Лимончик от лимонного дерева... идет лесом (джен)

Примечания:

Впечатлительным читать с осторожностью.

Если коротко, то Хиаши — номинант на "батю года".

Продолжаем играться со штампами, очень-очень упорото играться. Ибо... да-да вы уже догадались, жарень у автора и не думает спадать — солнышко снова меня допекло.

Боль. Стыд. Эти чувства преследовали её всю жизнь.

Боль в собственном тщедушном, недотягивающем до высоких стандартов клана Хьюга теле — ничто. Режущая, рвущая изнутри — боль, что поднимается в душе, всякий раз, когда отец смеряет её холодным разочарованным взглядом, а дед убеждает того обратить внимание на Ханаби «пока не поздно», вот она — всё.

Жалкая. Слабая. Ни на что ни годная. Отсюда и стыд, жгучий настолько, что щеки горят лихорадочным огнем.

Мать умерла вскоре после рождения её сестры. И без того слабое здоровье подорвали вторые роды. В клане шептались, что ей нельзя было рожать, но наследница…

Новая волна боли с головой накрыла Хинату. Наследница оказалась бракованной.

Не такой, как нужно. Недостаточно ловкой, сильной и самое главное — психически непригодной.

Дома её ничего хорошего не ждало. За пределами квартала, впрочем, тоже. Её глаза… Типичные для её клана, но за его пределами вызывали, в основном, отторжение. Слепая девочка — самое мягкое, что ей довелось услышать. От неё шарахались, а некоторые… особо отбитые на голову пытались и поколотить.

Однако что-что, а убегать Хината научилась быстро. Настолько, что, пожалуй, это да постоянные наблюдения за жизнью других, более счастливых, чем она, составляли единственный её досуг.

Возможно, потому она видела и знала больше, чем её одноклассницы из Академии, что только и делали, что воевали за Саске-куна.

Академия — ещё одно разочарование. Дома её учили быть Хьюга, там быть шиноби. Оказалось, это разные вещи… В Академии ей нравилось больше, но друзьями так и Хината не разжилась. Мальчики её не замечали, а девочки… сочли ненормальной, когда она не разделила их восторгов от юного Учихи.

Училась она всегда прилежно и проблем Ируке-сенсею не доставляла никаких, потому тот и не уделял ей внимания. Всё же Хината была большей Хьюга, чем думала… Потому как умение держать всё в себе не подводило её.

Единственным, кто хоть что-то заметил, был директор Академии — Третий хокаге. Тот всегда подозрительно щурился, заметив её невзрачную фигурку чуть в стороне от класса. Раз он даже пригласил её на травяной чай.

Это было странное чаепитие. Хината не знала, куда себя деть и лишь молилась, чтоб отец не узнал, что её вызывали… А то решит, что она в очередной раз как-то позорит клан.

Третий хокаге ни о чем её не спрашивал, просто внимательно смотрел, раз подлил чай и придвинул блюдо с данго. А потом… Достал из-под стола средний размеров очень странный шар из неопознанного Хинатой материала.

— Не только бьякуган видит всё, — сказал директор, пожевывая в зубах трубку, с которой не расставался. — Но и этот шар.

— Значит так вы ловите всех хулиганов и точно знаете, кто списывал на контрольной, а кто нет? — склонила голову Хьюга. Большинство её одноклассников такое признание бы взбесило, но её не так-то легко было по-настоящему пронять или удивить.

— Не только. Ещё я вижу тех, кто так одинок, что его вот-вот снесёт с пути, — хокаге смотрел внимательно, и впервые Хинате почудилось, что её видят насквозь за пределами родного квартала.

— Вы могли бы использовать этот шар для чего-то другого. Более глобального. Наши разведчики часто гибнут, не возвращаясь с миссий, — кое-чему Хината всё же у отца научилась. Например, тому, что лучшая защита — это нападение.

— У моего артефакта ограничен радиус действия. И его использование требует большого количества чакры. Для контроля над академией — этого хватит. И это уже немало. Ведь именно дети — наше будущее. Будущее моей деревни. Ведь в ней учатся все — клановые и бесклановые, наследники и бастарды. Думаешь, это случайно?

— Нет, — покачала головой Хьюга. — Клановые могли бы давать образование своим детям дома.

— Да, но социальные связи порой важнее науки быть шиноби, потому как никакая это не наука, а гармония. Не только тела, но и души… Ты же оторвана и душа твоя горит. Считаешь себя птицей? Птицей в клетке? Думаешь, что лучше бы родилась сразу в побочной ветви и была заклеймена печатью, но чувствовала себя свободнее, чем сейчас?

Хината молчала. Отец учил никогда не выдать чувства и истинные мысли при чужих… Даже, если это хокаге, который вдруг решил, что ему есть дело до неё.

— Я видел недавно другого Хьюга. Твоего двоюродного брата. Нейджи. Весьма талантливый юноша, но в душе у него почти та же пустота… Ему претит быть рабом печати и он бы с радостью обменялся с тобой судьбой. Но не мы выбираем, где и когда нам родиться, Хината. Но мы сами идем по этому пути. И право — свернуть или остаться — принадлежит нам. Подумай над этим. Ты можешь взять себя в руки и сломать себя — в угоду отцу и клану, но ты никогда не будешь ощущать себя целой. А можешь остаться стоять на своем — пусть тебя заклеймят и низведут в побочную ветвь, себя ты не предашь. А деревне, быть может, ещё послужишь. Навыки у тебя неплохие. Запретить тебе это Хиаши не может. Подумай. И иди — не бойся, глаз твоего отца нет в этом кабинете, и всё это останется между нами, — сказав это, Третий отвернулся от неё и затянулся своей трубкой глубоко-глубоко.

А Хината так и сидела на стуле, словно приросла. Слова хокаге, который проявил участие к её судьбе, немного растрогали её и внесли ещё большее смятение в душу.

Назад домой она шла, не видя дороги. По пути она остановилась, услышав голоса. Притаившись, Хината заприметила ранее не встречавшихся ей шиноби. Более того, Хьюга была уверена, что те не из Конохи.

У двоих из троицы была слишком темная кожа. А повязки… Она тихонечко охнула, попятившись. Это были посланники из Облака. Те самые, о которых она подслушала столько разговоров.

Последний конфликт был затяжным. Четвертый хокаге и Райкаге все никак не могли договориться. Но сегодня должны были прибыть первые предвестники шаткого мира. Правда, хокаге не особо доверял давним врагам. Потому её отец с утра ушёл на собрание к Четвертому, куда были приглашены не только советники, но и главы кланов Конохи. Следовало обсудить готова ли Коноха согласиться на подобные условия мира, потому как те были, мягко скажем…

— Нереальными! — довольно выкрикнул один из шиноби Облако, самый молодой. — Ай, чего это вы?! Тут же никого нет?

— Коноха не должна раньше времени узнать, что переговоры — фикция… Помни, мы здесь, чтобы преподнести нашему Райкаге, как можно более богатый улов. Ищите мелких Учих — они ничем не защищают свое додзюцу.

— Но, говорят, далеко не все из них пробуждают его… Куда как лучше Хьюги!

— Дурень! У Хьюг противоугонная система!

— Не у всех, — самый старший внезапно остановился и посмотрел прямо на то место, где скрывалась Хината. — Вот там — вкусная и ничем нескованная чакра клана Хьюга.

Тихонько охнув, Хината что есть мочи побежала. Перспектива пополнить генофонд Облака — пожалуй, была самой безрадостной из её путей.

Но если раньше за ней гнались другие дети, чаще всего вообще гражданские, то теперь то были шиноби уровня, как минимум чуунина, а то и джоунина.

Её нагнали. Повалили на землю. Хината сопротивлялась, впервые ей было нестрашно причинить сопернику боль. Самый молодой и задиристый — рухнул, согнувшись пополам она попала ему в солнечное сплетение мягким кулаком. Однако остальные двое были опытнее. Кто-то из них ударил её по голове, отчего во рту сначала стало солено, а затем она вырубилась.

Сказать по правде, Хината не ожидала очнуться. Но именно это с ней и произошло. Первое что она увидела — это черноту. Вокруг впервые в её жизни не было ничего. Попытка ощупать глаза привела к тому, что ладонь уткнулась во влажную повязку.

Хьюга похолодела. Глаза. Шиноби Облака вырезали ей бьякуган. Отец никогда не простит её.

Затем прокутив в голове эту мысль, она рассмеялась. Громко и безумно. Враги похитили её, вырезали ей глаза, так что она теперь слепа как крот и намного более бесполезна и беспомощна, чем всегда… А она думает… Думает о том, что скажет её отец!

Хината сорвалась на истерический смех. В нос бил стойкий запах лекарств, чтобы с ней не хотели дальше делать, но, видимо, её смерть в их план не входила. Иначе к чему тратить медикаменты?

Хьюга много наблюдала за жизнью деревни. И знала много того, чего не положено знать юным химе. Например, то, как именно появляются на свет дети. Конкретно — процесс зачатия, что поделать, если многие парочки совсем не умеют уединяться…

Хинату замутило. Кажется, она знала, что её ждет. Глаза — не единственное, что с неё можно поиметь. Её гены — она будет рожать, пока не сдохнет. Уж лучше бы отец давным-давно припечатал её своей техникой… Тогда бы на неё, быть может, не позарились те шиноби Облака.

Но… её — руки были не скованы. И Хината не чувствовала, чтобы чакру хоть что-то ограничивало. Вряд ли те, кто проводил операцию ожидали, что она очнется так скоро… А значит — то был её шанс.

— Хрена с два вам, а не инкубатор! — наверное, впервые жизни мысленно ругнулась она и, сконцентрировав побольше чакры в руке, что есть мочи ударила себя в живот, глазные впадины под повязкой подозрительно зажгло… Но она била себя, не останавливаясь. Терпеть и не кричать — вот, что билось в её голове…

Хината почти снова потеряла сознание, когда кто-то прибежал к ней, выкручивая и заламывая руки… Кажется, она кусалась, а потом… Нападавший вдруг коротко вскрикнул, в нос ударил запах крови.

— Что же ты наделала, девочка? — спросил её с легким ужасом смутно знакомый голос, а затем сильные руки подхватили её, что-то дернуло в районе пупка, и Хината снова потеряла сознание.

Очнулась она снова в пропахшей медикаментами комнате, правда, на сей раз что-то в её ощущениях было другим. Возможно, потому что Хината знала этот запах. Ну конечно, мазь её клана! Она дома. Вот только особого облегчения ей это не принесло. Напротив страх сковал её тело, стоило ей заслышать знакомый отцовский тембр — возмутительно-гневный… Похоже, тот был всерьез разозлен.

— Значит, моя дочь — слепа, а её половые органы — ни на что ни годны? Отвечай!

— Хиаши-сама! — Хината невольно пожалела семейного медика старичка Набоу. Она живо представила, как он сейчас съежился в глубоком поклоне, а то и вовсе на коленях перед её отцом… Тот ведь совсем не виноват, что она такая неудачница! — Хината-сама…

— Не мямли!

— Скорее Рикудо снова снизойдет до нас грешным, чем ваша дочь родит дитя, — в слезах — Хината слышала это, признался тот…

— Свободен! — хлестко ответил отец.

Старичок Набоу быстро, чересчур быстро для своего почтенного возраста удалился… Какое-то время Хината слышала только тяжелое дыхание отца.

— И что мне с тобой делать? — наконец как-то глухо спросил он.

Хината замерла. Неужели тот понял, что она очнулась… Только не это… Но нет, тот нервно расхаживал по палате и, вроде как, не смотрел на неё.

— Кто тебя, дуру, просил кромсать себя?! — вновь вопрос в пустоту… — У тебя первоклассные гены, Хината… Я бы подобрал тебе подходящего мужа, чтобы и не обижал и по генотипу походил… Рожала бы, жила спокойно! Всем было бы только проще! И Ханаби, чьё право наследования никто бы не оспорили, и мне… Не пришлось бы клеймить родную дочь! Так, нет! — Отец стремительно подошел к ней, отчего Хината ощутила его рванное дыхание где-то у себя под ухом. — Теперь ты полностью бесполезна для клана! Я опозорен… Хорош глава клана, что не смог защитить собственную дочь! А беспомощная, бездетная ты — вечное тому напоминание!

— Но, — после недолгой паузы проговорил отец, видимо, немного успокоившись. — Своим диким поступком ты заинтересовала хокаге… Этот… спас тебя. В одиночку положил весь экспериментальный медцентр Облака. В назидание. Потом сказал, что ему бы в Анбу пригодились… такие… решительные, — последнее слово отец выплюнул.

Хината насторожилась. Вот откуда она узнала голос. Это был господин Четвертый. Не отец, не клан, а хокаге спасли её. Вот только зачем? Отсутствующие глаза снова зажгло.

— После этот хитровыделанный бесклановый намекнул, что лишь мой клан никого не поставил для Анбу… Потому как клейменные подчиненные не устраивают лично его, а на наследников я не расщедрюсь. Предложил отдать мне тебя… Зачем ему слепая Анбу — я знать не могу. Но Намикадзе был не единственным пришедшим ко мне сегодня хокаге. Старик Третий пришел с тем, чтоб я позволил тебе работать садовником в школе… Скажи, Хината, что эти двое увидели в тебе такого, что никак не могу различить я?

На её лоб почти мягко легла отцовская ладонь.

— Я знаю, что ты не спишь. Хината, похоже, ты всё ещё можешь принести нашему клану пользу… Я не стану принуждать тебя. Можешь влачить в клане жалкое существование, впитывая в себя, как губка чужую жалость и презрение, а можешь… Я официально выгоню тебя из клана, лишу имени, фамилии. Хокаге примет тебя, а его скользкий змей Орочимару найдет тебе новые глаза. Если постараешься, то станешь Анбу, приблизишься к солнцу… И сможешь информировать клан. Выбор за тобой, дочь. Лёгкий путь или же тот, где от тебя может ничего не остаться? Хокаге — он лишь сияет ярко, скоро ты убедишься, что Четвертый — лис, похлеще Кьюби. Так, что же ты решила?

— Изгнание, — почти неслышно прошептала Хината, чье сердце билось так, словно вот-вот выскочит из груди.

— Возможно, в тебе все же есть стержень и я ошибался. Время нас рассудит, — она слышала, как отец распрямился, и, сделал несколько шагов прочь, затем, очевидно, передумав, он быстро, пока не передумал, едва коснулся её лба своими холодными губами после чего, стремительно удалился.

«Так прощаются с покойниками», — невольно подумалось ей. Впрочем, очевидно, для семьи Хината мертва.

Отец делал ставку именно на презираемые в ней качества, а именно преданность и любовь.

«Он в самом деле думает, что после… Я все равно останусь верна ему и клану? Буду доносить ему о планах хокаге?» — ужас вновь сковал её, если бы она могла, то злые слезы полились бы из глаз, но вместо этого ей лишь жгло каленным металлом глазные впадины.

«Вы тоже для меня мертвы, отец!» — прикусив губу, отчаянно думала она.

Незаметно слабость дала о себе знать и уже не Хьюга вновь соскользнула в темноту.

На сей раз запахи были другие, как и боль в глазах. Что-то изменилось. Хината это чувствовала. Да и голоса были другими.

— Минато-кун, вы сами просили «починить» девочку. Я использовал на «заплатки» тот материал, что был в наличии! — Хината знала этот голос. Орочимару — директор местного НИИ, эксцентричный и «овеянный тайной» тип. Судя по тому, что ей удалось на него собрать — большая часть его экспериментов была на грани законного, но хокаге его покрывал.

И вот к нему она и попала на стол. Хината нервно сглотнула.

— У тебя в наличии была коллекция из проспиртованных шаринганов! И не только! Ты также вырезал и неактивированную пару! Это её ты пришил девочке, отвечай?! — Четвертый был зол, и это он спас её и затребовал у отца. С другой стороны в одном её отец был прав, хокаге не был безупречным светилом, его сияющий плащ прикрывал много уродливых пятен, одним из которых был Орочимару…

— То, что вы увидели у Хинаты-чан карие глаза ничего не значит! Такие у большинства населения, хотите сделаем запрос в мой отдел статистических исследований! — этот змей явно был упрямым.

— Кому-то другому будешь заливать! Я знаю тебя, Орочимару! Только твой больной разум мог додуматься до такого! Приживить додзюцу клана Учиха бывшей химе Хьюга! Ты хоть представляешь, что может получиться?

— В самом худшем случае девочка бы умерла, Минато-кун, но этого не произошло. Я проверял рефлексы — глаза прижились, что подталкивает к выводу, что бьякуган и шаринган — родственные додзюцу и когда-то давно были чем-то одним «пра-додзюцу».

— Ты ещё Хиаши с Итачи так объясни, — фыркнул хокаге. — А если и в самом деле девочке удастся пробудить шаринган, ты думал, какой это будет скандал?

— Не попробуем не узнаем, не так ли, Минато-кун? — хихикнул Орочимару. — Хьюга сами выбросили девчонку, как отбракованного щенка. Какие претензии? Хиаши только что «делайте с ней что хотите» — не приговаривал! Поистине стоический цинизм! Что до Учиха… Итачи-кун, покуда его мать и брат живут в твоём доме, будет есть с твоих рук, хокаге! Не волнуйся… рано говорить гоп, пока Хината-чан не пробудила новые глазки. Но, в целом, у неё есть все шансы…

— Какаши не может деактивировать шаринган Обито. У неё будут постоянные чакропотери, — помолчав, проговорил хокаге.

— Знаешь, что, Минато-кун, ты такой скептик, что аж страшно! Боюсь-боюсь! Твоему ученику шаринган достался уже пробужденным да и он прости — не Хьюга, у этих под додзюцу глазные нервы приспособлены. Да — шкурка с чужого плеча, но все же чакроканалы в голове у этой девочки развиты. Я не берусь предсказывать наверняка, но на то это ведь эксперимент, не так ли?

— Твой эксперимент — это живой ребенок! Ей всего-то восемь!

— Ку-ку, я понял отчего тебя так это задело, хокаге. Наруто, твой сын её возраста, верно?

— Замолчи, Орочимару! — тяжело дыша потребовал Четвертый, как вдруг…

— Хокаге-сама! — вклинился в разговор третий, чей голос был Хинате не знаком.

— Труба зовет, — хмыкнул змей. — Иди, Минато-кун, чего убиваешь зря меня взглядом? Ты ведь не василиск! — и весело хохотнув, санин пошёл к ней.

— Ну, Хината-чан, — почти ласково прошипел тот. — Хорошо погрели ушки? Запомни, дорогуша, ничего, из того, что ты здесь услышала не должно покинуть пределов твоей очаровательной головки, кивни, если поняла? — дождавшись кивка, Орочимару продолжил. — Отлично, потому как в противном случае я препарирую тебя, как лягушку. Давно мечтал изучить черепную коробку Хьюга изнутри…

* * *

Такого шанса Хината твердо решила Орочимару не давать. Вообще ученый хоть и показалася ей в начале жутким типом, но уважения заслуживал.

Новые глаза хоть и не бьякуган, но со своей задачей созерцания окружающего пространства, заваленного разного рода жутковатыми образцами и морем записей, справлялись.

Позже, отыскав среди всего этого дурно попахивающего добра (Хината больше рентгеновским зрением не обладала, а вот любопытство никуда не делось, потому засунутый ей в невзрачную емкость нос ответил, что там кто-то, как минимум, сдох) зеркало, она убедится — уродиной она не стала. Даже и шрамов почти не осталось — и те плод не церемонившихся о внешнем виде своего инкубатора шиноби Облака.

Было непривычно — да. С другой стороны — бойтесь своих желаний. Хината вот мечтала быть обычной, чтоб на неё не показывали пальцем, получи, распишись.

Впрочем, если ей однажды в самом деле удастся активировать шаринган… Это будет круто. Потому как шаринган — не бьякуган, спрятать можно. А вот если она твердо решила стать не бесполезной, чтоб ни одна сволочь даже близко к ней поганую руку не протянула, то шаринган ей пригодится. И пусть Учихи завалятся. Того, у кого этот шаринган забрали, уже не вернуть, а ей пригодится.

Чуть освоившись в НИИ, Хината смекнула несколько вещей. Орочимару — фанат своего дела. Он мог не спать, но от опыта, требующего непрерывного наблюдения, не отходил.

Вообще НИИ был большим. Даже слишком. Было административное крыло — там у Орочимару-сана располагался до жути пафосный кабинет, отделанный побогаче, чем у хокаге. А ещё бухгалтерия, где работала миловидная толстушка, то и дело пытающая накормить «бедную худобинушку Хинату» да ещё один молодой паренек из гражданских, умеющий сводить дебет с кредитом. Был ещё отдел кадров — там сидел какой-то разочарованный в профессии шиноби чуунин, с ходу видно, что бесклановый. Был общий отдел — две миловидные девицы с большими… ну вы поняли и красивым голосом. Одна сидела в приемной Орочимару, вторая вела учет обращений граждан.

Был там и отдел статистики и учета материальных ценностей — работал, судя по всему Инузука, потому как Орочимару-сан, сказал, что у него «нюх на казнокрадство».

Были и функциональные отделы. Теоретические изыскания, где стояли удобные диванчики и кофемашины с оргтехникой, а также практические лаборатории с разными уровнями секретности.

Был и клинический институт, где и лежала Хината. Был и учебно-опытный лесхоз имени Хаширамы, и оранжереи с подозрительными растениями и аквариумы и много всего другого, при виде чего Хьюга остро жалела об утрате бьякугана.

Было даже учебное подразделение — первое и единственное, куда принимали и безо всякого намека на потенциал стать однажды шиноби. Желающих поступить было немного, но они были.

Как говорил Орочимару-сан, меньше народу — больше вероятности из остальных получить толк. И предлагал ей перевестись из Академии.

Хината вежливо отказалась, потому как понимала, что сильной в лаборатории за микроскопом не станет. А вот сколиоз заработает почти наверняка!

Её благодарность Орочимару заключалась даже не в новых глазах, и не в том, что не скормил её своему серпентарию, а в том, что тот её выслушал про то, как семейный медик Хьюга поставил на ней крест.

— Отчего же не когда Рикудо с луны свистнет-то? — широко усмехнулся, выслушав её Орочимару-сан. — Понял, вызов принял. Посмотрим, что можно сделать… Отбила ты там себе всё знатно…

* * *

Выходя позже из уже не казавшихся ей такими мрачными стен НИИ, Хината улыбалась. В самом деле, больше никогда-никогда она не станет судить человека по внешности! Орочимару-сама не только восстановил ей здоровье, но и сделал это почти бесплатно.

Расписка отправить учиться в его институт своего второго ребенка — не в счет. Ведь Наука — это круто.

* * *

— Какаши… — Минато повернулся к явившему Анбу. — Сними маску, я хочу поговорить с тобой не как с Котом, а как с учеником.

— Сенсей? — отреагировала на это чуть вздернутая бровь и та извечная вторая маска, показавшаяся за павшей первой.

Намикадзе раздраженно вздохнул — его последний оставшийся в живых и самый талантливый ученик порой напоминал ему не живого человека, а тихую, вежливую, работавшую без осечек машину для убийств. И он намеривался это исправить. Достаточно времени прошло со смерти Обито и Рин. Тому пора приходить в себя. Минато ведь пришёл… Почти.

— Ты слышал о старшей дочери Хиаши? — издалека начал хокаге.

— Да, — чуть повысившийся тембр голоса заставил Минато довольно ухмыльнуться, разумеется, предусмотрительно отвернувшись к окну. Потому как это свидетельство о том, что его ученик в гневе.

— Я решил взять над ней шефство, даже без бьякугана — её тенкенцу способны использовать техники клана Хьюга. Что до психологических качеств, то Третий дал на неё исчерпывающую характеристику, в которой я убедился сам, когда увидел, как хладнокровно та увечит себя. Из неё выйдет неплохой разведчик. Орочимару подлатал её, и… глаза Учихи, не активировавшего свой шаринган, прижились, — Минато внимательно следил за единственным видимым для него глазом ученика. Тот сначала смотрел на него с непониманием, а затем…

— Вы хотите, чтобы я учил её, сенсей? — да, раз уж Какаши посмел перебить его, то он точно все понял.

— Отчего же? — Минато ободряюще улыбнулся. — Просто хотел попросить приглядеть… одним глазом. И, — он остановился. — В данный момент у нас кризис с фондом служебного жилья. Мне некуда разместить девочку, не к себе же домой, к Микото её тащить? Приюти её… Какаши, это ненадолго. Пока кого-то не убьют на миссии — и квартира не освободится.

— Сенсей! — такого его ученик точно не ожидал.

— Пакун прибегал жаловаться на тебя, — не моргнув глаза, солгал Намикадзе. — Мол, забываешь кормить его. И остальных. Пузо не чешешь… Ладно-ладно, последнее, каюсь, приврал, — поспешил поправиться он, глядя на грозящую стрельнуть в него (уж больно дуга напоминала тетиву) бровь Хатаке. — Но тебе ли не знать, как выручают нас твои ниндзя-псы? Они должны быть соответственно накормлены и обласканы, если им того хочется. Будет тебе помощница по хозяйству, а? А то… — Минато понизил голос, стремительно сокращая между ними расстояние. — Я боюсь за тебя, Какаши.

— Сенсей! — возмущенно охнул ученик. — Это приказ?

— Всего лишь моя убедительная просьба… Но позволь предупредить тебя, Какаши, если ты откажешь, я лично прослежу, чтоб в Коноху перестали ввозить издания «Приди-приди, рай!», а тебе лично запрещу читать эту порнографию на службе!

— Хай! — чуть побледнев, кивнул Хатаке и, развернувшись, вылетел из кабинета так стремительно, что даже забыл надеть маску Кота.

— Надо же, — хмыкнул Минато, нервно смеясь. — Повёлся! — и достал из верхнего ящика стола новый шедевр своего сенсея.

Примечания:

Дорогие художники, если таковые имеются, а замутите мне, пожалуйста, к данному фику обложку?

Чего у меня улучшенный аккаунт простаивает? А то у меня самой руки чешутся, но рисую я так медленно, что могу за это время две проды написать. Потому нарисуйте, пожалуйста)))