Попаданец не туда (джен)

Под Стеной раскинулось войско мертвецов.

А мы стояли на Стене и взирали на эту орду. После третьего сигнала, моему отряду удалось влететь в ворота Чёрного Замка за секунду до их закрытия, на пятки наступали мертвяки.

И сейчас, Чёрный Замок во всеоружии был готов встретить врага. В моей армии, которую я привел на Стену, было четыре тысячи человек. В основном Серая Гвардия и множество рыцарей. Цвет нации, как говорится. Будет очень грустно, если они все тут полягут. Впрочем, в таком случае я буду лежать неподалёку, а не грустить. Точнее, не лежать, а шататься в составе армии вихтов. Знал бы, что Иные умеют так незаметно и быстро подкрадываться — взял бы всю армию. От Дозора солдат было немного, около пятисот, плюс мобилизованные мужчины Кротового городка.

На вершине Стены поставили вообще всех, кто хоть как-то умел стрелять из лука, а также притащили несколько тяжёлых бочонков, наполненных обледеневшими галькой и опилками. Никакого обсидиана, но такая бочка, упавшая с огромной высоты, раздавит всмятку пару десятков вихтов. Обсидиан тоже был. Благо я с самого начала озаботился этой темой и заставил армию вечно таскать с собой обсидиановые стрелы и кинжалы. Но стрел, способных разить мертвяков и Ходоков, всё равно было недостаточно на всю эту армию. Поэтому стрелы с чёрными наконечниками выдали только самым метким лучникам. Остальные должны были стрелять простыми горящими стрелами, обмазанными в диком огне, в надежде попасть в какую-нибудь конечность мертвяка и тем самым обездвижить его. Обсидиан убивает вихтов, но ведь никто не запрещал стальным оружием отрубить им все конечности и голову. Также наверху находился я со всем своим ближайшим окружением: Борнхольм, Пейт, Клиган, Тирион, Лорас Тирелл, командующий столичной стражей Джаселин Байоутер и недавно присоединившийся к нам Давос Сиворт.

К тому же легковоспламеняющихся вихтов убивает ещё и огонь. Вот с чем у нас проблем нет. Катапульты с горшками дикого огня были подняты на Стену вместе с баллистами, заряженными снарядами, на конце которых находилась ёмкость с диким огнем (своеобразная ракета). Также в обозе войска находился воздушный шар, но я боялся, что в такую погоду его будет невозможно поднять. Метель усилилась стократно и было темно, несмотря на то, что час назад солнце находилось в зените.

Но даже с такой комплектацией, я понимал, что победить Иных будет крайне проблематично. Их войско превосходило наше в несколько раз. Если наша армия насчитывала шесть тысяч, то численность войск противника не поддавалось счёту. Даже при плохой погоде, темноте и низкой видимости, было понятно, что вражеские силы застилают весь горизонт, а ведь у них ещё где-то резервы сидят.

Тем более наша армия была разношерстной: четыре тысячи моих профессиональных бойцов Серой Гвардии, пятьсот дозорных, большая часть из которых была стюардами или строителями, а также полторы тысячи мобилизованных в срочном порядке со всей округи крестьян.

Зато у нас было супероружие — дикий огонь в различных приспособлениях. Попытка поднять воздушный шар не увенчалась успехом. Как только шар поднимался в воздух, вьюга стократно усиливалась и на шар нападала стая мёртвых ворон. Поэтому пришлось срочно спускать его, чтобы он не попал в воронку и не перевернулся, уронив прямо на нас сосуды с диким огнем. Хотя мои подчинённые не глупые, пробный полёт на шаре они делали без груза и без снарядов со смесью. Стена была очень широкая и благодаря этому удалось поднять наверх немало солдат и метательные конструкции. Тут были уже знакомые баллисты и миномёты, стреляющие горшками дикого огня, ракетные системы дикого огня, катапульты, стреляющие большими ёмкостями, и стрелы с очень маленькими овальными наконечниками, в которых содержалось небольшое количество дикого огня.

Ракеты лежали на специальной батарее, угол наклона которой можно было регулировать, чем-то напоминало «Катюшу». Они устроены следующим образом: в основной части находился дикий огонь, а там, где у ракет находится сопло располагался незначительного объема заряд. Этот заряд поджигался с помощью фитиля и, когда фитиль догорал, заряд воспламенялся, горящая жидкость выделяла пары, и создаваемое газами давление, которому было некуда выходить, выталкивало ракету вперёд. Это была новейшая и плохо изученная разработка, поэтому было неизвестно, какова максимальная дальность такой ракеты. Она может пролететь триста, а может упасть через десять, поджечь всю Стену (на этот случай, ракетные батареи установили к краю Стены).

Внезапно буря прекратилась также резко, как и началась. Немного посветлело. И я смог увидеть орду мертвяков, выстроившихся нестройной гурьбой в километре от нас. Со Стены открывался шикарный вид на окрестности и даже можно было, конечно, приблизительно, посчитать численность вражеской армии.

— Пёс, — спросил я, не открывая взгляда от открывшегося зрелища, — как думаешь, сколько их?

— Хрен знает, — Сандор пожал плечами. — Может сто или двести тысяч, а может и вовсе миллион, я не знаю. Врагов я считаю только мечом.

— Умно, — нервно закивал Пейт, глядя в пустоту перед собой. — Было видно, что он сильно волнуется. Всё же, армия зомби — это то же самое, что армия северян.

От общей массы противников отделилась маленькая точка и стала медленно приближаться. Я достал из футляра подзорную трубу, называемую здесь «мирийский глаз», и присмотрелся. Верхом на мёртвой лошади к Стене подъезжал Иной. В руках он держал ледяное копьё, к которому был привязан кусок белой ткани. Остальное было невозможно разглядеть. Здешняя оптика даже близко не ровня биноклям из двадцать первого века.

«Переговоры», — подумал я и облегченно вздохнул. Тянуть время — единственное, что остаётся в данной ситуации.

Пейт напряг лоб и попробовал вспомнить слово, подходящее к случаю.

— Парли… Парлалиньтюль… — замямлил он, изо всех сил напрягая извилины и пытаясь вспомнить мудрёное для него слово. — Парлиме… Порш… Нет, не порш, не пор. — он наморщился сильнее. — Парла, парла… — как заклинание забубнил он, ухватившись за начало слова.

— Ментёр? — высказал догадку лорд-командующий Давос Сиворт, стоявший возле меня и уставший наблюдать интеллектуальные потуги. На поясе Лукового Рыцаря красовался Длинный Коготь, который он унаследовал от прошлого печально известного лорда-командующего.

— Да! — Пейт Черноводный, словно его осенило, ткнул пальцем в Давоса, победно сжал руку в кулак и потряс ею. — Парламентёры! Переговоры!

Я лишь покачал головой. Надо узнать, что хотят эти ледышки, а для этого надо выехать за пределы ворот, где они спокойно могут убить меня. Я, конечно, могу послать кого-нибудь вместо себя, но есть риск, что это их оскорбит и они откажутся от переговоров.

Поэтому через несколько минут я в сопровождении вооруженной до зубов охраны и свиты, скакал навстречу местному «Голосу Саурона», который стоял на месте. Когда нас разделяло сто метров, он двинулся вперёд, и мы, замедлив ход, остановились напротив него. Между нами было расстояние равное трём лошадям в длину, так что мы могли детально рассмотреть друг друга.

И тут я понял, как крупно я ошибся. Скажем так, если бы это была вселенная «Властелина Колец», то это был бы не Голос Саурона, это был бы Саурон…

Только сейчас я смог разглядеть небольшие, едва приметные зубцы на голове этого Иного. Король Ночи собственной персоной. Судя по изумленному виду окружающих меня — они тоже были удивлены. Первая посетившая меня мысль была проста как лопата — всей толпой навалиться на него и замочить. У меня и Давоса валирийские мечи, у всех остальных обсидиановые кинжалы.

Должно быть, мысли отразились на моём лице или Король Ночи просто догадался, что я первым делом подумаю об этом, поэтому он выдал какое-то подобие ухмылки.

— Вы, люди, такие вероломные, — дико растягивая и коверкая слова, на общем языке произнёс он. Когда он говорил, создавалось впечатление, будто он с трудом проталкивает непривычные для него звуки через ледяное горло.

— Ты это не понаслышке знаешь, так ведь? — спросил я, изображая безразличие. Я совершенно не удивился тому, что Белые Ходоки разумны. Это было очевидно.

— Да. — Он ещё шире ухмыльнулся и заговорил: — Не понаслышке. Одиннадцать тысяч пятьсот восемьдесят пять лет назад я был человеком. Меня звали Ульм, и я был из Первых Людей. Мы тогда пришли из Эсоса в Вестерос по Руке Дорна, сухопутному перешейку, который соединял Дорн и Эссос. Потом он был затоплен, благодаря чарам Детей Леса, и превратился в цепь мелких островов известных как Ступни. Когда мы пришли сюда, мы начали заниматься земледелием и вырубать леса. Нас пугали вырезанные Детьми Леса лики на чардревах и мы стесывали лики и предавали их огню. Древовидцы — мудрецы и колдуны Детей Леса — умели смотреть глазами чардрев, и, порой, мы вырубали чардрева целыми рощами, считая, что чардрева за нами шпионят. Так и было. Эти зеленошкурые ублюдки шпионили за нами. — Когда он упоминал Детей Леса, его глаза сверкали, а речь становилась грубее. — Мы воевали. Долго и беспощадно. Дети Леса уступали людям ростом и силой, у них не было ни лошадей, ни металлов, так что в сражениях мы чаще одерживали победы. Поэтому их оборотни призывали для сражений зверей и птиц — лютоволков, мамонтов, белых медведей, орлов. Мы начали охотиться на животных, чтобы уменьшить шансы зеленошкурых и дополнительно получать пропитание.

Он прервался и внимательно осмотрел нас. Никто не решался прерывать такой поток откровений от ледяного существа.

— А потом меня предали. — Вновь заговорил он после паузы. — Я был вождем одного из многочисленных племен перволюдов. Война с зеленошкурыми утомила стариков, они хотели спокойной жизни в хижине на цветущем луге. Поэтому старейшины главнейших и сильнейший племен, в обход множества менее крупных племен, сговорились и решили заключить мир. На общем собрании всех племен перволюдов, которое проходило раз в пять лет в долине реки Мандер, старейшины большинства племен, путём жребия, приговорили меня и моё племя к выдаче Детям Леса. Это было одним из условий, которое зеленошкурые поставили для начала переговоров. А затем, меня привязали к дереву и с помощью магии превратили в Белого Ходока. То же самое ждало всех моих собратьев и родных, они стали Иными. Зеленошкурые хотели использовать нас для удара в спину людям. Они не собирались заключать мир, они тянули время чтобы создать ритуал и когда он был готов, поставили условием передачу им нескольких десятков человек. Они думали, что их ритуал создаст абсолютно безэмоциональных и покорных существ, которые будут оружием в руках Детей Леса и которые истребят людей с помощью той стихии, которая всегда приводила людей в ужас — мороза и зимы.

Он рассмеялся.

— Но они ошиблись. Я не собирался подчиняться, они оставили мне слишком много воли. Я уничтожил целое селение зеленошкурых, а затем перехватил контроль над своими собратьями. Они стали моей семьёй. — Он развернулся в пол-оборота и бросил любящий взгляд в сторону двух десятков ледяных фигур вдалеке. Затем он развернулся к нам и уже без любви в глазах продолжил: — Дети Леса очень испугались. Они знали, на что мы способны, поэтому мигом заключили невыгодное перемирие с людьми и, объединившись, начали бороться с нами. Им удалось победить, используя магию огня в противовес нашей. Нас загнали далеко на Север и построили магическую Стену, которую напитали чарами Дети Леса и их древовидцы.

— Но сейчас вы идёте на Стену, — недоуменно заметил Давос.

— Чар больше нет. Они были завязаны на одном, с позволения сказать, человеке. — В прошлом вождь по имени Ульм, посмотрел на меня. — Спасибо, попаданец.

Не показывая волнения, я выдержал этот мертвый взгляд двух ярко-голубых льдинок. Сочувствовал ли я ему? Нет. То, что некогда было человеком, сломалось на почве ненависти и злобы ко всему живому. Он жаждал мести, он жаждал истребить всё человечество из-за предательства нескольких старейшин. Вот почему Ходоки шли на юг — из-за жажды мести и крови. Они ненавидели всё, что в отличие от них имело души, было тёплым и живым. Они ненавидели всё живое и жаждали истребить его. Если отношение к Детям Леса ещё можно понять, то ненависть ко всему человечеству непонятна. Тем более, учитывая, что сам Ульм и его племя были людьми.

— Вот это я разоткровенничался. — Он издал скрипучий звук, отдалённо напоминающий смешок. — Послушать только, как я тут рассказываю историю моей семьи… — тихо заметил он. — Похоже я становлюсь сентиментальным… А теперь к делу.

Он ещё раз окинул окружающих меня давящим взглядом и остановился на мне.

— В сторону искусство дипломатии и расшаркивания. — Он ухмыльнулся. — Кто лучше всех поймет короля Ночи, как не король Вестероса? У нас несколько требований. — Его тон посуровел. — Вы уводите армию со Стены и запираетесь в Винтерфелле. Вы не препятствуете нашему продвижению на юг вплоть до столицы. Вы уничтожаете все запасы дикого огня. И самое главное, — он весь наклонился вперёд и с нечеловеческой злобой прошипел: — Вы выдаёте нам всех Детей Леса, которых вам удалось захватить. Если вы выполните все эти требования, то после покорения всего Планетоса, включая Эсос с Соторисом, и после установления нового мирового порядка королю Джоффри будет дарован титул гаулейтера Вестероса, и он сможет выбрать до двадцати человек, которым сохранят жизнь и которые также получат незначительные посты. Это щедрые условия, очень. Они так щедры исключительно из-за уважения перед вашей стойкостью и в качестве благодарности за расправу над Трёхглазым Вороном.

После этих слов мне очень-очень сильно захотелось стереть ухмылку с его ледяной морды и поступить, как Арагорн поступил с Голосом Саурона в кино. В книгах, правда, он не опускался до убийства посла на переговорах.

Иной, словно снова заметив мои мысли, добавил:

— А убить меня можете и не стараться. Я предусмотрел это. — Он кивнул назад, на стоявших вдали Иных. — Не успеете вы достать мечи из ножен, как вас нашинкуют ледяными копьями. Они летают дальше и быстрее, чем ваши клинки. И реакция у нас лучше, чем у людей.

Я обменялся взглядами с Тирионом, Борнхольмом и остальными. В их глазах была решительность. Такой договор был даже более унизителен, чем Версальский мир для Германии. Я повернулся к Королю Ночи и отрицательно покачал головой.

Он итак прекрасно знал, что ответ будет таким.

— Значит, — промолвил он, — ты выбрал смерть.

Я ухмыльнулся.

— Желаю вам удачи в грядущих войнах. — Он произнес распространенную в Вестеросе фразу и добавил: — Так в моё время говорили.

— Сейчас тоже говорят, — ответил я. Он понимающе кивнул.

Мёртвая лошадь резко развернулась и рванула по направлению к остальным Иным, унося своего наездника. Мы поступили также. В спину не ударили, хотя боялся, но, видимо, у Белых Ходоков есть какие-то принципы.

Мы взобрались на Стену вовремя, бесформенная орда вихтов понеслась вперёд, словно лавина.

Я вынул свой валирийский меч «Жало» из ножен и поднял над собой. Наводчики лихо крутили колесико у минометов, отпуская градус наклона.

— Пли! — крикнул я, когда они навелись.

Бабах! Все вокруг окутал едкий дым. Пара десятков мин устремилась вперед. Они упали в толпу зомби и мигом воспламенили пару десятков.

Но… Ожидаемого эффекта не произошло. Горящие вихты, словно не обращая на это внимания, бросались в кучу и горели вместе. Таким образом они не поджигали других вихтов и не загораживали им проход. Остальные вихты аккуратно обходили эти горящие зелёным огнем кучи. Словно у них всех внезапно появилась тактика и словно ими управлял иной разум.

Белые Ходоки решили играть всерьёз. Теперь они не бездумно рашили и забрасывали мясом, то есть, трупятиной, а действовали более обдуманно и осторожно. Они, как и мы, понимали, что это решающая битва и нет права на ошибку.

Залп из ракет тоже не принёс большой пользы. Какая-то часть вихтов воспламенялась, но они тут же организованно бросались в кучу. Таким образом урон получали лишь те, кого непосредственно задело взрывом снаряда.

Эффективность такой бомбежки была низкой, ведь трата боеприпасов была несоразмерна вражеским потерям. Поэтому идея массированного артобстрела была отложена, наши орудия лишь изредка постреливали, экономя боеприпасы.

Зато эффективность обсидиановых и подожжённых диким огнем стрел оказалась довольно высокой. Проблема была в том, что урон был точечный, и даже если лучники делали общий залп в одно место, удавалось скосить лишь небольшую горстку мертвецов.

Так мы и огрызались залпами стрел и снарядов, пока вихты не доковыляли вплотную до Стены.

Приблизившись к ледяной глыбе, возвышающейся на много метров вверх, огромная лавина вихтов начала прижиматься к Стене. Они гурьбой сбивались в кучу и вставали друг на друга, словно муравьи, образуя живую лестницу.

Вниз полетели снаряды и горшки с диким огнём. Теперь эффективность бомбардировки стремительно возросла. Хоть и загоревшие вихты отлеплялись от Стены и бросались вниз, разбиваясь об землю, нам удавалось поджечь многих, благодаря высокой плотности их скопления.

Теперь я понял, почему Король Ночи берёг орду вихтов в начале. Они нужны были для кульминации. Как минимум половина вихтов гарантировано сгорит под нашими снарядами, но другие могут суметь забраться друг на друге до вершины Стены и напасть на нас.

В течение последующих нескольких часов армия мертвых по головам друг друга рвалась к вершине монументального сооружения. А мы последовательно зачищали вражескую армию, истребляя их стрелами и снарядами.

Но на место пяти уничтоженных вихтов становилось десять. Мертвяки всё прибывали и прибывали, казалось им не было конца. Из Зачарованного леса тянулась бесперебойная вереница заранее заготовленных подкреплений. Они врезались в орду своих коллег и по живой копошащейся массе взбирались наверх.

Наши действия превратились в привычку. Взять мину, подойти к краю, сбросить её на кишащий рой, наблюдать за тем, как горящие вихты резко отталкиваются от общей массы и прыгают вниз, не поджигая соседей. Я наравне с остальными занимался этим.

Горшки с диким огнём, ракетные снаряды и мины стали кончаться. Мы не заряжали их в орудия, а просто сбрасывали в низ. Когда кончился дикий огонь и стрелы, мы стали сбрасывать вниз бочки. Внутри этих бочек находилась смесь опилок и воды, которая отстояла целую ночь и намертво промёрзла.

Беспросветная масса, словно живой организм, постепенно лишь расширялась. Наши действия ликвидировали недостаточно вихтов, их ряды пополнялись в два раза быстрее.

Бороться с лестницей из нежити было также бессмысленно, как бороться с Гидрой. Отрубаешь одну голову, на её месте вырастает две. Таким образом, через несколько часов борьбы, мы истратили всё, что можно было кидать, а орда вихтов была в нескольких метров от края Стены. До нас отчетливо доносилось их жужжание и стрекотание. Они шумели, как все насекомые мира, собранные в одном месте.

Я взобрался на единственный оставшийся бочонок, в котором смесь не успела промёрзнуть, и грозно окинул взглядом своё войско.

— Братцы! — возвысил голос я. — Сейчас решается судьба всего Вестероса, нет, человечества! Либо мы победим Зиму, либо она уничтожит нас, наши семьи, память о нас!

Люди загудели, но я чувствовал в воздухе неуверенность и сомнение. Ростки сомнения могли перерасти в трусость, а трусость означала дезертирство. Солдаты воочию увидели целеустремленность и практически неуязвимость вражеской армии, их боевой дух был сильно подорван устрашающим зрелищем.

— Я вижу в ваших глазах сомнение! Друзья мои, — продолжил орать я. — Сейчас вы сражаетесь не ради короля, не ради королевства. Вы сражаетесь ради всего, что вам дорого! Поражение — смерть. Ни шагу назад!

Вихты уже перелезали через край, и мои солдаты сталкивали их вниз длинными копьями и рубили им руки мечами. Но долго это продолжаться не могло, напор лавины мертвецов невозможно было сдержать.

— За-а-апевай! — гулко рявкнул Пёс.

Ещё на начальном этапе формирования Серой Гвардии я лично написал несколько маршей и походных песен для солдат. Врать не буду, я бесстыдно скопировал большую часть композиций времён Российской Империи.

— Наверх, товарищи, все по местам! Последний парад наступает! — Нестройный ряд голосов хором подхватил песню. — Врагу не сдается наш гордый король, пощады никто не желает!

Армию мертвых уже было не сдержать. Они прорвали отцепление, состоящее из нескольких отрядов, и толпой, ломанулись на нас.

Завязался бой. Половина солдат была вооружена короткими обсидиановыми кинжалами, а те, кому не хватило, обычной сталью пытался срубить вихтам головы. Обезглавленные вихты сильно теряли боеспособность, но продолжали вслепую размахивать конечностями. Проблема заключалась в том, что вихтов было в раз пятьдесят больше чем нас, они не чувствовали боли и их было очень сложно «убить».

Я монотонно рубил головы и позвоночники вихтам, словно рабочий у станка точечной сварки. Сидишь весь день на стуле, кладёшь одинаковые заготовки на пресс и нажимаешь на педаль. Повторить пока мозги не вытекут через задницу. Рубка оживших мертвецов превратилась в унылую рутину, а они всё не прекращались.

Я понимал, что нас просто изматывают. Когда мы устанем — они удвоят темп.

Так и произошло. Когда солдаты уже валились с ног, количество мертвяков резко выросло. Они, словно по приказу, навалились всей массой и теперь мы, уставшие и измотанные, не могли сдержать их атаки. Медленно, но верно нас теснили к краю.

Я принял решение отступать. Если мы продолжим стоять — нас попросту истребят. Чудовищно неравномерен размен одного нашего на десять зомби.

— Труби отступление, — тяжело дыша, выдавил я Псу. Я уже сам едва стоял на ногах, но Пёс пока держался бодро.

— Отступаем! — басом заорал Пёс. Его приказ продублировали сержанты, и солдаты принялись постепенно и организованно грузиться в лифты и спускать вниз, в Чёрный Замок. Перед ожидаемым штурмом Стены заблаговременно было построено несколько лифтов, способных перевозить большое количество людей.

Проблема была в том, что нужно было немало времени, чтобы погрузиться, чтобы спуститься вниз, чтобы затем поднять пустой лифт наверх. И, напоминаю, это средневековые лифты на канатах, а не современные.

Первыми погрузились сержанты и офицеры. Их было не очень много, поэтому эвакуировать их со Стены удалось быстро. Затем шли орудия, дикий огонь и люди, умеющие с ним обращаться. Это важнейший ресурс.

Затем началась эвакуация солдат. Я, как король, должен был эвакуироваться самым первым, но только крысы бегут с тонущего корабля, а капитан идёт на дно вместе с ним. На самом деле я собирался не тонуть, а проконтролировать процесс.

И вот я захожу в скрипучий лифт и в сопровождении нескольких десятков человек спускаюсь вниз. В остальные лифты втискиваются последние защитники Стены. Уходя, они подожгли несколько линий дикого огня, это должно было задержать орду мертвых и дать нам время спуститься в замок.

Наконец-то грунт под ногами. Люди срочно седлали коней и готовились покинуть Черный Замок. Нам его не удержать, Иные прямо над нами.

— Ваше величество… — обратился ко мне Давос. — Мы не успеем уйти.

Я поднял взор вверх. И действительно, мертвяки беспросветной лавиной начали медленно спускаться вниз, цепляясь за выступы в Стене.

— Может, бахнем по ним диким огнем? — предложил Тирион, отчаянно кутаясь в полушубок.

Пёс покачал головой.

— Только зря боезапас потратим. Они опять количеством возьмут, а мы потеряем абсолютно всё время.

Тут вперёд вышел наполненный решимостью Лорас Тирелл. Обычно, он ходил тенью за нами и никак не проявлял себя с тех самых пор, как был принят в Королевскую Гвардию после битвы на Черноводной. К счастью, в этой версии реальности гомиком он не был, однажды в его покоях гвардейца поймали шлюху. Наверное, это был единственный случай в истории, когда король был рад тому, что гвардеец нарушил кодекс. Хотя с другой стороны, нарушением это сложно назвать — он же не женился на ней.

— Я останусь и задержу их.

— В этом нет нужды, дружище… — Пейт попытался его отговорить, но Лорас решительно тряхнул головой.

— Я давал клятву королю. Сейчас я ценой своей жизни дам милорду время на то, чтобы уйти.

— Какая глупость… — сокрушенно произнёс я и едва удержался от жеста рука-лицо.

— Идите, ваше Величество. Позвольте мне войти в историю не как избалованный сын лорда Простора, а как легендарный герой Королевской Гвардии.

Я теперь уже серьёзно посмотрел на него и кивнул. Развернул лошадь, махнул рукой остальным, и наша армия помчалась по Королевскому тракту на юг. Началось Великое Отступление и наша цель заключается в том, чтобы как можно быстрее добраться до столицы. Это вынужденный форсированный марш с кратчайшими остановками. Лошади и люди будут падать от усталости, но никто не обещал, что будет весело. Армия мертвых не останавливается на ночлег.

Королевская армия уже скрылась из виду и посреди некогда величественных сооружений Чёрного Замка стоял один единственный человек. Стену покинули даже дозорные, они ушли с армией, хотя среди них и нашлись те, кто считал уход со Стены нарушением клятвы.

Лорас Тирелл стоял в окружении толпы мертвецов и нервно сжимал эфес меча. Толпа безмолвствовала и не шевелилась. Они окружили человека, но не приблизились к нему вплотную, а образовали вокруг него круг радиусом в десяток метров. Лорас прекрасно понимал, что его не разорвали на куски только потому что, был приказ не трогать его.

Наконец сквозь толпу полусгнивших вихтов на мёртвых конях к нему выехало несколько бледных призрачных фигур. Мёртвые организованно расступались перед ними, образуя широкий коридор.

Один из Иных вошёл в круг и спешился с коня. Лорас разглядел у него на голове подобие ледяной короны.

— Я всегда уважал проявление человеческого благородства, — проскрипел Король Ночи на общем. — Ради такого можно и подзадержаться, дать твоим друзьям шанс уйти. Всё равно они обречены.

Лорас поднял меч над головой и бросился в атаку. Он был вооружен мечом из сплава обсидиана и стали. Такой меч имел меньшую эффективность чем обсидиановый, но был прочнее.

Король Ночи словно не был готов к нападению, но это была приманка. Как только Лорас приблизился, он стремительно уклонился и попытался пырнуть Тирелла ледяным копьём, выросшим у него в руках за долю секунды.

Лорас считался одним из лучших турнирных бойцов и фехтовальщиков в Семи Королевствах. В отличие от того же Пса, его стиль был более лёгким, более изящным и быстрым. Именно поэтому он смог успешно парировать вражескую атаку.

— А ты неплох, Рыцарь Цветов, — проскрипел Король Ночи, медленно скользя по кругу и пытаясь обойти Лораса.

— Откуда ты знаешь, как меня зовут? — огрызнулся Лорас, не теряя бдительности.

— О, я всё знаю! — похоже, хохотнул Король Ночи и ринулся в атаку.

Стили Рыцаря Цветов и Короля Ночи были очень схожи, поэтому их схватка напоминала грандиозное представление двух опытных артистов. Они кружились, как пурга, и в полёте отбивали точечные атаки друг друга.

Но Король Ночи был сверхъестественным существом, а Лорас был пускай и физически сильным, но человеком. Он стал уставать.

Иные прекрасно использовали главную человеческую уязвимость — физическую и психологическую усталость. Вся их тактика в последнее время была построена именно на этом: закидывать людей массой мертвецов, пока люди не ослабнут.

И сейчас происходило очередное проявление этой тактики. Разница была в том, что бились только двое, остальные не вмешивались.

Если Лорасу удастся подловить Короля Ночи — все Иные и вся армия мертвецов будет уничтожена. Лорас знал это от короля, и он понимал, что сейчас от одного его удара зависит судьба всего Вестероса.

Поэтому он старался, несмотря на чудовищную усталость и ноющую слабость в мышцах. Сражались они уже несколько часов, Лорас не знал сколько точно.

Снова сближение, танец лезвий, искры летят во все стороны, а кончик лезвия Лораса нащупал брешь в обороне Короля Ночи и нырнул туда. Предводитель Иных отскочил назад. На его ледяной груди появился дымящийся порез. Если бы у Лораса был валирийский меч — Король Ночи был бы уже мертв, как и вся его армия.

— Надо было целиться в голову, — угрожающе произнёс Король Ночи, бросив взгляд на почерневшую рану, и налетел на Лораса как сова на полевую мышь. Шутки кончились.

Лорас честно пытался отразить шквал ударов, но силы его были на исходе, а меч покрылся зазубринами и начал трещать.

Удар. Кисть Лораса отлетает вместе с мечом на добрые несколько метров. Он орёт и пытается зажать здоровой рукой хлещущую кровью культю. Король Ночи приблизился к нему.

— Ты дрался достойно. Как управлюсь, целая половина Тиреллов не умрёт. Как и память о тебе.

Он вонзил ледяное копьё в сердце Лораса, и тот в мгновение превратился в ледяную статую, застывшую в безмолвии с мучительной гримасой на лице.

Армия мёртвых и Белых Ходоков медленно потянулась на юг, преследуя отступающую королевскую армию.

А вблизи Чёрного Замка осталась стоять заледеневшая статуя Лораса Тирелла, Рыцаря Цветов.