Туманный горизонт (джен)

Фронт был всё ближе. С каждым шагом, с каждым прыжком Намикадзе-Узумаки всё отчётливее ощущал чужие чакры, которые перемешались между собой в воздухе. Всё ближе становился трупный смрад и всё больше усиливалось ощущение скорой смерти. Фуу сглотнула. Ей это не нравилось.

— Я отсюда чувствую отчаяние армии, — хмуро пробурчал Ягура.

— Да, — кивнул Наруто. — Они боятся. Им не выстоять против Каге. Во всяком случае, большинству. — И замолчал. Говорить что-то более не хотелось: не было желания.

Так, в тишине, они провели где-то минут десять, пока Ягура вновь не заговорил:

— Я слышал, мой отец сейчас сражается со Второй дивизией… — то есть, на передовой.

— Иди, — коротко кивнул Намикадзе-Узумаки, замечая намёк. Парень понимал, что Ягура должен разобраться со своим отцом сам, поэтому и не препятствовал ему. Хочет идти — пусть идёт. Это его личное семейное дело.

В детстве Ягура практически не видел своего отца. Да и тот потом умер во время переворота. У Каратачи не осталось тех, кто бы поддержал его в столь тяжёлой ситуации: мать умерла при родах, братьев или сестер не было, других родственников — тоже, а друзья из Академии с каждым днём всё больше отдалялись от него. Вернее, он сам от них отдалялся, так как не видел смысла общаться с ними. Он был сыном преступника, разве с ним захотят водиться после всего, что натворил его отец? Из-за этого мышления и с сокомандниками отношения оставались нейтральными: назвать их друзьями Ягура не мог, так, знакомые, но не более.

А потом появился Наруто. Он был ярким и добрым. Их судьбы были чем-то похожи, и это стало ещё одной связцющей нитью между ними. Конечно, Каратачи часто ворчал на Намикадзе-Узумаки, но не мог не признать, что тот умел располагать к себе. В итоге они довольно быстро подружились. А потом он стал близким другом для Хикари и Хаку, а позже и для Утакаты с Фуу, пусть с последней и ссорился постоянно.

И сейчас, когда его отец, видевший в нём лишь оружие, вновь появился, Ягура хотел его одолеть: показать, как он вырос, насколько стал сильнее и, пожалуй, немного отомстить за то, что тот столько лет не обращал на него внимания.

— Одолей его, — пожелал Наруто на прощание.

— Удачи, — широко улыбнулась Фуу и показала ему большой палец.

Джинчуурики Трёххвостого кивнул и, развернувшись на девяносто градусов, побежал ко Второй дивизии.

Дальше они продолжили путь вдвоём и также молчали. Было удивительно, как неугомонная Фуу не хотела ничего говорить, а лишь задумчиво жевала губу и напряжённо оглядывалась по сторонам. Видно, что сильно волновалась.

— С ним всё будет хорошо, — Наруто, который давно видел всё происходящее между ними, улыбнулся. — Иди к Третьей дивизии. Помоги им. — Третья дивизия отвечала за поддержку как ближних боёв, так и боёв средне дистанции, поэтому шиноби там должны были обладать внушительной физической силой — самое то для сильной и неугомонной Фуу.

— А ты? — спросила она.

— Я пойду к Четвёртой. — Иначе говоря, туда, где командиром был Гаара. Эта дивизия отвечала за защиту вспомогательных подразделений и поддержку других основных Дивизий, прикрывая их тылы и отсылая медицинскую и гуманитарную помощь по необходимости.

— Хорошо. Тогда увидимся! — И Фуу повернулась и побежала в другую сторону.

— Ага, встретимся потом! — ответил Наруто, смотря в спину подруги.

Дальше путь он продолжил в одиночку. Без поддержки джинчуурики осталась только Первая дивизия. Но, вроде как, там и без них хорошо справлялись. Все состоящие в ней шиноби специализировались на использовании оружия, причём совершенно разного, что позволяло им драться на любой дистанции.

Перепрыгнув реку, Намикадзе-Узумаки прибавил ходу: он чувствовал сильную и подавляющую чакру впереди. Там явно было несколько очень сильных противников. И, кажется, Гаара уже не справлялся с ними.

— Наруто! Ты что творишь? — раздался в голове возмущенный крик Хикари. — Возвращайся на остров!

— Нет, — мысленно ответил парень. — Ситуация на поле боя изменилась. Были воскрешены слишком сильные шиноби, с которыми армии так просто не справиться. Даже Каге приходится туго. Я должен помочь.

Девушка что-то проворчала себе под нос, явно нечто нелицеприятное. Наруто пропустил это мимо ушей: привык уже к характеру Сёдзё. Ну, а той оставалось лишь смириться с решением начальства.

— Четвёртая дивизия сражается с Третиим Райкаге, Четвёртым Казекаге, Вторым Мизукаге и Вторым Цучикаге.

— Офигеть, — выдохнул Намикадзе-Узумаки. — Вот это там, конечно, толпень.

— Ты справишься с ней, — приободрила его подруга.

— Мы справимся, — поправил её Мизукаге. — Я буду не один.

— Верно, — Седзё улыбнулась, — вы справитесь.

На этом связь с Хикари прервалась.

Теперь Наруто вновь остался один. Даже Курама не разговаривал с ним: был занят накоплением чакры. Он уже чувствовал, какие продолжительные бои их ждут, а потому ещё активнее выполнял просьбу лучшего друга.

Впереди показалось озеро. Спрыгнув на воду, Наруто достал фляжку и наполнил её водой. Конечно, можно было бы самому призвать воду с помощью Суйтона, однако тогда она была бы не такой вкусной. Более того, рядом ощущалась чужая чакра. Кто-то преследовал его.

Разогнувшись как ни в чём не бывало, Наруто резко обернулся, приглядываясь. Торчащие во все стороны рыжие волосы, раскосые глаза, широкий рот и выразительные глаза. Намикадзе-Узумаки не мог его не узнать. Тот, чьё тело использовал Нагато, когда выступал в роли Пейна. Яхико из Скрытого Дождя.

Но внезапно тот поднял руки и начал складывать печати. «Дракон», «Тигр», «Кролик», «Тигр»… Наруто хорошо знал эту комбинацию, поэтому подпрыгнул высоко в воздух за пару секунд до того, как Яхико закончил складывать печати:

— Суйтон: бушующие волны! — выкрикнул рыжеволосый и выплюнул мощный поток воды.

— Катон: огненный шар!

Две техники встретились в воздухе между Мизукаге и основателем Акацуки. Послышалось шипение, в воздух поднялся пар. Намикадзе-Узумаки тут же начал складывать новые печати.

— Футтон: паровые оковы! — Пар в воздухе резко двинулся в сторону Яхико, окружая того завесой и обездвиживая.

Наруто приземлился рядом с ним и выпрямился. Акацуки был выше его на целых десять сантиметров, что тут же не понравилось парню. Наруто вообще иногда комплексовал по поводу своего роста: в нём было всего сто шестьдесят шесть сантиметров! Да в том же Хаку было куда больше! Приходилось немного задирать голову, чтобы говорить с ним!

— Не ожидал вновь увидеть твоё лицо, — произнёс Наруто.

— Мы встречались? — не понял Яхико.

— Не совсем. Я знаю парня, который управлял твоим мёртвым телом. Узумаки Нагато.

— Нагато? — тут же оживился рыжий. — Ты знаешь Нагато? Как он там? А как Конан?

— С ними всё хорошо.

— Вот и хорошо, — основатель Акацуки расслабился. И тут же его глаза расширились от ужаса: — Сзади!

Намикадзе-Узумаки увернулся на чистых рефлексах, и вовремя. Ещё бы секунда — и его голова полетела бы с плеч.

Парень резко развернулся и ударом ноги выбил меч из рук нападающего, а после посмотрел на него. Это оказался незнакомый ему брюнет с кудрявыми волосами. Однако он опасно сверкал красным шаринганом в левом глазу (правая глазница оказалась пустой), что говорило о том, что он был из клана Учиха.

Его чакру буквально месяц назад Наруто ощущал в забинтованном глазу мёртвого Данзо.

— Хех, весело, однако, — хмыкнул Мизукаге, уворачиваясь от нового удара.

На самом деле было совсем не весело. Перед Наруто стояли двое неплохих шиноби. Если верить рассказам Нагато, Яхико был сильным, на уровне среднего джонина, а вот Учиха… Его Наруто не знал, но буквально кожей ощущал опасность, исходящую от него. И это парню не нравилось. Конечно, он мог бы их победить: звание Мизукаге даётся не за красивые глазки и ослепительную улыбку, а за силу и острый ум, а так же способность к управлению. Вот только парень понимал, что из этого сражения целым не выйдет.

— Как тебя зовут? — спросил Намикадзе-Узумаки, стараясь разговором ненадолго отвлечь противников и заодно узнать имя Учихи.

— Шисуи Учиха.

Наруто кивнул. Так значит, тот самый старший брат Мамору Учихи и ветеран Третьей Мировой. Вроде он ещё печально умер: сбросился со скалы, а тело его так и не нашли.

— Намикадзе Наруто, шестой Мизукаге и ученик Джирайи.

— Наслышан о тебе, — Шисуи кивнул. — Пусть я в мире живых всего несколько часов, но о тебе тут много говорили.

— Рад слышать, — Наруто сухо кивнул, кунаем останавливая меч и отпрыгивая.

Весь их диалог они сражались. Яхико стоял в стороне, до сих пор скованный туманом, а Шисуи нападал. Он не использовал никаких клановых техник и не складывал сложных печатей. В его глазах горел шаринган, но он вообще не пользовался им. Как будто не умел. Хотя чтобы Учиха — и не умел использовать клановое додзюцу!

Мизукаге понимал, что что-то тут нечисто. Либо Шисуи не хотел на него серьёзно нападать, что было странно, учитывая тот факт, что он уже напал, либо кто-то контролировал его, из-за чего его тело двигалось против его воли. И вот это уже звучало логично.

Что Яхико, что Шисуи кто-то управлял, и этот «кто-то» не умел использовать шаринган и явно боялся отпустить контроль над Шисуи. И понять, кем был этот марионеточник, труда не составило: только один человек на этой войне воскрешал мертвецов. Якуши Кабуто.

И, кажется, сперва Наруто следует разобраться с этим очкариком, а потом уже бежать на фронт.

Но не успел он и слова сказать, как почувствовал приближение чужой и уже хорошо ему знакомой чакры. Учиха Мамору спешил на встречу со старшим братом. Вот только встреча эта началась не объятиями, а скрещенным оружием.

— Шисуи! — закричал младший, с отчаянием смотря на брата.

— М-мамору? — одними губами прошептал тот, не веря в увиденное. — Ты так вырос за эти годы.

Наруто присвистнул, с интересом смотря на семейную драму клана Учиха. Кажется, у него теперь есть союзник в этой битве. Интересно, младший брат по итогу окажется сильнее старшего? Или так и не сможет его превзойти?

Но размышления Намикадзе-Узумаки не успели зайти дальше. Внезапно Мамору упал на колени, хватаясь за горло и кашляя, как будто что-то застряло у него в глотке. Наруто нахмурился, подскакивая к нему и оттаскивая его подальше на безопасное расстояние. И только он хотел спросить, какого чёрта здесь происходит, как Мамору раскрыл рот и оттуда с трудом выбралась упитанная чёрная птица. То был ворон с рисунком Мангекё шарингана в глазах.

Ворон закричал, взмыл в воздух и полетел к Шисуи. Они встретились взглядами. А в следующий момент парень замер.

— Что происходит? — напряжённым тоном спросил Мизукаге.

Ответ пришёл быстро. Старший Учиха отмер и улыбнулся, разминая руки.

— Это была моя техника. Теперь я могу отвечать за своё тело. Ну что, братишка, обнимемся наконец? — И Мамору, поднявшись, действительно обнял Шисуи.

Наруто улыбнулся. Семейная драма наконец-то закончилась. Хотя закончилась ли, учитывая то, что Шисуи всё ещё оставался воскрешённым мертвецом?

Учиха-старший посмотрел на скованного в тумане Яхико. Их взгляды встретились, и шаринган в глазу Шисуи завертелся. Яхико вернул себе контроль над телом.

— Что это была за техника? — спросил Наруто. — Было бы неплохо применить её на всех воскрешённых, это развернуло бы ход сражений в нашу пользу.

— Боюсь, это невозможно. Эта техника моих глаз, она позволяет мне вторгаться в чужой разум и управлять им. Я могу внушить ложные воспоминания и создать впечатление, будто тот, кем я управляю, действует по собственной воле. По факту, я становлюсь тем же манипулятором, что и Кабуто, только в моём случае манипулируемый этого не осознаёт. Но, к сожалению, эту технику ещё раз я смогу применить лишь через десять лет.

Наруто грустно вздохнул. Только у него появилась надежда поскорее всё закончить — и вот тебе, пожалуйста! Столь мощная техника, которая работает раз в десятилетие! И что теперь делать?

Наруто на секунду замер, а затем во все глаза уставился на Шисуи.

— Вторгаться в чужой разум? — спросил он шокированным голосом. В голове промелькнули давние слова Мей и сбитые полуоправдания Минато. — А… А твоя техника… Она спадает с жертвы?

— Честно говоря, не знаю. Я никогда не использовал её при жизни, но, думаю, несколько лет она точно может продержаться.

Наруто поджал губы. Столь мощная техника, которая в своё время оказалась в руках Данзо. Того самого Данзо, о котором предупреждал Минато и которого он обвинял в разрушении собственной семьи.

Намикадзе-Узумаки прикрыл глаза. Он, кажется, подобрался к секрету того, что творилось с родителями всё его детство.

— Два глаза — два раза использовать технику, — пробормотал он. — И двое людей, Кушина с Минато. Если техника может спасть спустя время, или, например, из-за того, что её использовал не ты, Шисуи, т тогда это всё объясняет.

— Что объясняет? — не понял Учиха.

— Моё разрушенное детство и чёрные делишки АНБУ Корня, — отозвался Намикадзе-Узумаки. — Ладно, сейчас не время. Надо остановить Эдо Тенсей.

— Мы с Шисуи можем заняться этим, — кивнул Мамору.

— Да. Если мы уничтожим Кабуто, Эдо Тенсей отменится, — согласился с ним брат. — Тебе же, Мизукаге, стоит поторопиться на фронт. Кабуто хочет воскресить Учиху Мадару. Настоящего.

Наруто сглотнул. А вот это уже плохо!

* * *

Ягура появился на поле боя внезапно.

Прыгнув на первого попавшегося Белого Зецу, он своим посохом оторвал ему голову, тем самым спасая жизнь какому-то шиноби. Судя по жилету, он был из Скрытого Камня. Каратачи, не задерживаясь ни секунды, тут же налетел на второго Зецу, создавая водяные колья и разбрасывая их вокруг себя. Противники полетели на землю, не дыша.

Что ж, с клонами этого растения разобраться было довольно просто, но вот с воскрешёнными — нет.

И, как оказалось, Первая Дивизия уже объединилась со Второй и сейчас они вместе пытались победить оживших мертвецов. Ягура бросил быстрый взгляд на воду: там сражались шиноби Деревни Облака с какими-то типами, полоски на щеках которых напоминали парню отметины на лице Наруто. Каратачи хотел было кинуться к ним на помощь, но резко замер, заметив знакомое лицо.

Каштановые волосы, прикрытые каким-то балахоном, чёлка над правым глазом, как у него самого, серые безразличные глаза, вечная сигарета в зубах и знакомая катана на поясе. Джинчуурики прикусил щёку изнутри. Сомнений не было: это был его отец. Всё такой же молодой, но такой же беспощадный. Арато Каратачи.

Ягуре хватило трёх секунд, дабы прийти в себя и собрать силы на битву с отцом. В конце концов, парень сам выбрал этот путь, сам захотел сразиться с этим человеком, сам захотел его остановить. Поэтому, больше не медля, Каратачи поудобнее перехватил посох и, подскочив к отцу, заблокировал его удар катаной, тем самым не давая провести технику.

Послышался металлический скрежет.

— Ягура? — на долю секунды удивление проскочило на лице предыдущего Мизукаге. А потом он, безумно улыбнувшись, рассмеялся. — Кто бы мог подумать, что встречу тебя здесь?

Молчание было ему ответом.

Джинчуурики плохо знал своего отца, вернее, он его практически не знал. Всю информацию парень в своё время получил либо из учебников, либо из сплетен шиноби. Сам Ягура с Арато также практически не общался, у них даже семейной любви не было. И единственная причина, почему бывшему Мизукаге нужен был сын — это сильный преемник, который продолжит его дело, и сосуд для Трёххвостого.

С самого детства мальчик жил в страхе: его отец убивал как врагов, так и подчинённых прямо у него глазах. Так он воспитывал в сыне безразличие, злобу и жестокость, которыми и сам обладал. Но у него это не получилось. Ягура сохранил свой внутренний свет, и помогла ему с этим вовремя появившаяся Мей Теруми.

Женщина убила Четвёртого, а сам Ягура ей с этим помог: он выдал ей все секреты отца, которые знал, и все его слабости. Арато оказался в ловушке. Теруми беспощадно перерезала ему горло, пока Ягура стоял за стенкой и слушал, как его отец захлёбывается собственной кровью и умирает. И, пожалуй, именно тогда мальчик и почувствовал то, чего хотел от него добиться отец: удовлетворение от чужой смерти.

Больше никогда Ягура этого не ощущал.

Никогда вплоть до этого момента. Он чувствовал, что одолеть отца — его первостепенная цель в этой войне.

Битва началась с техник Суйтона. Арато, помимо стихии Воды, владел стихией Земли, что несколько усложняло ситуацию. Но не для Ягуры. Парень очень виртуозно управлял чакрой, благодаря чему периодически изобретал новые техники. Да и у него всегда была поддержка Трёххвостого.

Отскочив от техники Меча водяного Бога, джинчуурики послал в противника водяную трубу, однако та была отбита водной пушкой. Цокнув, Ягура опустился на землю и, раскрутив свой посох, вновь встретился им с катаной отца. Настало время ближнего боя.

Сталь звенела о сталь. Каратачи-младший старался отражать все выпады отца и в то же время атаковать самому, что было весьма сложно: Арато считался одним из лучших мечников, но, правда, уступал Семи Мечникам Тумана по скорости. Чем Ягура, собственно, и воспользовался — не зря же в своё время тренировался с Забузой и ныне покойным Мангецу.

Сделав обманное движение, Ягура попытался ударить отца в живот, но, как оказалось, это была ловушка: на руке парня появился рана, из которой тут же потекла кровь, впитываясь в одежду. Каратачи шикнул и отскочил, складывая печати. «Овца», «Змея», «Дракон», «Птица»:

— Суйтон: ударный водоворот!

Прямо во время прыжка он пустил в предыдущего Мизукаге водоворот воды. Тот блокировал его руками, однако не выдержал такого напора и отлетел к берегу моря, где шиноби из Облака пытались победить Кинкаку и Гинкаку — двух братьев-близнецов, которые в своё время получили чакру Девятихостого.

Битва отца и сына переместилась на воду. Теперь Арато не мог воспользоваться Землёй, а силы Ягуры возросли: вода подпитывала Трёххвостого и, следовательно, его джинчуурики.

С каждым мгновением их битва набирала скорости и силы: водные брызги летели во все стороны, атаки стали настолько быстрыми, что за ними было очень и очень трудно уследить, а чакра тратилась всё больше и больше. Правда, ни Арато, ни Ягура на нехватку последней не жаловались. Первый в силу своего бессмертия, второй в силу огромного запаса оной.

— Эй, Исобу, одолжишь немного чакры? — спросил Каратачи-младший.

— Да забирай, — махнул хвостами биджу.

Ягура улыбнулся уголками губ: всё же Исобу был ворчливым, но добрым.

Парень почувствовал, как силы наполняют его тело. Соскочив с места, он тут же оказался за отцом и ударил его в спину. Тот, сделав сальто, приземлился на ноги. Но тут же Ягура послал его в полёт ударом ноги.

Так продолжалось около минуты. Зрители, наблюдавшие за боем, уже во всю радовались победе джинчууркии Исобу. И только сам Ягура знал, что его отец всего лишь игрался с ним.

В своё время Арато запечатал часть своих сил. Зачем — неизвестно, но именно эта печать и стала его приговором: в критический момент он не смог отразить атаку Мей Теруми. А сейчас, судя по безумно-самодовольной улыбке, он собирался сорвать с себя печать. И Ягура готовился к худшему.

Так и произошло.

Сначала Арато засветился ярким светом, а потом он словно стал сверх-человеком. Атаки с новой силой и мощью полетели в сторону джинчуурики, и Ягура еле успевал уворачиваться. Несколько техник попало в парня, от чего у него из носа пошла кровь, а на ноге появилась глубокая рана от клинка. Парень рыкнул и, собрав все силы, продолжил атаковать отца.

Казалось бы, какая может быть слабость у Мизукаге? Но, как оказалось, слабость была самой банальной и даже смешной. Он совершенно не умел противостоять гендзюцу. Если слабое он ещё мог кое-как сбросить, то сильное — нет.

Поэтому, подобрав момент, когда противник расслабился, он наслал на него иллюзию. Для Каратачи-старшего ничего не изменилось: их битва продолжалась и он одерживал верх. Но на деле Арато стоял на воде, открытый для любых атак. Не медля, Ягура прицепил на отца листок с печатью, который стащил у какого-то мёртвого шиноби. Мужчину опутали иероглифы фуиндзюцу.

Подхватив отца, Ягура отнёс его к запечатывающему отряду, а сам бросился на помощь шиноби из Облака. Больше он его не видел.

* * *

Фуу приземлилась рядом с Хатаке Какаши и задорно улыбнулась.

— Вижу, у нас тут Мечники Тумана? Ягура рассказывал мне о них!

— Да, — сухо кивнул Какаши. — Но из-за этого проклятого тумана ничего не видно.

Джинчуурики хмыкнула. Ну, ей-то всё было прекрасно видно: чакра Чоумея делала её лучшим в мире сенсором. Да и сама она знала пару трюков, позволяющих дезориентировать противника. А к туману, особенно такому плотному, она привыкла в Кири: всё же там бывает и не такая отвратительная видимость, особенно когда Наруто не в духе. Так что Фуу не привыкать.

Внезапно сзади она почувствовала чьё-то присутствие и тут же увернулась. Там, где она была секунду назад, просвистело лезвие оружия.

— Я разберусь с этим, а ты иди к остальным, Какаши-кун, — улыбнулась девушка, создавая вокруг себя покров биджу с двумя высвобождёнными хвостами.

— Какаши-кун? — переспросил Хатаке, явно удивлённый такой фамильярностью. Но вскоре ему стало не до этого: кто-то из мечников решил, что пора напасть. И джонин, оставив Фуу, отправился сражаться с, как оказалось позже, Фугуки Суйказаном.

Тем временем девушке достался в противники Джинин Акебино, владелец Кабутовари — меча и молота в одном оружии. Фуу слышала об этом мече многое, начиная с того, что он способен сломать любую защиту и заканчивая тем, что он бесследно исчез много лет назад. Но, как оказалось, не так уж и бесследно, если сейчас она с ним встретилась.

Начался бой, в ходе которого девушка только и делала, что уворачивалась. Покров Хвостатого давал ей преимущество над противником: она была быстрее и ловчее его и, следовательно, повышался её шанс избежать удар.

Хватило всего пары минут кошек-мышек, что Фуу заметила, что врага можно одолеть банальной скорость: тот имел весьма агрессивный стиль боя, предпочитая лобовые атаки, из-за чего страдала его оборона. Главное теперь быть быстрее и выждать нужный момент.

И такой момент вскоре представился.

Обескуражив противника техникой Волновой трансформации, которая позволяла ей мысленно передавать сообщения, она резко напала на сбитого с толку Джинина, проходя прямо под его мечом. Перехватив удар молота левой рукой, кость которой хрустнула, явно сломанная, девушка окутала противника чакрой.

Чакра Чоумея тут же начала разъедать кожу мечника. Теперь его регенерация боролась с её ядовитой чакрой, отвлекая Акебино, чем и воспользовалась Фуу, достав из кармана любезно одолженную у Какаши сдерживающую печать, она нацепила её на Джинина. Тот замер в одном положении, не шевелясь. Джинчуурики довольно усмехнулась.

Замотав противника бинтами для надёжности и прикрепив сверху ещё одну печать, по которой поползли иероглифы фуиндзюцу, явно сделанные талантливым Узумаки, девушка с чистой совестью оставила поверженного врага на земле, а сама пошла дальше.

— Кажется, тут Зецу стало многовато, — заметила она, готовая сражаться. А затем мгновенно скривилась от боли. — Правда, для начала стоит подлечить руку.