Дни закрытых дверей (гет)

«Ноябрьский номер разошелся еще быстрее предыдущего. Рейтинг учителей стал главной фишкой — с огромным отрывом победила, конечно, Констанция. Елена Владимировна заняла предпоследнее место, но не сказала об этом ни слова. Она по-прежнему выискивала в газете ошибки, хотя в нашем классе ничего об этом не говорила. Я посчитала это маленькой победой. Жилина, на удивление, не проявляла ко мне особого интереса. Я даже стала думать, что Макс рассказал мне не все. Оля, когда ее родители вернулись из отпуска, позвонила мне в слезах и просила простить. Я уже не злилась, поэтому мы продолжили общаться.

На сбор редакторов приходило все меньше и меньше народу, пока, в итоге они не перестали приходить вовсе. Макс так ни разу там и не появился, но я уже поняла, что уговаривать его бесполезно. Он все время находил какие-то нелепые отмазки: забыл, не успел, торопился и в таком духе, но он и так сильно помогал мне, и я закрывала на это глаза. После триумфального номера с опросом нужна была новая фишка, чтобы не потерять интерес читателей. Тогда я решила найти цифровой фотоаппарат. Поразмыслив, я решила, что, скорее всего, он есть у Риты. Она согласилась время от времени давать им пользоваться.

Минина — из богатой семьи. У ее родителей в городе большой бизнес, поэтому, помимо дорогих шмоток, она без труда получила и расположение учителей. Особенно Елены Владимировны, так что, при своей безграмотности, она как-то до сих пор была отличницей. Рита смотрела на всех свысока, она была старостой и имела привычку залезать во все дыры. До прихода Жилиной ее можно было назвать лидером класса. Некоторое время спустя, ее лучшая подруга стала Жениной лучшей подругой, и бремя лидерства ее тоже покинуло. Теперь вакантное место подруги заняла Катя. Она не отличалась особым умом, но умела громко смеяться и кричать. Рите этого было достаточно. Они не участвовали в издевательствах надо мной, но все же сторонились. После выхода газеты мне стало казаться, что Минина смотрит на меня как-то… С завистью, что ли. Наверное, только так казалось».

На этот раз Аня сразу бесстрашно развернула прилетевшую на стол записку. На ней красивым почерком было написано несколько строк. Прочитать написанное было трудно, несмотря на ровные буквы, ошибки встречались почти в каждом слове, но суть была такова:

«Аня! Я тоже хочу работать в вашей газете. Я могу быть фотографом. Мне кажется, что с фотографиями газета станет намного лучше!»

Аня повернулась и кивнула Рите. Она тут же принялась строчить новое письмо.

«Хорошо! Скажи что надо пофоткать — я сделаю. Еще у меня есть идея для статьи. И я хочу взять интервью».

От Риты можно было ожидать подобного, но Аня все же приятно удивилась. И кивнула снова.

* * *

— В нашем полку прибыло, теперь в газете есть фотораф — объявила Аня по телефону.

— Круто. Давно пора, — Макс тоже был рад.

Аня услышала на фоне музыку и узнала знакомую мелодию.

— У тебя играет «3 Doors Down»?

— Ага. Хорошая старая песня.

— Да, мне тоже нравится, — Аня не сказала всего. Уже много недель она представляла, как они с Максом танцуют под эту песню в Новый год.

— Решил разучить ее на гитаре, — сказал Макс.

— Ты играешь на гитаре? — Аня почему-то удивилась. На всех семейных посиделках ее родители играли и пели под гитару, но сама она так и не научилась. Аня полтора года назад окончила музыкальную школу по классу фортепиано, но гитара казалась ей сложным инструментом. Нужно было мыслить не нотами, а аккордами и после игры сильно болели пальцы.

— Играю. А что, это так странно?

— Да нет… Просто не думала, — Аня снова теребила телефонный провод, — Придумал, где будешь отмечать Новый год?

— Ага. Мы решили собраться всем классом.

— Прикольно. А я с родителями.

— Вот ответь, если бы тебе сказали прийти на вечеринку в карнавальном костюме, ты бы пришла?

— Смотря кто сказал. Если мои одноклассники, то конечно нет.

— Нет, ну пусть это будут даже твои друзья.

— Если друзья, то, наверное, да, — Аня затаила дыхание, ожидая приглашения на вечеринку.

— А я нет. Ну их к черту. Пойду в обычной одежде, — сказал Макс, и она потеряла надежду.

* * *

«Рита принесла мне два листа писанины. Я, конечно, была рада, но разбирать ее творчество — сущий ад. Несмотря на ошибки, статьи были неплохие, как и фотографии. Новый номер хоть и не был таким ажиотажным, как предыдущий, но все-таки его раскупили. Тетя начинала ворчать все больше, видя, как я эксплуатирую принтер, директор тоже не слишком приветливо встречал Макса. Старый сломанный ксерокс в организаторской по-прежнему покрывался пылью на полке. Я несколько дней не звонила Максу, чтобы не показаться назойливой. Впереди были каникулы, и о газете пока можно было не говорить. После Нового года я все-таки позвонила. Хотя, лучше бы не делала этого».

— Как ваш праздник прошел? — с интересом спросила Аня.

— Да так себе. Обычная попойка, — ответил Макс.

— Что, тебя на руках несли домой? — пошутила Аня.

— Нет. Я нес.

Они засмеялись.

— Там даже поговорить-то не с кем, — пожаловался Макс, — Только разве что с Машкой.

Аня напряглась и стала слушать внимательнее.

— Что за Машка? — не выдавая тревоги, спросила она.

— Кудрявая такая, помнишь? Жаль, что мы с ней раньше не общались.

Грифель карандаша, которым она рисовала странные фигуры на листе, сломался, и Аня уронила его. Она продолжала слушать.

— Она, как и я, довольно-таки трезвенница. Мы с ней сидели и подливали вино всем. Спаивали, короче, их. Ну и споили до такой степени, что мне пришлось Серегу нести домой, — Макс засмеялся, Аня тоже попыталась выдавить что-то подобное.

— Машка похожа на меня. И она добрая. Не встречал больше таких же добрых, — он помедлил, — Разве что тебя.

— Да уж, — только и смогла ответить Аня.

Разговор не клеился, в основном она только слушала. Еще никогда Ане так не хотелось поскорее положить трубку. Только бы он не сказал больше ничего про эту Машку.

Аня попыталась поиграть в компьютерные игры, написала пару строк в дневник и не могла перестать думать.

«Пьяные одноклассники веселятся, Макс с Машкой сидят вдвоем и говорят, пока не остаются одни. Они встают и, глядя друг другу в глаза, танцуют под «3 Doors Down»

Аня прогнала эту мысль, легла на кровать и посмотрела на стены. Контрастные рисунки на обоях оставляли след на сетчатке. Но больше ей нравился потолок. Плитка состояла из полосок и выпуклых квадратиков. Если долго на них смотреть, то можно было внушить себе, что квадратики на самом деле вогнутые. Она смотрела.

«Выпуклые квадратики. Вогнутые. Снова выпуклые. Вогнутые. Макс танцует с Машкой под «3 Doors Down»

* * *

«Констанция упорно продолжала вывешивать объявления о сборах редакторов, хотя непонятно для кого. У меня было несколько задумок к новому номеру, и я решила поделиться ими с ней. В организаторской меня ждал большой сюрприз».

— О, Аня, ты как раз вовремя, — сказала Констанция, смеясь.

Напротив нее сидели Рита и Катя, судя по всему, они уже давно о чем-то беседовали.

— В этом году 40 лет нашей школе, мы решили сделать юбилейный номер, — объявила она.

— Да, это можно, — осторожно сказала Аня, ожидая беды.

— Вот, — Рита протянула ей лист бумаги.

«Гимн школы, история школы, биографии учителей...» — прочитала Аня и, нахмурившись, подняла глаза.

— Погодите, это что? — спросила она.

— Это список того, что будет в газете, — ответила Рита торжествующе.

Аня удивлено подняла брови и сказала несколько более раздраженно, чем планировала:

— А вы не думали сначала посоветоваться со мной и с Максом?

— Вот мы и советуемся, — спокойно ответила Констанция, — Чего еще не хватает?

«Не хватает? Да это же все полная чушь. Что, гимн нельзя прочитать на доске объявлений? Биографии учителей? Они уже висят на втором этаже и что-то не видно возле них большого ажиотажа» — хотела Аня сказать, но вместо этого тихо промямлила:

— Мне кажется, это будет не интересно.

— Аня, мы все уже за тебя придумали, осталось только напечатать, — с ухмылкой сказала Катя.

— Ты возьми себе этот список, подумай на досуге, может, что в голову придет, — Констанция будто не хотела ничего понимать.

— Это же юбилейный номер, он посвящен школе. А всякие ваши статьи можно напечатать и потом, — поддакнула ей Рита.

— Я против. Но подумаю, — сказала Аня, уходя.

За закрытой дверью она услышала смех.

* * *

«Макс во всем был согласен со мной. Он больше, чем кто-либо другой не хотел, чтобы газета делалась для учителей. Хотя, сомневаюсь, что они станут читать гимн и историю школы. Что там еще было? Стихи о школе, биографии… Расписание уроков еще бы туда запихнули. Этот юбилейный номер можно было бы сделать гораздо интереснее, провести какую-нибудь оригинальную акцию… Почему я не предложила? Почему я не сказала Рите «помолчи и послушай, что я скажу»? У меня полностью пропало желание что-либо делать. И я боялась, что надо мной снова посмеются».

— Я решила уйти из газеты, — объявила Аня Максу.

— Дело твое, — он и не думал ее отговаривать, — Я им помогать не буду, так что считай, что я тоже ухожу.

— Как сказать им об этом?

— Да как — просто так и скажи. Можешь еще сначала высказать все, что думаешь.

— Да я уже вроде как обозначила свою позицию…

— А потом, когда они провалят номер, можно будет устроить триумфальное возвращение.

— Если получится, — с сомнением ответила Аня.

* * *

«Прошло уже два месяца с тех пор, как я заявила Констанции, что ухожу. Она только вздохнула и сказала что-то типа: «Вам бы объединить усилия…» Все это время я пыталась придумать повод, чтобы позвонить Максу, но никак не находила его. Сам он не звонил. Я уже выучила его расписание наизусть и почти каждый день проходила мимо, с непринужденным видом говорила «привет», надеясь, что он со мной заговорит. Но он не заговорил. Что касается газеты — юбилейный номер появился только в марте».

Аня из принципа не стала бы покупать номер, но ей и не пришлось. На перемене перед уроком она заметила в стороне раздосадованного Андрея Никитенко, видимо отдавшего свои два рубля за газету. Он был смышленым парнем, хоть и не очень вежливым. Андрей хмыкнул и, не глядя на Аню, сунул ей в руки бумажный лист:

— Я не хочу читать это говно, — с презрением сказал он.

Аня понадеялась, что Андрей знает, что она не имеет отношения к этому номеру.

— У тебя было круче, — сказал он, и Аня вздохнула с облегчением.

«Вверху красовалось название: «school times». Они почему-то упустили «the» и, видимо, пытались сымитировать старый шрифт. Убого получилось».

Аня пробежалась глазами по заголовкам и не без злорадства убедилась, что Рита с подружкой сделали худший номер в истории школьной газеты.

«Настало время для триумфального возвращения», — подумала она.

— Что, нравится? — услышала она голос Риты за спиной.

— Что-то как-то не очень, — ответила Аня ехидно.

Ей навстречу ринулась Катя. Она подошла почти вплотную, и на Аню повеяло ее зловонное дыхание.

— Из-за тебя нам пришлось пиздякаться с этой газетой… — начала говорить она.

Аня отстранилась, но Катя крепкой рукой схватила ее за плечо.

— Нам пришлось пиздякаться с этой газетой, — повторила она, — Мы этого не хотели. Ты нас подставила.

«Не надо было плести интриги у меня за спиной. Теперь, когда вы обосрались, я могу вернуться» — подумала Аня.

— Я вас не бросала, — сказала она, пытаясь не дышать носом, — Следующий номер я сделаю сама.

— Ты там уже никому не нужна, в этой газете, — хихикнула Рита.

— Вот именно. Никому ты там нахуй не нужна, — поддакнула Катя и, наконец, отошла на безопасное расстояние.

Оля, все это время наблюдавшая со стороны, тряхнула рыжей гривой и весело сказала:

— Я так и знала, что тебя не возьмут обратно!

«Я думала, что ударю ее. Возможно, я слишком долго соображаю, но тогда я поняла, что лучше не иметь подруг вообще, чем дружить с ней».

* * *

«Мне не терпелось рассказать, что я думаю обо всем этом и, придя домой, я сразу набрала знакомый номер».

— Ты?! — услышала Аня в телефонной трубке и замерла.

— Я. Что, не нужно было звонить? — отрешенно спросила она.

— Нет, просто не ожидал тебя услышать.

Аня пыталась понять, в чем причина такой реакции, но на ум лезли только неприятные мысли.

— Ты видел?

— Видел.

— Что скажешь?

— Да что тут сказать. Дерьмо.

— Это понятно. А в народе что говорят?

— То же самое. Серега спросил: «Что это за туалетная бумажка?», — Аня удовлетворенно улыбнулась.

— Я решила вернуться, как ты и говорил.

— Значит, теперь у нас в школе будет две газеты, — усмехнулся Макс.

— Почему две?

— Ну, наша и эта бумажка.

— Погоди, какая бумажка? — Аня насторожилась.

— «The Best», а ты не про нее говорила? — удивился Макс.

— Вообще-то нет, ты о чем вообще?

— А-а-а-а, так ты не знаешь? Они, похоже, сделали свою газету.

— Чего?! — Аня крикнула даже слишком громко.

— Тише, ты че кричишь? — Макс засмеялся, — Сегодня по всей школе ходила газета «The Best». Елена Владимировна, я думаю, оторвется. Там орфографические ошибки почти в каждом слове.

— Слушай, тогда точно нужно возвращаться, — уверенно заявила Аня.