Исповедь хакера - version 2.0 (джен)

Мне было скучно и тоскливо. А ещё безумно холодно. И страшно чесались уши, дёсны и где-то глубоко в носу. Я чувствовал себя неудачником — очередная попытка уйти не увенчалась успехом, да ещё и в довершение всего простудился. Это был полный провал, по всем пунктам. Медсестра сразу же напичкала меня какими-то лекарствами и оставила отдыхать. А у меня возник в голове новый план — за таблетками для меня медсестра ходила в небольшую комнату, вход в которую располагался рядом со входом в туалет. Большую же часть времени женщина проводила в приёмной, а значит я вполне мог улучить момент, пробраться в кладовку и… Я уже даже стал прикидывать, в какой момент лучше идти, но тут услышал шум из приёмной — кто-то пришёл к медсестре. А ещё через некоторое время она прошла в кладовку, взяла там две упаковки чего-то, похожего издалека на бинты, и вернулась в приёмную. Так что вылазку свою мне пришлось отложить на неопределённое время.

Спустя какое-то время я услышал шаги и скрип соседней кровати. Сам я всё это время прятался под одеялом, подглядывая в щёлку, но лежал я спиной к двери, так что не видел, кто стал моим соседом. Я боялся лишний раз шелохнуться, чтобы не выдать себя, но по одеялом было нечем дышать, так что мне пришлось высунуть голову наружу. Но на всякий случай я решил притвориться спящим — хотелось по возможности хотя бы подслушать, кого разместили рядом со мной. Ко мне подошла медсестра и потрогала лоб. Раздался вздох, потом мне поправили одеяло, затем я услышал удаляющиеся шаги и звонкий голос с лёгким акцентом:

— А что с ним случилось?

Мой сосед. Мелло. Как на это реагировать, я не знал. С одной стороны, это было не так страшно — вроде бы, он ко мне относился более-менее нормально, без явной агрессии. Но с другой, его присутствие означало, что он может начать приставать с разговорами, как тогда ночью, когда я случайно разбудил его.

— Ал сказал, что он в пруд упал, — начало фразы медсестра произнесла так, что сразу стало ясно — она не поверила в эту версию. И не удивительно. Когда я топился, я специально привязал к шее остатками простыни гантели, и тому парню, Алу, пришлось срезать эту конструкцию складным ножом. И судя по тому, как мне щипало кожу на шее, у меня там остались ссадины — как минимум от простыни поверх уже заживших после попытки повеситься, а как максимум ещё и от лезвия. Наверняка медсестра всё это видела и сделала соответствующие выводы.

Довольно долго было тихо, только изредка поскрипывала соседняя кровать, и я сам не заметил, как на самом деле заснул. Но спал я не крепко и вообще как-то не очень. Всё-таки февраль — не самый подходящий месяц для купания. Я дико мёрз, голова раскалывалась, а ещё мне снилась какая-то безумная дребедень, которую я забыл в ту же секунду, как проснулся. Спросонья я не очень соображал и вместо того, чтобы не отсвечивать и прятаться под одеялом, продемонстрировал всем, что больше не сплю. Приподнявшись на локтях, чтобы устроиться поудобнее, я машинально посмотрел на соседнюю кровать. К Мелло пришли его приятели, среди них был и тот придурок, что задирал меня в первый день. Невольно скривившись, я провёл рукой по шее — ссадины и не думали заживать. Не то, чтобы мне очень хотелось, чтобы они поскорее прошли, с учётом моих планов на будущее это не имело никакого значения… Просто ощущения были не из приятных и весьма раздражали. Ещё раз глянув на толпу около соседней кровати, я отвернулся и забрался под одеяло, оставив себе небольшой просвет, чтобы дышать.

Да, я не рвался найти себе здесь друзей, в мои планы с самого начала не входило задерживаться в этом приюте надолго, но всё равно было отчего-то очень обидно, что к Мелло пришло столько народу, все его развлекают, чтобы ему не было скучно одному, а до меня никому и дела нет. Ничего удивительного, конечно, люди обычно тянутся к более весёлым и общительным, а я позволял себе раскрыться только с близкими, которых у меня не осталось. Но от того, что я всё это знал и понимал, легче не становилось.

Друзья Мелло очень шумели, и от их нескончаемого трёпа у меня только сильнее разболелась голова. А в добавок к этому у меня начало першить в горле, и я постоянно принимался кашлять, но изо всех сил старался делать это тише, чтобы не привлекать к себе лишнее внимание. Время от времени, несмотря на гомон мальчишек, я проваливался в сон, но почти сразу просыпался. Меня знобило, и больше всего на свете я в тот момент хотел, чтобы все ушли.

В какой-то момент, когда я уже окончательно потерял счёт времени, медсестра принесла подносы с ужином мне и Мелло. Но есть мне совершенно не хотелось, несмотря на то, что за всё время своего пребывания в приюте я ни разу нормально не ел. Из-под одеяла я принципиально больше не высовывался, и это приносило свои плоды — все, в том числе и медсестра, считали, что я сплю, и не дёргали. А потом — о, счастье! — приятелей Мелло отправили по своим комнатам, и в палате воцарилась долгожданная тишина. Но только я уже собрался позволить себе вылезти из-под одеяла, как меня какого-то чёрта окликнул Мелло:

— Эй, сосед! Не спишь? — сосед, значит. Ладно, спасибо хоть, что не Рыжий. Офигеть, конечно, как сложно запомнить имя Мэтт, ну да хрен с ним. Отвечать я, понятное дело, не собирался, поэтому даже не шелохнулся, делая вид, что не слышу. Впрочем, Мелло говорил не очень громко, если бы я действительно спал, я бы его на самом деле не услышал. Это было даже немного приятно — значит, он не собирался привязываться ко мне с разговорами и любой ценой добиваться от меня реакции. А ещё… Я, конечно, не был уверен в этом на сто процентов, но мне показалось, что в его голосе звучало что-то, похожее на беспокойство.

* * *

До наступления ночи я ещё несколько раз засыпал и просыпался. Наконец, в очередное пробуждение я заметил, что свет из-под двери, ведущей в приёмную, больше не пробивается, а значит, медсестра уже ушла к себе, а может быть даже и легла спать. Мелло тоже вовсю сопел, раскинувшись на своей кровати звёздочкой. Его одеяло сбилось на сторону, и я увидел у него на ноге гипс. Это открытие меня несказанно обрадовало — даже если он проснётся в тот момент, пока я буду в кладовке, помешать он мне не сможет.

Ещё раз убедившись, что всё тихо, я осторожно встал с кровати и как можно бесшумнее пошёл к двери, ведущей в кладовку. Дверь была не заперта — очень опрометчиво со стороны медсестры, но это было мне только на руку. Включив свет и прикрыв за собой дверь, я тут же набрал побольше баночек и коробочек с таблетками. От волнения руки дрожали и не слушались, и пока я выковыривал таблетки из блистеров и банок, половину рассыпал. Засыпав себе в рот полную горсть лекарств, я неожиданно понял, что проглотить всё это не смогу, и, недолго думая, хапнул с полки какую-то микстуру, чтобы запить.

Поплохело мне почти сразу. В голове зашумело, меня прошиб пот, начались рвотные позывы. Еле сдерживаясь, чтобы всё не выблевать, я начал торопливо заталкивать себе в рот ещё какие-то таблетки, не обращая внимания на то, что именно я собираюсь глотать. Закинуть в рот побольше, запить микстурой… Руки дрожали, как у алкаша или наркомана, всё падало на пол, в глазах троилось. Последнее, что я помнил ещё более-менее чётко, — стремительно приближающийся пол и болезненный удар плечом о стеллаж с лекарствами. Дальнейшее слилось в моём сознании в какое-то психоделическое месиво.

Голос… Звонкий и испуганный… Кто-то кричит… Слова знакомые… Охренел… Что творишь… Слишком громко… Что-то во рту, надо бы проглотить… Застревает в горле, слишком сухо… Что-то давит на щёки, губы… Дёргаюсь… Воздуха не хватает… Рефлекторно открываю рот… Что происходит?.. Оставьте меня… Опять голос… Не умирай, слышишь!.. Придурок… Это мне что ли? Меня куда-то тянет… Зачем? Не хочу… Пустите… Лисёнок, не отключайся… Давай… Что? Какой ещё лисёнок? Бред… Какой-то странный шум… Как будто вода… Опять нечем дышать… Дайте мне уже сдохнуть… Рефлексы всё же сильнее, рот опять открылся… Что за хрень? Что у меня во рту? Чёрт…

— Это что тут у вас происходит?! — в моё сознание снова врывается голос, уже другой. Как же мне хреново… Ненавижу блевать…

Рядом рыдания. Наглотался таблеток. Да, всё так… Дайте сдохнуть… Кажется, я выблевал все кишки…

— А меня сразу позвать нельзя было?! Он же умереть может!!! — до чего же она орёт… Мозг сейчас лопнет… Заткнись, заткнись, заткнись.

— Иди в кровать! С ума сошёл, со сломанной ногой расхаживать!

Ещё позыв… Издевательство… Убейте меня, кто-нибудь… Ноги совсем не держат… Сколько можно блевать…

* * *

Кажется, я отключался… Мягко… Меня положили куда-то? Чья-то рука касается лба… Волосы убрали, теперь не так жарко…

— Давай-ка, сажай его.

Опять этот голос. Знакомый… Какая-то женщина… Опять меня куда-то тянут, сжимают крепко…

— Э-эй, Мэтт, малыш… Открой глазки на минутку, — женщина хлопает меня по лицу. Дёргаюсь… Не трогайте меня… Сжали ещё крепче… Силой раскрыли рот, впихнули какие-то таблетки… Вода… Да, вода — это хорошо… Пить очень хочется… Сил совсем нет… Интересно, чьё плечо у меня под щекой… Удобное… Поспать бы… Нет, опять крики…

 — Не надо! Пожалуйста, не надо психиатра! — вот уж точно… Не надо никого… Дайте поспать…

* * *

Проснулся я довольно поздно — солнце уже вовсю светило сквозь тонкие шторы. Соображал я не в пример лучше, чем ночью, но всё равно фоном был какой-то шум в ушах. В добавок во всём теле была дикая слабость, а желудок, казалось, слипся. И опять мой план провалился. Сейчас, когда мозги работали чуть лучше, я смог понять, что же произошло. Видимо, Мелло проснулся — не то сам, не то услышав, как я упал, и решил посмотреть, что происходит.

Я посмотрел на соседнюю кровать. Сейчас Мелло крепко спал лицом на какой-то книжке, лёжа поверх одеяла. Отчего-то смутившись, я отвернулся. Я на полном серьёзе не знал, что думать, — Мелло со сломанной ногой тащил меня ночью до туалета, вызывал рвоту, чтобы я выблевал все те таблетки, что успел проглотить… А ведь я ему — совсем чужой, просто сосед по комнате, который даже не ночует на своём месте. Я тряхнул головой — так можно было много до чего додуматься, а я, честно говоря, побаивался делать какие-то выводы раньше времени. Лучше не думать об этом совсем.

Я старался смотреть куда угодно, лишь бы не на Мелло, и в итоге мой взгляд упал на тумбочку около кровати. Там лежали тетрадка и карандаш, которых ещё вечером там не было. Никаких идей, кто и зачем их туда положил, у меня не было. Вернее, мысли о том, кто это сделал, у меня были, но не было уверенности, что я прав. А вот зачем… Случайно? Вряд ли, моя тумбочка стояла слишком далеко от его кровати. Специально? Но зачем? Я снова лёг и отвернулся от Мелло, чтобы даже случайно не посмотреть в его сторону. Я никак не мог понять мотивов его действий, чтобы сделать правильные выводы и решить, как себя вести. Если честно, я до жути боялся ошибиться на его счёт и привязаться к чужому человеку, впустить в своё личное пространство того, кому там не место…

Но лежать и рассматривать стену и пустые кровати мне вскоре стало скучно. Немного ещё поломавшись для успокоения собственной совести, я всё же сел и поспешно — пока снова не передумал — взял с тумбы тетрадь и карандаш. В конце концов, это меня ни к чему не обязывало. Но стоило мне открыть тетрадку, как на меня напал ступор. Я совершенно не представлял, чем таким мне себя занять, для чего мне может понадобиться тетрадь и карандаш. Рисовать я не умел, сочинять — не важно, что — тоже… После мучительных раздумий я не нашёл ничего лучше, чем начать играть сам с собой в крестики-нолики, но при этом не мог отделаться от ощущения, что всё это попахивает если не шизой, то чем-то похожим. На ум всё время приходили или психи с раздвоением личности, или совсем уж конченные алкаши, которые, за неимением собутыльников, выпивают в компании собственного отражения.

Погрузившись в не самые весёлые мысли и на автомате расчерчивая себе клеточки для нового раунда сумасшествия, я не заметил, как проснулся Мелло, поэтому вздрогнул от неожиданности, когда он окликнул меня.

— Мэтт! Эй, Мэтт! Как ты?

И опять не Рыжий. Даже странно. Из детей меня ещё никто не называл по имени, и это было непривычно. С опаской я посмотрел на Мелло, не зная, чего ожидать. Что это — какая-то подстава или искреннее расположение? Я тихо вздохнул и вернулся к прерванному занятию, но всё же решил ответить — коротко и односложно, надеясь, что он всё-таки отстанет.

— Нормально.

— Ну ты и напугал меня ночью. Я уж думал, всё, не откачают тебя, — ну да, конечно. На что я рассчитывал? Единственного нашего с ним разговора было достаточно, чтобы понять — Мелло достаточно настырный и не отвяжется так быстро. А напоминание о моём очередном провале вызвало лишь раздражение, которое я не стал скрывать.

— А тебе-то что за дело? Не откачали бы, и ладно.

— Ничего себе — ладно! — в голосе Мелло зазвучало искреннее удивление и даже возмущение. — Ты же мой сосед, конечно мне есть дело!

Я скептически посмотрел на Мелло. На мой взгляд одного лишь соседства было не достаточно, чтобы так беспокоиться о том, сдохну я или нет. Снова открыв тетрадку, которую я перед этим успел машинально захлопнуть, я продолжил вырисовывать крестики и нолики в клетках. Но Мелло не унимался.

— Эй! Я серьёзно! — он слез со своей кровати, дохромал до меня и плюхнулся почти мне на ноги, я еле успел их поджать. А потом выдал такое, от чего я едва не выронил карандаш. — Ты мне нужен!

Я не знал, что думать и как реагировать. Это было так странно — слышать, что ты нужен, от постороннего человека. А самым странным было то, что Мелло, похоже, говорил совершенно искренне! И смотрел на меня, чуть улыбаясь одними уголками губ, а взгляд при этом был серьёзный и даже какой-то обеспокоенный. Несколько секунд я смотрел на него в ответ, приоткрыв рот от удивления, а потом всё-таки выдавил из себя:

— Зачем?

— Ну как это зачем! — возбуждённо начал Мелло, но внезапно оборвал себя на полуслове, на мгновение опустил глаза на свои руки, покраснел и торопливо продолжил. — Ты же мой сосед! Если с тобой что-то случится, ко мне могут подселить какого-нибудь придурка, вроде Ниара. Я же свихнусь жить с ним в одной комнате!

Звучало не слишком убедительно, тем более, что я ещё в первый же свой день в приюте узнал из разговора Роджера и Вратари, что Мелло и Ниа жили в отдельных комнатах ещё до моего появления. А значит, селить их вместе никто и не планировал. Было очевидно, что истинную причину Мелло почему-то хочет скрыть. Прямым текстом говорить ему, что он врёт, я не стал, конечно, но всё же попытался выяснить, в чём же по-настоящему дело.

— Но… Ты же меня совсем не знаешь. Вдруг со мной жить будет ещё хуже? — вполне логичный вопрос, по-моему. И потом, Ниа тут совсем не при чём. Жить-то Мелло предлагали со мной, а не с ним. И на мой взгляд, это в любом случае было хуже и неудобнее, чем одному.

— Хуже, чем с Ниаром? — Мелло усмехнулся, видимо решил, что был убедителен. Устроившись по-хозяйски на моей кровати, явно демонстрируя, что никуда не уйдёт, он продолжил. — Очень сомневаюсь. По-моему, ты нормальный парень. Ты мне нравишься.

Я?! Нравлюсь?! Да он же меня не знает совсем!!! Как я могу ему нравиться?! Я почувствовал, что на глаза наворачиваются слёзы, но позволить себе реветь я не мог. Было немного страшно, но при этом чертовски приятно слышать такое в свой адрес. В памяти невольно всплыли ночные события и испуганный голос Мелло — «лисёнок, не отключайся». Горло сдавило — когда мама была жива, она всегда читала мне на ночь «Маленького принца», и сейчас мне на ум пришло дурацкое сравнение: Мелло — тот самый принц, с этими его светлыми волосами и такой весь худенький, а сам я — лис, которого принц пытался приручить.

— Т-ты это серьёзно? — голос дрогнул. — Без шуток?

— Конечно, серьёзно! Так что давай, завязывай хандрить, выздоравливай, и перебирайся уже в нашу комнату, — глаза Мелло сверкали от воодушевления, а я судорожно сглотнул, чтобы не разрыдаться, как какая-нибудь девчонка. Наша комната, наша! Я даже не ночевал там ни разу, а Мелло уже… Ох… Я ещё раз сглотнул и опустил глаза в тетрадь, чувствуя, как губы невольно расползаются в улыбке, несмотря на нестерпимое желание плакать. Мелло что-то ещё говорил, что-то про свой предыдущий приют, но я не слышал ни слова.

Внезапно он замолчал, наверное заметил, что я не слушаю его. Смутившись, я поднял на него взгляд и с удивлением заметил, что он улыбается, но не насмешливо, а как-то тепло и… одобряюще что ли… И мне от этого стало так легко, что все мрачные мысли вылетели из головы. Только обидно было самую малость, что я столько времени от всех шарахался и прятался вместо того, чтобы попытаться наладить контакт хоть с кем-то.

— Ты ведь Мелло, да? — отчего-то шёпотом спросил я у него, больше для того, чтобы дать себе немного времени и собрать мысли в кучку, а не уточнять его имя. Он молча кивнул, и я шумно выдохнул, прежде чем продолжить. — Спасибо…

— Да ладно тебе. За что спасибо? Я ж не сделал ничего… — тихо, в тон мне, ответил он и склонил голову на бок.

— За всё… — я действительно почувствовал, что благодарен ему. На самом деле за всё — и за то, что не пытался задирать меня, и за то, что не дал мне ночью умереть, и за то, что, похоже, искренне хочет подружиться. Конечно, я не придавал такого значения анонимности, как все остальные в этом приюте, но… Если уж я решил позволить Мелло приручить меня, то начинать надо с честности и искренности. Я вздохнул и протянул ему руку. — Меня зовут Майл Дживас.

Мелло замер, даже как-то напрягся. А я испугался, что поторопился — не то с выводами об его искренности, не то с демонстрацией доверия. Да ещё и его в неловкое положение поставил — с точки зрения Мелло не назвать в ответ своё имя было бы наверняка грубо, а я об этом совершенно не подумал. Я уже собирался убрать руку и отвернуться, разочарование неприятно закололо где-то в груди, но тут небольшая прохладная ладошка крепко сжала мою.

— Михаэль Кель, — я взглянул на Мелло и увидел, что он предельно серьёзен, но, похоже, не испытывает неловкости или дискомфорта от того, что назвал мне своё имя. И я не сдержал облегчённого вздоха. Увидев, как я расслабился, Мелло заулыбался и, отпустив мою руку, улёгся на живот поверх моего одеяла.

— А что ты там пишешь? Можно посмотреть?

Я смутился и прикрыл тетрадь руками.

— Да так, ничего… В крестики-нолики сам с собой играю… — пробормотал я вполголоса и низко опустил голову. Произнесённое вслух, это звучало ещё более по-идиотски, чем выглядело изначально.

— Не, ну сам с собой — это неинтересно, — Мелло фыркнул, видимо, сдерживая смех, и выхватил у меня из рук тетрадку с карандашом. — Смотри, я сейчас тебе ещё один вариант покажу, классный. Не знаю, видел ты, нет… Вот, смотри.

И он быстро начал рисовать на свободном месте фигуру, напоминающую ромб, примерно девять на девять клеток.

— Вот… Значит, смотри. За один ход ставишь в любом месте на поле палочку, если в сочетании с другими палочками или краями поля у тебя получился квадратик, то внутри ты ставишь крестик и ещё одну палочку где-нибудь. И так до тех пор, пока у тебя есть возможность одной палочкой закрыть квадратик. Потом переходит ко мне, и я тоже ставлю палочку. Если я могу закрыть квадратик, я ставлю нолик и ещё одну палочку, если не могу, снова ходишь ты.

— Прикольно… — протянул я, с интересом слушая объяснения Мелло. Сам я такой вариант крестиков-ноликов видел впервые, но это было гораздо интереснее, чем просто расставлять метки в решёточке три на три. — А побеждает тот, кто больше квадратиков закрыл, да?

— Ага, — Мелло закивал, широко улыбаясь. — Ну что, сыграем?

Но я не успел согласиться. В палату зашла медсестра и разогнала наши посиделки, наорав на Мелло, что он опять скачет с гипсом. Тот едва ли не кубарем скатился с моей кровати, вприпрыжку добрался до своей и, когда медсестра повернулась ко мне, скорчил за её спиной такую рожу, что я закашлялся, сдерживая смех.

— Ну что, герой, я смотрю, ты оклемался после своих приключений.

Я неуверенно кивнул — с одной стороны, врать и строить из себя сверхбольного или депрессивного не хотелось, чтобы не залечили, но с другой стороны, выписываться было страшно. Там, снаружи были все эти дети, которые в лучшем случае меня просто не замечали, а в худшем — мечтали подраться. Здесь же был Мелло — достаточно милый и дружелюбный, чтобы однозначно предпочесть его общество.

— Вот скажи, что мне с тобой делать, — медсестра со вздохом оперлась руками о изножье кровати. — По-хорошему, после того, что ты тут устраивал последние дни, тебя надо к психиатру или хотя бы к психотерапевту.

Меня аж перекосило от столь «радужной» перспективы, и медсестра засмеялась.

— Не бойся. Судя по твоей теперешней реакции, тебе явно стало лучше. И к тому же у тебя оказалось на удивление много защитников, просивших меня подождать и не отдавать тебя в руки соответствующих специалистов. Конечно, это не очень-то профессионально с моей стороны, но я пока склонна прислушаться к мальчишкам и понаблюдать тебя самостоятельно, без привлечения кого-то ещё.

— Спасибо… — я ещё раз нерешительно кивнул. Если некоторое время назад мне было всё равно, соберутся меня показывать мозгоправу или нет, потому что был уверен, что не доживу до этого момента, то теперь ситуация несколько изменилась. После сегодняшнего разговора с Мелло, да ещё и с учётом того, как он проявил себя ночью, моё желание во что бы то ни стало покончить с собой несколько поутихло. Теперь мне больше хотелось поближе познакомиться с этим мальчишкой, который, наплевав на больную ногу, кинулся спасать того, до кого ему, по идее, не должно было быть дела. И при таком раскладе лишние контакты с врачами и какие-то непонятные лекарства были совсем не в тему.

Медсестра задала мне ещё несколько вопросов о моём самочувствии, посмотрела горло и сказала остаться в изоляторе до вечера. Потом принесла мне тарелку остывшей каши и несколько таблеток, которые мне надо было выпить после еды. Каша была препротивная, и меня чуть не стошнило от неё, но медсестра висела над душой, так что пришлось всё съесть. Когда она наконец ушла, Мелло откинул в сторону одеяло и хотел опять перебраться ко мне, но тут в палату вломились его друзья. Настроение у меня тут же испортилось, и я отвернулся от них всех и накрылся с головой одеялом. Я честно старался не слушать, о чём все они болтали, но тот задира-британец — Кей — говорил так громко, что не слышать я не мог.

— А этот-то чего здесь до сих пор делает? — почти с порога спросил Кей у Мелло и, не дожидаясь ответа, решил опять позадирать меня. — Слышь, Рыжий, ты чего тут место занимаешь?! Эй, ирландская морда, я с тобой разговариваю!

Я раздражённо скрипнул зубами, но принципиально отвечать не стал. Единственный ответ, которого он заслуживал, был кулак в рожу, но драться сейчас настроения не было.

— Блин, Кей, задрал уже! Что ты к нему прикопался?! — вместо меня ему ответил Мелло. — Он тебе ничего не сделал. Завязывай уже.

— Ты чего, Мелло? Да он же ебанутый! Да ещё и ирландец к тому же.

— Ты, можно подумать, не ебанутый, — голос Мелло зазвучал заметно суровее. — И при чём вообще тут его национальность?

— Да они там все террористы из ИРА!

— Ты что, совсем того?! — Мелло повысил голос. — И Мэтт тоже террорист, по-твоему?! А я, значит, фашист, да?!

— А ты-то тут при чём? — недоумённо спросил Кей, на что Мелло рявкнул так, что даже у меня уши заложило.

— Да при том, что я немец!!! Твоя же логика!!! Раз все ирландцы — террористы, значит, все немцы — фашисты!!! Скажешь, нет?!

— Не передёргивай! Я этого не говорил! Я прекрасно знаю, что немцы уже давно отказались от всех гитлеровских идей. А ИРА до сих пор действует! У меня родители погибли при обстреле Хитроу этими тварями!

— Ты ещё скажи, что Мэтт твоих родителей лично пристрелил! Хватит до него доёбываться!

— Да пошёл ты! — рявкнул Кей и, судя по торопливым удаляющимся шагам, ушёл из палаты. На несколько секунд повисло тягостное молчание, после чего кто-то из парней с укором произнёс:

— Придурок ты, Мелло… Нашёл, за кого заступаться… За какого-то суицидника…

— Да блин, оставьте вы человека в покое! Если бы вы все не были так агрессивно настроены, он бы и вешаться не стал. Идите к чёрту.

После этих слов Мелло раздался скрип кровати, шаги нескольких человек, захлопнулась дверь палаты, а ещё через секунду я почувствовал, как на мою кровать сели.

— Эй, Мэтт! — Мелло почти улёгся на меня, приобнимая через одеяло. — Ну чего ты опять прячешься? Вылезай, они ушли все. Я не позволю им к тебе лезть.

Со вздохом я выпутался из одеяла и сел, избегая смотреть на Келя.

— Мэтт, ну ты чего? Мало ли, что этот придурок Кей наговорил! Ты же слышал, у него просто родители умерли из-за того обстрела, вот он и несёт всякую хрень.

— У меня папа и брат были в ИРА, — мрачно отозвался я. — Отец так, он больше по компьютерам специализировался, работал удалённо, а Лоркан… Он участвовал в обстреле и оказался в числе тех, кого арестовали. И сейчас он в тюрьме где-то на территории Британии…

Мелло какое-то время задумчиво молчал, и я уже подумал, что зря рассказал ему о своей семье, но тут он заговорил.

— Мой прадед был штурмбаннфюрером СС, был награждён Рыцарским Крестом Железного Креста, — голос его звучал глухо и безжизненно, и я поёжился. — Бабушке было десять, когда война закончилась, но она всю жизнь гордилась своим отцом и считала, что если бы Германия победила, Гитлер привёл бы весь мир к процветанию, — Мелло немного помолчал, а потом продолжил. — Кто-то скажет, что тут нечем гордиться, что надо по возможности вообще забыть о том, что у меня был такой родственник… Но я считаю, что это неправильно. Это было, и от этого никуда не деться. Может быть, и не стоит кричать на каждом шагу, что мой прадед был фашистом, но и забывать об этом нельзя. Надо помнить хотя бы для того, чтобы не повторять ошибок.

— Мой отец был хорошим человеком. И брат тоже. Они любили меня, — не знаю, зачем я это сказал, но мне от чего-то очень захотелось хоть что-то противопоставить тому, что мне рассказал Мелло.

— Не сомневаюсь, — он пожал плечами. — Я уверен, что прадед тоже был отличным мужем и отцом. Но это не значит, что он был прав, выступая на стороне фашистов. Ему никто не мешал сделать другой выбор и уехать с семьёй куда-нибудь подальше от всего этого. И твоих родных тоже никто не заставлял вступать в ИРА, это был их выбор. И я думаю, ты согласишься, что он был неправильным. Если бы твой брат был сейчас на свободе, ты остался бы с ним.

Крыть было нечем. Я и сам последние полгода часто задумывался об этом. Конечно, борьба за идею и светлое будущее единой Ирландии — это здорово, но иногда лучше выбрать благополучие своей семьи, чем какое-то абстрактное всеобщее благо. И я мог только надеяться, что Лоркан тоже жалел о том, что в своё время слишком увлёкся всей этой идеологической фигнёй. Мелло заметил моё подавленное состояние и тут же придвинулся ближе и обнял за плечи.

— Эй, да ладно тебе! Не грусти. Уж как вышло, так вышло. Зато мы с тобой познакомились! Ну же, улыбнись, Мэтт!

Я скривил губы в жалком подобии улыбки и, повинуясь внезапному порыву, положил голову на плечо Мелло.

— Спасибо…

— Да ладно! Было бы за что! — он крепче сжал моё плечо и прижался щекой к макушке, от чего я улыбнулся уже менее натянуто. — Мы же друзья! Друзья же, да?

— Друзья, — эхом отозвался я и подумал, что, возможно, не так уж это и плохо, что маленький принц приручил лисёнка. Я просто слишком устал от всего, а рядом с Мелло я впервые за долгое время позволил себе расслабиться, и это было приятно.