Миры Толкина (драбблы) (джен)

Иногда Саурон думал, что у Ирмо, даром что вала, ни стыда, ни совести. Или как раз поэтому и нет? Сложный вопрос.

В любом случае именно полной бессовестностью владыки Лориэна Саурон объяснял те кошмары, которые накатывали, если он ложился спать, не вымотавшись в конец. Дел в Ангбанде хватало всегда, одни драконы Мелькора чего стоили, а уж про волколаков с орками вообще разговор отдельный, так что такие дни случались редко. Но если уж случались...

А началось все мирно: Саурону снился огород. Отличный огород, с жирным черноземом, заботливо подвязанными на колышки помидорами и аккуратными тропинками между грядками. Только почему-то помидоры были черными и, покачиваясь, тихо подвывали. Но Саурону быстро стало наплевать на странное поведение помидоров: он осознал, что он... редис.

Осознание было не сказать чтобы радостным. Во-первых, быть редисом в принципе не очень весело: никакой возможности двинуться, сделать что-то. Сиди себе и расти, наблюдай за восходами-закатами и огородом. Во-вторых, до Саурона начало доходить, что вон те муравьи подозрительно оркообразны. А уж вон тот размашистый хрен, в тени которого они бегали, и вовсе смахивал на... Мелькора. Такой же мрачный и потрепанный местами. Вот точь-в-точь он после драконьих тренировок.

Саурон даже хихикнул: ну, логично, действительно, так пророс в Арду, что хрен выкопаешь. И настроился мирно погреться на солнышке, как полагалось приличному редису, когда солнце внезапно закрыла тень. Земля содрогнулась от поступи весьма волосатых ног.

— Так, ну а это мы выполем, — донеслось сверху, и громадная рука опустилась рядом, выдрав из земли какой-то едва народившийся сорняк.

Саурон с ужасом глядел, как тот поднимается все выше и выше, на корни, оборванные, сочащиеся капельками сока, бестолково растопырившиеся на воздухе... А потом голос прозвучал снова:

— А это — в салат.

И рука потянулась к нему.

Саурон в ужасе заорал... сообразил, что редис орать не может, и проснулся.

В покоях было тихо. Мерно капал воск со свечей, под потолком попискивали, толкаясь, летучие мыши, прикормленные Тхури. И никакого редиса.

— Больше никогда никакого редиса, — хрипло пробормотал Саурон и содрогнулся.

Ни стыда, ни совести у этого Ирмо!