Чернила и кровь (гет)

Алая, буквально как драконья чешуя, облегающая мантия на эльфийский манер украшена у высокого ворота чёрными перьями. Тёмная броня и когтистые перчатки придавали старухе воинственный вид не хуже, чем заплетённые в четыре рога седые до белизны волосы. Золотые глаза на обманчиво дряхлом лице отражали весьма пылкую натуру существа перед нами.

— Митал…

Голос Соласа дрогнул.

Он более не зависел от эвануриса, но старые связи просто так не разорвёшь и не забудешь. Всё ещё привязанный к ней на духовном уровне, не способный отпустить её, как осколок её первой смерти — Солас невольно опустил плечи, будто провинившийся пёс принялся пресмыкаться перед хозяином.

Ну нет уж. Так дело не пойдёт.

Бесцеремонно отпихнув Волка, я встала перед ним. Заслонила своим телом, взяла за похолодевшую отнюдь не от дождя руку, сжав крепко и надёжно, и посмотрела прямо в глаза Митал. За спиной раздался тихий удивлённый вздох.

— Что ты здесь забыла? — недовольно, словно и не с почти богиней разговаривала, а с соседкой по даче. — Тысячу лет в жизнь Тедаса не вмешивалась, так и лети отсюда, как всегда.

— Смелая девочка, — проскрипела ведьма, пристально изучая меня в ответ. Затем одним только взглядом оценила мой манёвр, и лицо её изменилось. Смягчилось, стало недовольно-скорбным. Вот что у неё в голове? — Ты готова защищать его, несмотря на то, кто перед тобой.

— Я верна ему, в отличие от некоторых, и не брошу одного даже против всех эванурисов, — огрызнулась я, чувствуя, как сжались пальцы Соласа на моей ладони. — Последний раз спрашиваю: что тебе надо?

Митал посмотрела мимо меня, отчего я разозлилась и едва не зарычала. Её внимание привлёк молчащий весь разговор эльф, но в моих планах не было намерений позволять ей давить на моего Волка. Он не готов к этой встрече. Даже не подозревал, что ему придётся увидеться с ней. И она вдруг сама заявилась к нему спустя все эти тысячи лет! Возмутительно!

— Ты связался с тёмным человеком, — проигнорировав моё возмущённое сопение, Великодушие продолжала упрекать старого друга, стойко игнорируя дождь и насквозь промокшую мантию и теперь неказистые, как у мокрой курицы, перья, — и готов подвергнуть мир опасности ради её эгоистичного желания.

— Я должен миру! — Солас жал фаланги почти болезненно, поддавшись эмоциям, и только мой большой палец, огладивший его кожу, вернул ему самообладание. — Завеса это моя ошибка, и я исправлю её так или иначе.

— Эльфы, вернув могущество, восстанут, — Митал говорила тихо и хрипло, — начнётся новая война с Тевинтером, с Ферелденом, с Орлеем…

— Я позабочусь о том, чтобы Арлатан стал безопасным местом, я стану для эльфов тем лидером, которым ты решила не становиться, исчезнув из их жизни на многие столетия! Не людям, занявшим чужие земли и вырезавшим в Священном походе тысячи из потомков Народа, строить из себя жертв!

— Ты никому не должен, Волк.

— Должен, но уже не тебе.

Резкий ответ удивил Митал. Наконец вернув ко мне взгляд, она изучила нас заново, опустив глаза на сцепленные руки.

— Я готов был пожертвовать всем ради тебя, — Солас почти рычал, непривычно для Великодушия ощерившись против бывшей подруги, — но тогда для тебя это ничего не значило. Я нашёл свой путь. Я сам решил, что мне делать, — Волк опустил мгновенно потеплевший взгляд ко мне и встал рядом. — Эгоизм Лины помог мне открыть глаза на собственные потребности.

— Ты действительно изменился…

— Как и ты. Твой первый осколок убил бы меня на месте, — Солас недовольно фыркнул. — Я закончу ритуал любой ценой. Не мешай нам.

Взгляд эвануриса настолько резко и неожиданно вцепился в моё лицо, что я напряглась, готовая к атаке. Что она задумала? Она говорила с Соласом только что, очевидно, закончив со мной беседу. Что ей надо?

— Ты ведь хочешь вернуться домой, — Митал, не моргая, следила за моей реакцией. Попытавшись заслонить меня, Волк, правда, даже сдвинуть меня не смог, ведь я крепко держала его, не позволив проявить слабость перед лжебогиней. Нет, мне не страшно. — Не твои ли слова, что ты никогда не бросишь Соласа одного?

— Ей нужно вернуться домой ровно так же, как я должен вернуть дом эльфам…

Сердце сжали ледяные когти и отнюдь не из-за промозглого ливня.

По лицу и шее стекали потоки холодной воды, пальцы возмущённо отвечающего Митал Соласа в моих — горячие, сильные, но, даже не мёрзнув, даже уверенная в себе, меня бросило в дрожь, когда я поняла одну вещь. Уже много времени эта мысль царапала рёбра изнутри, заставляя размышлять о неизбежном. Эта мысль единственная оказалась способна поколебать само моё мировоззрение и взгляды на жизнь.

Я никогда не хотела использовать Соласа. Я не хотела походить на Митал и бросать его в одиночестве. Волк так старался помочь мне, дважды подарив невозможные ностальгические моменты, что я уже не представляла своей жизни без него. Без его объятий, без его голоса, без его крепких рук на моей талии. Без тёплых влюблённых взглядов и заботливо преподнесённой корзинки с роллами на кровати…

Я не хотела оставлять его.

Потому что слишком сильно и слишком эгоистично, до собственничества люблю его.

— Я не оставлю Соласа, — тихо и чётко произнесла, решив для себя всё и навсегда. И это звучало удивительно правильно. — Если для этого придётся отказаться от возвращения домой, то я готова пожертвовать всем ради него.

— Венан, не нужно.

Меня схватили за обе руки, отвернув от Митал. Солас принялся взволнованно осматривать моё лицо, но я так серьёзно зыркнула на него исподлобья, что губы эльфа поджались, а брови скорбно приподнялись «домиком». Он хотел что-то сказать — я начала первая.

— Нужно. Всю жизнь я думала только о себе, — голос не дрожал.

Всё решено. На этот раз точно.

— Все десять проклятых лет в этом проклятом мире меня волновала только собственная шкура. Но я полюбила тебя, — Солас, не стесняясь присутствия Митал, боднул меня лбом, так и оставшись стоять, бережно держа меня за руки, — и тебе, моему любимому, глупому Волку, я не причиню боль. Никогда. Я готова пожертвовать прошлым ради тебя, лишь бы ты не остался один в настоящем.

Митал едва заметно за шумом дождя вдохнула, услышав от меня слова Волка.

Слова, на которые она никогда не ответила бы тем же.

Подарив свирепый взгляд Великодушию, оставила одну ладонь в хватке Соласа и оскалилась. Зло и яростно.

— Ты бросила не только Волка, но и свой мир. Твой осколок сполна заплатил одиночеством и предательством. Раз ни одна из твоих граней не способна решиться на то, на что способен Солас, то с тобой даже говорить не о чем. Либо ты пытаешься помешать нам, либо проваливаешь. Вряд ли ты захочешь помочь эльфам, молитвы которых игнорировала даже после того, как обрела прежнюю силу. У тебя и в первый-то раз не вышло: власть над Эльгар’наном терять не захотела, лишилась союзника, а в итоге погибла от рук братьев и сестёр. Тоже мне — «мать-спасительница».

— Умеешь резать правдой без ножа, не заботясь о чувствах, — Митал опустила взгляд, но сразу его подняла. И грустно улыбнулась. — Я не буду мешать вам. Ни сейчас, ни позже. Мне жаль, Солас. Но не от меня ты должен был услышать это, верно?

— Когда придёт её время, я уже не буду робеть, — Волк, восхищённый моей смелостью, на глазах преобразился и наконец обрёл здоровый румянец вместо испуганной серости. — Лина каждый раз учит меня чему-то новому.

— Я не собираюсь защищать тебя вечно, большой ты ребёнок, — проворчала я, пихнув эльфа локтем в бок. — Ты закончила? — Митал распахнула глаза от моего небрежного тона. — У нас тут ещё Завеса не уничтоженная, а ты отвлекаешь.

— В новом мире нет места мёртвой богине, — Флемитал звучала ровно и до смешного пафосно.

Она по-другому и не умеет. От ведьмы, что ли, переняла?

— В новом мире в принципе нет места богам, никогда эта идея не приводила ни к чему хорошему, — я фыркнула. — Ты уйдёшь или нет?

Митал медленно вдохнула, прикрыв глаза, а Солас наблюдал за моей вредностью уже с неприкрытым восторгом в блестящих аметистах. Ему-то не хватит пока дерзости настолько нагло общаться с его бывшей подругой-покровительницей.

В конце-концов Митал молча обратилась в Великого алого дракона, пошатнув нас волной магии оборота, и улетела куда-то на юг, проигнорировав элювиан как факт.

Ливень не прекратился. Гроза набирала обороты, гремя уже прямо над головой раскатами грома, а по статуям лились настоящие реки, превращая провалившийся пол в месиво из грязи, воды и песка. К телу противно липла блузка, за шиворот затекало — самая гадкая погода для великого ритуала, но ничего не поделаешь. Мы разобрались с единственной проблемой с всего одной потерей. Вообще ерунда, если представить, что Митал могла и помешать изменить мир, который успела полюбить.

Но у неё совесть всё-таки отросла в правильном месте и нормального размера, чтобы не портить жизнь брошенному её оригиналом Волку.

— Ты правда останешься со мной?

Я подняла голову к Соласу, которого всё ещё держала за руку. На его лице отражалось столь трогательное выражение неверия, граничащего с надеждой, что я от прилива чувств потянулась свободной ладонью погладить его по мокрой щеке.

— Я до этого несколько раз думала об этом и сейчас точно уверена.

— Но эти десять лет…

— Эти десять лет у меня не было тебя. — Волк порывисто вздохнул, обняв меня, и говорила уже я ему куда-то в грудь. — У меня не имелось того, что значило бы столь много в этом мире, и ты подарил мне столько моментов близости и чувств, сколько у меня за всю жизнь не накопилось. Тем более, если прошло десять лет… — Я шмыгнула носом, позволив слезам тоски смешаться с дождевой водой и отпустить последнее, что связывало меня с домом. — Зена уже умерла, — голос подвёл, только ясность ума не позволила погрузиться в сожаления, и я сжалась в крепких горячих руках. — Родители постарели и едва ли меня помнят. Меня наверняка признали пропавшей без вести или погибшей. Всё, что я рисовала, либо выбросили, либо растащили и продали. Сейчас ты значишь для меня больше, чем то, что произошло дома за эти годы. Ты здесь, со мной, а они… Они где-то там. Там теперь всё по-другому. Там больше нет меня.

— Лина…

Солёные слёзы с ресниц и щёк сцеловали горячие губы, а на плечи опустился тяжёлый плащ. Я бы хотела зареветь, но слишком часто думала о том, чего давно нет рядом. Я отпустила всё и всех. Этот мир безвозвратно меня изменил, и я уже не была уверена, что смогла бы вернуться к спокойной жизни той художницы-домоседки, что буду жить без удобной магии. Я не смогла бы больше путешествовать, не заморачиваясь с бумажками и деньгами. Не гладила бы драконов без опаски. Не смогла бы не вспоминать Соласа.

Теперь возвращаться — бессмысленно.

Стена серого ливня за несколько минут сменилась на темноту ночи, и только парящая у плеча Соласа Сфера освещала клочок трибуны, где мы стояли. Укрытые от непогоды барьером, будто куполом, уже сухие и старательно обогреваемые подсуетившимся Волком. Он трепетно прижимал меня к себе, гладя по голове.

Я шмыгнула заложенным носом.

— Я в порядке, — обняв эльфа, осведомила его. — Давно об этом думала, поэтому и не расстроилась особо.

— Печаль и тоска ещё не покинули тебя, — Волк аккуратно приподнял моё лицо за подбородок тёплыми пальцами. — Мы можем перенести ритуал.

— Ты два года ждал, — заворчала старой бабкой, — мои сопли не должны стать препятствием.

— Ждал два года — подожду ещё, если моя любовь не может разделить со мной радость в данный момент.

— Твоя любовь сейчас оттаскает тебя за бесстыжие острые уши, если ты не закончишь ритуал!

Солас вдруг рассмеялся, порывисто обняв меня ещё крепче, и приподнял над землёй, испугав сменой положения. Он держал до одури легко, будто пушинку, а не увесистую тушу, смотря мне в глаза своей блестящей сиренью.

— Ты удивительная, — его голос звучал с томным придыханием, отчего толпа мурашек пробежала от места касания его рук на моих бёдрах до самого загривка. — Очень сильная. Решительная и непоколебимая. Ты смогла противостоять Митал, где я не мог. Ты оставила дом ради меня.

— И не жалею о своём выборе, — зажав щёки эльфа, проговорила ему прямо в лицо. — Я обдумала всё по несколько раз, и даже если это будет ошибкой, даже если я не права, то плевать. Я не хочу, чтобы моему Волку было больно.

— Твой Волк, — аккуратно опустив меня, едва дыша, сдавленно ответил Солас и раз, другой, третий коснулся моих губ своими чуть влажно.

Вновь обнял за талию и поцеловал на этот раз нежно и очень бережно, нелепо, но очень интимно причмокивая и дыша рвано и горячо. Большие и тёплые руки блуждали под плащом то на талии, то на бёдрах, то по спине, то поднимались на шею ласковыми поглаживаниями, и всё, что в моих силах было, это обнимать его за шею, чтобы ноги не подкосились.

— Только твой, — Волк едва смог от меня оторваться, жарко выдохнув в губы.

Ледяная дымка заволокла его взгляд. Правая рука подняла к небу засиявший Клык, а Сфера описала вокруг нас защитный круг, высвободив колоссальное количество магии.

— Навсегда.

Ритуал по срыву Завесы начался.