Несносная Херктерент - 4. (джен)

Глава 40.

Островитянки, кроме Оэлен, отправились встречаться с родителями. Все были страшно довольны, что можно воспользоваться машинами дворцового ведомства. И обратно ехать тоже их можно вызвать. Если учесть, что у каждой есть фото с Императором...

Все звали Марину с собой. Херктерент отказалась, сказав, что в четырёх местах одновременно быть сложновато. Потом Марина по очереди к каждой съездит. Император считает крайне полезными подобные способы общения с народом. Хотя и понятно, такие визиты тщательно планируются.

Кроэнрин особенно довольна была — спокойно сможет со всеми увидеться, и сестра мешать не будет, ибо другая Марина в последнюю очередь захочет лишать разноглазую своего общества.

Осень, и соответственно, Рэда с ними увязались. Как раз тот случай, когда четыре на два разделить крайне сложно.

Коаэ и Динка тоже собрались зачем-то в город, тоже Марину с собой звали, тоже получив отказ.

Оэлен знает, кто такая Смерть, наёмница на Архипелаге личность весьма известная. Набралась смелости и спросила, возможно ли проникновению на территорию посторонних. Кого боится не сказала, хотя и так было очевидно. Наёмница её успокоила, сказав, что много раз была крайне нежеланной гостьей у людей, кто вовсе её видеть не хотели, и теперь гарантирует, на территорию Резиденции могут попасть только те, у кого есть приглашения.

Потом Оэлен расспрашивала дежурную смену о расположении тревожных кнопок и порядке тревожных звонков.

Марина не особенно иронизирует над страхами Оэлен. Просто классическая мышка из басни, свято уверенная — нет зверя страшнее кошки. Хотя, ту кошку уже слопал лев. На самом деле «могущества» родственников опасается? Насколько Марина мнение составила, с манией величия там всё хорошо было. Точнее, всё плохо, в зависимости от точки зрения.

Марина неожиданно понимает, что ей хочется от всех, и в первую очередь, от разноглазой, отдохнуть. Странное состояние Эр было довольно выматывающим для окружающих. Не исключено, именно этого она и добивалась. Всяких не самых приятных черт характера в ней чуть-ли не с каждым днём становится всё больше и больше.

Во всяком случае, где и, скорее всего, с кем сейчас Эрида, Марина проверять не пойдёт. С берега Марина ушла, когда уже светать начало, из эшбадовок уходить никто не собирался. Да и наплевать. Пусть развлекаются, как умеют, отчасти, за этим разноглазую сюда и притащили.

Сам собой всплывает в памяти вопрос этой сладкой парочки. Пойти к ним заглянуть, благо полдень уже есть? Хотя отдать новые распоряжения — секундное дело. Но такие распоряжения не отданы, Марину пропускают.

Главная спальня в стандартно стерильном состоянии. Либо были не здесь, либо встали уже давно, и персонал вернул всё в изначальное состояние. Хотя сомнительно, что рано встали. Сонливость на отдыхе у обеих присутствует.

Видимо, с ней и борясь, сидят на одной из террас с видом на море и кофе пьют. Халаты на обеих, как ни странно, длинные — сестрёнка всё коротенькое предпочитает. Головы полотенцами замотаны. Не то после душа, Марина почему-то уверена — совместного, не то после бассейна. Вот интересно, в каком виде плавали?

Софи сидит ко входу спиной, Марину первой замечает Хейс. Приветливо машет рукой:

— Привет, Марина, садись с нами! — оттенка двусмысленности Херктерент не замечает, третий стул присутствует. Как-то с опозданием соображает — подзабыла, когда с Хейс последний раз разговаривала.

— Привет! Как отдыхается? — Марина подходит, но не садится. Откровенно разглядывает то одну, то другую. Что хочет рассмотреть? Непонятно, но во взглядах у них мелькает нечто, чего раньше не было.

Хейс вскидывает большой палец.

— Отлично! Никогда так хорошо не было! — ну, вещи своими именами она никогда не стеснялась называть. Чем Марине просто по-человечески и нравилась.

— А тебе уже с утра плохо? Головка болит после вчерашнего? — Софи осведомляется со своей обычной вежливостью. — Как вы злоупотребляли — отсюда было слышно.

Марина вскидывает кулак.

— Хватит врать! Особенно если не знаешь! Они вчера почти не пили, — Марина говорит чистую правду, на её глазах чуть ли не больше всех — по бокалу «Приморской Розы» выпили Кошмар и её соперница после боя. В знак мира и дружбы эти бокалы ещё и разбили при всеобщем одобрении.

— Они — это они, а ты — это ты, — откровенно насмехается Софи.

— По-моему, Марина уже несколько дней ничего, крепче кофе не пила, — замечает Хейс.

Софи бросает на неё неизвестный Марине взгляд. И замолкает. Даже чашечку демонстративно ко рту подносит.

— Какая ты наблюдательная! — упирает руки в бока Марина. — Что ещё скажешь?

— От Эриды решила отдохнуть? Она может быть очень назойливой.

Херктерент чуть челюсть на мозаичный пол не роняет. Выдернув стул, Марина садится. Игнорируя сестрёнку, смотрит прямо в глаза Хейс. Та эту Еггтовскую шутку прекрасно знает и смотрит пристально.

Глаза отводят одновременно, когда игра приближается к уровню оскорбления.

— В том числе и от неё. Софи разболтала, как разноглазая с ума сходит?

— На неё достаточно один раз взглянуть, чтобы если не всё, то очень многое, понять. Особенно, если её давно не видела.

— Поближе рассмотреть желания не возникло? Не уверена, что она стала бы возражать.

Софи под столом весьма ощутимо пинает сестру. Марина отвечает тем же. От интонации Хейс становится холоднее.

— Мы не играем в такие игры, — чувствуется, говорит за двоих.

Новых вопросов задавать уже не хочется.

— Так и будете в этом крыле сидеть?

Софи ставит руки на стол. Опускает голову между ладоней самым настоящим образом мурлыкает:

— Маленькая! — сестрёнка слишком счастлива, чтобы на неё обижаться. — Жаль, что тебе не понять, но это такое счастье быть с любимым человеком, не испытывая ограничений по времени.

— До начала осени, вообще-то, — хмыкает Марина. — Да и при твоих деньгах вы обе тут жить можете сколько угодно.

— Я предлагала. Хейс не хочет. Гордая очень. Мне нравится.

Марина покашливает:

— Кхм! Раз вы такие противницы игр более, чем вдвоём, то я начинаю ощущать себя третьей лишней.

— Марина! Твой язычок ничуть не изменился, — весело смеётся Хейс. — Нет, ты совсем не мешаешь. Я пока предпочту спокойно кофе попить.

Такой ухмылочки сестрёнки Марине тоже раньше видеть не доводилось.

— Мне такого рода игры вовсе не интересны.

— К сожалению не интересны! — тут же встревает Софи. — Чуть ли не лучшее, что в этом мире есть, тебе недоступно.

Марина показывает кулак. Огрызается.

— Без тебя, знаешь ли, разобраться в состоянии.

— А и займись... Разбирательствами... Мальчиков красивых на Архипелаге много, если тебе девочки не по вкусу.

— Может, хватит сводничеством заниматься?

Софи делает круглые глаза. Озирается по сторонам. Поманив Марину пальцем, шепчет. Сама Марина, впрочем, не пошевелилась.

— Мы вроде не на Юге. В нашем законодательстве такого пункта нет. Я просто хочу, чтобы ты такой злюкой больше не была.

— Я уж как-нибудь, сама разберусь чего именно и от кого мне надо!

— Иногда к определённым действиям человека надо подтолкнуть. Иначе, сама не решится.

— Сама равновесие сохрани, решительная наша. Саму-то что на определённые действия толкнуло?

Вместо Софи отвечает Хейс:

— К тому, к чему пришло, шло уже давно. Последней каплей послужило вино. Не помнишь, какая марка порушила все преграды в мозгах?

Софи прикрывает рот ладонью, сдерживая смешок.

— Радость моя, мы столько тогда выпили. Да потом ещё продолжили. Ну, а потом...

— Фильм для взрослых начался, — криво ухмыляется Марина. — Что-то он очень уж длинный.

— Меня полностью устраивает продолжительность, — мурлыкает Софи.

— Знаете, я всё-таки лучше пойду. Такие вещи я всё-таки предпочитаю на плёнке смотреть, а не вживую.

Хейс осторожно, кончиками пальцев, касается её руки:

— Посиди ещё с нами, Марина. Без тебя временами банально скучно.

— У тебя Софи есть.

Тут уже сама Софи смеётся:

— Охотно верю. Только сладким питаться невозможно. К отношениям между людьми это тоже относится.

— Сладкоежки! — дразнится Марина.

— Завидовать, вообще-то, нехорошо, — не остаётся в долгу Софи.

— Я не завидую! — выпаливает Марина.

— Завидуешь самым настоящим образом, — качает головой Хейс. — Видела уже подобное. Младшие часто рассуждают в стиле «почему всё самое хорошее этой достаётся. Сласти, тряпки, украшения. Теперь вон какого красавчика отхватила. Почему он не мой?»

Сёстры переглядываются с кислыми ухмылками.

— Возлюбленных мы с тобой, вроде, ещё не делили. Всё остальное было слишком давно. Только делиться с тобой я ничем не собираюсь.

— Ты и раньше подобного желания не испытывала, — скрещивает руки на груди Марина.

— Не мешаю? Я ещё здесь вообще-то, — осведомляется Хейс.

Сёстры смотрят в разные стороны.

— Ну, если тут у вас аналог семейной ссоры намечается, то я точно лучше пойду. Подобного я в своё время предостаточно наслушалась.

— Частенько вместе со мной слушать доводилось, — с оттенком раздражения цедит сквозь зубы Софи, — Маришка, ты уникальный человек за несколько дней я практически забыла, как это — раздражаться, злиться и ссориться. Стоило тебе появиться — вспомнила за несколько минут. Талант!

— Тебя послушаешь — в начале войны тоже я виновата!

— Глаза закроешь, — усмехается Хейс, — и словно на несколько лет назад перенеслась. Вы всё так же ругаетесь.

— Из-за тебя ссорится, вроде бы, не доводилось, — бросает Марина.

— Сейчас мне вас уже не помирить. Все слишком взрослыми стали, — вздыхает Хейс

— Это хорошо или плохо?

— Это неизбежно.

— Вывернулась, — хмыкает Марина.

— Общение со змеями на протяжении большей части жизни чему-то да научило, причём я совсем не вас имею в виду.

— Даже Сордар наши корпуса «змеятниками» зовёт, — усмехается Марина. — Конфликты на предмет кому с кем быть, причём дело не только мальчиков касалось, видеть доводилось. Крайне отвратительное зрелище.

— Вот видишь. Сейчас же ты, по-моему, не находишься в состоянии подобного конфликта с кем-либо. Софи банально хочешь спровоцировать.

— Это она меня хочет разозлить! — огрызается Марина.

— Я не хочу, чтобы вы ссорились. — бросает Хейс с интонацией, что сёстры со школы не слышали. — Сама тоже не хочу ни с кем конфликтовать. Мне слишком хорошо сейчас, и я намереваюсь это так и оставить.

— Ладно, я всё-таки пойду. В отношения парочек, даже таких странных, мне не слишком нравится влезать. Третья тут на самом деле лишняя.

Софи язвительно усмехается:

— Знаешь, я поняла почему мне в своё время советовали не связываться с кем-либо, у кого есть сёстры.

— То-то ты Яроорта и прогнала — у него их две, — огрызается Марина.

Загадочно улыбаться Софи научилась примерно в тоже время, что и говорить.

— Мне больше нравится, что потом говорили про нас троих. Особенно то, что ты не заметила изменений во мне.

— Дурное дело — нехитрое, — по-русски бросает Марина.

— Я совершенно не настроена обсуждать отношения, что были до меня, — холодно замечает Хейс. — Да и сама поступаю так же.

— Я всё помню, любимая, извини...

Марина вытаращивает глаза. Шепчет с придыханием.

— Точно, от любви сходят с ума! Сама Софи Саргон научилась извиняться!

— В отношениях можно состоять только с тем человеком, кого считаешь равной себе, — чеканит Софи тоном принцессы на официальном мероприятии.

Марина хватается за голову:

— Не то, чтобы я с этим была не согласна. Но у меня от вас, на самом деле, начинает пухнуть голова. Всё! Я пошла!

Марина убегает.

— Вот и поговорили! — бросает ей вслед Софи.

— Это тоже было неизбежно, — усмехается Хейс.

Софи смотрит ей в глаза. На губах Хейс играет улыбка. Взгляды друг друга они уже давно прекрасно понимают.

Марина некоторое время размышляет, чем бы сейчас заняться. Совать нос в этот мирок, существующий только для двоих, явно не стоило. Только на происходящее ещё больше разозлилась. Чужое счастье может откровенно раздражать, ладно хоть выдержка присутствует тоже. И ясно, чего делать не стоит, хотя и хочется.

В тире среди мишеней точно были изображения женщин с оружием. Пойти да понаделать в них дырок? Вот только чувствует — не поможет. Даже если определённые фото на мишень наклеить.

Хотя это уже совсем не дружеским разговором с Кэрдин попахивает. С перспективой комнаты с мягкими стеночками в отдалённом будущем. Еггты частенько вблизи грани безумия прогуливались. Некоторые и переступали.

Книги в последнее время несколько поднадоели. Слишком много из них вытащено совершенно в жизни неприменимое. Как раз, в первую очередь, отношений между людьми касающееся.

Логика у Марины весьма специфическая, и на этот раз она подсказывает пойти поискать человека, кто в общении с людьми не испытывает проблем — правда, за одним исключением. Эрида, когда ей хорошо, буквально распространяет вокруг себя волны радости. Правда, когда разноглазой не очень, окружающим приходится помучатся.

Впрочем, судя по вчерашнему, эшбадовки смогли это соправительское чудо положительными эмоциями напитать, и теперь она сама должна их излучать.

Во всяком случае, Марина на это искренне надеется. Ибо больно уж всё от сияния Соньки в мрачном свете видится. Так недолго додуматься и до «Стрелы» обратно на материк. Только вряд ли там будет лучше.

Направляется в занятую Эр часть Резиденции. Но охрана сообщает, что внутри Эр нет, и она ещё с берега не возвращалась. Впрочем, насколько Марина знает местные традиции, «за крабами» — всегда мероприятие на несколько дней. И крабы только повод. Хотя, надо отдать должное, поголовью членистоногих тоже наносится существенный урон.

Насколько Марина помнит вчерашнее, побережье с прошлого года оборудовали всем, чем можно. Даже разборные домики стоят. Интересно, разноглазая вчера, точнее уже сегодня, на близкое общение переключиться успела?

С опозданием понимает: надо было с островитянками ехать. По крайней мере, точно увидела бы новые рожи и насладилась искренним вниманием к собственной личности. Слабоватое утешение, они все здесь ещё долго пробыть должны. В конце концов, есть совсем уже крайний вариант — поймать одну из эшбадовок, кто не слишком близко от Эр крутится, и предложить съездить к ней в гости. Предложение из тех, что не отказывают. Ещё и рады несказанно наверняка будут. Но это, как говорится, совсем уж пожарный вариант.

Насколько Марина помнит, на родню никто из школьных островитянок, кроме Оэлен, не жаловался. Только Медуза говорила, что над ней посмеиваются. Хотя, если вспомнить агрессивную реакцию Сордара на увлечение Корнерота, правильно у неё дома поступали.

На берегу пустынно. Приглядевшись, Марина замечает -почти все эшбадовки в воде. Судя по движениям, не играют, а вытаскивают ловушки на крабов. Эр рядом с ними нет. Так, а вот и она. Сидит на краю сцены, спиной к морю, беззаботно болтает ногами. Почему-то Марина была уверена, что смотреть разноглазая будет в другую сторону. Хотя, в каком-то смысле, и в эту неплохо. Может, её степень задвинутости на девичьих телах снизится.

Хотя те, кто в воде, вовсе не против, чтобы на них был устремлён разноцветный взгляд. Тем более, не все решили одеться. Они, кроме браслетов, ещё и ножны с крабовыми ножами почти никогда не снимают. И вскрыть им могут не только краба.

Эр словно не замечает Марины, даже когда она подходит вплотную. Тарелка, и не одна, с расколотыми панцирями в поле зрения наблюдается. В одном из панцирей торчит крабовый нож самой Эр. В её коллекции диковинок есть и такая вещь. Вот только Марина не знала, что он вчера был при разноглазой.

— Эй! Ты не спишь?

Разноглазая резко вскидывает голову. Ну всё как всегда! Сидела в себя погружённая, ничего вокруг не замечая.

— Ой! Марина! Не видела, как ты пришла. Жаль, ты вчера ушла... — счёт времени у Эр тоже свой собственный, с циферблатом часов не совпадающий.

— Ну, вот. Пришла обратно. Скучаешь?

— Нет. Жду, пока девочки крабов наловят. Потом готовить их будем.

— Так! Вчера тогда что делали?

— Вчерашние были раньше наловлены. Они вкусные были. Но мне сказали, самые лучшие — это кого поймали — и сразу варить. Вот и хотят приготовить именно таких.

— Тебе просто не нравится, когда животных убивать собираются, — хмыкает Марина, — потому на берег и не смотришь. Однако есть их при этом ты не отказываешься.

Разноглазая тяжело вздыхает.

— Что поделать, они такие вкусные-вкусные!

Почти обычная парадоксальная логика разноглазой. И вполне ожидаемое:

— Ты у Софи была, — сказано тоном утверждения. Рановато Марина обрадовалась.

— Ну да.

— Что она делала?

— Как обычно, шипела на меня, — пожимает плечами Марина.

— Она не злая.

— Угу. Просто крайне недобрая.

— Зря ты так про неё.

— Раньше на констатацию фактов, неважно про кого, ты не обижалась.

Эр вздыхает. Отодвинув тарелки, Марина садится рядом.

— Я закурю?

— Кури. Это же твой дом.

Затянувшись, Марина очень медленно произносит:

— Знаешь, есть вещи, на самом деле созданные только для двоих. И кому-то третьему, действительно, не стоит свой нос туда совать.

— Я и не собиралась к ней идти. Вот если наоборот...

— Помечтай...

— Что мне ещё остаётся? — с задатками трагической актрисы у разноглазой полный порядок. Кто-то чувствительнее Марины и слезу мог пустить при этих словах Эр. Но тут только они двое.

Марина не скажет, но чувствует, вблизи Эр и её окружения находиться гораздо легче, чем рядом с Софи и Хейс. Отсутствует какая-то напряжённость, что Сонька буквально генерирует, будто кто-то собирается её счастье, или то, что она под этим понимает, разрушить. С Эр легче ещё и потому, что она не зацикливается на своих привязанностях. Сильно не выделяет никого. Хотя наверняка за её спиной соперничество за влияние ещё то идёт.

Впрочем, судя по школе, девчонки тоже были искренне к Эр привязаны. Согласились же часть каникул на неё потратить. Хотя это время отличается повышенной ценностью, и не каждая согласится на его сокращение, причём возможные материальные блага почти никакой роли не играли.

Видимо, ещё не пропали ощущения от полученного от Эр ранее. Впрочем, Эр это Эр, и что-то подарить человеку она способна просто так, не рассчитывая на какие-то ответные действия.

Гостившим у неё зимой островитянкам щедрость Эр, видимо, крайне запомнилась. Вон, как её вчера ждали. Марина догадывается, откуда у многих приличная часть золотишка.

Впрочем, не следует забывать: что-то с немалым содержанием драгоценных металлов, а зачастую и не самых маленьких драгоценных камушков, есть у каждой, живущей с Эр в одном корпусе. Эр любит Дни Рождения, помнит про все и всем делает подарки. Без разницы, какие отношения поддерживает. Ей достаточно, что они все в одном месте большую часть года живут.

— Эрида! Смотри, что у нас есть!

Эшбадовки возвращаются. Четверо только в украшениях тащат блюдо с крабом. Хотя прекрасно справилась бы и одна — они все тут сильные. Кое-что смыслящая в биологии Марина понимает — попался настоящий гигант.

Эр совсем не притворно вскидывает руки к щекам:

— Ой, мамочки!

— Осторожнее, он горячий!

Марина отодвигается в сторонку. Впрочем, островитянки — личности сообразительные. После некоторой возни существо лишь немногим поменьше предложено ей. Глупо от вкуснятины отказываться, тем более, девочки старались. Да и ела Марина последний раз ещё ночью, да и то, не особо много.

Крабового ножа при себе нет, зато морпеховский в наличии.

Себя девочки тоже не забыли, впрочем, для них походы за крабами — обычное летнее развлечение. Если учесть, что на территории резиденции ракообразных этих кроме них, никто не ловит, то неудивительно, что столько крупных попалось.

Рядом с Мариной, очевидно по старой памяти, устроилась тёзка. Впрочем, вина в бокалах ни у кого нет. Эр на людей может влиять и положительно, хотя, сомнительно, что ничего не припрятано.

Да и Эрида — совсем не принципиальная противница употребления спиртного. Не самые любимые напитки. Только и всего.

— Мелкая укатила? — осведомляется островитянка, разламывая панцирь.

Марина откусывает с ножа кусочек белого мяса. Прожевав, сообщает:

— Да. И довольно давно. Только не говори, будто мечтала составить ей компанию.

Другая Марина смеётся:

— Надо же дать этой хвастунишке в лучах славы погреться.

— Я бы не сказала, что так уж незаслуженно.

— Заучкой была, заучкой и осталась. Забыла спросить, а в том году не поняла толком, эта чернявая, что с ней часто вижу. Коаэ, вроде, такая же?

Марина хмыкает:

— Вообще-то, она считается чуть ли не самой жуткой девочкой школы.

— С чего это? Мелковатая, но, вроде, вполне ничего.

— Она с нами одних лет, а не с твоей сестрой, — замечает Марина.

На лице эшбадовки — гримаска презрения, вызванная осознанием своего полного физического превосходства.

— Тогда всё плохо... Из-за этого самой жуткой считается?

Херктерент смеётся:

— Немало есть, у кого гораздо хуже. Холодный климат развитию не способствует. К тому же, у неё мать из местности с тёплым климатом, а живут к северу от Столицы.

— Ты иногда, как она Кроэн — мозгами давить начинаешь.

— Есть такое, — хмыкает принцесса, — всю жизнь этим... Нет, не страдаю, а наслаждаюсь.

Другая Марина смеётся:

— Ты так и не сказала, почему подружку мелкой считают самой жуткой.

— Посмотри, что она рисует. Сразу поймёшь. Только советую делать это на пустой желудок. Выпущенные кишки и содранная кожа пищеварению не способствует.

Тёзка демонстративно закидывает в рот кусочек краба.

— Гляну как-нибудь. У меня все органы крепкие. Раз уж мелкую не вытошнило.

— Насчёт этого я совсем не уверена, — хмыкает Марина.

— Надо будет припомнить ей...

— Не советую припоминать то, чего сама не видела.

— Слушаюсь! — тоном, как солдат отвечает офицеру. Неужели это у Марины так засели в голове командирские интонации Начальника Генштаба? Впрочем, конфликты поблизости от себя ей, действительно, не нужны.

— Слушай, раз уж о мелкой заговорили, то не знаешь случайно, чем она мажется?

— В смысле? — познания Марины в косметике совсем не нулевые, но у тёзки в силу рода занятий куда выше.

— Почему она такая, вся беленькая.

Сама-то тёзка вся бронзового цвета, даже без следов от купальника.

— Загорать не любит, — пожимает плечами Марина. — Ты что, не видела, в какой она шляпе приехала?

— То есть, не мажется, и не пьёт ничего, чтобы белизну кожи поддерживать?

— Насколько я знаю, это естественный оттенок её кожи. Но ты к Эр лучше обратись, она её куда больше моего рассматривала. Да и ты сама должна была видеть её раньше.

Островитянка ожидаемо хихикает:

— Давно не видела, вот и бросилось в глаза.

— У нас солнце не такое яркое. Круглый год загорать не получается.

Марина оглядывается по сторонам. С огромным крабом разноглазая успела расправиться полностью, и теперь разделывает двух других, поменьше.

— Эй, там! Не закормите мне там её! Толстая Эр никому не понравится!

Эрида в ответ машет оторванной клешнёй. Тёзка смеётся:

— Марина! Это самое лучшее мясо для таких, как мы — с него не толстеют. К тому же, у него главный признак самого лучшего мяса.

— Кажется, я даже знаю, какой именно, — смеётся Херктерент. — Оно лучшее, ибо вы его сами поймали.

Согласный гомон в ответ.

— Марин! — окликает Рэндирн, единственная здесь девушка из первого разряда эшбадовок, в прошлом году сначала вблизи Софи была. Только потом её разноглазая заметила. Не ясно, чем приглянулась — почти стандартный вариант островной красавицы. Даже на несколько месяцев старше самой Эр, что для разноглазой часто бывало мощнейшим останавливающим фактором, но что-то не сработало в этот раз. Зимой в «Сказке» она была. Тогда она показалась Марине не слишком умной. И точно:

— Ты не знаешь, Софи придёт?

— Поднимись наверх да спроси, — злобно смеётся Марина.

На Рэндирн уже шикают со всех сторон. Кажется, сама соображает, что глупость ляпнула. Все ведь всё понимают. В их среде близкая дружба девушек — самая обычная вещь.

Эрида на оплошность Рэндин никак не отреагировала. Впрочем, Марина, по своему обыкновению, заподозрила хитрую провокацию. Эшбадовки подговорили самую неумную из них, чтобы она Софи упомянула. Нужно было увидеть реакцию разноглазой на предмет планирования каких-то своих дальнейших действий.

Всё-таки, когда они были в «Сказке», на предмет Соньки Эр уже начала с ума сходить. Надо выяснить, насколько далеко процесс продвинулся...

Или же это всё домыслы Марины, и девчонки не настолько коварны. Хотя насчёт последнего качества лучше никогда не обольщаться.

Эр, впрочем, сидит, как сидела. Этих крабов прикончила и попросила ещё. Приносят с шуточками.

Марина настораживается. Разноглазая много ест, только когда сильно нервничает. Пусть и мясо такое, что можно лопать почти в неограниченном количестве, да ещё на свежем морском воздухе.

В обществе юных прекрасных островитянок. Марина даже жалеет на какой-то миг, что не является своим собственным братом. Среди бесчисленных рисунков Эриды есть и мужской вариант Марины. Хотя, Эр сказала «У меня плохо получается представить тебя мальчиком. Себя — могу, Софи- тоже, а вот ты не получаешься. В человеке часто есть признаки обоих полов, но ты слишком девочка». Буквально за час до разговора принимавшая участие в демонтаже танкового двигателя Марина только расхохоталась.

«Мне с самого детства говорили, какой бы отличный мальчик из меня получился — и книжки читает, и подраться может».

«Они были не правы. Ты слишком девочка».

«Вообще-то, это ЕИВ так говорил».

«Он тоже может ошибаться».

Для снижения степени девочковости мужскому варианту Марины разноглазая добавила огромный шрам во всю щёку. Создавая вымышленные образы, Эрида всегда придумывает им биографии. Иногда даже записывает. Судьбой своего мужского аналога Херктерент интересоваться не стала. Если бы разноглазая хотела, сама бы всё рассказала. Только спросила:

«Ты хоть глаз ему не выбила?»

«Нет, Марина, глаза у него уцелели». Разноглазая была настолько серьёзна,что можно было подумать — речь о живом человеке шла.

Впрочем, художники — люди увлекающиеся, частенько влюбляются в собственные творения.

Вот и жалеет Марина, что не персонаж с картинки. Тем более, героические раненые в боях принцы повышенным вниманием у противоположного пола пользуются.

Впрочем, у некоторых принцесс себя прекрасными девушками окружать, тоже отлично получается.

Если уж совсем давать фантазии разгуляться, то аналог Марины вряд ли бы вообще общался с Эридой, даже учась не ней в одних стенах. Безусловно, знали бы о существовании друг друга, ибо люди подобного статуса в стране наперечёт, но не более того.

Мужской аналог Марины скорее всего, заинтересовала бы именно Хейс, ибо как выглядят объекты грёз сверстников, Марина прекрасно знает, высокие с отличными формами там лидируют.

Но с фантазиями надо завязывать, ибо иначе совсем не пойми до чего, можно додуматься. Марина — это Марина, человек с почти полностью отсутствующим интересом к определённым взаимоотношениям между людьми. Не то, чтобы это так уж сильно мешало, но определённые сложности уже начинает доставлять, раз настолько странные мысли в голову лезут.

— Вы с чем этих раков-переростков варили?

— Невкусно, Марина?

— Наоборот, вкусно. Очень.

— Не волнуйся Марина, — смеётся Рэндирн, — Всё, как полагается, даже водки налили.

Точно, ещё одна прямая рельса, вроде Динки. На Рэндирн шикают, но теперь смешно уже Марине.

— Как выражается ЕИВ, этот компонент значительно улучшает качества любого блюда. Вижу очередное подтверждение.

— Девочки, а у нас ещё водка осталась? Налейте мне немного.

«Опять это «мы» бесконечное!» — с раздражением думает Марина.

Девчонки вроде бы сообразительные, но сказать «нет» не догадались. Тёзка, как и была, ещё и первой в один из домиков побежала. Холодильники там вполне присутствует. Ладно, хоть шуточка «ест, как птичка, а пьёт как слон» не про Эриду. Отсутствием аппетита сегодня не страдает, как-нибудь переживём и остальное. Закуски много, да ещё на свежем воздухе.

Может, хоть самый традиционный метод поможет разноглазой в себе и других разобраться?

Кроме Эр, налили двум Маринам и Рэндирн. Разноглазая попросила немного, но вовсе не символически. Херктерент сказала налить столько же, другая Марина не стала отставать, Рэндирн явно решила ни в чём себе не отказывать. Девочки все крепкие, оттащат если что, да и квалификация медиков не вызывает вопросов.

Остальные ограничились «Приморской Розой». Марина заметила — младшим, вроде той же Актинии, даже её не налили. В принципе, правильно. Тем более, сама Марина ни за кем, кроме разноглазой, следить не собирается. Сами пусть за своими младшими присматривают.

Впрочем, и самой осторожность не помешает, а то допивалась на этом же берегу, в по большей части, этом же самом обществе до всякого разнообразного. Прямо скажем, совсем не неприятного. Но такими вещами всё-таки лучше заниматься, когда в мозгах тумана не наблюдается.

Впрочем, тёзка сидит куда ближе к Эриде, нежели к ней. Рэндирн же, похоже, уже имеет всем известные сложности с употреблением спиртного. Да и положение её в этом странном сообществе похоже на положение шута при древнем южном дворе. Впрочем, раз её собственный статус устраивает, Марина вмешиваться не будет.

Её собственные представления о справедливости вполне могут не совпадать с таковыми у других. Смех своими действиями или бездействием она всегда вызывает сознательно.

Если над ней смеются из-за оплошности — Марину это злит буквально до черты, за которой уже можно начать убивать. Поэтому старается оплошностей не допускать. Ибо саму себя иногда боится.

Но если кому нравится любыми своими действиями смех вызывать — её право, как говорится. Тут, вроде бы, пока не дошло, что безобидные насмешки начинаю в травлю переходить.

Впрочем, надо что-то делать с привычкой постоянно во всё вмешиваться. Слишком загрузившись проблемами других, можно оказаться в ситуации, когда времени не найдётся уже для себя.

Эр, да и все остальные, пока абсолютно спокойно себя ведут. Только чуть громче стали разговаривать. За пределы темы приготовления крабообразных и связанных с этим шуточек не выходят. Дующий с моря ветерок, в некоторой степени мозги прочищающий, сказывается?

Марина с некоторым опасением ожидает, когда эшбадовок потянет на танцы. С откровенностью уже у большинства всё хорошо. Кто-то уже музыку включить догадалась. Правда, пока тихая и мелодичная, танцуют эшбадовки обычно под более энергичную. Марина не помнит, как они ко всяким медленным танцам относятся. То, что звучит, вполне располагающе. Невольно некоторые собственные выходки вспоминаются.

И с Хереноктом, и с близняшками. Тогда что-то похожее исполняли.

Но у самой Марины сейчас настрой не тот, чтобы вставать и что-то делать. Пока будет сидеть и наблюдать. Кто-то же должен решится. Не просто же так они посидеть здесь собрались. Даже жаль, что Динки нет на предмет возможного боя. Благо, вчерашняя недалеко сидит. Причём вино только пригубила.

Актиния и прочие мелкие убежали купаться; присмотр за ними не требуется. Они же островитянки, плавать начинают чуть ли не раньше чем ходить. Причём это не новые столичные веяния, а тут с момента заселения островов детей так учат. Марина нет-нет, да на берег поглядывает. У неё с водой не настолько непосредственные отношения.

Тут же даже выражение есть, означающее максимально глупую смерть: «Он утонул». Бухту переплывать вроде не собираются. Главным образом потому, что похвастаться не перед кем. Успели уже уяснить, что нравится, а что нет Эриде.

Шумят они, конечно, гораздо больше, чем все вместе совсем недавно. Тогда всё-таки делом были заняты, хотя и наполовину по разряду развлечений проходящему. Теперь же полностью сами себе предоставлены.

Отдельно от больших уже складывают свои собственные костры. Актинию слышно чуть ли не больше всех.

Впрочем, за берегом наблюдают, и спасательные катера точно где-то прячутся. Найдётся, кому вытаскивать, если что-то случиться. Причём сделать это смогут гораздо лучше, нежели получилось у Марины когда-то. Хорошая мысль приходит ну с очень большим опозданием — надо было дать Рэде тогда побольше наглотаться воды. Чтобы, оказавшись на берегу, получше воспринимала происходящее. Ибо амбиции Хорт, по мнению Марины, начинают превосходить её реальные возможности. Впрочем, Рэда ухитрилась подстраховаться даже на тот случай, если Марина решит разорвать с ней отношения. И даже Кэретте на глаза весьма удачно попалась, когда та была в хорошем настроении.

Изводить себя злобой на кого-либо — крайне непродуктивное занятие. Марина же обещала самой себе никакими сложностями голову не забивать. Но такие обещания тем и плохи — их сложнее всего выполнять.

Далась ей эта Рэда! Нету её сейчас здесь. Все тут по отношению к Марине крайне хорошо настроены, вот только она к ним — не очень. Больно уж у разноглазой взгляды широкие. Слишком многих во всех смыслах слова к себе подпускает. Марина не одобряет, но тело Эр — это тело Эр, и только ей решать, как именно им стоит распоряжаться.

Как ни странно, первой потанцевать как раз, разноглазой и захотелось. Причём медленный. Причём с полностью одетой Лилией. Сразу появились и другие парочки, крайне живописно смотрящиеся со стороны.

К Марине никто не подходит, как уже заметила, девчонки сообразительные и ещё в прошлом году поняли, когда она не в настроении.

Хотя, если честно, не то, чтобы зимой ей что-то не понравилось.

Да и сейчас вполне приятно смотреть. Особенно если учесть, как все умеют двигаться. Марина точно не блеснула бы на их фоне. Хотя там бы хватило ума сделать вид, что у неё выходит всё просто замечательно.

Смотреть на гибкие тела Марина смотрит, старательно напоминая себе: она — не Эр. Не Эрида ни в какой степени и во всех смыслах слова. Ей никто не нравится.

Островитянки слишком красивы. Не то, чтобы в школе подобных нет, но тут сознательный подбор. Сначала Эшбад, а потом ещё и разноглазой.

Уж что-то, а ценить красоту Эрида умеет. Нарушает она общепринятые границы, или, наоборот, устанавливает новые? Для себя этого Марина так и не может решить. Тем более, и сама несколько раз развлекалась вполне в стиле Эр. Только делала это по большей части со зла и из-за чёрного чувства юмора.

Всё-таки умению разноглазой наслаждаться жизнью можно только позавидовать. Пусть Эр в нём, как и во всём другом, что ей нравится, совершенно не знает чувства меры.

Танцы, между тем, прервались. Стоят все кружком и что-то обсуждают.

Чувство опасности Марины просыпается и начинает порыкивать. Впрочем, не до такой степени, когда стоит тревогу поднимать.

Эр направляется к Марине совершенно придворной походкой. Херктерент нехотя встаёт. Когда к тебе так подходят, сидеть не слишком вежливо. Тем более, это Эр. Церемониальный поклон с протянутой рукой. Шепот.

— Разрешите вас пригласить?

Не ругаться же на неё, особенно, после всего что сама Марина видела и делала. Музыка меняется. Их обеих когда-то учили одному и тому же. Впрочем, это всего лишь танец. Пусть и танцуют только они, остальные стоят и смотрят.

Разноглазая решила, что на ней отблеск Софи?

Марина не любит, когда кто-то настолько близко.

Эриде это прекрасно известно.

Но вот она рядом. Светится взгляд. Светится она сама из-за обилия всего блестящего. Играет в противопоставление света и тьмы, как она любит в своих работах? Эриду чаще всего может понять только сама Эрида.

Эрида ведёт. Марина вполне знает, как полагается двигаться в этом танце. Сознательно отдала инициативу разноглазой.

— Зачем тебе это? — шепчет Марина. — Я не люблю тебя.

— Я знаю, и не прошу о невозможном. Просто счастливой хочется побыть.

— Ну будь. Мешать не буду.

— Какая же ты всё-таки миленькая злюка.

После модели «миленького тяжёлого танка» полученного как-то раз в подарок от разноглазой Марина уже ничему не удивляется. В движениях Эр чуть уловимо сквозит что-то от Софи. Марина прекрасно запомнила, как двигается в танце сестрёнка. Но Эрида-то видеть это танец не могла.

Хотя как знать — может и снимал для соправителя кто. Камеры там точно у некоторых были.

Здесь-то точно камер нет. Даже ни одного фотоаппарата в поле зрения не наблюдается, хотя у эшбадовок точно есть. Впрочем, мозги тоже имеются. Раз попали куда мало кому удаётся, то будут прикладывать усилия, чтобы тут подольше задержаться. В первую очередь, будут потакать всем капризам разноглазой. Наверняка успели уже в какой-то степени её изучить.

Уже прихлопывать одобрительно начали. Вряд ли именно об этом с Эр договаривались. Скорее, на самом деле, нравится, что видят. Хотя в их жизни танцы играют куда более существенную роль, нежели у принцесс.

В общем-то, в подобных ситуация и Марина вполне умеет на себя улыбку наклеивать. Так положено. Только у Эр можно заметить чуть заметную грусть в глазах, хотя она тоже улыбается. Так положено. Надо уметь смотреть. Марина умеет.

Эр сейчас счастлива... Где-то процентов на восемьдесят пять. Что по сравнению с бывшим совсем недавно совершенно выдающийся прогресс. Ради такого некоторые вещи можно и потерпеть. Но только от Эриды.

Впрочем, для чего-то большего Марине достаточно всего лишь маленький шажок сделать. Чувство собственности на другого человека у Эриды не развито совершенно. Не будет возражать, если Марина захочет поближе пообщаться с кем-то из её девочек. Да и любая из них будет не против.

Вот только серьёзные возражения имеются как раз у самоё Марины.

Да и сама Эр больше не будет пытаться перейти определённых границ.

— Ты безумна, Эрида.

— Я знаю, — смеётся разноглазая.

Всё когда-нибудь заканчивается. Закончился и танец. Марина самым неоригинальным образом сбежала. Пока у эшбадовок всякие неправильные мысли не начали возникать...

Марина на попытки близкого общения не настроена совершенно.

Сбежала она не далеко, всего лишь до костров младших. Благо, те, несмотря на неплохое физическое развитие, видят в ней только знаменитого песчаного бойца. Не пробудились ещё другие интересы.

Как из-под земли появляется Актиния. Манерой держаться она чем-то неуловимо напоминает Динку — такая же живая да бесцеремонная. Поневоле вспомнишь: считается, что есть довольно ограниченное число типов человеческих личностей, и их вполне можно классифицировать. Динка и Актиния безусловно, к одному и тому же принадлежат.

Стоит и смотрит изучающе, один глаз щуря и голову набок склонив. Динка тоже так частенько делает, но она-то этот жест у Марины подцепила. Чего физически не могла сделать Актиния.

— Марина, а ты правда самая сильная девушка на Архипелаге? — за скобками слышится уже какой-то непонятный старшим детский спор.

— За всех не скажу, — хмыкает Херктерент, — их тут слишком много. Но я точно сильнее всех, кто сейчас здесь, всех с кем в прошлом году на песке сталкивалась, ну и всех тех, кто вместе со мной приехали. Ну и тебя заодно.

Актиния скользит по ней взглядом, стараясь получше мышцы рассмотреть. Кто-то ими ещё в состоянии восторгаться. Выдыхает.

— Значит, про гвозди это тоже правда.

Вертит в руках согнутый в петлю.

— Они все довольно одинаковы, — хмыкает Марина, — что я согнула именно этот — не дам гарантии.

— Но сказать-то можешь...

— Ага! Ещё наверняка и показать что-то потребуется. Знаю я эти споры.

— Так ты всё равно к нам идёшь. Скучно с ними?

— Там больше не будет ничего такого, что я раньше не видела.

— Значит, скучно.

— Значит, хватит занудствовать!

— Ой! Точно.

Присутствуют те же крабы. Из чего-то запретного спиртное отсутствует, присутствуют только сигареты. Причём сами где-то раздобыли, не из дворцовых запасов.

Впрочем, тут минимум у трети в родне присутствуют морпехи, а их повышенная вороватость — слишком известная вещь. Сомнительно, что просвещением родственниц никто не занимался. Марина благодаря Сордару весьма сильно расширила свой словарный запас ненормативной лексики.

Приступы дурного мальчишества бывают в любом возрасте.

Как по заказу, вокруг собрались любительницы о песочке рассуждать. Отчасти понятно — чересчур энергичная Актиния как магнит притягивает подобных ей.

Впрочем, островитянки спокойным нравом не отличались никогда. Абсолютное большинство — с шилом в одном месте.

В конце концов, в любительницах песочка в прошлом году недостатка не наблюдалось. А если вспомнить слова Смерти, такая ситуация уже не первое десятилетие. И в прошлом было куда кровавее. Впрочем, и сейчас, судя по намёкам, бывают бои не для всех. Разве, что смертельный компонент из них исключили.

Новый гвоздь узлом завязать Марину так и не попросили. Видимо, хватило заявлений Актинии, что Марина подтвердила — её сокровище сделано именно ей.

Все почему-то совершенно нормально воспринимают аномальную силу Марины. Кажется, ещё не изжитое суеверие, что принцесса должна чем-то отличаться от обычного человека. У Эриды в такое отличие они записали глаза, а у Марины — её ненормальную силу. Софи — это Софи, она просто обязана быть красивее всех. Осень восприняли как сверхценную игрушку, а Кошмара не восприняли вовсе. Слишком уж мало она от них отличается.

Вроде бы наверху сегодня никто не появлялся, во всяком случае, Марина никого не видела. Но каким-то образом разнюхали, что почти все уехали. Знают, что Оэлен осталась во дворце.

При более детальном расспросе выясняется забавный факт. Хотя все они потомки первого, максимум второго-третьего поколения живущих на Архипелаге, родственными связями обзавелись чуть ли не хлеще, чем у Великих Домов. Оэлен сразу нескольким какая-то сильно дальняя родственница. Причём степень кровного родства даже меньше, чем, допустим, у Марины с Кошмаром — однако, всё равно считается ими двоюродной сестрой.

Никто не удивился, что Оэлен фактически сбежала. Про её сестёр прекрасно помнили и, в общем-то, были почти уверены, что их матушка одну из оставшихся дочек вполне может довести до прыжка со скалы.

— Не Империя, а сельское поселение гигантское, — съязвила Марина, — все всех знают, и все всем родня.

— Но ведь твой брат тоже здесь живёт.

Херктерент на местную логику только махнула рукой. Некоторые командиры кораблей и береговых частей тут тоже почти членами семьи считаются. Сордар и сам по себе весьма популярен. Ну да, ему же, как и Марине, вечно есть дело до всего, происходящего вокруг. Память у большинства людей всё-таки неплохая.

Взлетает фейерверк.

В небе загорается огромная пятиконечная звезда.

Актиния почему-то смеётся. Знаем мы такие ухмылочки, сами такими были.

— Так! Ты чего подмешала в состав?

Девочка пытается убежать, но хватку Херктерент ей не разжать. Глядя себе под ноги, приходится отвечать.

Теперь уже Марина посмеивается. Сама так же развлекалась в своё время.

— Опасного ничего не добавили?

— Нет, — тяжкий вздох, — Чёрная Смерть всё отобрала.

— Ей прозвище на Жизнь надо поменять, — хмыкает Марина.

Слышно как перешёптываются.

— Я же тебе говорила, её не Смертью вовсе зовут!

— А как?

— По другому как-то...

— Спроси...

— Сама спрашивай!

— Я вам её имени всё равно, не скажу, — усмехается Марина, — хотя и знаю.

Если уж зашла речь о Смерти, как человеке — никуда не деться от смерти, как явления. Марина приглядывается к запястьям девочек. Где родилась мода носить маленькие черепа на шнурках на запястье по числу погибших родственников — в Столичном Университете, как утверждает Сонька, в последнее время слишком много событий привязывающая к этому месту, или где-то ещё — разбираться смысла не имеет. Если что-то распространилось — то с проявлениями женской моды бороться уже бессмысленно.

У большинства подобных «украшений» нет. Но у некоторых — присутствуют. Память не подводит Марину — младшие сёстры тех, о чьих погибших родственниках принцесса ещё в прошлом году знала.

Списки погибших почти за год не увеличились — неплохой признак, хотя тут довольно специфическая выборка. Марина помнит мрачное высказывание Сордара: «Основные потери — в момент гибели корабля, особенно если переворачивается, не говоря уж о взрыве. У самого избитого огнём противника на момент гибели потери экипажа, как правило, даже четверти численности не достигают».

О крупных боях в этом регионе за последний год не сообщали, за исключением чего-то произошедшего недавно, в результате чего «Владыка Морей» оказался в доке.

Впрочем, сама Марина уже пару десятидневий «Сводки» для командования не читала. Делает для себя мысленную отметку заполнить пробел. Но займётся этим точно не сегодня.

Интерес Марины замечен. Актиния, как самая бойкая, бесцеремонно спрашивает:

— Ты «браслет смерти» не носишь? У вас в Столице так не принято?

— Принято ещё как, — криво ухмыляется Марина, — только у меня погибшие — все по линии матери брата. То есть, с той стороны.

Марина слегка привирает. Великие Дома война тоже задела, но там степень родства с Мариной — где-то между Диной и Эридой. То есть, весьма отдалённая, хотя по местным меркам, скорее всего, считалась бы.

Когда недоуменный гомон слега утих, Марина ещё добавляет:

— Причём, наверное, половину родни сам Сордар и списал. Стоит такие черепа носить?

— Это в Заливе? — спрашивает кто-то в наступившей тишине.

— Раньше. Во время рейда. В Заливе, насколько я знаю, поголовье южных принцев только палубной авиации сократить удалось. Давненько Дому Горного Льва не приходилось ставить пустые надгробия.

— Ещё бы добавить!

— Вряд ли получится. После тех, кто погибли, Тим перевёл всех принцев на берег. Сейчас у них воюют только те, кто армейцы. Как и сам Тим.

— Его бы кто-нибудь...

— Это ничего не изменит, только номер Тима сменится... Сменится, сменится, пусть сейчас принцев и по-другому зовут. У них обычай — в случае гибели императора, новый берёт тронное имя в память о предшественнике. Закон о престолонаследии — чуть ли не единственный у них, что почти триста лет без сбоев работает.

— Странно как-то это всё — ты знаешь тех, с кем мы воюем.

— Ага. Меня в школе одно время за мирренку принимали, — невесело смеётся Марина.

— Какая же ты... южанка.

— А Сордар какой? Он себя именно мирреном считает. И их принцем до сих пор является. Мир — он куда сложнее, чем в сводках или на плакатах.

— Миров — два, — упоминает кто-то расхожий пропагандистский штамп.

— Как на юге говорят, «за рекой заповеди не действуют», — хмыкает Марина, — там правильным считают ровно один мир.

— У нас точно так же все думают.

Марина решает сложными теориями юные умы не смущать. Тем более, взрыв бомбы над головой хорошо настраивает на определённые мысли к сбросившим эти бомбы…

— Меня чуть в Столице бомбой не убило. Так что, думаю, догадываетесь, что про юг думаю я.

— Архипелаг совсем не бомбили, — говорят так, словно извиняются.

— Потому так и дрались за Большую Дугу. Там можно строить аэродромы, откуда они могли бы сюда дотянуться.

— Мы знаем.

Актиния морщит лоб, явно что-то старательно обдумывая. Марина ещё не забыла, какие мысли её в детстве посещали при разговорах с Сордаром или отцом после испытаний и стрельб. Кровожадность там, бывало, зашкаливала. Интересно, тут пытливый детский разум куда заведёт?

— Марин, я же видела очень большие самолёты. И наши, и их. Не знаешь, может можно сделать большую-большую бомбу. Сбросить её на Столицу южан... Чтобы сразу всё их командование положить. Это ведь очень сильный вред, когда на штаб нападают или корабль управления гибнет.

В общем-то, на предмет больших бомб и у взрослых мысль текут в том же направлении.

— Думаю, такую бомбу уже делают. Вот на предмет сбросить... Южане тоже не глупы и наверняка, делают аналогичную. Вопрос в том, кто первым успеет. Да и командования Южан не в Столицы расположены. Мы не знаем точного месторасположения многих. Всех сразу накрыть — невероятно сложно. Даже самыми тяжёлыми бомбами. Думаю, слышали уже о дублировании командных структур.

— Мы несколько крейсеров управления видели.

— Вот и я том же.

Как-то даже лучше начинаешь понимать разноглазую, стремящуюся общаться исключительно с теми, кто её младше. Угу. Начиная от Соньки, что младше на месяц. Нет, интересов разноглазой Марина по-прежнему не разделяет. Но возраст проводит какие-то грани. Марина легче находит общий язык с теми, кто младше её. Во всех остальных случаях предпочитает давить. Опытом, знаниями, званием, наградами, просто осознанием собственной правоты, благо всё настоящее. Даже присловие есть «Марина всегда права, даже если не права — смотри первый пункт».

Но с младшими так не получается. Опять разноглазая вспоминается, говорившая «ты слишком девочка». Вот только обязательная черта девочки, по мнению Эриды — доброта. В первую очередь, по отношению к младшим. Мутация материнского инстинкта, как считает Марина.

И делать с этой мутацией Марина ничего не собирается. В общем-то, нравится, когда привязываются только за факт существования или какие-то присущие только тебе черты, причём совсем не в таком смысле, в каком рассматривает привязанности разноглазая.

Впрочем, даже она возрастные рамки чаще замечает, нежели нет.

— Марин, а почему Оэлен сюда не пришла? — кажется, это одна из дальних родственниц упомянутой личности. — Ты её за что-то наказала?

— Кажется, о моих полномочиях у вас тут неправильные представления. Сама не захотела — Смерть, знаешь ли, может быть очень интересным собеседником.

— Так за ней можно сходить?

— Иди, — пожимает плечами Марина.

Убегают все, у кого какая-то степень родства с Оэлен присутствует.

— Её матушке мозги не мешало бы прочистить, — замечает принцесса им вслед.

— Бесполезно, — решительно заявляет Актиния, остальные словно по команде, хихикают, — невозможно прочистить то, чего и так нет.

— Я и забыла, что у нас не Империя, а огромное сельское поселение, где все всех знают... Что, правда настолько плохо, как она говорила?

— Рядом живём. Мне от её сестёр велено подальше держаться. А уж тем более, он неё самой, в смысле не Оэлен, а её матери.

— Да поняла я, — усмехается Марина, — дура, мечтающая чтобы дочкам удалось не получившееся у неё самой. Причём, без учёта есть ли у них способности к такого рода деятельности. Троих уже считай, потеряла, так ничего и не сообразив.

— Она зимой даже заявление подать пыталась, что дочку из школы похитили. Разумеется, не приняли. Ещё и Смерть к ним приходила.

— Эта да, — скалится Марина, — Смерть может крайне доходчиво объяснить, чего делать не стоит.

— Мы всё-таки опасались — что-то не так, но потом она нам написала. И фото прислала, — переходит на шепот, — с Императором.

— У меня таких фото знаете сколько?

— Догадываемся. Но некоторым показалось, будто то ненастоящее, говорят можно припечатку другого человека сделать.

— Фото изменять — это к Эриде, а не к Оэлен, — зевает Марина. — Как Принцесса Империи, подтверждаю: фото где Император с Оэлен, да и всеми остальными, подлинные.

Кому-то дали по шее. Видимо, за необоснованные сомнения.

— Эй там! — вытягивает шею Марина. — Не драться! Здесь можете кулаками махать только в присутствии инструктора по рукопашному бою и, желательно, врачей. Мне этих драк по школе хватает. У себя дома я такого не потерплю.

— Мы и не собирались, — обиженный ответ в два голоса.

— Вы самой мне будете объяснять, как драки устраивать? — смеётся Марина, — Я песчаный боец, вообще-то.

Слегка смутившись, сообщают с оттенком обиды.

— Мы думали, ты любишь когда дерутся.

— И кто же так хорошо меня изучила, чтобы знать, что я люблю, а что нет? Уметь и любить — вещи разные. Я и на песочек, помнится, не смотреть приходила. К тому же, — кивает в сторону где их старшие с Эридой собрались, — она очень сильно не любит, когда при ней дерутся. Она-то песочек точно даже смотреть не пойдёт.

— А сестра ва... твоя?

— Сонька? — Марина совсем не напоказ задумывается, — Не знаю. Самый правильный ответ — как её левая пятка в соответствующий день с утра пожелает. Говорит, что вид крови и потных мускулистых тел сильно пьянит. Сама кулаками махать умеет, но почти никогда этим не занимается. Не знаю, что вам старшие наболтали, но учтите, главная злюка здесь — она, а не я. Тоже крайне не любит когда при ней дерутся.

— Но ты же сказала — она умеет.

Марина пожимает плечами.

— Я тоже из пулемёта стрелять умею, но с ним наперевес не хожу.

— Потому что не удержишь! — уверенно заявляет самая щуплая и малорослая из них. За что тут же получает по шее от Актинии. Впрочем, насколько Марина в людях понимает, эти две цапаются постоянно.

— Сейчас лениво, но как-нибудь покажу, как я из «шестёрки» с рук могу стрелять. И, представь себе, даже попадать.

— Из «пилы» правда человека пополам можно перебить?

— Всякое случается, — осторожно сообщает Марина, не особо следящая за подробностями таких «экспериментов».

В детстве спросила отца.

«Сколько человек пробивает за раз винтовочная пуля?»

К подобным кровожадным вопросам Император уже успел привыкнуть, поэтому спокойно ответил: «В Великую войну были интересовавшиеся. На пленных проверяли».

«Ну, и как? Узнали? Сколько?»

«Узнали», — хмыкнул Саргон, — «Но до следующего утра ни один не дожил. Расстреляли по законам военного времени. Уничтожение пленных без военной необходимости — вообще-то, преступление, Марина».

«Но южане.. Они же...»

«Не всему, что написано, особенно, в детских книжках, стоит верить. Были разовые инциденты, не носившие массового характера. За уничтожение пленных южане тоже расстреливали. Как и мы. Поэтому из плена вернулось гораздо больше людей, нежели умерло там»

«Везде врут» — пробурчала тогда Марина, — «Пишут так, чтобы в плен никто не сдавался»

В итоге Марина стала тщательнее выбирать, что читает, а не глотать всё подряд. Впрочем, уже употреблённого с избытком хватало для множества крайне неприятных вопросов, задаваемых окружению родителей и им самим.

С тех пор для Марины словно историческая эпоха сменилась. Вот уже и ей стали такие вопросы задавать.

С «шестёрки» с рук Марина стрелять на самом деле умеет. Хотя и признаёт — со станка гораздо удобнее, дальше и точнее. Её и навесным огнём стрелять из пулемёта учили.

Впрочем, собирать-разбирать «пилу» даже Эрида умеет. Да и если со станка, то разноглазая может проявлять чудеса меткости. С её-то выдающимся глазомером и постоянной вознёй со сложными объективами пулемёт с оптическим прицелом не сильно сложнее детской игрушки.

Другое дело — не всё, что Эрида умеет, ей самой нравится.

— Марин, а мы тут крупнокалиберные видели. Из них пострелять можно будет?

Нашли ли эти умницы артиллерийский парк, Марина не стала уточнять.

Кажется, на оружии островитянки помешаны в куда большей степени, нежели жительницы центральных регионов страны. Степень уникальности Марины на их фоне значительно снижается.

Впрочем, не за этим сюда приехала.

— Перед Эридой не вздумайте хвастаться, кто как стреляет. Не обидится, но и не понравится.

Марина уже видела в одном из домиков малокалиберные винтовки из арсенала. Всё как положено, стоят в пирамиде, но ведь не поленились же притащить. Тут подобное оружие чуть ли не официально детским считается. Не на крабов же охотится собирались? Могли и не знать, что разноглазая любовью к стрельбе не отличается.

— Ей совсем другие вещи нравятся, — хихикает кто-то, кивая в сторону сцены.

Марина лениво поворачивает голову, абсолютно уверенная, что именно увидит. Разноглазая временами довольно предсказуемая. Да и музыка сменилась на памятную по прошлогоднему карнавалу.

Какие движения имитируют эшбадовки, видно прекрасно. Движения бёдер крайне откровенны. Эр сидит, схватившись за щёки. Марина знает — это степень крайнего счастья.

— Нам можно такое смотреть?

— Вы же и так смотрите, — хмыкает Марина, — да и на карнавал наверняка, пойдёте, а там и не такое можно увидеть.

— Некоторым запрещают...

— А здесь — мой дом. Что тут запрещено, и так должны знать.

Согласный гомон в ответ.

— Ничего другого в этом списке нет. Подобные зрелища к запретным не относятся. Тем более, пока здесь Эрида, они неизбежны. К тому же, — Марина криво усмехается, — не могу сказать, что умение двигаться подобным образом — такое уж бесполезное в жизни умение. Человека вблизи себя удержать с помощью всего вот этого — проще всего.

Статистика утверждает: Архипелаг — первый в Империи регион по числу брачных договоров, заключаемых в весьма юном возрасте. Причём количество расторжений этих договоров находится на среднем для Империи уровне. Впрочем, по числу расторгнутых отношений уже не первое поколение с огромным отрывом лидирует столичный регион.

Кривить лицо Марина не собирается. Что весьма ловко имитируется — она практически взрослая, всё понимает. Впрочем, тут все из сообразительных. Сама Марина прекрасно помнит, что любой танец — вертикальное воплощение горизонтальных желаний. Даже если, как здесь, участвуют только девушки.

Но, как говорится, все мы тут Эр знаем или достаточно про неё слышали. Да и разноглазая достаточно в людях понимает: эшбадовки вполне разделяют её широту взглядов.

В общем-то, эти взгляды и Марине совершенно не мешают, пока дело лично её не касается. Можно не сомневаться, больше и не коснётся. «Нет» Эрида только от Соньки не воспринимает, во всех остальных случаях это слово вполне слышит. Пусть и бывают такие случаи крайне редко. Разноглазая умна, дважды одних и тех же ошибок не повторяет.

С Мариной продолжает общаться по-прежнему, не вспоминая некоторых вещей.

Сложившееся положение вещей пока Херктерент полностью устраивает.

В общем-то интерес достаточно быстро сходит на нет. Подглядывать интересно, когда есть оттенок опасности, что могут спугнуть, а то и по шее дать. Раз одна из хозяек этого места ничего не запрещает, сама смотрит, более того, ещё и шуточки про наиболее ловкие и откровенные движения отпускает, то быстро становится неинтересно.

Воспроизвести аналогичное они все тут в состоянии, вспомним прошлогодний карнавал. Но друг пред другом рисоваться смысла не имеет, у всех тут близкий уровень. Единственная возможная зрительница явно не любит подобного рода зрелища. Красоваться перед ней стоит чем-то иным.

Марина продолжает расспрашивать про причудливые семейные и родственные связи местных. Две не слишком дальние родственницы Динни откровенно позабавили своей разноцветностью. У самой Динни цвет кожи говорит о сильнейшей примеси крови темнокожих южных грэдов. Но на Архипелаге выходцы из разных частей Империи перемешиваются самым причудливом образом.

Одну родственницу звать, ожидаемо, Кэрри, и она цветом кожи мало отличается от головешки. Другая, из-за моды на определённые имена в определённое время, тоже Динни — голубоглазая блондинка, белизной кожи даже Кроэн превосходящая.

— Жаль, я про вас до войны не знала, — посмеивается Марина.

— То чтобы было? — спрашивает блондинка.

— Всех бы троих вас к южанам взяла. Чтобы половине двора точно плохо стало. Вы и вдвоём-то неплохо смотритесь, а ещё бы Динни была... Брачные договора, как у ваших родителей, там строжайше запрещены. Хотя кто-то всё равно рождается. Им только посочувствовать можно.

— Их убивают? — жутким голосом спрашивает темнокожая.

— Нет. Во всяком случае, не большинство. От рождения считаются умственно неполноценными. Растут в соответствующих учреждениях, у самих мирренов пользующихся крайне дурной славой. При наступлении половой зрелости — стерилизуются.

— Ой! — темнокожая прикрывает рукой соответствующее место на шортах, словно миррены где-то близко.

— Я читала южные законы о расовой чистоте, — морозным голосом замечает блондинка, — авторов убила бы лично и с особой жестокостью. По этим законам под понятие «недочеловека» подпадают практически все, кого я знаю. Начиная от мамы и меня.

— Ты-то здесь причём? — недоумевает Марина. — Одеть соответствующим образом — так и за южную принцессу сойдёшь.

— Не сойду, — уголок рта нехорошо дёргается, — ты просто не знаешь, но у меня мама по цвету — как Динни. По этим законам мы обе — «недочеловеки». Я в папу такая вот.

— Ну, и кого это здесь волнует? — хмыкает Марина. — Времена, когда при дворе полумирренские законы действовали — давным-давно прошли. Расовых законов у нас и так никогда не было. Множество желающих такие законы у нас ввести не слишком давно пошли на корм крабам.

— Это уж точно! — блондинка показывает Марине довольно массивную подвеску.

Сделана по мотивам известной фотографии, десятками миллионов растиражированной на плакатах и листовках, с крабом, высовывающемся из человеческого черепа. Иногда череп дополнялся пробитой каской морского пехотинца южан.

— На тебя бы они эти законы распространили в самом жутком варианте. И на маму твою, раз у неё кровь, по их представлениям, с примесями. Вот у отца был бы шанс уцелеть, раз он чистой расы. Вас бы двоих просто убили. Никакой жестокости. Обычные действия «по улучшению человеческой породы».

Марина краски слегка сгущает: некоторые мирренские «учёные» на самом деле пишут о необходимости уничтожения полукровок на занятом жизненном пространстве. Но официальных должностей никто из них не занимает и к решению расовых вопросов отношения не имеет.

Действующие расовые законы куда мягче подобных предложений. Впрочем, и они не вызывают ничего, кроме омерзения, тут Марина с блондинкой согласна полностью.

Но ведь на должность можно и назначить. Украшения из человеческих голов в обозримом прошлом на стенах императорских дворцов присутствовали.

Впрочем, с реализацией даже действующих законов на так называемом «потенциальном жизненном пространстве» есть огромные сложности. Ибо южане пока сталкиваются в основном с теми грэдскими полукровками, у кого в руках винтовки.

— Я знаю это термин, — кажется, от голоса блондинки вокруг по-настоящему подмораживать. — Его изобретателю нет места среди людей.

Ненавистью блондинка себе уже накрутила предостаточно, несмотря на весьма юный возраст.

Впрочем, Марина давно уже заметила: пускающиеся в свои людоедские рассуждения южане словно забывают — на севере их язык многие знают, да и профессию переводчика никто не отменял. Их творения вполне могут прочесть. И сделать из них определённые выводы, вполне способные со временем оказать крайнее негативное влияние на жизнь и здоровье авторов.

Южанам уже пора начинать молится всем свои богам и святым, чтобы в будущем не столкнуться со страшной блондинкой. Она их не на украшения — на корм для свиней пускать будет. Всех, без различия пола и возраста. Причём без малейших эмоций, примерно как убивают больных бешенством животных.

Для себя Марина решила — Динни-блондинку не стоит терять из виду. Такой человек в будущем может пригодится. Пропаганда, конечно пропагандой, но иногда может и прекрасно сработать, ибо все расписываемые ужасы прекрасно могут лечь на определённую биографию.

— Ты с южанами-то поосторожнее, они всё-таки очень разные бывают.

— Ты на своего брата намекаешь? Так он по этим законам такой же недочеловек, как я.

— На Членов Дома Безгривого Льва расовые законы не распространяются.

Динни смеётся с оттенком истеричности:

— Так и я о том же самом говорю.

Марина только сейчас замечает, насколько вокруг тихо и как их двоих внимательно все слушают.

— Жутко вас просто слушать, — выражает общее мнение Актиния.

Марина криво ухмыляется:

— Мы говорили всего лишь о мире, в котором живём.

— Может, поговорите о чём-то другом? Не хочу, чтобы мне снились кошмары! — на этот раз всеобщее мнение выражает Кэрри. — Вечно Динни начитается всего, а потом людей пугает.

Блондинка как сверкнёт на родственницу глазами.

— Она никого не пугает. Говорит только о том, что есть на самом деле, — кажется, Марина ухитрилась воспроизвести интонацию блондинки. Теперь все смотрят исключительно на неё.

— Ну да, любит Динни читать, — Кэрри словно заступается за неё.

Девушки, по местным представлениям они почти родные сёстры. Хотя их отцы в своё время заключили договора с троюродными. Но обе Динни и Кэрри вместе выросли — это тоже влияет на многое.

— Я тоже люблю читать, — хмыкает Марина, — но, кажется, о содержании не всех прочитанных книг следует рассказывать.

Блондинка заметно оживляется:

— Правда, Марина? А библиотеку Резиденции посмотреть можно?

Опять гомон. Актиния усмехается:

— Как говорится, свинья грязь найдёт!

От захвата Кэрри удаётся увернуться. Блондинка смотрит на Марину совсем, как ребёнок. Каковым, в сущности и является. Сошла куда-то старательно наведённая изморозь.

Марина упирает руки в бока:

— Тебе же говорили, какие помещения под запретом. Ты разве не слышала?

— Слышала. Но побоялась. Там такая лестница…

— Высокая, я не спорю. Но лестницы, вообще-то, сделаны, чтобы по ним подниматься.

Недоверие в глазах вперемешку с надеждой. Шепот:

— Значит можно?

— Я разрешаю пользование библиотекой, — милостиво кивает Марина, хотя никакого запрета изначально и не было.

Блондинка исчезает с ультразвуковым визгом. Тяжко вздыхают уже все.

Возвращаются бегавшие за Оэлен. Хотя, кто возвращается, а кто и не совсем. Саму Оэлен буквально ведут, чуть ли не таща за волосы. Марина хмыкает — занятия по рукопашном бою в школе островитянка не то, чтобы совсем игнорировала, но и успехов особых не имела. Из предметов по выбору она предпочитала заниматься только тем, что у неё хорошо получалось.

Во всяком случае, отбиваться от нескольких противников, как Марина, она не умеет. Ибо таких «умелиц» Марина даже будучи в возрасте Оэлен раскидала бы с лёгкостью. В зависимости от серьёзности их намерений могли быть ссадины и ушибы. Могли и переломы.

Разноглазая по сторонам всё-таки смотрит. Отстранив эшбадовок, направляется к ведущим Оэлен. Когда кого-то куда-то тащат, а она пытается вырываться, Эриде это сильно не нравится.

Марина не долго думая, гаркнула во всю силу лёгких — некоторые зажимают уши.

— Оэлен! Что сразу со мной не пошла?

Девочку незамедлительно отпускают. К Марине она не бежит, но идёт довольно быстро. Родственницы — это родственницы, но Марина помнит — островитянка говорила, что в своей среде большинство её откровенно недолюбливало. Тех же, кто к ней хорошо относились, здесь нет. Интересно, Оэлен про детдомовских подружек за год позабыла?

— Я думала, ты вниз уехала.

— Здрасьте, приехали. Вместе же к Смерти приходили.

— Но ты ушла, а я осталась. Вот и подумала...

Марина закатывает глаза. До крайности не хочется выдавать уже приевшуюся всем в школе фразу. За неё это делает Актиния:

— За других думать вредно, как говорит Марина, — и смеётся, довольная.

Что-либо говорить бессмысленно. Память по себе Херктерент тут оставила.

— Я не поверила, когда они сказали, что ты зовёшь меня. Вечно надо мной подшучивали.

Упомянутых «их» в поле зрения уже не наблюдается. Благоразумно делись куда-то, ибо с опозданием сообразили — Марина к Оэлен относится куда лучше, нежели они.

Впрочем, Марине пока слишком хорошо, чтобы злиться на кого-то.

Оэлен садится рядом.

— Говорила уже, на крабов меня никогда не отпускали.

— Сама тогда почему прячешься?

— Не знаю, думала, раз сегодня не звали, то и нельзя.

Марине хочется либо ругнуться в стиле Сордара, либо сказать что-то вроде «о, женщины», как Херенокт.

— Раз уж со Смертью болтала, могла бы и спросить, что тебе тут делать нельзя. Всё остальное — можно. Тут запрещено только то, что запрещено.

— Непривычно как-то.

— В Загородном ты, вроде, ничего особо не боялась.

— Там были только те, кого ты позвала.

Марина голову на бок склоняет:

— Чем же гостьи Эр такие страшные? Или тебя Кроэн напугать успела ужасами про подруг своей сестры, которые она сама, по большей части, про них и выдумала?

Судя по смущённой Оэлен, Марина в очередной раз угадала.

— В школе, ты помнится, никого и ничего не боялась. Тут же трусить начала.

— То другое. Там меня сначала не знал почти никто, и я не знала никого. А тут, — безнадёжно машет рукой. Оглядевшись по сторонам и, кого-то не найдя, устало бросает:

— Этих уже не исправишь.

Марина чуть повышает голос, так чтобы слышали все, включая спрятавшихся:

— Если я увижу что-то, что мне не понравится, как-то драку или оскорбления кого-то — виновницы незамедлительно отправятся домой. В зависимости от тяжести совершенного может быть начато и более серьёзное расследование. Все всё поняли? Всё, что было за этими стенами — там и осталось. Все всё поняли? Повторить не надо?

— Не надо! — согласный гомон в ответ. Марине снова хочется ругнуться — на этот раз на предмет коллективного девичьего разума.

Не мешает проверить, выветрилась ли у островитянки память о немногочисленных старых друзьях. Может, мысленно нос от них воротить уже начала, обретя высокоранговых знакомых?

— Ты не стесняйся, говори, если кого из твоих друзей не пригласили, то скажи и я распоряжусь.

Почему-то Марина была уверена услышит вариацию на тему «среди местных у меня нет друзей». Однако, услышала нечто иное.

— Их, наверное, сюда не отпустят. У них же родителей нет. Государство за них отвечает.

— Вообще-то, действие моего приглашения распространяется на всех. Да и родительская власть — вещь далеко не абсолютная. В чём сама могла убедится. Администрации приюта скорее, польстит, если я кого-то из воспитанниц сюда приглашу. Тем более, насколько я знаю, у вышестоящих инстанций претензий к ним нет.

Оэлен криво ухмыляется в ответ:

— Девочки мне писали, в середине года к ним неожиданно министерская проверка нагрянула. Думали, донос был. Как раз, мою, так сказать, родительницу, и подозревали. Но всё обошлось. Ничего не нашли. Прямо спрашивали, не связано ли это со мной.

— Это связано, скорее, со мной, — хмыкает Марина, — контакты окружения проверяли. Так хочешь сюда кого позвать?

— Не знаю. Там тоже могут не понять, почему выбор пал именно на этих — будут очень сильно завидовать.

— Понимаю, куда ты гнёшь. Но, насколько я понимаю, местная администрация вполне поддерживает дисциплину.

— Вроде бы... Но всё равно, боязно как-то, хотя увидеться я бы не отказалась.

— Они же там не заперты круглосуточно. Насколько я помню, вовсе с тобой в одной школе учились.

— Не заперты, — Оэлен вздыхает. — Я даже знаю, где у них любимое место на берегу. Только я там всего один раз была...

— Крабов на Острове много, на всех хватит, — усмехается Марина.

— Не хочу никого в городе искать. Просто боюсь. Одна за периметр я выходить не буду.

У Марины временами бывают идеи определённой степени бредовости. Сейчас зародилась ещё одна.

— Со мной выйдешь, — хмыкает Марина. — Я много чего ещё не делала. В том числе, не посещала приютов; загляну-ка я к ним в своём официальном статусе. Ну, и тебя с собой прихвачу. Потом и приглашение нарисую, на тех, кто в моём доме появляется я всё-таки сначала предпочитаю сама посмотреть.

— Этих, — Оэлен энергично головой в сторону мотает, впрочем на кого намекает, там всё равно нет, — ты раньше не видела.

— Я вполне доверяю Эриде и её выбору. Её я знаю несколько дольше, нежели тебя.

Оэлен довольно долго обдумывает следующую фразу. Помнит — Марина временами вспыльчива. Что-то лишнее ляпнуть не хочется.

— Если ты поедешь, то тебе представят не тех, с кем общалась я. Вернее, одна там скорее всего, будет. А вот остальных не позовут.

— Почему?

— Учатся так себе, да и поведение хромает. Одну даже на второй год хотели оставить, но пожалели.

— Что же остановило?

— Она, хотя и очень плохо учится, никогда ничего не нарушает. Примерное поведение от многого спасает. Да и почерк очень красивый, хотя и абсолютно безграмотный.

— Ну так, такие визиты согласовывают. Предупредят, пусть списки приготовят, с кем встречаться я сама выберу. Догадываешься, в чьи имена ткну?

— Спасибо, Марина, — хорошо, у Оэлен нет привычки бросаться обниматься от радости.

Но вот слёзы счастья вполне появляются.

— Не хныкать тут мне! — бурчит Марина.