Зеркальное отражение (гет)

Такая привычная парковка КТЦ с утра пораньше... А ведь когда-то она сюда заезжала впервые. Прошло уже больше года, но вспоминалось все так, будто это было только вчера. Встречающий Батя, каблуки, которые Багира никогда не любила. Эта неуклюжесть... Никто бы ни за что не догадался, насколько неуверенно Маргарита Степановна чувствовала себя в парадной форме рядом с сослуживцами!.. Почему-то именно форма и именно — отряд. Возможно, из-за Булатова, а возможно — помнилась школа Шального. Там она хорошо усвоила самый главный урок для женщины в спецназе — с сослуживцами не положено быть женщиной... Только — бойцом. А потому с ребятами гораздо комфортнее было в камуфляже или какой-то прогулочной гражданке. Раньше было... Однако время неумолимо и безжалостно — за прошедший год много чего случилось. И что-то уже никогда не будет прежним. Она сама уже никогда не будет прежней... Игорь... Батя... Боря...

Рита тряхнула головой, отгоняя грустные мысли, и начала выбираться из машины.

— С добрым утром, Ритуль! — Гном, что подъехал следом, с радостной улыбкой придержал ей дверцу.

— Привет, Сереж! — закрыла, наконец, машину и, перехватив поудобнее сумку, поцеловала друга в щеку по старой традиции, а затем — еще до того, как он успел поинтересоваться ее настроением, — спросила: — Как семейный ужин вчера прошел?

— Отлично! — хмыкнул Гном, прекрасно уловив уводящий маневр. — Даже Андрюха еще не спал — пришлось читать ему сказку про... Багиру и Балу!..

— В тебя пошел? — улыбнулась Рита.

— И не только этим! — развеселился окончательно Серега, пропуская ее в кабину вызванного заранее лифта. — Наташка в последнее время с подачи своей какой-то подружки стала звать его... «Гномиком»! Видите ли, песня такая есть!..

Рита поперхнулась и закашлялась, прежде чем по-настоящему засмеяться.

— Я так же отреагировал, когда первый раз от нее этого «Гномика» услышал! — заверил ее друг, похлопав по спине. — Не объяснишь же ей, что я...

— Гном-старший?.. — подсказала она, смеясь.

— Вот-вот!

— Спасибо, Сереж. За разрядку.

— Обращайся, если что!.. — он довольно хмыкнул, выходя в коридор уровня. — Сразу в ИВЦ или тебе к генералу нужно?

— Ты иди. Я в кабинете вещи оставлю, а потом, наверное, к Бате загляну...

Серега мгновенно растерял веселость — посмотрел уже сосредоточенно серьезно.

— Может, мне тебе компанию составить?

— Не надо, — бросила на друга благодарный взгляд. — Если уж я все остальное пережила... то от еще одной его виноватой физиономии мне точно хуже не станет!

— Уверена?

— Абсолютно, Сереж. Выясни пока, не отстает ли группа от графика и во сколько их ждать. А я чуть позже подойду.

За стеклянными дверями медблока к ее приходу как раз началась баталия — перевязанный полуголый Булатов пытался сидеть на кушетке ровно и спорить с оппозицией, которую представляли врач и генерал-майор. Слов в коридоре было не разобрать — только повышенные интонации. Но Багира слишком хорошо знала старого друга и по совместительству родственника, чтобы представить, что именно и каким образом он пытался доказывать. И, похоже, не очень успешно пытался — из-за общего ослабленного состояния самого Бати и взбешенного «детсадом» Пригова оппозиция заметно выигрывала. А атмосфера в палате — ожидаемо накалялась…

На Риту снаружи никто не обращал внимания. И, честно говоря, встревать в спор ей особо не хотелось. Зачем она вообще пришла?.. Скорее всего — исключительно по привычке. Если Батя пострадал, значит, она должна быть рядом... Так было всегда. И любить его как мужчину ей для этого необязательно. В конце концов, если он не ценит старую дружбу, это же не значит, что она ее тоже ценить не должна? Хотя... дружба дружбой, а сейчас там, пожалуй, делать, и правда, нечего…

Уже развернулась уйти, когда за поворотом коридора послышался перестук каблуков. Майор Смирнова... Обоюдных кивков вполне хватило в качестве приветствия, но Анастасия Николаевна удивила — замерла рядом вместо того, чтобы сразу заходить в палату. И некоторое время они вдвоем молча наблюдали, как контр-адмирал из последних сил спорит с вконец озверевшими оппонентами. Голоса звучали все громче — кажется, Виктор, доведенный до белого каления, пригрозил своему бестолковому другу медкомиссией на пригодность.

— Он всегда такой был? — нарушила воцарившуюся на короткий миг тишину женщина.

Рита задумчиво помолчала.

— Пожалуй, да. Просто, когда служба была преимущественно полевой... у всех лучше было и с выдержкой, и со здравомыслием. А теперь...

— Кризис старшего среднего возраста, — заключила Анастасия Николаевна.

— Что-то вроде того, — хмыкнула Багира, оценив шутку. — Сочувствую вам, товарищ майор.

— Я — вам тоже, — отозвалась та.

Дорогой кузен за стеклом отреагировал на двойной нажим генерала с приказом и врача с комиссией сильно посеревшей рожей.

— Вам, наверное, пора вмешаться, — заметила вместо ответа Рита.

— Пожалуй, что так, — согласилась Анастасия Николаевна и, безмолвно попрощавшись, толкнула дверь.

Услышавшие ее скрип спорщики оглянулись. Наблюдать дальнейшее Багира уже не стала — поспешила покинуть обозреваемый из палаты закуток коридора, пока внимание всех троих было сосредоточено на майоре…

* * *

Сны бывают разные — цветные и черно-белые… Яркие и незапоминающиеся... Реалистичные и не очень... А бывают кошмарные... Но этот сон явно... приятный. Если попытаться охарактеризовать его одним словом, то это будет слово... «теплый». Сон теплый... согревающий изнутри. Именно тем теплом, которого так не хватало в ее жизни... И оттого еще сильнее не хочется этот сон покидать, несмотря на то, что мутную голову терзает мысль о его несвоевременности. Ведь не собиралась же спать! Почему, кстати?.. И почему так холодно?..

Холод заставляет поплотнее укутаться в одеяло, однако согреться не удается все равно. А разбуженная память, будто издеваясь, поднимает на поверхность ощущение хорошо знакомых прикосновений и не совсем знакомых, но по-настоящему обжигающих ласк...

Бордовый внедорожник в клубах дыма напротив своих окон Рита замечает сразу. И все остальное — переживания, Булатов, служба — все мгновенно отходит на задний план, вытесненное безумным желанием близости, дополненным закономерными искорками страсти. А осторожный, но жадный поцелуй, что обычно сразу обличает намеренья мужчины, в исполнении Борьки вообще похож на ожившую новогоднюю сказку!..

Коридор квартиры встречает прохладой — на кухне с ночи открыто окно. Однако сегодня Рите жарко — ее есть кому согревать. Свет, по сути, не нужен — оба прекрасно ориентируются и без него, но выключателем она щелкает по привычке. Бизон до боли знакомо стряхивает с пальто снег и поворачивает ключ в замке входной двери. В тесноте прихожей он слишком близко... На пару мгновений высовывает нос неуютная скованность — та самая, что мучила в воскресенье утром!.. Рита, избавившись от верхней одежды, про себя посылает эту скованность... к Бате! Тянется навстречу… и запускает еще холодные с улицы руки под насквозь пропахший родным запахом свитер. Бизон резко выдыхает, силясь подавить теперь уже явную дрожь возбуждения. Сколько раз она так прикасалась к его изученному за годы дружбы и службы телу?.. Да не счесть! И все равно… этот особенный. По-своему первый.

— Пошли в спальню, а?.. Не умрешь же ты с голоду за полчаса?

— Мы не шибко спешим? — Борькина принципиальность передает последний привет.

Рита приподнимается на цыпочки.

— Мы столько времени уже потеряли... — шепчет она в перерывах между поцелуями. — Знаю, вина… преимущественно моя. Но… неужели тебе не надоело?

— Нет тут ничьей вины. Сама же понимаешь, Ритка!..

— Не та тема, на которую мне хотелось бы с тобой спорить… Особенно сейчас! В конце концов… желание женщины — закон, или как?..

Впервые за месяц упоминание о прикрытии вызывает у обоих действительно искренние улыбки вместо уже опостылевшего порыва побиться головой о стенку. А куда вдруг исчезает чертова раздражающая скованность, так и остается загадкой!.. Возможно, зацепившись за одну из черных волн Невы за окном, она уносится к серым водам Финского залива, чтобы не вернуться больше никогда…

Бесполезное одеяло на деле оказывается всего лишь углом покрывала, застилающего кровать. Рита, еще толком ничего не соображая, садится и оглядывает комнату. Обычная спальня. Обычное окно, в которое видны фонари проспекта и хлопья усиливающегося снегопада... Необычно только то, что на ней самой ничего нет. А еще... все тело ломит от млеющей слабости, наиболее вероятная причина у которой...

Он неровно дышит и никак не может успокоиться: поглаживает, целует, сжимает сильнее — будто боится, что она вот-вот исчезнет. Может, и впрямь боится?.. Неосознанно, за счет тактильного восприятия, которому привык беспрекословно доверять, старается убедиться в реальности произошедшего. От каждого прикосновения по коже бегут мурашки... Недавние толчки еще отдаются вспышками остаточного наслаждения и совсем немного — боли… с непривычки. Все-таки одна с прошлого ноября… а Борька, откровенно говоря, не маленький…

— Ритуль… — укладывается на спину, устраиваясь поудобнее, и тянет ее за собой. — Ритка!..

Она не возражает — прижимается к груди настолько тесно, что слышит глухой и частый стук его сердца.

— Все думала... на что это будет... похоже...

Позади столько лет метаний, но сейчас весь предыдущий опыт не имеет абсолютно никакого значения. Рита чувствует себя так, будто впервые в жизни мужчину соблазнила — просто потому, что началось все иначе. Не со страсти, за которой следует стремление узнать человека и поверить ему — зачастую, уже бессмысленное… А с доверия — доверия между ними гораздо больше, чем страсти, хотя и ее тоже хватает... Все его действия — немного необычные и все равно предельно знакомые — угадываются почти интуитивно. Даже сейчас — даже в такой ситуации — находит свое отражение взаимодействие боевой двойки, отработанное бесконечными тренировками.

— На что же? — голос хрипловат, и от его тембра по телу проходит новая волна дрожи.

Мысли заметно плывут — сказывается постоянный недосып. Сосредоточиться получается плохо.

— Будто... и в этом плане... тебя давно знаю. Мой Бизончик...

Уже установившийся сердечный ритм от ее слов немного сбивается, но затем возвращается в норму. Может, она все-таки поторопилась?.. Как всегда, все испортила? Однако запаниковать и спросить Рита не успевает — он, придерживая ее за подбородок, на ощупь находит губы. Целует с неожиданной уверенностью мужчины, который знает ее ничуть не хуже. И уж точно не сомневается в том, что поступает сейчас правильно. Мозолистые ладони гладят обнаженную спину, отчего хочется совершенно по-кошачьи заурчать от удовольствия… А почему бы, собственно, и нет?! Теперь-то…

Не могло же все это ей приснится?! Проявления посттравматики, конечно, на кошмары богаты, но они иначе протекают! Или она еще спит и ужас заключается в том, что это все-таки было сном?..

Рита вновь потерянно осматривается в поисках каких-то подтверждений его присутствия. Взгляд упирается в стул около комода: на нем что-то лежит, но что именно — не позволяет определить темнота. Не меняется ситуация и после того, как включается ночник — потенциальные доказательства просто тонут в тени злополучного комода!.. Оставаться в неведении дальше невозможно — она выбирается из постели, ищет в шкафу первый попавшийся халат... И доходит, наконец, до стула. Там не очень аккуратной горкой сложены вещи — собственное белье, форменные рубашка с юбкой, свитер Бори, джинсы. Словом, все то, что валялось на полу... во сне. Который — вовсе не сон.

Дверь в коридор приоткрыта — полоса света выхватывает из окружающей темноты узоры на ковре. А резко вернувшееся обоняние при приближении накрывает аромат жаренного мяса... Ну, конечно! Если Борька пропал, он найдется только у плиты!.. Может, его привычное занятие успокаивает? Или... голод совсем замучил?..

Погруженная в размышления Рита не замечает, как оказывается на пороге кухни. Бизон действительно здесь: в тех самых домашних штанах и со сковородкой — жарит свинину, что она вчера для него мариновала. От нахлынувших ощущений, усиленных обрывками воспоминаний, откровенно шатает. Потребность в нем настолько велика, что Рита не мешкая подходит и обнимает со спины. Боря от неожиданности вздрагивает — наверное, забылся, не услышал… Выключив конфорки, дабы ничего не сгорело, оборачивается, чем вынуждает Риту отстраниться на миг и прижаться вновь.

— Почему не растолкал сразу?..

Его пальцы медленно скользят к линии волос. Она знает это прикосновение — одно из многих привычных и хорошо знакомых. Ни раз и ни два Бизон так пытался ослабить ей головную боль, ругая за недосып и тугие пучки. Но теперь оно воспринимается иначе. Изнутри распирает характерная смесь острого желания, жадной нежности и безмерного доверия…

— Ты спала... — он бросает взгляд на таймер микроволновки, — чуть больше часа. Думал, ужин сделаю — тогда разбужу. Наверняка ж ела последний раз сегодня с утра — пустой кофе!..

— Нет, — улыбается, — меня теперь Серега, похоже, намерен водить на обед регулярно! Пока я от тени не начну отличаться!

— Ну, хоть кто-то озаботился!..

— У меня ты есть в роли «совести».

— Я ж не всегда рядом.

— И так часто. А теперь еще чаще будешь...

На некоторое время приходится замолчать: уже непонятно — кто целует, а кто отвечает. Ясно только, что оба никак не насытятся... Кто бы сказал Багире пару месяцев назад, что они такое позволят себе с «братишкой»!.. Без зубов бы остался. А сейчас... сейчас без зубов скорее останется тот, кто скажет, что шансов у них нет!..

— Может, в душ сходим? — предлагает она. — Теперь-то вроде будет «по правилам»?

— Давай, все-таки, сначала перекусим, — хмыкает он. — Остынет же все!..

С голодным Бизоном лучше не спорить — ей это прекрасно известно. Лучше сразу накормить его, чтобы он уже был весь в ее распоряжении... Или она — в его?.. Без разницы. Вдвоем, просто вдвоем. Главное, не забыть совсем про службу! Иначе совесть замучает за то, что увлеклись по-юннатски!.. А может, ну ее к черту, эту совесть?..

Окно в спальне приоткрыто — спину щиплет сквозняк… Но Рите все равно — она только-только начала его замечать. Водит пальцами по влажной от пота коже на груди у Бизона, скребет коротко остриженными, несмотря на штабную службу, ноготками. Целует, чувствует, как он вздрагивает. Вздрагивать от ее ласки Борька будет еще долго… Привыкать к ней…

Кажется, что самой проще — его руки на теле воспринимаются как что-то естественное, обязательное, жизненно необходимое. Он вообще весь воспринимается жизненно необходимым — близкий, родной, ее… медвежонок?.. Вполне вероятно. Простоватый и безобидный — пока доволен, безудержный и очень опасный — в ярости… Интересно, как он отреагирует на сравнение с медведем? Да знает наверняка — говорили, небось, «Люсики» всякие!.. И не только они — мало ли у Бизона женщин было в жизни?..

От резкой вспышки ревности Риту передергивает. Причем, вспышки неожиданной для нее самой!.. Ведь одно дело — обнаружить тягу к старому другу, знать, что он никогда не будет твоим, и ревновать к Лидочке, у которой, в отличие от тебя, есть шанс. И совершенно другое — когда он уже твой, а ревность вызывает прошлое, которого у самой предостаточно. Тут вместо чувства собственничества должна бунтовать совесть! Или сожаление о потерянном времени… О том, что из-за этого потерянного времени она теперь никак не сможет ему дать... Человеку, который столько лет ее любил...

Еще же и с друзьями-родными теперь объясняться!..

— Борь?..

— Оу? — воспринявший по-своему ее явную дрожь, он укрывает обоих одеялом теперь уже нормально разобранной постели.

— Как думаешь... как Иришка к нам с тобой отнесется? — эти мысли периодически напоминают о себе с утра воскресенья.

— Ирка-то? — в голосе смешок. — Порадуется, что я тормозить перестал!..

— Она... знает?

— Догадалась, насколько ты... дорога мне.

— Кто еще? Ну, с Батей все ясно. Гном, я так понимаю. Барсик?

— Я ему не говорил, если ты об этом. Я бы и Сереге не сказал — просто напились с ним на рыбалке однажды. Ты от него узнала?

— На той встрече в январе разговор коснулся твоей личной жизни, — Рита продолжает выводить непонятный узор у него на груди. — Честно говоря, я тогда не задумалась особо над его общей фразой про твою безнадежную любовь… не до подробностей было. Вспомнила недавно, в свете своих выводов. Ну, и спросила почти сразу. Борь, я Сереге… про Батю рассказала уже.

Бизон несколько минут молчит — возможно, вспоминает поведение друга при сегодняшней встрече. Его пристальные взгляды, молчаливое сочувствие, которое заметила даже она...

— И какая была реакция?

— Его очень тревожит твое состояние. Как думаешь, он скоро поймет, что между нами тоже что-то... изменилось?..

Снова молчит — оценивает ситуацию. В некоторой степени Рите страшно — по сути, она сейчас неявно подняла очень важный для обоих вопрос. Вопрос, над которым Борька, скорее всего, еще задуматься не успел — ему же только в ночь на воскресенье стало известно о реальной возможности их общего совместного будущего!.. А после столько всего случилось... Вполне вероятно, что сейчас он впервые размышляет над этим… и понимает, что Серега-Гном на самом деле не обсуждается — он, как и всевидящий Батя, будет в курсе в любом случае. Зато обсуждаются остальные. Стоит ли кому-то еще докладывать о том, что Бизон и Багира друг другу ближе, чем все привыкли считать?..

С одной стороны, Рите совсем не хочется повторения истории с Игорем — когда о «запретном и тайном» романе не знал разве что совсем слепой!.. Ей не хочется лавров кузена с майором Смирновой. Не хочется бесконечных расспросов о том, как такое получилось на фоне ее общепринятой любви к Булатову. С другой же… не хочется больше слушать какие бы то ни было намеки на отношения с Батей. Не хочется, чтобы Боря эти намеки слушал!.. И до чертиков надоели украденные ночи… Хочется чего-то большего — стабильного и постоянного. Хочется хоть относительно нормальной семьи, если уж полностью нормальная у нее невозможна! Да и Бизону с его принципиальностью наверняка хочется определенности. Впрочем, стать объектом сплетен и пересудов в штабе его тоже вряд ли прельщает…

— Ритуль… если ты захочешь, никто не будет ничего знать, — будто угадывает ее мысли он. — В конце концов, мы с тобой — профессионалы! Правда… в последнее время я в своем профессионализме… слегка сомневаюсь!

Снова принимает ее выбор, хотя дается ему это не слишком просто — Рита слышит. Перебирается повыше и целует — с выраженной благодарностью. Знает, что он ее чувствует (теперь уже точно знает!), однако все равно озвучивает:

— Спасибо, Бизончик… Но я не о каких-то… дополнительных диверсионных легендах. Субординацию на службе никто не отменял, а наше обычное общение, к которому все привыкли — и без того ширма почти идеальная. Ничего сверху создавать и поддерживать я точно не хочу!

— Предлагаешь просто не вывешивать на парковке транспарант с новостями? — он заметно расслабляется.

— Что-то вроде, — Рита поглаживает его по щетине. — Серега догадается, ты же понимаешь. Вопрос только в том, как скоро. Возможно, лучше тебе с ним самому объясниться — он за тебя волнуется. За нас обоих, конечно. Но за тебя теперь уже больше. Можно… и вместе с ним поговорить.

— Добро. А Батя?

— Батя… С Батей разберемся, когда он из санатория вернется. Время на продумывание плана разговора у нас есть. Пригову сейчас хватит новостей про родство — пусть хоть их переварит!..

— Ему Батя сказал?

— Да, но я никаких подробностей не выспрашивала, Борь. Зато на фоне Батиных откровений генерала не особо удивит наше с тобой сближение — решит, что ты мне пережить все это помогаешь. И вряд ли что-то лишнее подумает. А «смерчи»?.. Как быть с ними?

— Я бы оставил, как есть… по крайней мере, пока. Догадаются — значит догадаются. Нет — значит, и незачем.

— Предлагаешь им тест на сообразительность устроить?

— Что-то вроде того... Там генерал же поспать приказывал?..

— Приказывал, — сонно соглашается Рита, игнорируя открытое ехидство. — Иногда, чтобы понять простые вещи, нужно непростительно много времени. И хороший пинок в виде какого-то идиотского прикрытия… Люблю тебя, слышишь?

Бизон обнимает покрепче, поглаживает по волосам, но молчит. Наверное, не знает, что ответить на прямое и однозначное признание. Впрочем, Рите и не нужен его ответ — хватает восприятия. И давно позабытого чувства счастья, от которого ощущение реальности тает. Вновь вспоминаются размышления в машине по поводу зеркальных отражений… И на самой границе сна возникает вопрос…

А что такое вообще отражение в зеркале? Сочетание нескольких законов физики, с которыми связано столько легенд и предрассудков!.. Зеркало таинственным образом переворачивает привычный нам мир — отражает его вроде таким же. И в то же время… диаметрально противоположным. Зеркало загадочно. Оно принимает информацию с лучом света… ослабляет ее и передает. Иногда отражения почти идеальны, иногда — сильно искажены… Иногда рассеиваются и дрожат… Иногда видишь цвета или потоки света, иногда — не видишь ничего, лишь тьму и какие-то неявные навеянные тени… А иногда долго смотришь на темную зеркальную гладь, думаешь, что это реальность — там, в полумраке перед тобою… Но потом оборачиваешься на оклик и понимаешь, что это все — лишь иллюзия. Мнимое, ненастоящее… А настоящее здесь, совсем рядом… только руку протянуть — и открыть шторку, чтобы в темную комнату хлынул золотистый свет солнца… И снова захотелось жить, а не просто отражаться…

* * *