Великая древняя Зебрика. Часть вторая (джен)

Олси с Греммом возвращались по набережной реки. Именно Олси по общему решению было поручено вести с ним работу. Поскольку Дазо этого не мог делать, а Одри был гораздо жёстче брата и вряд ли смог бы изобразить участие и жалость к тем, кто оказался на дне по своей дурости или слабоволию.

Несколько барж разгружалось у стенок, а одну упряжка из тридцати примерно зебр вытягивала против течения к причалу.

Олси перехватил взгляд жеребёнка.

— По крайней мере, они знают, что будут завтра есть. Да и зарабатывают не так мало…

В последнее время маг познакомил Гремма с обратной стороной жизни города, показав всё, что можно показать восьмилетнему жеребёнку. Конкретно сейчас они возвращались с «экскурсии» в ночлежку. Воспитанник был в таком обалдении, что даже не чесался от блох, хотя это, вроде бы, инстинктивная реакция. Он и не представлял, что кто-то может жить так. Олси пришлось самому чистить его заклинанием от набежавших паразитов, ибо, если бы Гремм принёс их домой, вся конспирация пошла бы насмарку.

— Но что же делать? — тихо спросил жеребенок у наставника. — Не может быть, чтоб ничего нельзя было сделать. То, что мы раздали им сегодня деньги, это ведь ничего не изменит, так?

— Так. Большинство ещё до вечера их пропьёт. А у некоторых деньги просто отнимут. И тоже пропьют. Конкретно этим, живущим в том сарае, помочь уже вряд-ли возможно. Для них продажа в рабство, если только не на галеры, была бы благом, но это незаконно. Зато других ещё можно спасти от попадания в ночлежку.

— А как?

— Например, начать войну. Если бы Зебрика покорила несколько народов, что с нашими силами, ей же ей, не так и трудно, то вот эту упряжку таскали бы не зебры. А военная добыча оживила бы нашу торговлю. Ну это как горного масла плеснуть в огонь, понимаешь? Сейчас королева забирает много золота в казну, даже контрибуцию от грифонов отчасти забрала… — Здесь Олси немного присвистывал, но в остальном говорил правду. — А мы не пользуемся своим преимуществом по каким-то невразумительным причинам. Дорого, якобы, обходится война. Эта проигранная война обходится дорого, или война на своей территории, как вот недавно в Запустынье.

Идея насчёт войны не очень понравилась Гремму. Хотя как мальчишка он иногда представлял себя на победоносной, разумеется, войне, но всё-таки слышал взрослые пересуды о недавно завершившемся вторжении: на что это похоже и как неприятно. Поэтому спросил:

— Ещё может способы есть?

— Начать строительство. Да не храмов и не ипподромов с театрами, как сейчас — это просто окаменевшие ресурсы; а чего-нибудь полезного.

— Вот бани ещё строятся, — подсказал Гремм.

Олси ухмыльнулся:

— Это да. Её Величество не любит, когда от подданных пахнет не духами.

Жеребёнок немного помялся, но всё-таки спросил:

— А… Какая она?

— Гм. Скажем так, это не та личность, с которой приятно было бы подружиться. Говорят, когда-то она была другой. Искренне заботилась о подданных… Но с тех пор прошло много лет, и теперь её сила не согревает никого, только препятствует зебрам помоложе попробовать нечто новое.

Гремм опустил взгляд. Несмотря на свою юность, он понимал, что может быть в чём-то права и королева. Не может же быть она глупой… И всё же над ним довлело увиденное в последние недели. Ведь совершенно ясно, что множество зебр нуждается в помощи, но никто не торопится им помочь.

— Ты умеешь хранить тайны? — спросил Олси.

Жеребёнок пожал плечами, мол, а чем он занимается всё это время?

— Я ведь не просто так взялся проводить дополнительные уроки. Ты, конечно, замечательный малый и отец у тебя занимает важный пост, и всё же дело в том, что… — Олси понизил голос, — когда-нибудь, я верю, ты сможешь с ними поспорить.

— С кем?

— С зеброкорнами. Ты очень необычный жеребенок, но пока нужно быть очень осторожным. Если они узнают, то могут поддаться искушению избавится от угрозы, пока не поздно. Тот талант, который у тебя есть — поглощать магию, очень редкий. Насколько смогли выяснить мы с братом и другие, которые помогают нам — таким умением обладают только зеброкорны и нирики — могущественное племя, составлявшее свиту и гвардию Эльдила Великого. Их давно нет в этом мире, но думаю, неспроста впервые за семьсот лет родился кто-то с подобной силой.

Вдоль хребта у Гремма пробежали мурашки. На сей раз — ненастоящие. Его явно во что-то пытаются втянуть. Надо обязательно рассказать отцу.

— Есть ещё кое-что, о чём тебе следует знать, — глядя на жеребенка, сказал Олси. — Твоя сестра не уехала в Эквестрию. Она молчит не потому, что нет возможности писать, а потому, что была убита когда студенты попытались отстоять одного из своих и выдвинули Её Величеству требования. Несколько корпусов института оказались практически стёрты с лица земли. Никто не знает доподлинно, кроме самой Алое, что там произошло. Дворцовая канцелярия распространила рескрипт о неисправимых злонамеренных бунтовщиках. Те, кто видел издалека, говорили, что сначала была просто беседа, а потом — фух! И всё… У твоей сестры даже нет могилы, потому что ни одного тела не нашли.

Про себя Олси подумал, что самые ценные корпуса Алое, как ни была взбешена, но пощадила. А вслух добавил:

— Видимо, книги для неё дороже, чем подданные. Теперь ты понимаешь, почему надо хранить тайну?

Гремм покивал.

— Ото всех, — продолжил маг. — От отца, от матери, от друзей. Мы с братом будем тебя тренировать, чтобы, когда придёт время, в мире появились сила, способная заставить их отступить. Конечно, ты не принадлежишь к племени нириков по рождению, но если есть хоть малейший шанс, надо попробовать. Ибо неведомо, кого королева назначит бунтовщиками в следующий раз. Мы с братом ищем место, куда ты мог бы уехать когда повзрослеешь и спокойно закончить обучение, и где король с королевой тебя не достанут. Пока не нашли, но не теряем надежды.

Гремм вздохнул:

— Маме будет тяжело.

— Не тяжелее, чем если тебя убьют, — жёстко ответил Олси. — Или запрут во дворце навсегда.

Он уже хотел повернутся, чтоб идти дальше, как вдруг Гремм ахнул и приложил копыто к губам, хотя это и было негигиенично.

— Что такое? Тебе плохо?

Жеребёнок покивал.

— В тот день, когда пропала Малка… Утром был сильный выброс… Ну, силы… Новый, необычный. Я подумал, что какой-то праздник готовят… А это…

— Вероятно, да, — кивнул Олси. — Скорей всего тяжёлая боевая магия бессмертных. Её по теперешним временам почти невозможно увидеть, но иногда случается.

* * *

Денкейн, хотя и выросла, благодаря удачной наследственности, довольно сильным и универсальным магом, телепатией не владела. Это умение вообще редко встречалось, а уж выдерживать «голос» зеброкорна в голове, было дано совсем немногим. Денкейн в число счастливцев не входила, и разговаривать с отцом ей приходилось по старинке — лично. Поэтому утром молодая кобылка подошла к рабочему кабинету короля и вопросительно уставилась на одного из дежурных гвардейцев. Тот отрицательно покачал головой, мол, нету никого. Денкейн развернулась, чтобы уходить, но тут из-за угла коридора появилась Алое. Несмотря на свои габариты, если хотела, она умела ходить бесшумно. Денкейн и гвардейцы поприветствовали королеву, та чуть нахмурила лоб, что-то припоминая, и сказала падчерице:

— Зайди.

Но направилась не к основному входу, а чуть дальше, где находился её личный, прозванный в народе «черным», кабинет. Денкейн вошла следом.

Здесь молодая магесса была, конечно, не впервые.

Так как в семье Алое исполняла роль «злого полицейского» , то и приёмную свою оснастила соответственно. Хотела одно время повесить на стены несколько черепов, но все же передумала. До такой прямолинейности не доходил даже Моарей, хотя в спальне у него, поговаривали раньше, черепа врагов были — этого Алое доподлинно не знала, так и не побывав в этом знаменитом помещении к вящей досаде его хозяина.

В своем кабинете зеброкорн ограничилась чёрно-оранжевыми тонами обстановки, тяжёлыми тёмными шторами и букетами сухих цветов, укреплённых магией, чтоб не рассыпались.

Алое заняла место за столом и принялась что-то искать в ящиках, а Денкейн недовольно покосилась на знаменитую теперь уже не в прошлом, а в настоящем тумбу из чёрного мрамора с золотистыми прожилками. Поверх полированной поверхности стояла шкатулка с пресловутым шнурком, который, если верить молве, должен в неё вовсе не возвращаться, постоянно пребывая на чьей-то шее.

Королева наконец нашла искомое.

— Отец сейчас в отлучке. Просил тебе передать, — сказала она, протягивая Денкейн несколько листов со статистическими сводками по заболеваемости в разных частях Империи. — Не бросай где попало, это служебная информация. — Алое чуть улыбнулась. — Только я могу терять секретные бумаги… Тебе для учёбы, не для публикации?

— Да.

— Хорошо. — Королева помолчала, — как тебе живётся одной?

Перед мысленным взором Денкейн промелькнуло несколько сцен романтического характера, но она спокойно ответила:

— Всё в порядке.

— Я слышала, в твоём окружении есть несколько молодых жеребцов…

Денкейн слегка покраснела и собиралась сказать, мол, это совсем не то, чем кажется, но Алое махнула копытом:

— Что, впрочем, совершенно нормально. А ненормально, что они почти сплошь… Назовём вещи своими именами — враги государства.

Лицо Денкейн мгновенно одеревенело. Она совершила самый почтительный поклон, какой только могла.

— Уверяю вас, Ваше Величество…

— Можешь не отпираться, мне совсем не нужен твой… Как это в вашей среде зовётся? Донос? Я и так знаю, хотя ничего пока с ними не делаю. Мудрено было бы не знать, если твои друзья болтают о своих идеях на каждом углу. Ты их хоть конспирации научи, что ли.

— Они не враги, Ваше Величество, — упрямо сказала Денкейн. — И желают государству только добра.

Королева задумчиво посмотрела в угол комнаты.

— У меня тоже был друг и тоже желал всем добра. Кончилось это мятежом, самым настоящим. Другие проворовывались — так чаще всего бывает. Изредка предают по идейным соображениям. Иные не предают, а просто уходят, оставив тебе рану в сердце… Если ты думаешь, что я наговариваю на зебр, ибо вокруг меня всегда были одни негодяи, то тебе ещё предстоит повторять мои ошибки… Так что сообщи своему клубу потенциальных гребцов, пусть укоротят языки. А если вдруг вздумают не только говорить, но и что-то делать, моё благодушие может иссякнуть. Ты знаешь, что тогда бывает.

Да, Денкейн знала, как мало кто. И про взрывной характер мачехи и про то, что она может устроить. Все-таки лет до девяти Денкейн считалась потенциальной наследницей Империи в обход законной дочери и присутствовала несколько раз на учебных боях.

— Считай это моим личным подарком тебе, — продолжила королева. — За то, что помогла мне раскрыть куда более опасный заговор.

Молодая кобылка удивлённо подняла брови, но выдержала характер, ничего не спросив. Тем более, что по её мнению это могло быть сказано назло.

— Всё, иди, — произнесла Алое, и глядя, как падчерица покидает кабинет, ещё на секунду вспомнила погибшую студентку, которая сама не ведая, задела единственную тему, вызывающую у королевы неподдельную обиду.

— Вот ведь интересно, — сказала она в пустоту, — я же любила отца, и сейчас ещё люблю. Почему меня так выводит из себя, что он был горшечником?

Ощущая совершённую несправедливость, Алое тогда дала себе слово не причинять вреда семье несчастной, которую испепелила, как сухой лист.

Впрочем, теперь это уже не имело никакого значения, потому что обстоятельства изменились.