оказывается. Глаз положила, как птичка, что всё блестящее к себе в гнездо тащит. Интересно, как братец сумеет скрыть, что у него самого к Смерти интерес, крайне отличающийся от Сонькиного, наличествует. Или, как знать, как знать. Эр вон на смерть очень странно посматривала. Надо признать, не больше, чем на других. Но подними разноглазая вопрос о переходе смерти в число их гвардейцев, пошлые мысли возникли бы сами собой».

— Такой вопрос вправе поднимать только Глава Дома.

— Она против не будет. С этой стороны никаких препятствий нет.

— Ты всегда была жутко хитрючей, — встревает Марина, — всё время всё самое ценное старалась заполучить.

— А ты мне всегда жутко завидовала. Вот! — неожиданно ловко показывает язык.

Херенокт только усмехается.

— Посылай предложение по установленной форме. Я не Смерть, чтобы что-то за неё решать. Предупреждаю, если сама не заметила, норов у неё ещё тот.

Марина не сомневается, намёка на что-то более важное в словах брата Сонька не заметила точно. Ему ведь может быть и выгодно, если Смерть окажется в столице совершенно без его участия. Ещё и Марина ни при чём окажется.

— Я бы хотела узнать, что лично ты о ней думаешь? Достойна?

— Она в твоём окружении окажется, не в моём — тебе и решать.

— Но всё-таки. Сам же говоришь, пересекался с ней раньше.

— Пересекался и ни о чём не жалею. Свою бы жизнь Смерти этой я бы без колебаний доверил.

— Даже так.

— Именно так, — незаметно подмигнув Марине, принц продолжает, — Я сам в ближайшие часы собираюсь на Архипелаг лететь. Скорее всего, и со Смертью увижусь. Если хочешь, могу ей твоё предложение передать, только ты уж позаботься оформить его надлежащим образом. В противном случае могут заподозрить дурную шутку с моей стороны. И убить. Её не просто так Смертью прозвали. Очень уж плохо у девушки с пониманием шуток.

— Потрясающе остроумным тебя далеко не все женщины считают, — выцеживает сквозь зубы Марина.

— Стареть начинаю, — беззаботно ухмыляется принц, — Больше за влюблённостями не гоняюсь. Мнения некоторых мне вполне достаточно. Все же остальные могут идти лесом.

— Ой! Тогда подожди меня немного. У меня есть МИДвовские бланки, сбегаю напишу по всей форме. От себя пару строчек добавлю... Только... У меня печать только личная, Смерть не узнать может.

— Узнает. У неё должность такая. Да ещё и я, как гарантия подлинности.

— Я скоро! — Софи убегает.

Херенокт и Марина переглядываются.

— Когда ты собраться успеешь, если не врёшь насчёт нескольких часов?

Принц хмыкает.

— Марина, я тебе брат, а не сестра. Мне три вагона вещей ни к чему, всё, что мне для путешествия надо — в один чемоданчик помещается. Он всё время где-то поблизости от меня находится. На этот раз — в багажнике «Гепарда».

— Так или иначе, Смерть в ближайшее время окажется в Столице. На самом деле Сонькину просьбу передашь?

— Только при угрозе, если переговоры по другим, интересующим меня вопросам зайдут в тупик.

— Сколько платьев на свадьбу заказывать? Учти, я розовое не ношу.

— Поздновато тебе уже ухи драть, — при этом Херенокт столь выразительно косится на упомянутые предметы, что Марина сочла за лучшее прикрыть их руками.

— Современная педагогика крайне осуждает подобные методы воспитания.

— На некоторых иные просто не действуют уже.

Руки Марина убирает, отойдя на всякий случай на пару шагов. Шутки у Херенокта, действительно, очень сильно не для всех. Впрочем, как и у сестры.

— Я вот тут подумала — ты потому согласился ей вроде как помочь, что её приглашение не имеет никакой юридической силы.

— Я думал, ты более въедливая, и с действующим законодательством, особенно с разделом «О Доме Императора» и «О правах Древних Домов» знакома. Она имеет право принимать людей в личную стражу дома. Пять человек. И даже, в праве, как принцесса производить в чины, эквивалентные армейскому капитану. Только это, как правило, не нужно.

— Это ещё почему?

— Люди, на кого принцессы обращают внимание, как правило, в более высоких чинах. Та же Смерть, если вздумает в Армию перевестись, будет не меньше, чем подполковником.

— И у меня такое право есть?

— У тебя, ты же ещё Младший Еггт. Можешь даже награждать младшей степенью военной звезды. Только не советую злоупотреблять, вешая подобное школьным друзьям.

— Я знаю, за что дают боевые награды. Ты, конечно, довольно невосприимчив к лести, но, как Младший Еггт, могу сказать — единственный из известных мне людей, кто достоин подобной награды из моих рук, человек сражавшийся за моё доброе имя, ненаследный принц... Извини, подзабыла твой полный титул, — дурачится Марина.

— Повторное награждение младшей степенью «Звезды» не допускается. Так что, не сможешь наградить при всём желании.

— Ты думаешь, я не запомнила, какие награды у тебя имеются?

— Ты бы лучше Софи наградила, как-никак, именно она тебе жизнь спасла.

Марина машет рукой, скривившись, словно переев кислятины.

— Рылом не вышла, — бросает по-русски, — То, что она сделала, тянет максимум на знак «За спасение погибающих», что дают за спасение от смерти, неважно в огонь за кем-то полез, или самоубийцу с крыши прогнал. Это местная администрация выдаёт, армейцы с формой такое не носят.

— Армейцем себя считаешь?

— Ну, я же Еггта. Кем мне ещё быть.

Софи расстаралась. Парадный бланк заполнен написанными каллиграфией иероглифами. Внизу красуется личная печать, прокатан валик с именем и стоит подпись Софи. Красная печать, чёрный оттиск имени и аж золотом подпись. Ну не может сестрёнка не покрасоваться!

— Начало каждого года с чьей-то смертью связано. Марина. Эр. Теперь ты со Смертью встречаться собираешься.

— Ну, та-то Смерть полностью живая и настоящая, — усмехается принц, — нас всех ещё переживёт. Да из знакомых там не только Смерть живёт...

— Не хотелось бы ещё чьи-то смерти видеть, — странно серьёзен тон Софи, — я не верю в подобные совпадения.

— Вечно вы, художники, понапридумываете всякого, — ворчит Марина.

Софи упирает руки в бока.

— Если сейчас скажешь «Надо жить и жизни радоваться» — поколочу, честное слово, и Херенокт меня не удержит.

Марина привычным жестом поглаживает кулак.

— Не боишься, что это я твои белоснежные зубки подправлю? Щербатая принцесса! Вся школа от хохота подохнет.

— Я новые сделаю. Не хуже старых будут. Могу телефон парочки мастеров подсказать. Им уже приходилось со школой работать.

— Это не я. Честно, кому и что повыбивала помню и так. Там к протезистам никто не обращался.

— Разумеется, не ты. В нашей стране в паре мест такая плохая вода, что уже к нашему возрасту большинство зубов выкрашивается. Им и чинили. У некоторых красоток уже не свои.

— Подозреваю, там и не только зубы сделанные. Побочное направление работ известного нам с тобой ожогового центра — исправление форм морд, задниц и других частей тела. Война кончится — озолотятся. Сейчас же... Ты на мысль меня натолкнула. Где у нас вода плохая — узнаю легко. Кто у нас такие красивые — догадаюсь. И будет им весело...

— Только попробуй кому-то из них вредить — взвивается Софи, — им и так от жизни досталось, не хватало ещё от тебя отбиваться!

Марина сгибается в приступе хохота.

— Обманула! А ты и поверила! Мне дела до этого нет. Ты своего змеятника опасайся. Там с радостью порвут и за меньшее.

— Как ты изволила выразится, это мой змеятник. И я отлично умею дозировать выдаваемую различным людям информацию.

— От вас двоих по-настоящему быстро начинаешь уставать. Слишком уж энергии в вас много. Понимаешь, как начинаешь стареть.

Марина часто-часто моргает.

— Попробуй своих детей завести. Разом помолодеешь. Будешь дочек на своей пожарной машине катать.

— Который раз сражён Еггтовской логикой.

— Далеко не в последний раз.

— Ладно, прощаемся! Змейки Еггтовские!

Софи весело смеётся, услышав старинное домашнее прозвище младших детей Еггтов.

— Прокати меня в следующий раз на «Дине».

— Обязательно!

Что-то мелькает во взгляде Софи. Обрывок придуманной ей самой сказки о матери Херенокта.

— Нас обеих прокати. Прошу. Я читала об этой машине. Не знала, что она у тебя сейчас.

Марина вытаращивает глаза.

— Софи Саргон просить научилась! В этом мире точно что-то случилось!

Заговорщически подмигнув Марине, Херенокт заводит мотор.

— Не собрался ли он на Смерти женится? — Софи задумчиво смотрит вслед машине принца.

Марина решает пока помолчать, но Сонька вопрос задавала самой себе.