Высоко, за твои облака (гет)

Примечания:

Эта короткая зарисовка совсем не такая, как другие...

Она не про романтику, страсть и поцелуи. И возможно, не многим она будет близка. Потому что она про страх, боль, потери и в тот же момент про тепло и поддержку. Простую и может, не самую яркую.

Но я очень надеюсь, что каждый прочитавший, почувствует её также, как я, когда писала ?

Я вижу эту историю именно такой, она кажется мне такой правильной и правдивой.

Приятного чтения ?

* * *

Первый раз они говорили на шестом курсе Джинни и седьмом — Драко. Это был очень холодный и тёмный вечер. Как и каждый в Хогвартсе с того дня, как им стали заправлять пожиратели смерти.

Они виделись раньше. Виделись не раз. Но едва ли обменивались чем-то кроме мимолётных колкостей.

Тот вечер был иным. Джинни проводила остальных до выручай-комнаты. А уже оттуда Невилл смог бы вывести всех по тайному проходу в Хогсмид. Девушка могла больше не переживать за друзей. Не нужно было постоянно оглядываться и пересчитывать товарищей за спиной. Не нужно было с тревогой заглядывать в глаза Невилла на случай, если кого-то из их ребят вновь схватили и пытают Кэрроу.

Джинни могла бы выдохнуть наконец-то хоть на мгновение. Эта бесконечная борьба отпустила её товарищей, дала им передышку. Вот только не ей самой. Девушке пришлось задержаться, чтобы оставить послание для Гарри, Рона и Гермионы на случай, если те всё же доберутся до Хогвартса. У них с Невиллом и Полумной не вышло достать меч из кабинета директора. И именно эта провальная операция заставила всю компанию Джинни скрываться от пожирателей. Они больше не могли официально оставаться в стенах школы. Но она должна была оставить это для Гарри. Просто обязана. Если они окажутся в Хогвартсе, а её с ребятами тут уже не будет, они должны найти хотя бы небольшое послание-предупреждение.

Вот только она слишком верила в себя. Едва она вышла из гостиной Гриффиндора, как тут же попалась на глаза домовикам, служившим Кэрроу. Теперь это был лишь вопрос времени, когда им станет всё известно. Если, конечно, они уже не были в курсе о побеге.

Кровь бесконечно пульсировала в висках, словно тяжёлые барабанные палочки не переставая стучали по ним. Коридоры сменялись один за другим. Джинни казалось, что её преследуют. Она словно слышала тяжёлые шаги за спиной. Или ей только казалось?

Она бежала не оборачиваясь, до побелевших костяшек сжимая в руке волшебную палочку — единственное, что у неё осталось. Нет, Джинни никогда не была трусихой. Она первой выходила вперёд. Ни разу Алекто не смогла заставить её добровольно склонить голову, хоть и пыталась буквально ежедневно. Непростительные могли сломить её физически. Но только не морально.

И именно от этого она бежала в тот вечер. Ей было плевать на себя, на измученное тело, что едва ли было способно на такие пробежки после всего, что произошло за последние дни, недели, месяцы…

Но было то, что заставляло её как можно тише и быстрее бежать вперёд. Если Кэрроу поймают её — непременно захотят знать, где остальные. Боль, мучения и пытки не страшили. Джинни не против оказаться в госпитале святого Мунго до конца своих дней, если проклятья Кэрроу сведут её с ума. Но что, если они вытянут информацию с помощью магии? На ней пробовали применять легилеменцию, но ничего не сработало.

Случайно или нет, но у девушки, как оказалось, была сильная сопротивляемость к чужой магии, и проникнуть в её разум у Амикуса так ни разу и не вышло. Но откуда ей было знать, на что ещё они способны? И вот это по-настоящему заставляло двигаться вперёд до тех пор, пока ноги не принесли её каким-то образом на Астрономическую башню. Джинни прижалась спиной к холодной стене. На ней была лишь тонкая футболка и джинсы. Холод пробирал практически до костей. Но едва ли девушку это волновало в тот момент. Она лишь медленно делала глубокие вдохи и выдохи, пытаясь выровнять дыхание.

И именно в этот момент раздались тихие, но отчётливые шаги. Джинни замерла, остановив взгляд на большой винтовой лестнице, смотрела, как по ней поднимается тот, кого она ждала меньше всего.

— Неожиданно, Уизли, — безразлично бросил Малфой, окончательно взойдя на Астрономическую башню.

Девушка лишь молча наблюдала за ним напряжённым взглядом. Малфой вряд ли станет что-то делать ей сам. Она знала. Ведь это ни к чему, когда он просто мог позвать Кэрроу.

— А я был уверен, что ты вместе со своими дружками уже где-то в Хогсмиде, — всё так же отстранённо рассуждал Малфой, медленно подходя к железным перилам. — Неужели ваш путь через выручай-комнату оказался не так хорош?

— Откуда ты… — девушка тут же осеклась, нервно сжав ладони и даже не подумав убрать куда-то волшебную палочку.

— О, думаешь все так же медленно соображают, как Кэрроу? Мы с Гойлом давно знаем, где вы скрываетесь постоянно. А после вчерашнего не удивительно, что вы решились на побег. Только почему же ты здесь, малышка Уизли? Друзья забыли тебя позвать с собой? — с лёгкой усмешкой произнёс Малфой.

— Не путай своих друзей с моими, — пусть и без особой злости, всё же произнесла Джинни. — И хватит тянуть время. Собираешься позвать Кэрроу — вперёд, не стоит медлить.

Взгляд Малфоя вдруг стал серьёзным и он, казалось, впервые прямо посмотрел на девушку.

— Собираешься выступить одна против них вот с этим? — взгляд серых глаз явно с насмешкой указывал на её волшебную палочку.

— Тебя это не касается, Малфой. Ещё не достаточно потешил своё самолюбие? — обхватив одну руку другой, отозвалась Джинни и отвела взгляд в сторону.

Она не позволит использовать себя против своих же друзей. Чего бы ей это ни стоило.

На пару минут повисла тишина, а затем Малфой вновь заговорил, и голос его казался странным, словно неестественным:

— Кэрроу сейчас в большом зале вместе с профессором Снеггом. Если поспешишь, успеешь пройти через третий этаж. Никто из наших мешать не будет. Только не попадайся на глаза эльфам.

Джинни понадобилось несколько мгновений, чтобы осмыслить всё услышанное. Но на то, чтобы что-либо ответить на это, она так и не нашла в себе сил. У неё не было причин верить ему. Буквально ни одной, даже самой крохотной. Настолько, насколько же у него не было причин врать. Зачем? Посмеяться? Но сдай Малфой её пожирателям лично — и получил бы за это намного больше.

И можно было думать об этом вечно: об этом моменте, словах, взглядах, поступках. Но едва ли Джинни могла себе это позволить. Поэтому девушка молча развернулась, собираясь покинуть Астрономическую башню. Ровно в этот момент она почувствовала большой тёплый шарф серого цвета на своей шее. Джинни не знала, откуда Малфой взял его. Ведь на парне всё это время была лишь школьная форма. Хотелось спросить. Но вместо этого она лишь шагнула вперёд, на лестницу, не оборачиваясь и не произнося больше ни слова.

И пусть на то не было причин, но в тот вечер она прошла через третий этаж, добралась до выручай-комнаты, успешно избежав встречи с Кэрроу. И уже в Хогсмиде её ждали взволнованные друзья.

Невилл много раз спрашивал, что с ней тогда произошло и откуда этот шарф. Но она не произнесла ни слова. Просто не нашла их.

* * *

Их вторая встреча случилась спустя ровно полгода. На похоронах отца Драко.

Несмотря на середину осени, в тот вечер шёл снег. Джинни осторожно ступала по узким кладбищенским дорожкам, занесённым старыми листьями и свежим, хрустящим под ногами снегом.

Было нетрудно заметить его на пустом кладбище.

Люциуса Малфоя похоронили скромно и быстро. После войны Нарциссу и Драко оправдали, не без помощи Гарри. Но его отца это совсем не касалось. Малфой-старший был объявлен в магический розыск. И теперь, спустя пару месяцев, состоялись его похороны.

Основная церемония давно закончилась, по слухам, на ней присутствовал лишь сам Драко с матерью и какая-то их дальняя родственница. Ни для кого не было бы почётом появиться на проводах одного из пожирателей смерти.

И теперь, когда вечер постепенно вступал в свои права, парень остался на кладбище совсем один и Джинни без труда нашла его, вставая рядом.

— Что-то мне подсказывает, Уизли, что ты вряд ли пришла для прощания с моим отцом, — даже не поворачиваясь в её сторону, произнёс Малфой.

Джинни тихо выдохнула, вновь посмотрев на профиль парня. Едва ли она могла понять, о чём он думает. Но в своих мыслях она была уверена.

— Нет, я пришла к тебе, — словно это было самое логичное и правильное, отозвалась Джинни.

Малфой ничего на это не ответил. Он продолжал молча стоять и смотреть на каменную серую плиту. И девушке пришлось вновь заговорить первой:

— Ты сожалеешь о его смерти? Тебе больно? — осторожно спросила Джинни. — Как бы там ни было, что бы он ни сделал, он твой отец и никто не лишит тебя права скорбеть о нём.

Парень тихо рассмеялся на её слова. Он ненадолго прикрыл глаза ладонью, будто пытаясь подавить рвущееся наружу отчаяние. Ведь именно так он звучал — отчаянно, будто на грани.

— И каково тебе стоять здесь и произносить нечто подобное? Точнее нет, не так, — Малфой наконец-то посмотрел прямо на Джинни. — Каково твоим родным и друзьям, Уизли? Они только недавно оплакали твоего брата, если не ошибаюсь. А ты стоишь здесь и выказываешь никому не нужное сочувствие сыну одного из пожирателей смерти, стоя на его могиле? Ты жалеешь того, кто виноват во всём этом. Ты пришла на похороны человека, который забрал не одну невинную жизнь, и говоришь мне не стесняться его оплакивать? Говоришь, я на что-то там имею право?

Джинни слушала это с поразительным спокойствием. Хоть и упоминание Фреда всё ещё больно резало сердце, она стерпела даже это. Потому что знала, что ему больнее. Чувствовала, насколько он потерян. Так же, как была она. Но рядом с ней всё ещё были те, кто подставляли своё плечо, просто, молча, без лишних вопросов были рядом. И сегодня она пришла для того, чтобы сделать то же самое.

— Не стоит винить себя во всех грехах этого мира, Малфой. Конечно, ты не белая невинная ромашка. Но не стоит принимать на себя всё, что сделал твой отец. Лишь он сам повинен в том, что совершал. Тебе лишь достаточно отвечать только за свои собственные поступки. И никто не забыл того, какой выбор вы с матерью сделали в итоге. Иначе ты бы здесь не стоял, — чётко и уверенно произнесла Джинни.

У неё не было права сомневаться. Какова цена её словам перед ним, если она сама будет в чём-то не уверена?

Джинни видела гнев, отрицание, непринятие в серых глазах. Она не могла прочесть и понять всего, но была рада даже этим эмоциям. Они означали, что она пришла не зря.

— Раздражаешь, Уизли. Просто поразительно сильно, — наконец выдохнул Малфой, и Джинни увидела, как мышцы на чужом лице чуть расслабились.

А затем Малфой произнёс то, чего не ожидал никто из них:

— Этот человек давно умер для меня. В тот день, когда его задержали в министерстве и за его провал пришлось расплачиваться матери. Тётушка Белла любезно держала меня, не позволяя закрыть глаза и на мгновение. Ведь я не должен был пропустить ничего, ни одной даже самой маленькой детали, пока Тёмный Лорд пытал мою мать. И я возненавидел его. Он принял это решение за неё. Впустил их в наш дом. И бросил её, оставил на их милость. И с того дня он перестал для меня существовать. Поэтому нет, Уизли, мне не жаль.

И вновь воцарилась тишина. Но в тот момент она казалась правильной.

— А теперь уходи, Уизли, — первым нарушил молчание Драко. — Тебе здесь не место.

— Не стоит мне указывать. Давно пора понять, что это бесполезно. И не проси меня уйти. Не сегодня, — твёрдо провела черту Джинни. — Вместо этого попроси меня о том, чего ты действительно хочешь прямо сейчас.

Джинни снова почувствовала на себе взгляд серых глаз, но лишь на пару мгновений. Внутри было странное предвкушение. О чём он попросит? Чего мог желать Драко Малфой?

— Всё что угодно? — тихо ответил парень, вытянув одну руку вперёд. — Тогда дай мне свою руку, Уизли.

На секунду перехватило дыхание. Такая простая просьба. Но почему-то именно она вызвала странный румянец, будто что-то горячее вдруг приложили к щекам девушки. И сердце забилось так быстро, словно перед квиддичным матчем.

Но она послушно положила свою ладонь поверх чужой. Тонкие светлые пальцы парня мгновенно переплелись с её, и Драко опустил их руки вниз. Его рука не была тёплой и мягкой, как у Гарри. Малфой держал её сильно и уверенно, будто не отпустит больше никогда. И Джинни сама не понимала, какие именно чувства у неё это вызывало.

Но судя по тому, что произнёс Малфой, эти самые чувства определённо отпечатались на её лице:

— Хватит смотреть на меня так, словно я рождественская ёлка, Уизли.

Лёгкий смешок сорвался с губ девушки, но, почувствовав предупреждающий взгляд, она тут же поспешила скрыть свою реакцию.

— Ничего не могу поделать — эти снежинки определённо добавляют тебе шарма, — всё же не удержавшись, добавила Джинни.

Малфой коротко закатил глаза, но больше ничего произносить не стал.

И Джинни была этому рада. Эти осенние снежинки, этот вечер, эти слова, чужая ладонь, сжимающая её собственную, шарф, в котором она пришла. Всё это уже было слишком.

Слишком, чтобы когда-то просто взять и забыть.