Гермиона и её ёлочка (гет)

Ночью Филч слышал, как где-то вдали что-то гремело, и вышел на улицу, чтобы осмотреться. Там-то он и обратил внимание на гриффиндорскую башню, в окнах которой периодически появлялись яркие огни. Похоже, кто-то не спал и развлекался. Филч собрался было идти к МакГонагалл и доложить ей об этом, как одно из окон вдруг открылось и что-то вылетело из него прямо на снег. Как позже выяснилось, это была небольшая ёлка. Филч хотел было её поднять, но тотчас вздрогнул и едва сдержал крик — ёлочные ветки зашевелились и из них выскочил взлохмаченный криволапый кот. Он пробежал мимо и направился в совятню.

— Безобразие! — рявкнул Филч и потащил ёлку в замок.

Не прошло и десяти минут, как послышалось уханье и его окружил десяток сов.

— Отцепитесь! А ну отстали! — закричал на них старик, но было поздно.

Совы подхватили ёлочку, на которую запрыгнул кот, и понесли её обратно в башню.

— Ну я вам! — грозя кулаком, сказал им Филч и помчался в замок.

Он, конечно же, не мог видеть, что за время его отсутствия произошли некоторые события. Например, что ёлочка «вылетела» из башни ещё раз и в этот раз доползла до Дракучей Ивы. Та, возмущённая тем фактом, что её оторвали от сна, громко захрустела ветками, что можно было бы перевести, например, как: «Что, опять?!» Ёлочка успела изложить ей всё, с чем она столкнулась, и кое-что очень сильно задело Иву. Под воздействием рассказа она вспомнила о том ужасном дне, когда одна машина опустилась с неба и протаранила её здоровую ветку… Это был очень болезненный удар, из-за которого ветка захирела и усохла… а теперь выяснилось, что виновник этого события мало того, что не извинился, не принёс ей, Иве, подкормку, так ещё и нападает на малышку-ёлочку. Дракучая Ива, говоря человеческим языком, пришла в ярость, выдернула корни и немного прошлась до гриффиндорской башни…

Собственно, когда Филч и МакГонагалл выбежали на улицу, то они застали очень странную картину: трое учеников висели вверх тормашками, схваченные ветками, и кричали.

— Помогите! Она нас похитила! Спасите!

— Безобразие! Напасть на Дракучую Иву и ещё выдумать невесть что! — рассерчал Филч, совершенно забыв и про ёлочку, и про сов, и про наглого кота. — Минерва, вы только взгляните, до чего дошли ваши ученики! Сколько я себя помню, Дракучая Ива всегда находилась на этом месте! Пора будить Дамблдора! Школьная собственность вот-вот будет серьёзно повреждена!

Пока он возмущался, Дракучая Ива за его спиной размахивала ветками.

Шлёп! — и три нарушителя дружно вскрикнули, получив удар по тому мягкому месту, которое не принято называть в детских книжках своим именем. Профессор МакГонагалл, больше возмущённая тем, что ученики посмели ночью покинуть замок и, похоже, направиться в Визжащую хижину, конечно же, не обратила особого внимания на действия дерева, охранявшего вход в эту самую хижину.

— Не беспокойтесь, Аргус, я разберусь с этим и без участия Альбуса! — заверила она и взмахнула палочкой, отчего трое её учеников упали на землю. — Благодарю вас за бдительность!

Ученики едва успели увернуться от ещё одного удара взъярённого дерева, и вся группа отправилась в замок.

— С меня достаточно! Я сегодня же напишу обо всём вашим родителям! — отчитывала их в кабинете профессор МакГонагалл, а Аргус Филч с превеликим удовольствием принёс ей десять томов своих докладов: посчитал, что матерям стоит во всех подробностях знать про нарушения своих детей, особенно миссис Уизли, из-за чьих отпрысков пришлось израсходовать больше всего пергамента.

Впрочем, ничего из того, что происходило ночью, Гарри и Гермиона, находящиеся в Большом зале, не знали и думали совершенно о другом.

— А ты после бала на каникулы в замке останешься или поедешь домой? — осторожно спросил Гарри.

Гермиона снова почувствовала, как её щеки заливает румянец, и с трудом сдержала улыбку. То, что Гарри останется в Хогвартсе, было и так понятно, однако, ему оказалось важно знать, останется ли она с ним.

— Останусь, — тихо сказала Гермиона, надеясь, что тон её голоса не выдал ничего лишнего.

Гарри молча улыбнулся. На прощание они наградили ёлочку в дальнем конце зала взглядами и покинули Большой зал. Через какие-то часы предстояло самое волнительное для них, как и для многих других учеников, событие, а пока оставалось лишь чем-то занять время. В общей гостиной их внимание привлёк погрустневший Невилл, сидящий одиноко на диване. Друзья, переглянувшись, решили усесться по обе от него стороны и узнать, в чём дело.

— Джинни… — кисло сказал тот, — она где-то покалечилась и говорит, что теперь не сможет пойти со мной на бал…

— О… так ведь ты можешь позвать кого-то ещё, — осторожно заметила Гермиона.

— Кого? — вопросом ответил Невилл. — Я думал, ну… Джинни согласилась пойти со мной из жалости.

— Глупости! — одновременно ответили друзья.

Гермиона была уверена, что на их факультете наверняка есть девочки, кого ещё не позвали на бал. Те же третьекурсницы, кто мечтал бы пойти на него, но не мог из-за возраста. Она торопливо осмотрелась и остановила взгляд на одном из столиков.

— Демельза! — крикнула Гермиона, и девочки, шушукающие за столом, смолкли и откинулись на спинки стульев, позволив одной из них оказаться в центре. — Демельза, а ты не хотела бы пойти на бал с Невиллом?

— Он прекрасно танцует! — тут же прибавил Гарри.

Демельза с улыбкой закивала, и девочки, окружавшие её, тут же принялись переговариваться, явно завидуя такой удаче.

— Спасибо… вы… вы меня выручили, — покраснев, сказал Невилл.

— Так ведь и ты нас выручал с ёлочкой, — сказал ему Гарри.

Гермиона молча улыбнулась. Однако с каждым часом она начинала волноваться всё сильнее и с трудом могла на чем-либо сосредоточиться. Из-за этого она даже не пошла на обед, и Гарри ушёл с Невиллом, нехотя сказав, что зайдёт к мадам Помфри залечить царапины.

— Я ему напомню! — заверил Невилл.

Гермиона напряжённо улыбнулась и через какие-то минуты убежала в спальню для девочек. Первым делом она занялась трансфигурацией туфель и несколько раз примерила их, чтобы внести поправки и закрепить результат. После этого она наконец-то надела платье и невольно закусила губу, смотря в зеркало. В отличие от формы, платье идеально очерчивало её аккуратную фигурку, мягко обхватив небольшой бюст и тонкую талию. Гермиона не удержалась и провела ладонями по алому материалу, крутнулась у зеркала и зачарованно пронаблюдала, как встрепенулся вместе с ней волнообразный подол. Гермиона крутнулась в другую сторону и невольно улыбнулась, довольная увиденным. Её сердце забилось быстрее в предвкушении торжества, и она поспешила выуживать из ящика тумбочки все заколки, что у неё были. Чтобы хорошенько расчесать волосы и собрать их в причёску, пришлось действительно потрудиться, и Гермиона вышла из ванной, немного нахмурившись.

Однако она трудилась не зря.

— О… Гермиона, ты чудесно выглядишь! — восхищённо подметила Парвати, заставив её снова улыбнуться.

— Правда?

— Да, тебе очень идёт.

Не успела Гермиона крутнуться перед ней пару раз, как Лаванда начала её расспрашивать про макияж.

— Да я не планировала… — начала было Гермиона, не желая признавать, что она не то чтобы не умела, но даже не думала хоть раз воспользоваться косметикой.

— Да ты что, это же преступление — пойти на бал в таком шикарном платье и без макияжа! — твердила Лаванда. — А ну иди сюда!

Через какие-то минуты Гермиона не узнала саму себя в зеркале: глаза стали ещё выразительнее, брови немного темнее, а губы ярче, под цвет платья.

— Ох, девочки, я... — растрогавшись, пыталась она сказать, но едва могла из-а комка в горле.

— Да ладно тебе, — отмахнулась Лаванда. — Поможешь нам с Парвати собраться?

— С удовольствием!

«Помощь», учитывая, что её сокурсницы подошли к делу с не меньшим усердием, затянулась ещё на полтора часа и какие-то минуты, необходимые для уверений, что всё прекрасно. Девочки отстали от ростового зеркала и перестали крутиться перед ним, когда поняли, что до начала бала осталось меньше получаса.

— Ой, я побежала! — воскликнула Гермиона и поспешила в гостиную, помня, что им с Гарри понадобится вместе с другими Чемпионами открывать бал, а значит, оказаться у дверей как можно раньше.

Подобрав подол платья, она выскочила из-за двери и улыбнулась. Гарри стоял в гостиной в своём тёмно-зелёной мантии и тёмных брюках. Причёсанный, сосредоточенный и немного напряжённый.

— Гарри…

Он повернулся на звук голоса подруги и замер. Гермиона спустилась к нему, и у неё спёрло дыхание. Вместе с Гарри на неё смотрели и другие ученики. Девочки помладше курсом перешёптывались и вздыхали, мальчики, игравшие в шахматы, забыли про доску и фигуры, требовавшие задать следующий ход. Принарядившийся Невилл в стороне улыбнулся. Симус и Дин перестали о чём-то спорить и смолкли.

— Ты… — отмерев, попытался хрипло заговорить Гарри, — ты…

— Не чересчур? — перебив его, настороженно спросила Гермиона.

— Нет, ты… ты чудесно выглядишь! — тут же заверил Гарри, и она облегчённо выдохнула.

Посматривая на неё, друг несколько раз забывал про внимательность: то задел плечом об проход за портретом Полной дамы, то пошатнулся на движущейся лестнице, не взявшись за перила, то споткнулся на ровном месте.

— Ты в порядке? — спросила его Гермиона.

— Да, я… волнуюсь немного, — признался Гарри по пути.

У входа в Большой зал их ждала профессор МакГонагалл, она тепло улыбнулась, как только увидела их, и попросила занять место следом за Виктором Крамом и Падмой Патил, которую тот пригласил. Мимо них проходили другие ученики, со всех сторон доносились чьи-то взволнованные голоса. Гермиона ощущала, как дико бьётся её сердце и отчаянно улыбалась, не в силах ничего говорить. Гарри то и дело касался её взглядом, и от этого она едва могла дышать.

Заиграла музыка, и Гермиона судорожно сделала вдох. Гарри взял её за ладонь, и они двинулись вслед за другими Чемпионами в Большой зал. Зрители хлопали в ладоши и что-то выкрикивали, смотря на них во всех глаза. Гермиона глубоко дышала и пыталась сосредоточить внимание на том, как за какие-то часы преобразился до неузнаваемости зал. Серебристые портьеры украшали огромные окна, над головой сияли звёзды, густые ели стояла по периметру, и наколдованный снег лежал на их ветвях и не таял.

— А вот и наша ёлочка, — заметил Гарри, и Гермиона остановилась.

Она тоже разглядела их ёлочку у стены, но не могла ничего ответить. Гарри сам шагнул к ней, положил одну ладонь на талию, а другой взял её ладошку в свои пальцы. Казалось, если Гермиона растерялась от большого количества взглядов, то он, наоборот, забыл обо всех и сосредоточился на ней одной. Гарри шагнул вперёд, и она инстинктивно двинулась вместе с ним. Повернулась, как только он потянул, сменила положение рук. Гермиона не видела ничего, кроме изумрудных глаз друга, и двигалась инстинктивно. Гарри вёл, и это ей нравилось. На какие-то мгновения она отрывалась от пола и улыбалась, снова и снова кружась вместе с ним. Кажется, в стороне ругались Седрик и Чжоу, которой тот наступил на платье, танцевали Невилл и Демельза, сотрясали пол Хагрид и мадам Максим, но Гермиона больше не обращала ни на кого внимание. Только слушала лирическую музыку и смотрела Гарри в глаза. Это он предложил после ещё одного танца взять по бокалу лимонада и отойти в сторону передохнуть.

— Вот видишь… всё прошло не так уж и плохо, — едва дыша, заметила Гермиона.

— Да, — согласился Гарри, — всё благодаря тебе.

— Да брось…

Сами того не планируя, они остановились у знакомой им ёлочки и принялись пить лимонад. Ёлочка до этого как раз рассказывала другим старшим елям, что скоро её тоже высадят в лес, но она себя срубить не позволит. Из-за Гарри с Гермионой ей пришлось ненадолго изобразить из себя неподвижное дерево, а затем бросить за их спинами игрушку в сторону. Она угодила Аргусу Филчу в голову, и тот выронил миссис Норрис.

— Уизли!!! — рассвирепев, закричал Филч, — а ну вон отсюда, безобразник!

— Я ничего не сделал! — запротестовал было Рон, но рассерженная профессор МакГонагалл появилась тут как тут и выпроводила его из Большого зала.

Миссис Норрис тем временем прекрасно поняла, чего от неё хочет ёлочка, и, задрав хвост, поспешила помочь.

— Ну что, потанцуем ещё? — как раз спросил Гарри и резко повернул голову, ощутив, как что-то кольнуло его в щёку.

— Ты чего? — заметив, что друг застыл, спросила Гермиона и улыбнулась, увидев на его плече несколько иголок. — О, где это ты их только нашёл?

Она смахнула их ладошкой и только тогда поняла, на что же друг так сосредоточенно смотрит. На верхних веточках ёлочки, у которой они стояли, кто-то повесил венок омелы.

— О…

— Знаешь, я… давно хотел тебе сказать…

— Ой…

Гермиона и сама не поняла, как это вышло: то ли она поспешила и шагнула к другу, то ли что-то кольнуло её со спины, и она сдвинулась. Гарри вроде бы собирался ей что-то сказать, а потом они вдруг оказались очень близко, и она невольно закрыла глаза, когда друг наклонился. Гермиона ощутила осторожное прикосновение к своим губам и разомкнула их. Сердце пообещало в ту же секунду выскочить из груди, а ноги ослабли. Кажется, это Гарри увёл её из Большого зала. Она только запомнила его улыбку, когда открыла глаза, и снова подчинилась, когда он потянул её за собой. Они свернули за угол в коридоре и скрылись за очередной статуей от чужих глаз. Гермиона не знала, что ещё сказать, да и Гарри, кажется, тоже не знал.

— Ты мне очень… — собравшись с духом, попытался он сказать, но в этот раз она сама потянулась к нему и обвила руками шею.

Сколько длились их объятия и поцелуи, Гермиона не знала и чувствовала себя невероятно счастливой в руках друга. Всё было даже лучше, чем она могла себе представить, и ей не хотелось, чтобы этот вечер кончался.

— Знаешь, а я тут подумала… может, я позвоню тебе летом и мы, ну… вместе погуляем или сходим куда? — предложила она по пути в башню, когда Гарри держал её за руку. — Мы ведь обычно никогда не встречались без Ро… кхм, так, чтобы одни.

— О, это было бы здорово, — с воодушевлением согласился Гарри. — С нетерпением буду ждать твоего звонка!

Она улыбнулась у портрета Полной дамы, и на какие-то минуты они снова позабыли про время, потянувшись друг к другу.

Ёлочка, которая так благополучно их выпроводила и осталась в Большом зале, была горда собой. Благодаря теплу, заботе и подкормке она крепла и росла не по дням, а по часам. Ёлочка обещала другим елям позаботиться об их братьях, сестрах и детях, как только её высадят из горшка в Запретный лес. Ёлочка была уверена, что станет с большой буквы Хозяйкой этого леса, ведь её породило не абы что, а поистине настоящее и самое сильное чувство на свете. В ту минуту, когда она, слабенькая и безвольная, оказалась в горшочке между теми, кто его испытывал, что-то в ней существенно изменилось и она ожила.