Шанс, подаренный Смертью (джен)

Обдумав, осмыслив и переварив новости об Арагоне, Тоби, однако, уцепился за кое-что более значительное.

— Значит, не один вы воевали на стороне магглов? — поинтересовался он.

— Нет, конечно, к середине войны все мои однокурсники выросли, доучились в своих семьях под присмотром бабушек-дедушек, выучили боевые заклинания с поправкой на необходимость выживания и драк насмерть и рванули на фронт к отцам. Можете представить моё изумление, когда я начал то и дело натыкаться в той-иной части на собственных однокурсников: Мальсибера, Нотта, Розье, Джагсона, Ранкорна, Робера, Брауна, Блэка, Паркинсона, Макнейра и прочих?! А уж они-то как радовались, встретив прогульщика-Реддла, меня то есть. Н-да, та ещё картинка: сырые окопы, грязь по колено, где-то на периферии рвутся мины, а мы, здоровые семнадцатилетние лбы, радостно гогочем и обнимаемся среди растерянных однополчан… Мы с ребятами потом крепкую связь наладили, самую прочную и надежную, обеспечивающую нам бесперебойную передачу сообщений. Вот, посмотрите… — с этими словами Том закатал рукав водолазки и обнажил левое предплечье.

Тоби закусил губу, припоминая, что у реального Волдеморта Черной Метки как раз не было, так как он предпочитал призывать слуг через метки других… Но вот у этого Тома — она была: зловещая татуировка в виде…

— Дракон? — обалдело спросил Тоби, тупо моргая на стилизованное изображение крылатого огнедышащего монстра.

— Угу, — добродушно покивал Реддл, расправляя рукав обратно. — Русский маг Антон Долохов придумал всем влепить татуировки, объединенные Протеевыми чарами. Принцип действия прост: подумал о ком надо, нажал пальцем на картинку и передал сообщение мысленно, ну или позвал всех сразу. Друзья приходят обычно мгновенно, сию секунду. А за образец мы взяли драконью эскадрилью Ньюта Саламандера, на которой отцы наших ребят как раз и летали в Первую Мировую.

— Разрази меня гром!.. — пробормотал Тоби, пытаясь представить воздушный бой. Том полюбовался его восхищением и добавил для значительности:

— Ньюту Саламандеру едва исполнилось семнадцать, когда его военные бюрократы в тыща девятьсот четырнадцатом отправили на фронт, чтобы он принял участие в программе по приручению драконов. Другим-то не удавалось, все драконологи мира в один голос утверждали, что драконы не приручаются и не поддаются дрессировке, но всем также был известен и успех молодого магозоолога, вот и рискнули. А Ньют всех превзошел, создал такую слаженную команду под предводительством Кеттлберна, у всех прямо дыхание перехватывало, когда шеренги драконов по широкой спирали поднимались в небо, крыло за крылом!

— Ничего себе! — выдохнул Тоби. — И как, успешно?

— Нет, — Том покачал головой. — За период затишья между первой и второй драконы были упразднены, сказалась дороговизна в их содержании, да и необходимость в них пропала. Современные самолеты всё же получше стали, быстрее, маневреннее, не те примитивные «этажерки» и громоздкие неповоротливые дирижабли. А ещё появились радары, на раз-два засекающие любые воздушные объекты. Также появилась банальная аэрофотосъемка. И если случайного свидетеля можно было просто убедить, что ему померещилось, то с фотографии летящего дракона куда сложнее стереть…

— Том, — Эйлин тронула друга за руку, решительно сменив тему на более важную по её мнению. — Тоби не видит Патронуса, с этим можно что-то сделать?

Реддл принялся рассматривать лицо Тобиаса, напряженно обдумывая слова Эйлин. Наконец собрался с мыслями и заговорил:

— Сегодня мы сами приводим магглов в свой мир, посвящаем и даем возможность видеть хоть малую часть, например, спрятанные земли, дом… Всё остальное, увы, недоступно человеческому глазу и восприятию. Я к чему клоню: когда-то в древности люди тесно контактировали с магическим миром, с ними сосуществовали лесные тролли, чья слюна, щедро выплеснутая в глаза, полностью перестраивала простому человеку зрение, и он начинал видеть сокрытое. Таких потом сторонились, считали чудаками или не от мира сего, ну как же, видит то, чего нет… Так вот, Тоби вы посвятили в мир волшебства, а вот с магическим зрением, похоже, вышла заминка, здесь нужно средство посильнее, слюна лесного тролля, или благословение какого-либо волшебного существа.

— И кто же это? — Эйлин подалась к Тому, пытливо заглядывая ему в глаза. — Кто из них может благословить моего мужа?

— Кто-то очень светлый, чистый помыслами и поступками, — задумчиво произнес Уолли, глядя на Тома. — Единорог, цилинь…

— Цилинь, — эхом завороженно подхватил Том. И просиял: — Точно, цилинь! Выборы же Министра Магии скоро! И перепроверка Дамблдора…

— Чего-чего Дамблдора?.. — переспросила Эйлин.

— Перепроверка. Цилинь с двадцатых годов малость подросла, вот её и хотят провести ещё раз перед Дамблдором, чтобы проверить её реакцию уже как от взрослой, а то в первый раз, когда она ему кланялась, была маленькой, практически новорожденной. Пора дать ей решающее слово в выборе правильного Министра, а то выбирают-выбирают, да всё не тех. Веселушка Вильгельмина Тафт скончалась прямо на работе за столом, переев помадок с алихоцией, на которые у бедняжки оказалась аллергия. А пока народ тупил и раскачивался, ушлый сынок Вильгельмины, Игнатий Тафт, нахрапом пролез в Министры, воспользовавшись популярностью матери. И всё бы ничего, да вот Министр из него вышел аховый: как сторонник проведения жёсткой политической линии он на днях попытался ввести противоречивую и опасную программу разведения дементоров. Ну ебть… они ему что, кролики безобидные пушистые, мать его?! И хоть до новых официальных выборов ещё два года, с этаким клоуном в министерском кресле было решено провести выборы раньше, и на сей раз по правилам — с участием цилинь. Чтоб Министр Магии был выбран наверняка и надолго. Ну и заодно личные качества Дамблдора уточним, раз представилась такая оказия…

— Понятно, — Эйлин воодушевленно покивала. — А раз оказия, то значит, нам с Тоби можно прийти, чтобы благословение магии получить от матушки цилинь. Том, ты настоящий друг, ты знаешь об этом?!

— Знаю, — мягко засмеялся Том, взглядом лаская супругов Снейп. — Для чего ещё друзья нужны?.. Кстати, благословение вы можете получить и сейчас, незачем это откладывать до выборов. Я просто позову Ньюта сюда, если вы не против, цилинь-то уже с ним, в Дорсете. Он её заранее из запасника забрал, чтобы она успокоилась перед выборами и была адекватна, когда придет черед.

— Это будет отлично! — рассиялась Эйлин. — Зови!

— Заметано! — согласился Реддл, достал палочку и взмахнул ею. Глядя на (невидимого для Тоби) Патронуса перед собой, он четко продиктовал:

— Ньют, ты сейчас свободен? Нам очень нужна твоя цилинь. Можешь подойти по заданным координатам в поместье Принц? — пауза и новый вопрос: — Какой-такой Арго?.. Ну, приходи с ним, — опустил палочку и озадаченно глянул на Уолли. — Говорит: с ребёнком придет…

— Мы слышали, — кивнул Уолли, бросив короткий взгляд на Тоби. — Странно, Ньют с собой своего сына никогда не берет. Зачем же он его сейчас с собой тащит?.. И его вроде не Арго зовут?

— Вот сейчас мы об этом и узнаем, — пробормотал Том, прислушиваясь к звуку трансгрессии снаружи.

У мужчины, ввалившегося в дом, был несколько ошалелый вид, на плечах твидового пальто и в непослушных седых кудрях таяли снежинки, так что его удивление стало понятно ещё до того, как он воскликнул:

— Разорви меня саламандра, тут лето! Арго, ты где там застрял, не копошись!

— А что, в Дорсете снежно? — полюбопытствовал Уолли, рассматривая закутанного с ног до головы малыша, явившегося на зов.

— Ага, вьюга, метель, буран так и ярятся! — энергично подтвердил Ньют, вытряхивая ребёнка из пухового платка. — Невиданная погода для Дорсета с его обычно мягким климатом. Книззлы мои все офигели прям, по углам прячутся и глазенки свои изумленные таращат на метель за окном — мол, что за безобразие такое, где лето??? Пикетт со своей бандой, не поверите, в спячку залегли! — продолжая оживленно тараторить, Ньют освободил малыша от бесчисленных замоток и только потом осмотрелся, увидел Тоби и оживился: — О, смотрите-ка, это же маггл! — привлек ребёнка и на Тоби пальцем указал: — Вот смотри, видишь, этот дядя маггл, и он находится в доме волшебников. А ты говоришь, что так не бывает. А вот и нет! Бывает, ещё как бывает!

Мальчонка поглазел на Тоби и нерешительно прошептал:

— А он правда маггл, не сквиб?

— Нет, Арго, клянусь, самый настоящий маггл! — клятвенно заверил малыша Ньют. Принцы и Снейпы сидели тихо, как мышки, даже не думая протестовать против такого нежданного цирка. Ибо даже ежику было понятно, что неспроста Ньют преподает мальчику столь спонтанный урок. А Тоби, видя сомнения в глазах мальчика, решил поддержать Ньюта.

— Не сомневайся, парень, я правда маггл. Потому что не вижу Патронуса.

— Правда? — воспрял малыш. И похвастался: — А я вижу! А как ты оказался в доме волшебников, мистер маггл?

— Очень просто, — Тоби сделал «страшные» глаза и прибавил в голос значимости: — Я женился на ведьме!

— Ого! — мальчуган действительно восхитился, вызвав у взрослых умиленный смех.

— Мерлин, Ньютон, кто этот ребёнок? — отсмеявшись, спросил Уолли.

— Сын моих соседей, — вздохнул Ньют. — Не хочу называть имена этих недостойных людей…

— А что случилось? — поинтересовалась Иоланта, незаметно ставя перед гостем чашку горячего чая. Ньют, уже снявший пальто, размотал с шеи толстый шарф и схватился за горячую емкость обеими руками. Отхлебнул, посмотрел, как такой же чай ставят перед ребёнком, и заговорил:

— Некоторые семейки чистокровных прямо-таки впадают в панику, когда в их семьях рождается сквиб. Вот и его семья не стала исключением. Всё чаще я видел Аргуса на улице совсем одного, а последний случай, которому я стал свидетелем, и вовсе возмутил до глубины души. Иду я к себе домой, ни о чем не думаю, не переживаю, и вижу вот такую картинку: папаша широким шагом чешет через поле, а за ним, падая и спотыкаясь от спешки, бежит-торопится ребёнок. Уставший, заплаканный, напуганный, спешит за папкой, сопли по чумазой рожице размазывает и сползающие штанишки подтягивает. А папаша нет-нет да и притормозит и с руганью на дитёнка кулаком замахивается — прочь гонит: «Пшел вон, не нужен ты мне!», а ребёнок хнычет: «Папочка, за что? Я же тебя люблю!» Это меня просто потрясло, да так, что я счел нужным вмешаться: «Фентон, — воззвал я к нему, — да человек ли ты?! Что ж ты к сыну-то так обращаешься? Разве так можно?! К родственникам бы его отправил, зачем же так, как к собаке бродячей…» Так он на меня так посмотрел, ну чисто василиск, чудо что взглядом не убил! В общем, забрал я ребёнка к себе от греха подальше, а на днях поднял с женой вопрос о его усыновлении, да жена против оказалась, американка черствая… Мы уже в суде собачимся, никак не можем договориться насчет ребёнка. Приюты-то упразднены, сейчас фостерское движение, но отдавать ребёнка таким я что-то боюсь, как бы чего похуже не случилось…

— Фентон? — нахмурился Уолли. Посмотрел на мальчика, и его лицо прояснилось. — Филч?! Фентон Филч. Д-да уж, совсем зажрались они в своём аристократизме, аж от фрейлин королевы Виктории свой род отслеживают. А что не сами короли? Скромности не хватает? Но ты прав, Ньют, скверно они с мальчиком обращаются. Значит, хочешь его в семью пристроить, раз твоя жена против?

— Да я бы сам его взял, но это возможно только через развод. Да-да, именно такие условия Тина и предъявила: или она, или он! — с отчаянием проговорил Ньют.

— А что так? Она же, вроде, сама мать? — осторожно заметила Иоланта.

— Мать-то она мать, но вы же сами видите, как поздно мы стали родителями, мне шестьдесят три, ей… Не скажу. Короче, Тина родила предельно поздно, настолько поздно, что перепрыгнула свой материнский инстинкт, не дав ему проснуться. Нашего сына кормилица кормит. Вы посмотрите только: по возрасту я с вами дед, а сам молодой отец!.. А с Аргусом у нас вот такая проблема: волшебники его брать не хотят, а семья простых людей неизвестно как скажется на самом мальчике. Ему три года, но отчуждение родной семьи уже наложило на Аргуса печать изгоя. Представить страшно, как ему трудно станет жить в окружении магов, заклинаний и всего волшебного, и при этом самому не уметь творить волшебство. А семей, состоящих из одних сквибов, я что-то не вижу в ближайшем доступе, да и нет таких, наверное… Вот если бы нашлась такая семья, в которой были сразу и волшебники, и сквибы, тогда и проблем не стало бы. Да кто согласится принять к себе ещё одного такого же увечного волшебника без магии?..

— Я соглашусь! — решительно громыхнул за столом чей-то голос. До прочих, сильно увлекшихся дискуссией, как-то не сразу дошло, кто это сказал. Недоуменно повертев головами, Принцы и их гости переглянулись, затем, когда удалось идентифицировать того, кому принадлежало высказывание, скрестили вопросительные взгляды на скромной персоне Тоби. И поразились, увидев страстный огонь в его бледно-зеленых глазах. Казалось, он сейчас порвет всех, кто выскажется против приема мальчишки в семью.

Нам-то с вами позиция Тоби более чем понятна. Он помнил старого Филча, помнил его озлобленность и отчуждение, помнил, как тот работал, злясь на всех вокруг. И если маленького Аргуса отдадут в примерно такую чванливую волшебную семейку, то это ж неудивительно, что подросший Филч будет питать неприязнь ко всем ученикам Хогвартса без исключения — ведь им доступно то, чего он сам так жаждет, но не получит. А значит, надо сделать так, чтобы мальчик остался здесь и вырос, имея перед глазами постоянный пример того, как живут люди без волшебства.

— Уолли, не возражайте, пожалуйста, считайте, что Ньют нашел Филчу приемную семью, — сумрачно попросил Тоби.

— Хорошо-хорошо, не возражаю, — растерянно поднял Уолли руки.

— Так, а цилинь-то вам зачем? — сориентировался тем временем Ньют, сочтя нужным переменить тему и вспомнив, что его для чего-то позвали с животным.

— Нам нужно благословение волшебного существа для Тоби, — еле-еле вспомнил о том же Том, с трудом отведя зачарованный взгляд от Снейпа — его поступок впечатлил аж до изумления. Но Том справился и прибавил: — Мы хотим для Тобиаса полного погружения в мир магии, а не того, что краешком доступно ему.

— Но вы же понимаете, что это не сделает его волшебником? — осторожно заметил Ньют. Ему ответил Тоби:

— Я понимаю, что не стану магом, но мне будет достаточно того, что смогу видеть волшебство. И волшебных существ. Я слышал, что единороги красивы, — скромно покривил он душой.

— Ну, единорогов у меня с собой нет, — невольно улыбнулся Ньют. — А вот цилинь, да, я её принес, она у меня тут, в чемодане.

Тоби посмотрел на упомянутый предмет и поднял брови — чемоданчик был маленький, обычный дорожный и старенький. В такой не то, что цилинь, а и кошку с трудом утрамбуешь… Впрочем, кто такая цилинь, Тобиас Снейп, положа руку на сердце, не знал. Так что чай Принцы и Снейпы с гостями спокойно допили, после чего переместились на лужайку с огромным дубом посередине, под которым лежал плоский булыжник.

— Похоже на надгробье, — заметил Ньют и поинтересовался: — Кто тут похоронен?

— Светлячок, пони основателя рода Принц, — нехотя пояснил Уолли. — Он и домовика первого своего так назвал, в память о животинке, что привезла его сюда.

— Понял, — деловито кивнул Ньют и, нагнувшись, поставил на землю чемодан. Открыл и с сомнением оглядел дюжего Тоби. — Пролезешь?

— Куда? — Тоби опасливо глянул на квадратное отверстие и на всякий случай отошел за спину Эйлин.

— Ладно, — Ньют огляделся. — Тут не город, цилинь можно и наружу выпустить… Сейчас я её приведу… — с этими словами волшебник шагнул к раскрытому чемодану и начал в него спускаться, к полному обалдению Тоби. Ну всё равно что в погреб!..

Исход животного из чемодана-погреба походил на надувание гигантского воздушного шарика: сначала вылезла и набухла морда невиданного зверя, затем шея, плечи и передние ноги, за ними туловище и задние конечности, — и вот на поляне перед Тоби и магами во весь рост встала грациозная цилинь. Ростом со слона, серо-пепельная, чешуйчатая, со множеством разнокалиберных рогов на узкой крутолобой голове, она по умолчанию должна была быть страшной, но вызывала непонятное умиление. Наверное потому, что общим обликом напоминала легкую стройную серну с добрейшими ясными глазами.

Ньют поднял руки к морде цилинь, погладил и ласково попросил:

— Тут паренька одного, Тобиаса Снейпа, решили посвятить в мир магии, девочка, ты уж его благослови, будь добра. Человек он достойный, раз сами маги вознамерились сделать его частью своего волшебного сообщества, — дождавшись кивка от зверя, Ньют развернулся, взял за руку Аргуса и сказал остальным: — Давайте отойдем. Им нужно побыть наедине.

Отошли маги, уведя с собой Эйлин (та всю дорогу к дому на мужа оборачивалась, словно боялась за него), и оставили Тоби наедине с огромной цилинь. О которой, повторяю, Тоби ничего не знал, иначе б насторожился. Ведь цилини являются природными эмпатами-легилиментами, и душу человека читают так же легко, как мы с вами эти строки. Я это к чему? К тому, что Гарри Поттера в теле Тобиаса цилинь прекрасно разглядела. Проникла в самую его душу своими яснейшими глазами-рентгенами и тщательно просканировала, исследуя все самые-самые потаенные уголочки…

И увидела в них всё. И первый год жизни Гарри с мамой-папой, и смерть его родителей от руки Неназываемого, и горькие детские годы в чулане под лестницей, и счастливые миги знакомства с Хогвартсом, Роном и Гермионой… Всю жизнь Гарри Поттера просмотрела мудрая цилинь, все школьные приключения от цербера до последней Авады Темного Лорда. И последние несколько месяцев в новом теле также внимательно проштудировала, все страхи и сомнения нечаянного попаданца. По мере просмотра цилинь всё глубже и больше проникала в чувства Гарри Поттера, а проникнув и поняв, сглаживала все острые углы, смягчая и углубляя то, от чего Гарри вот уже два месяца пытался откреститься, считая, что занимает чужое тело. Хоть он и смирился мысленно со своим положением, в душе всё же противился, пытался держать дистанцию, думая, что не имеет права любить чужую жену… Вот эту проблему сейчас и решала цилинь — надо было как-то примирить душу Гарри с его же мыслями.

И помочь в этом может, пожалуй, только одно — полное слияние души и тела. Инь и Янь, Черное и Белое, Начало и Конец. Ведь от полного слияния души и тела зависит Гармония Жизни. Вот только проблема в том, что душа и тело должны с рождения находиться в одном Ци изначально. А тут как быть, если душа принадлежит Гарри Поттеру, а тело — Тобиасу Снейпу? Как им слиться воедино? Душа же рождается с телом… Вернее, зарождается вместе с жизнью эмбриона в материнской утробе. А жизнь зарождается с момента деления клеток. Ох парни-парни, как же с вами сложно-то!.. Тело того, кто умер, душа того, кто ещё не родился, что за странный парадокс мир подкинул…

Но цилинь упорна. Она старается, ищет выход. И находит!

Цилинь проникла глубоко-глубоко в мозг Тоби. В самые-самые отдаленные его участки, отвечающие за память реципиента. В ту самую таинственную область, в которую ещё никогда не проникал ни один самый искусный нейрохирург. В ментальную часть ци, пребывающую в теле изначально, и которая обычно остается в бренной оболочке после её смерти. Этакий отпечаток личности, остающийся после ухода души… Ведь от умершего остается не одно только тело, но и то, что составляло человека в целом: его память, привычки, поступки, жизнь.

Вот её-то цилинь нашла и вытащила, чтобы дать возможность душе Гарри слиться с памятью Тоби. Инь Янь. Нематериальное в материальное, придать форму бесформенной энергии. Несмотря на противоположность, Инь и Янь формируют единство и дополняют друг друга. И ей это удалось — ментальный отпечаток Тобиаса переплелся и слился с душой Гарри, становясь с ней единым целым. Ну и напоследок легонькое внушение с толикой волшебства, чтобы физическое тело Тоби обрело дар видеть магию. Закончив благословение, цилинь мягко отступила назад, обрывая связь с человеком.

— Ох черт!.. — вынырнув из внезапного транса, Тоби очумело оглянулся по сторонам — вокруг всё тот же луг, рядом раскидистый дуб и цилинь, кротко моргающая на него. А он кто? Тоби настороженно прислушался к себе, попутно ощупывая бока и грудь: ну вроде он… Просто… Да, просто память у него стала полнее, как после долгой амнезии. К памяти Поттера теперь плавно примешивалась память Тобиаса: детство средь каменистых холмов Йоркшира, песни матери перед сном, рык и ремень рассерженного отца, от которого Тоби прячется под кровать или в платяной шкаф. Всё это чудесным и естественным образом плавно переплетается с памятью Гарри Поттера, прибавляясь к уже имеющимся запиранию в чулане и учебе в Хогвартсе. А главное, появились воспоминания взрослого Тоби: свадьба с Эйлин, смерть и похороны родителей, огромные долги, оставшиеся в наследство от отца горняка, продажа дома и покупка более дешевого жилья, переезд… Хм, приятно же сознавать, что он не на той грязной улочке Паучьего тупичка вырос, оказывается — он йоркширец! От сознания этого Тоби горделиво расправил плечи — он сын шахтера, с отличием закончил школу, состоял в школьной баскетбольной команде, участвовал в ежегодных соревнованиях по спортивной гребле. И даже… вау, выступал в местном театре, играя силачей и великанов, а один раз даже сыграл Голиафа, библейского персонажа! И места-то там: Гул, Снейт, река Эр и пруд Фиш в роскошном парке Карлтон Пондс неподалеку… Ох, до чего ж здорово-то, вспомнить родные места!..

Моменты знакомства с Эйлин Тоби вспоминал с такой теплой благодарностью в душе, что чуть не расплакался. Наконец-то он вспомнил самое ценное, самое сокровенное и дорогое, встречу с девушкой, ставшей его верной спутницей. Ах, Эйлин, крошка ты моя Эйлин, да это ж я тебе Патронуса подарил, когда сравнил тебя с трепетной ланью, кроткой, грациозной, большеглазой… Девочка моя чудесная, так вот почему ты так сожалела, что я не вижу твою лань — тебе просто жаль, что я забыл её!

Охваченный радостным порывом, Тоби с восторгом погладил удивительную цилинь, заглянул в её большой яркий блестящий глаз, увидел в нем всеведущую мудрость и признательно сказал:

— Спасибо тебе за это чудо. Мне правда очень не хватало воспоминаний о знакомстве и встрече с Эйлин, было страшно неловко жить с ней и не помнить при этом, как мы с ней сошлись. Но теперь всё в порядке, и я так рад этому… Интересно, у тебя есть имя? — спросил он, поглаживая чешуйчато-морщинистую кожу на морде цилинь. Шкура её напоминала сразу и слоновью, и драконью.

Ответ на вопрос пришел мыслеобразом — в сознании Тоби возникла картинка мертвой малышки цилинь, слепо бредущей по кругу, со взглядом, устремленным в никуда, одновременно пришло понимание, что эта малышка — убитая сестра-близнец взрослой цилинь.

— Понимаю, — с сочувствием произнес Тоби. — Тебе приходится жить за двоих. Но имя всё же странное — Тень Мертвой Сестры. Разве она мертвая, если она живет в тебе?

Озадачив цилинь новым постулатом, Тоби ушел в дом, где к нему тут же кинулась взволнованная Эйлин. Пользуясь тем, что в холле они одни, Тоби привлек её к себе и быстро и горячо проговорил на ухо:

— Эйлин, любимая, я всё вспомнил! Прошла моя амнезия, я вспомнил всё.

Черные глаза Эйлин трепетно вгляделись в ошалелые зеленые и увидели в них любовь с оттенками узнавания. Тоби смотрел так, как смотрит человек, действительно вспоминающий всё, что связано с ними. Склонившись к лицу жены, Тоби чмокнул её в кончик носа и шепнул:

— Родная моя, ты же простишь меня за вечно дурное настроение, которым я обзавелся после переезда из Гула в Коукворт?..

— О Тоби, родной мой… — только и смогла выговорить потрясенная Эйлин. До неё наконец дошло, что к ней вернулся её любимый любящий муж.