Рука об руку (гет)

Гермиона повертела в руках багряный по краям опавший лист и улыбнулась. Погода стояла удивительно теплая и солнечная для поздней осени в Шотландии. И она, как и большинство, не устояла, выбралась на улицу из душных комнат замка, хотя по составленному ей же плану должна была сейчас повторять пройденный материал. Немного недисциплинированности никому еще не вредило. Особенно после мирного вечера, проведенного с как бы "злейшим врагом".

Она вовсе не вспоминала подробности точно не свидания с дурацкой улыбкой, прежде чем заснуть.

До такой дурости, чтобы посчитать Поттера довольно милым или неплохим Гермиона, еще не опустилась. Просто, видимо, Хогвартс решил пошутить и своей магией повлиял на них, или кто-то подлил им в вечерний тыквенный сок по ведру умиротворяющего бальзама. Других логичных объяснений не было.

Гермиона посмотрела на блестевшие воды Черного озера и сжала кулаки, в который раз приказывая себе не дурить и заняться чем-то полезным, в отличие от раздумий о кретине, отравляющем ей жизнь с первого курса. Она признавала, что была далеко не ангелом в своем зазнайстве и вечном желании быть лучше, но все равно... Гермиона ведь только отчаянно хотела стать частью нового мира, быть справедливо оцененной. Она не жила, как некоторые, со знанием о волшебстве с младенчества.

Тогда она еще не знала, что в консервативном Магическом мире не рады маглорожденным, какими бы они умными ни были.

Для некоторых она была и навсегда останется всего лишь грязью под ногами. Гермиона уже давно прошла этап гнева, близкого к раскаленной добела ярости, на подобную несправедливость и даже отбросила идею бороться с этой несправедливостью. Просто-напросто повзрослела и поняла, что против многовековых предрассудков можно ломать копья всю жизнь, которая наверняка не будет счастливой. Она не хотела для себя такого исхода.

Да, ей было хорошо и спокойно в обществе преобразившегося Поттера, но это вовсе не означало, что Гермиона забыла все то, что их разделяло. Придурок всегда умел очаровать, когда ему что-то нужно, и она не желала становиться очередной графой в списке побед чистокровного красавчика.

В конечном итоге разбитое сердце, уязвленная гордость и терзания из-за дурости своей же — все это будет переживать Гермиона, не он. Она не настолько глупа, чтобы поверить, что законченный мудак изменился по мановению волшебной палочки из-за чувства к ней. Такое бывает в сказках. Гарри Поттер бросал признанных красавиц с легкостью, забывая все обещания и пылкие слова, как только получал желаемое и начинал скучать. Глупо думать, что он всерьез может увлечься такой, как она. Гермиона вовсе не принижала себя, просто... Что у нее есть? Симпатичная внешность, интеллект, магловское происхождение и привычка поступать правильно. Этого мало.

И она не хочет иметь ничего общего с Гарри Поттером.

Нужно повторять себе это чаще.

Пусть Поттер выберет одну из куриц, которые вокруг него вьются, и мотает ей нервы сколько душе угодно.

Гермиона хотела стать чем-то большим, чем чья-то жена или мать семейства. А в роли домохозяйки вообще не видела себя никогда, а ведь чистокровные парни до жути консервативны. Никакой карьеры, научной деятельности. Семья, долг перед родом.

Отказываться от своих мечтаний в угоду чьим-то желаниям? Надо оно ей?

Она в этом сильно сомневалась.

Гермиона перевернула первую страницу книги для легкого чтения, когда к ее убежищу под деревом приблизилась стайка галдящих, как чайки на помойке, девушек с разных факультетов — Падма, Парвати, Браун, Вейн, рыжая шевелюра Джинни Уизли, Ханна Эбот. Почитать в тишине и отвлечься не удастся. Она помахала им ладонью, когда они ее заметили, и показала книгу, недвусмысленно указывая на то, что к пустой болтовне не расположена.

— Привет, — Джинни села рядом.

— Гермиона, можно спросить?

Несмотря на застенчивый тон и просительные нотки в голосе, глаза у Уизли сверкали, как у голодной акулы. Не то чтобы Гермиона с близкого расстояния наблюдала глаза голодной акулы, но на ум пришло именно это сравнение. Остальные сплетницы ждали вестей от своего посланника, осторожно поглядывая на них и даже переговариваясь чуть тише, чем обычно.

— Если по учебе или как старосту, то да, — она захлопнула книгу и посмотрела на замок. — Если это что-то другое, то нет. Не обижайся, Джинни, но я не горю желанием подогревать идиотские сплетни.

Хотела добавить, что "если Вейн не прекратит болтать всякий вздор и пялиться на нее с такой ненавистью, то нарвется на неприятное заклятье", но промолчала. Не дело старосте школы поощрять насилие, даже если оно обоснованное. Гермиона имела полное право злиться. Ромильда почему-то решила, что Поттер бросил ее из-за Гермионы, и делала попытки отомстить. Попытки и на троечку пока что не тянули, но Гермиона не хотела обострения, поэтому собиралась поговорить с Вейн, чтобы та заканчивала дурить.

— Говорят, вы с Гарри вернулись в гостиную вчера вместе?

с Гарри — было произнесено с придыханием, почти с мечтательной поволокой в глазах. Гермиона поморщилась. Еще одна... Сказать, что ли, Рону, чтобы присмотрел за младшей сестрицей. Иначе его лучший как бы друг разобьет ей сердце и испортит остатки репутации. Джинни же вроде на местном брачном рынке ретроградов котировалась, чистокровная все-таки. Или не вмешиваться? Потому что в способностях доблестного вратаря остановить или запретить что-то младшей сестре она сомневалась, а от громких скандалов Джинни визжала... Куда-там той банши, наверняка в гостиной будет невозможно находиться, пока рыжие выясняют семейные отношения.

— Вот у тех, кто говорит, и спроси, — Гермиона встала, отряхнула джинсы и уменьшила плед до размера лоскутка, который засунула в карман. — Пока, Джинни.

Интересно, какая сволочь проболталась? Возвращались они поздно. Гермиона долго опробывала возможности Выручай-комнаты и была слишком радостной, чтобы пересчитать всех, кто полуночничал в гостиной. Если это Поттер распустил свой длинный язык, то она ему его с удовольствием отрежет. Хорошие настроение оказалось испорченным, как будто она сделала что-то гадкое. Что, конечно, глупость.

Нужно быть выше сплетен, и тогда они быстрее затихнут. Что-то объяснять или доказывать вездесущему общественному мнению бесполезно, только себе хуже сделаешь.

Гермиона оглянулась на стадион, где в вышине парили, быстро перемещались маленькие фигурки и поборола искушение пойти прямо сейчас и стащить с метлы причину своей головной боли, чтобы потребовать объяснений. Это подождет в любом случае. Да и устраивать публичное зрелище она не была готова.

Она сделала выговор тройке гриффиндорцев — первокурсникам, играющим в догонялки на лестницах, и отправила их в гостиную. Мадам Помфи не будет рада травмированным маленьким пациентам, да и костерост та еще гадость, и довольно неприятно сращивать перелом.

Гермиона по себе знала. На втором курсе ее столкнули с лестницы, и она неделю провела в Больничном крыле. Все произошедшие было случайностью, и провинившихся наказали отработками. Но извинений она так и не дождалась. Ей особенно запомнился брезгливый взгляд в ее сторону и поджатые губы матери одного из виновников несчастья.

Она помогла четверокурснице с эссе по астрономии, взмахом палочки вернула белокурые волосы Эмилии в привычное состояние. Подружки первокурсницы попытались заплести их магией и превратили в веревочный колтун. Отчитала не уследивших старост, которые были тогда в гостиной факультета и не помогли заплаканному ребенку.

Гермиона как раз читала Эмилии и другим девочкам старинную арабскую сказку (она развлекала скучающих по дому детей, когда было свободное время и настроение), когда картина с полной дамой открылась и в гостиную с хохотом, воплями и толкотней ввалилась команда по квиддичу. Встрепанный больше обычного Поттер тут же нашел ее глазами.

Гермиона, чей голос чуть дрогнул, овладела собой и продолжила живописать приключения халифа...

Она не хотела ни смотреть на него, ни думать о нем.

Кажется, она сходит с ума, потому что крепкий торс, обтянутый мантией и защитными креплениями, показался ей привлекательным. Чертов Поттер... Вечно от него одни проблемы!

— Привет, малышня, — очень обаятельно улыбнулся капитан, изволивший бросить свою драгоценную Молнию прямо на столе посреди гостиной. — Гермиона, как твои дела?

Ей против воли захотелось улыбнуться детям, Поттеру, не к ночи он будь помянут, но больше всего застывшему изваянием с выпученным глазами Уизли, который сторожил метлу. Слишком он был смешон.

— Ты мешаешь, — неприветливо заявила Гермиона.

— Я тоже хочу послушать сказку, — просительно — на манер провинившегося кота, очень наглого кота, — заглядывая в глаза, сказал тот в ответ. — Найдется для меня место?

Девочки с радостью подвинулись и потянули улыбчивого ловца к себе, смеясь, — предательницы. Гермиона сверкнула глазами и сжала корешок книги. Она бы рассказала нахалу особую сказку, но здесь дети, значит, придется потерпеть и не отходить от текста. Двинуть бы ему по черноволосой макушке, чтобы не смотрел на нее так.

* * *

Он думал о ней весь этот долгий день, то и дело отвлекаясь на тренировке, и это перед важным матчем.

Обычно полет прекрасно освежал голову, но не в этот раз. Гарри считал, что сделал шаг к успеху. Они провели вечер вместе и ни разу не поссорились. Теперь нужно быть настойчивым и закрепить успех. Проблема была в том, что Гермиона не похожа на всех его бывших пассий, и предсказать ее реакцию на то или иное действие трудно.

Например, сейчас она была раздражена, почти наверняка злилась на него. В выразительных глазах, окаймленных пушистыми ресницами, это так и стояло. Но при этом продолжала развлекать мелких первокурсниц.

Гарри даже догадывался о причинах ее злости и не чувствовал за это никакой вины. Только довольство собой или самодовольство все-таки? Пустить слух об их особых отношениях было отличной идеей. Он этим убивал наповал сразу несколько тестралов. Во-первых, показывал, что место рядом с Гермионой занято, во-вторых, ему мало кто посмеет перейти дорогу, так что других поклонников можно не бояться, в-третьих, он отслеживал ее реакцию на сплетни о них, в-четвертых, приучал к мысли, что слово мы к ней и к нему все-таки применимо.

Теперь главное — врать с самыми честными глазами, что он тут ни при чем (ему не привыкать). И предложить ей найти пустившего слух вместе, а вдруг выгорит, и Гермиона согласится?

Тогда они будут больше времени проводить вдвоем.

Гарри считал, что это гениально.

И он не собирался заканчивать свою кампанию с тайным, но очень пылким поклонником. Как раз вчера написал новое письмо и взломал защиту второй теплицы, чтобы сорвать лунную орхидею — лежит под чарами стазиса, дожидается своего часа. Гермиона, несомненно, поймет, откуда взялся редкий цветок. Тем более мадам Спраут будет возмущена очередным грабежом не на шутку. Несмотря на то, что защитные чары обновили, Гарри пришлось повозиться, чтобы вскрыть их. Хвала не очень щепетильному Бродяге, который никогда не был против научить интересному единственного крестника.