Во спасение (гет)

Вайтранский дом Эно был типично нордским, и Брелине здесь не слишком нравилось. Не то чтобы она скучала по грибным башням, в одной из которых прошло её детство, но в той же оставленной усадьбе в Хьялмарке было куда просторнее и имелось всё, что могло понадобиться. Как для жизни, так и для изысканий: библиотека — пусть небольшая, но за большинство книг в ней старый ворчун Ураг из Коллегии Винтерхолда наверняка отдал бы руку, ногу и оба клыка; лаборатория алхимика и стол зачарователя…

Здесь же ничего из этого не было. Просто потому, что установить хоть стол, хоть лабораторию было просто некуда, несмотря на то, что деньги имелись в достатке — в тумбочке возле кровати Брелина среди старых документов и записок нашла несколько мешочков с золотом. Так что она буквально изнывала от скуки. За те несколько месяцев, что прошли со времени похищения и вызванного им переселения, отношения с соседями так и не сложились — злоязыкая трактирщица из "Гарцующей Кобылы", узнав, что Брелина обучалась в Коллегии, распустила о ней гадкие сплетни. Вроде бы ничего особого и не сказала, но местные явственно сторонились чужачки. А тех немногих данмеров, что жили в Вайтране, избегала сама Брелина: ни Айрилет, озлобленная телохранительница ярла, или по-нордски хускарл, ни Дженасса, молодая наёмница с явной склонностью к убийствам, поселившаяся в "Пьяном Охотнике", не вызывали у неё симпатии. Тоскливое одиночество немного скрашивали Аркадия — местный алхимик и, по совместительству, целитель — и Лидия, "жалованный хускарл" её мужа. Но Аркадии помощь с изготовлением зелий требовалась нечасто, а у волшебницы-Телванни и нордки-телохранителя оказалось не так уж много общих тем для бесед.

Атис неожиданно стал частым гостем в доме, дважды принеся увесистый кошель с золотом. Ни новостей, ни хотя бы записки… только золото. Впрочем, Брелина так и не смогла сама для себя решить, какие именно новости о пропавшем муже она хотела бы услышать. О вампирах она читала ещё дома: ветхий двухтомник "Вампиры Вварденфелла" с выпадающими страницами занимал в библиотеке семьи Марион особое почётное место. В детстве Брелина слышала, будто бы второй том, запрещённый ложным Трибуналом, был принесён самим Нереварином прямо из Дагот Ура ещё до Красного года и выкуплен старым Феленом Марионом у тогдашнего главы Гильдии Магов в Садрит Море. И она хорошо помнила строчки из книги:

"...считается, что вампиризм неизлечим, и даже будь он излечим, излечённый вампир — это мерзость, которая должна быть уничтожена. Поскольку болезнь надёжно излечивается, если лечить больного в течение первых трёх дней, отказ от лечения после встречи с вампиром должна расцениваться как сознательная попытка разнести болезнь и как знак чудовищной порочности..."⁽¹⁾

Вот только со слов того же Атиса, по его собственному признанию, регулярно подкармливавшего её мужа своей кровью, у Эно не было трёх дней на исцеление — та, что его обратила, была совсем уж древним вампиром. Да и остальное, что Брелина сумела вытрясти из неохотно отвечающего на её вопросы Соратника, не слишком укладывалось в картину "чудовищной порочности". Зато в неё неплохо укладывались её собственные воспоминания о расправе с похитившими её разбойниками. Правда, только до тех пор, пока данмерка не вспомнила подслушанный разговор, когда её муж, явно стыдясь, скупо рассказывал о том, что сорвался и устроил кровавое побоище. И — от этого у Брелины вновь становилось теплее на душе — волновался о ней... Не в первый раз уже. Однако о первом разе, на практике в Саартале, она предпочитала не думать. В голову сразу лезло непрошеное воспоминание о брошенных ею же презрительных словах о том, что страшнее тварей Морровинда в Скайриме ничего не отыщется, в ответ на обеспокоенный вопрос Эно, не страшно ли ей в развалинах. Стыдно было до сих пор. Но признаться в том, что ей и вправду страшно? Ни за что. Не перед тем, в чьём присутствии на лицо сама собой выползала мечтательная улыбка, заставляя всякий раз кусать губы до крови и закапываться в книги, чтобы доказать "смазливому наглецу", не оставлявшему её в покое даже во сне, что мага Телванни превзойти невозможно...

Это потом был неудачный эксперимент с превращением, сброшенный конской мордой капюшон и последовавший за ним поспешный отъезд Эно в неизвестном направлении. А еще позже была отнятая книга и шальное: "А ты выходи за меня замуж!" в ответ на гневное требование вернуть её. Повторное предложение, сделанное уже по всем правилам, и одобрение "дяди Савоса", архимага Коллегии и дальнего родича, негласно опекавшего младшую родственницу, на церемонии бракосочетания в Рифтене. И раздосадованный взгляд альтмерки Нирии, увидевшей на пальце Брелины, вернувшейся в Винтерхолд, чтобы забрать вещи, обручальное кольцо...

Поэтому её поначалу разрывали противоречивые чувства — собрать вещи и уехать, бросив всё, в Морровинд, подальше от "мерзости, которая должна быть уничтожена", и прятаться, ежечасно страшась быть найденной... или остаться. Брелина выбрала второе, ведь мужа она по-прежнему любила. Несмотря ни на что. Атис же после их беседы взял за правило ночевать в доме "Теплых Ветров" хотя бы трижды в неделю, проводя ночи в кресле рядом с очагом с мечом на коленях. Время от времени, конечно, она слышала звуки возни и тихие стоны из комнатушки Лидии, но ничего не говорила. Не дети, сами разберутся. Хотя было немного завидно.

Домашние хлопоты, особенно при посильной помощи девочек, были необременительны и оставляли много возможностей для отвлечённых размышлений. И для изысканий тоже, благо тема была. И то, что эта самая тема шлялась неизвестно где, значения не имело. Объяснение Атиса, что Эно стыдится своей природы и объявится только когда исцелится, её не устраивало. Просто ждать, когда Эно вернётся — или не вернётся — Брелина не могла. И вскоре из Вайтрана в Коллегию Винтерхолда отправился гонец с письмом для Финиса Гестора.

Ответное письмо пришло почти через месяц. Из Морфала. Имя отправителя — Фалион — Брелине было хорошо известно: скандал с его уходом из Коллегии произошёл незадолго до её приезда и первое время часто и горячо обсуждался магами-учителями в присутствии соискателей. А вот встретиться лично им не довелось, несмотря на то, что Брелина в Морфале бывала регулярно — запасы провизии магией не пополняются... К письму была приложена книга "Бессмертная кровь" с припиской, что герой повествования примерно год назад был уничтожен новым таном Хьялмарка, данмером по имени Эно Арион... А ведь она, отправляя письмо бывшему учителю, подписалась уже именем мужа... Но на что пытался намекнуть ей колдун из Морфала, Брелина не поняла. Зато его ответ, что да, способ излечения от вампиризма существует и ему, Фалиону, он хорошо известен, её несколько успокоил.

А потом случилось нападение на Атиса.

Брелина вспомнила, как среди ночи проснулась от грохота внизу и оглушительного собачьего лая. Тогда она скатилась по лестнице, услышав странно сиплый, но по-прежнему узнаваемый голос мужа, поливающего кого-то площадной бранью под утробное рычание Зоркого, замершего у подножия лестницы и оскалившего клыки, едва она потянулась к ошейнику волкодава, чтобы сдвинуть его с дороги. И замерла, услышав твёрдое:

— Не трогай его, он все правильно делает, — сказанное склонившимся над залитым кровью постанывающим Атисом Эно.

— Ты? — дыхания хватило только на одно короткое слово.

— Я, — не поднимая головы, кивнул он и совсем другим тоном рявкнул. — Лидия, чего ты там копаешься?!

— Мой тан, — всхлипывающая нордка, сжимая в руках кожаную сумку с зельями и проигнорировав лестницу, сиганула прямо со второго этажа и, сделав два длинных шага, плюхнулась на колени прямо в кровавую лужу. — Может... может лучше отнести его в храм Кинарет? Или вы... его... ну, это... — она прикоснулась двумя пальцами к своему горлу.

— Лидия... — ласково заговорил Эно.

Брелина похолодела, понимая, что хускарл сейчас в шаге от гибели — со слов Атиса, для Эно эта тема была достаточно болезненна. А сейчас он и без того наверняка был вынужден сдерживать свои инстинкты... Но как остановить разъярённого вампира? Встать между ним и Лидией? Она и пса-то обойти не может...

— Девочка, — продолжил между тем тот, уже не скрывая злости, отчего верхняя губа по-волчьи вздёрнулась вверх, обнажая длинные острые клыки, — ты дура! Мы не донесём его до храма, понимаешь? Иначе я бы сразу отнёс его туда. А "это" я с ним точно делать не буду, пока есть надежда на другой выход, — уже тише, но всё ещё зло добавил он. — Зато могу проделать с тобой, если ты не заткнёшься и не займёшься тем, что я тебе велел.

— Эно...

— Родная моя... — Эно вдруг оказался рядом, погладив незапачканной в крови тыльной стороной ладони по щеке. — Иди к детям. И Зоркого забери, охранять. А мы здесь сами управимся. Если, конечно, Лидия Атиса в слезах не утопит.

— У тебя жёлтые глаза, — помимо воли пролепетала она, зачарованно вглядываясь в крошечные золотистые огоньки с алыми точками-зрачками на заострившемся, но по-прежнему красивом лице мужа.

Он кивнул:

— Да. Потому что я сейчас, э-э... несколько не в себе. Всё, иди.

Брелина тогда послушно — чему потом сама удивлялась — ушла в комнату девочек: они, как оказалось, давно проснулись от шума. И к её приходу сидели, как мышата, прижавшись друг к дружке, на одной кровати, куда втащили и беспокойно ёрзающего Кита. На той же кровати устроилась и сама Брелина, в которую напуганные девчонки вцепились мёртвой хваткой. И возможно, ей просто показалось, что, когда девчонки задремали, Эно все же заходил в комнату, не обращая внимания на ворчащего Зоркого. Постоял рядом, тихо шепча что-то вроде "спите крепко" и вышел. И её саму тоже наконец сморил сон…

А утром его уже не было. Только на тумбочке лежала записка с просьбой беречь себя и остерегаться чужаков.

Еще через день в "Пьяном Охотнике" поселился немолодой редгард с вечно хмурым выражением на тёмном бородатом лице и рукой на перевязи. Заинтересовавшемуся им стражнику он неохотно буркнул, что он наёмник и сейчас ожидает выздоровления, прежде чем снова к кому-нибудь наниматься. Целыми днями он просиживал на ступенях корчмы, неторопливо потягивая эль из оловянной кружки. И провожал Брелину долгим внимательным взглядом, стоило ей выйти из дома. Это нервировало. Особенно после того, как она несколько раз заметила, что он следует за ней — в отдалении, но так, чтобы держать её в поле зрения. Ещё больше она испугалась, увидев его в окружении местной ребятни, возглавляемой маленькой задиристой редгардкой Брейт... и задохнулась от ужаса, увидев, как тот, о чем-то негромко рассказывая, провёл мозолистой лапищей по каштановым локонам Софи, открывая тонкую шейку девочки...

Впрочем, Атис, пришедший снимать повязки, подозрительного наемника узнал. Сволочной характер данмера за время лечения, по словам Даники, стал совершенно невыносим, за что его обладатель был выгнан из храма Кинарет, едва смог вставать, и долечивался с помощью Брелины и Лидии. Вот только определиться, радоваться или огорчаться появлению чужака, Атис так и не смог: тот оказался главой Стражи Рассвета, ордена охотников на вампиров. Сама девушка такому повороту событий была скорее рада: после ночного нападения — Атис рассказал, что тогда случилось — присутствие поблизости одного из Стражей больше успокаивало, чем пугало.

Пока он не исчез.

Впрочем, Атис, кажется, что-то знал, но на осторожные вопросы отвечать категорически не желал, делая вид, что не понимает, о чем его спрашивают. Только принес очередное письмо от Фалиона — не иначе, силой отнятое у гонца. В письме тот сдержанно интересовался здоровьем и благополучием как самой Брелины, так и остальных членов их семьи. Причина этого интереса открылась несколькими строчками ниже — оказалось, что Эно, когда они заключали договор, спрашивал о возможности провести несколько ритуалов одновременно. Разговор, по словам Фалиона, шел о четырёх или даже пяти. Брелина легко догадалась, кто был достаточно близок к их семье, чтобы получить возможность быть исцеленным: физиономия Атиса с вечной гримасой "вы — говно, а я Неревар", как обозвал её Эно, вспомнилась сама собой. К счастью, нужды в этом не было — все были здоровы, в том числе и несносный Соратник. Но иметь в виду такую возможность стоило. О чем и она и сообщила в ответном послании, заодно поинтересовавшись, когда именно произошел этот разговор. Оставшаяся часть письма, как обычно, была посвящена теоретическим вопросам магии Призыва — будучи мастером-колдуном, Фалион знал намного больше того, что преподавалось в Коллегии. Но все же больше всего Брелину интересовало нечто иное...

* * *

Огромная крылатая тень на краткий миг закрыла солнце, и улицы Вайтрана опустели ещё до того, как с вышины донесся оглушительный рев: после победы над Алдуином драконы перестали нападать на города, но люди хорошо помнили, какие разрушения способна принести одна-единственная тварь. Тем более что дракон явно снижался. Мгновением позже где-то за городскими стенами раздался гул приземления массивного тела.

— Во дает! — присвистнул кто-то из стражников, нёсших караул на привратных башнях. — Интересно, он эту тварь теперь просто отпустит?

— Да ладно. Может, это его ездовой дракон, — заржал его напарник. — Довакин же...

Брелина, перед появлением дракона как раз возвращавшаяся с рынка, вздрогнула и, прислушиваясь, невольно затаила дыхание: Довакин. То ли титул, то ли прозвище, данное нордами Эно. Рассказы о похождениях мужа, напоминающие своим размахом легенды о Воплощенном Нереваре, она слышала ещё в Хьялмарке. В том числе и про полёт на драконе прямиком с балкона Драконьего Предела.

Дракон тем временем вновь взлетел, с оглушительным рёвом направляясь куда-то на восток, и вайтранцы, опасливо поглядывая на небо, вновь засновали по городским улицам, вернувшись к повседневным делам. Сама Брелина, подумав, юркнула в дом: вернулся муж или нет, семью надо накормить. Никто ведь не мешает ей приготовить что-нибудь особенное, верно? Просто на всякий случай... Жаль, что большую часть старых семейных рецептов не удалось переделать под местные продукты — вкус готовых блюд в лучшем случае получался посредственный — но у неё есть на примете кое-что…

Эно пришел только поздно ночью. Наготовленные Брелиной блюда давно остыли, да и сама она, измотанная ожиданием и надеждой, постепенно переходящей в обиду, незаметно уснула за столом, не услышав даже, как вернулись домой девчонки, тихонько поужинали и без напоминаний легли спать. Вскинулась только, ощутив чьё-то присутствие поблизости...

— Разбудил, — сокрушенно вздохнули рядом.

— Эно? — Брелина мгновенно развернулась на голос.

— Я, — виновато улыбнулся он. — Прости, не хотел тебя будить…

Муж, уже успевший переодеться, стоял возле стола с тёплым одеялом в руках. В неярком свете свечей блестели глаза… не жёлтые, светящиеся, точно раскаленные добела уголья, а тёмно-алые, как у неё и Атиса. Как у любого данмера. Только намного теплее.

Живой. Здоровый. И удивительно домашний в некогда подаренном ею стеганом нордском кафтане из серой шерсти вместо привычных доспехов.

Будто и не было ни месяцев ожидания вестей, ни ночных кошмаров и видений крылатого ужаса, ни мучительных раздумий, как жить дальше — ничего. Словно она, как иногда бывало, когда они ещё жили только вдвоём в Хьялмарке, опять увлеклась и уснула в лаборатории на пергаментах с расчетами нового заклинания, а заботливый муж пришел, чтобы отнести её в постель. И утром снова будет необидно поддразнивать, говоря, какая она у него смешная, и показывая в небольшом зеркале из полированного серебра чернильные надписи у неё на щеке...

— Эно, — голос предательски дрогнул, к горлу подступил ком, — почему ты не пришел? Я так… — Брелина попыталась подавить всхлип, — ждала…

— Прости, — он завернул её в одеяло и, подхватив на руки, понёс наверх. — Я не знал. Иначе, — продолжил с тихим смехом, — послал бы ярла Балгруфа, желавшего узнать, где всё это время шлялся его тан, и примчался бы сюда.

— Дурак, — хихикнула сквозь слёзы Брелина, — достаточно было передать через Атиса, что задержишься.

— Зачем? Чтобы ты скормила ему мою еду? Он такой, он всё съест, — Эно сдвинул брови в притворном гневе, но тут же широко, открыто улыбнулся, уложив драгоценную ношу на постель и разворачивая одеяло. — Не-ет, женщина, нечего тут чужих мужчин привечать. У тебя уже есть я.

— И ты больше никуда не уйдешь?

— Никуда. Больше никаких драконов, мятежников и вампиров. Хватит с меня.

— А Соратники? — тихо выдохнула данмерка.

— В Обливион Соратников, — решительно заявил он. — Всех в Обливион. Мне и без них есть чем заняться.

Чмокнув хихикающую Брелину в кончик носа, отошел закрыть дверь в спальню на щеколду — с девчонок вполне могло статься навестить их с утра пораньше. Повернулся…

— И я голоден, — наклонился, осторожно прихватил зубами шнуровку корсажа, потянул…

Это была их старая игра, и Брелина слегка поёрзала, чтобы платье скорее соскользнуло, открывая вставшему на колени мужу доступ к груди. Эно с негромким смешком приподнял голову…

Пламя стоящей на прикроватном столике свечи отразилось в его глазах, на мгновение залив их золотом… Брелина со всхлипом отшатнулась, вжавшись в постель и с ужасом глядя на склонившегося над ней мужа.

— Ты… ты не… всё еще… — горло перехватило от страха и близких слёз.

Перед глазами вновь встала строчка из старой книги:

"…считается, что вампиризм неизлечим…"

— Что? — недоумённо переспросил он. — Что?

— Ты… ты солгал? Ты не исцелился?!

— С чего ты…

— Твои глаза, — полувыкрикнула-полупростонала Брелина, — они снова желтые!

— Тебе показалось… — неуверенно пробормотал Эно, отодвигаясь.

Брелина промолчала, перекатившись на другую половину двуспального ложа. Впрочем, ему было не до неё. Прикрыв глаза, Эно настороженно вслушивался в себя, что-то неслышно шепча. Она опасливо и в то же время с болезненной внимательностью вслушивалась в этот сбивчивый шепот, но не могла разобрать ни слова. Сердце тревожно сжималось — неужели ей действительно просто показалось?

Или всё же нет?..

— Вот что, — Эно открыл глаза и поднялся, глядя прямо на нее.

Серьёзно, внимательно. Спокойно. Без тени злости или обиды, но... Брелина не верила этому спокойствию. Не могла поверить. Слишком явственным был ужас на его лице минуту назад.

— Ложись отдыхать. И не бойся, — голос его был под стать взгляду — никаких эмоций, просто объявление принятого решения. — Я переночую в Йоррваскре. А утром тогда поговорим.

Развернулся и направился к двери.

Стукнула, открываясь, щеколда…

— Прости, — тихо всхлипнула Брелина.

Эно не обернулся, тихо прикрывая за собой дверь. Она же, беззвучно расплакавшись, опустилась на постель. Чтобы через минуту, услышав стук закрывающейся входной двери, вскочить и, на ходу завязывая шнуровку платья, броситься следом, едва не сбив с ног опешившую Лидию — догонять.

Юбка, словно назло, при каждом шаге норовила спутать Брелине ноги, в то время как размашисто шагающая фигура в сером кафтане уже дошла до рыночной площади.

— Эно! — окликнула она.

Не оклик вышел — жалкий писк. Однако он запнулся… но тут же тряхнул головой — показалось.

— Эно, постой! Не уходи!

Бесполезно. Её не слышат.

Но стоило Брелине еще ускорить шаг, как её нога немедленно зацепилась за подол юбки, отчего она с жалобным вскриком с размаху грянулась об булыжную мостовую, в кровь рассадив ладони и локти. Слёзы брызнули с новой силой, и она, приподнявшись на руках, вновь закричала, вкладывая в зов всю испытываемую боль, беспомощность и страх потери:

— Эно!!!

* * *

Солнечный лучик проник в комнату, отразился в повешенном над широкой двуспальной кроватью стеклянном щите и перепрыгнул на лицо спящего в этой кровати данмера. Тот вздохнул, что-то проворчал и попытался ввинтиться головой в подушку, подставляя лучику острое ухо. Безо всякого успеха, впрочем.

Брелина тихо улыбнулась, наблюдая, как муж пытается ухватить ещё несколько минуток сна. Ночью им было немного не до этого — упала она, как оказалось, довольно неудачно, и ссадинами дело не ограничилось: впрочем, повода для обращения к целителям нет. Разве что её платье и серый кафтан Эно придется выбросить — если грязь еще можно отчистить, то следы крови останутся все равно. Но она уже решила подарить ему новый наряд — из синего сиродиильского сукна с меховой отделкой и густой вышивкой золотыми нитями. В похожем, но другого цвета, она видела Олфрида, главу семьи Сынов Битвы, одного из двух старейших кланов Вайтрана. Осталось только уговорить мужа поехать в Солитьюд — лучшие портные, как ей рассказывали, именно там. Впрочем, Брелина была почти уверена, что он ей не откажет. Ей, конечно, было немного стыдно за произошедшее, но… совсем чуть-чуть. Брелина тихонько вздохнула и повернула голову, косясь на дверь спальни. Прошлой ночью у них ничего не было — она провалилась в сон, вцепившись забинтованными руками в мужа, едва успев вытребовать с него обещание, что он никуда не уйдёт. Страх потерять его оказался сильнее прочих страхов. А сейчас, когда день уже окончательно вступил в свои права, ночной испуг казался ей глупым. Всё-таки она трусиха. Брелина со вздохом посмотрела на свои забинтованные кисти, и те ненадолго окутались неярким золотисто-белым сиянием…

— Вот же зараза, — пробубнил Эно и потряс головой, зевнув во весь рот — вспышка целительного заклинания, похоже, разбудила его окончательно.

Брелина про себя отметила, что в последние месяцы он себе ничего подобного не позволял, видимо, скрывая произошедшие с ним изменения. Теперь же скрывать ему было нечего — ритуал Фалиона действительно сработал, как должно, убрав все признаки вампиризма. И не только клыки и так напугавшую её прошлой ночью желтизну в глазах, но и сгладив неестественную резкость черт лица.

По лестнице затопотали две пары детских ножек — Люси и Софи проснулись, обнаружили оставленные у порога вещи приёмного отца и теперь спешили пообщаться с вернувшимся "папой". Брелина переглянулась с мужем — вчерашняя одежда была непоправимо испорчена, а одеться в новую до того, как девчонки ворвутся в спальню, они явно не успевали. Пришлось в спешном порядке закапываться под одеяло.

— Папа! — два живых снаряда влетели в комнату, едва не сорвав дверь с петель, и приземлились на кровати. — Ты дома! А чего ты нам привёз?

Эно, принявший на живот вес радостно скачущей по одеялу Люси, охнул и, аккуратно ссадив девочку, пропыхтел:

— В сумке посмотрите. В той, что новее. Что в ней найдете — все ваше, — подарки детям он привозил всегда, по возможности стараясь, чтобы они были одинаковыми — все меньше поводов для ссор между девочками.

Правда, не в таком количестве.

— Подарки! — девчонок вынесло из спальни.

— Целая сумка? Не много ли? — поинтересовалась Брелина, выпутываясь из одеяла, пока потирающий пострадавший живот муж торопливо закрывал дверь на щеколду.

— Зато надолго, — хмыкнул нырнувший обратно Эно, аккуратно взяв её за руку и погладив торчащие из бинтов кончики пальцев. — Пока поделят кукол и сласти, пока перемеряют новые наряды...

Брелина тихо засмеялась — да, это надежнее, чем хлипкая защёлка! — пошевелила кистью, давая понять, что повязки уже можно снимать, и просительно посмотрела на него. Эно улыбнулся и помог ей размотать бинты, открывая гладкую, чуть влажную кожу ладоней в зеленоватых разводах от заживляющего зелья.

Внизу хлопнула дверь. Сквозь девчоночий щебет про кукол, платьица и папу послышался страдающий голос Атиса:

— О, Азура, ну за что мне это?..

Брелина захихикала. Эно хмыкнул:

— Любовь моя, тебе не кажется, что этот домик… тесноват?

— Мы вернемся в Хьялмарк? — с лёгкой настороженностью спросила в ответ она.

После похищения это место не казалось ей безопасным.

— Нет. Я недавно был в Солитьюде — там как раз выставили на продажу шикарный трёхэтажный особняк…

— И-и?

— В хозяйской спальне там большая кровать с балдахином, — на лице Эно появилась хитрая улыбка, — и толстая, окованная железом дверь. С во-от таким засовом…

— Ну, — так же хитро улыбнулась в ответ Брелина, — сегодня придется уповать на простую щеколду…

…Много позже усталая, но довольная она повозилась, обвив руками мужа и с удобством устраиваясь у него на груди. Тот не возражал, притянув её к себе плотнее и зарывшись лицом в растрёпанные каштановые волосы.

— Как же мне тебя не хватало...

1) цитата из "Вампиры Вварденфелла, т. II", игровой книги The Elder Scrolls III: Morrowind

Вернуться к тексту