Стать мастером. Книга 2 (гет)

Наступил последний и самый тёмный месяц в году — месяц Вечерней звезды, и время от времени Имперский город сковывали морозы, какие в сердце Сиродиила бывали редко. Воры поддерживали нищих как могли, однако всё равно иногда стражники и жители находили на улицах замёрзших насмерть бедняков. Некоторые отваживались на воровство и хулиганство на глазах у стражи — лишь бы попасть за решётку, где бы их обогрели и хоть и скудно, но накормили. Что угодно, лишь бы пережить холода.

В Университете началась пора предновогодних экзаменов, и Милли пропала на две недели, пытаясь успеть подчистить хвосты и не разозлить отца дурными отзывами от преподавателей. В прошлые выходные ей пришлось пропустить долгожданную встречу с подругой, потому что в столицу приезжали её брат Кастав и сестра Ауда́ния, и они целый день ходили по магазинам в поисках редких тканей, ниток и фурнитуры для швейной мастерской, и подарков для родных и близких. Однако в этот сандас Милли решила во что бы то ни стало наверстать упущенное, и выбежала из общежития, толком не собравшись и даже не причесавшись, надев под пальто свой самый тёплый свитер из некрашеной шерсти, вязаные чулки и плотную холщовую юбку.

Как бывает у друзей, у Рин и Милли появились свои привычки и излюбленные места. Когда у воровки появлялись деньги, а у волшебницы — выходной, они встречались в гостинице «Всех святых», чтобы поделиться друг с другом последними новостями, а если настроение располагало — то и поискать приключений на пятую точку. Но сегодняшний день Рин хотелось провести спокойно — в тепле, кушая вкусную еду, рядом с той, кому доверяла и могла быть собой.

Как будто сегодня и не было никакого праздника, данмерка осталась в повседневных кожаных штанах и простенькой, но теплой подпоясанной тунике, которых не снимала, даже когда спала — уж слишком холодно было в её маленькой съемной комнатушке. Да и будь хорошая погода — красоваться она не любила, по крайней мере, внешним видом: только Тень когда-то могла заставить её немного принарядиться. Но её уже давно не было рядом.

Захлопнув дневник и сунув его в сумку, Рин потушила пальцами свечу. Запахло дымом, и в комнате тут же сменилась атмосфера: её охватил тусклый сине-серый свет, льющийся с улицы. Подскочив к окну, она попыталась оценить силу снегопада на улице, но сквозь заледенелые стекла, затянутые причудливыми узорами, были видны лишь мутные очертания маяка. Однако, прегради ей путь хоть сам Мерунес Дагон, её бы это не остановило — чувствуя себя неуютно, испытывая меланхолию и скуку с самого утра, воровка торопилась скорее нарушить собственное одиночество в этот день — её день.

Быстро натянув высокие сапоги и верхнюю одежду, девушка перекинула через плечо сумку и выскочила в коридор, щёлкнув замком.

Никто из теперешнего окружения Рин не знал, что сегодня ей исполнялось восемнадцать. Ни товарищи из гильдии, которые не знали её настоящего имени, ни даже Милли. И это её не расстраивало. Ей вовсе не хотелось какого-то особенного отношения к себе, ни душевных пожеланий, ни даже подарков. Рин просто хотела приятно провести этот день — там, где можно было согреть и душу, и тело.

Почти бегом домчавшись до нужного места, Рин вместе со снежным вихрем влетела в тепло натопленную и ярко освещённую таверну. Тут же отыскав взглядом лохматую голову Милли, которая чуть не подавилась супом от радости, она приветственно кивнула старику Вилету — трактирщику, и принялась снимать мокрую дублёнку.

— Я уже думала, ты не придёшь! — подскочила к ней Милли и обняла.

— Ещё немного и впала бы в спячку, — пояснила Рин свою медлительность и несобранность — ей и впрямь ещё было сложно ориентироваться во времени — как ни выглянешь, на улице либо ночь, либо сумерки. А ещё постоянно хотелось спать — данмерка зевнула подруге в макушку с тихим жалобным стоном.

Заказав любимые картофельные дольки и чай, девушки поспешили вернуться за стол.

— Извини, что я не дождалась тебя — я голодная, как волк — жареным скампом бы не побрезговала! — торопливо уплетая суп и заедая его хлебом, пробубнила магичка. — Эти экзамены все соки из меня выпили! Смотри, какие мешки! — Ткнув пальцем в тёмные круги под глазами, она похвасталась: — Недельный запас сна там храню, потому что почти не спала из-за этой несчастной теории по развеивающим чарам... Нолеону вот хоть бы хны, он даже не учил ничего толком! А работу написал лучше меня. Рвущий-Листья опять тест по боевой магии не сдал, у Анжелы проблемы по специальности, а Роди представил свою разработку — что-то там с солями и маной связано. На демонстрации колба у него так бахнула, что витражи от копоти потемнели, а преподаватели разбежались. Все, кроме его куратора. Она так хохотала, что не могла на ногах стоять. Классная тётка, Жульен Фанис зовут. Ну, как тётка? Ей лет тридцать пять всего. Мы с ней как подружки.

Быстро допив остатки супа, она снова затараторила, не давая подруге вставить ни слова, будто ей было жизненно необходимо поделиться всеми новостями сразу: — Кстати, Кулундил тебе привет передавал. Вернее, "пока" — отправился в Сильвенар. — Вздохнув, она заключила: — Мне будет не хватать этого негодника. Без него градус веселья в нашей безбашенной компании сразу понизился. А у Анжелы, похоже, начался кризис профпригодности. Для иллюзиониста, способного влезть в чужие мозги и управлять ими, она, похоже, слишком мягкая и совестливая. Ну, не знаю, — пожала плечами Миллона, — как по мне, магия есть магия. Есть вещи, которые получаются сразу, а есть те, над которыми надо много работать. Огненная магия у меня льётся сама собой, а вот мистицизм приходится учить и тренировать. — Облегчённо выдохнув, будто наконец-то сбросила вес накопившихся слов, она посмотрела на Яну: — А у тебя что нового за эти две недели накопилось?

Рин улыбалась: она любила слушать рассказы Милли про университет — казалось, там никогда не бывало скучно.

— Зима, — многозначительно протянула воровка, обхватив ещё не до конца оттаявшими пальцами горячую чашку. — Работы мало. Стараюсь экономить. В такую холодрыгу остаётся только дома сидеть да книги читать. Тоже дело нужное, но я, кажется, начинаю сходить с ума в четырех стенах, — девушка нервно засмеялась. — Хотя с Метредель виделась на днях — перекинулись в картишки, а за делом она мне идей подкинула для нашего бизнеса. Так что не всё так плохо. Спровадить бы только из города одного неугомонного красавчика, — данмерка закатила глаза к потолку. — Верю и надеюсь, что мозг нашей гильдии что-то придумает, пока ещё история с посохом не остыла...

— Ты про некоего капитана стражи? — уточнила Милли, отодвигая чашку. — Зная хитросделанность Метредель, мне остаётся только помолиться за благополучие несчастного Лекса. Может, его нашему графу Индарису как-то посоветовать? Вместо засранца Леланда? Как офицер-то он хорош, — задумчиво потёрла подбородок Миллона. — Уж он бы живо порядок в нашей страже навёл.

Задумчиво вздохнув, Рин наклонилась к кружке, от которой поднимался пар, и отпила с поверхности.

— Идея сослать его сама по себе неплоха. Вопрос в том, как именно это устроить. Ай, ну его, — махнула рукой девушка. — Не хочу сегодня думать про него. Не из тех он мужчин, о которых думать хочется, — данмерка остановила взгляд на подруге и отчего-то хитро прищурилась. — Как там, к слову, дела с Роди?

Выражение лица Милли мгновенно скисло:

— В горы Джерол этого Роди. На самые вершинки. Вместе с этой его язвой Пьернеттой, — обиженно поморщилась она. — Эта карга болотная меня теперь постоянно задирает и провоцирует, с тех пор как они с Роди стали шашни крутить. Вернее, она с ним — не вижу я в его глазах особой увлечённости этой вредной сущностью. Скорее, он просто плывёт по течению, но мне от этого лучше не становится. Я же могу и не выдержать, — чуть ли не оправдываясь посмотрела она на подругу. — Мне, конечно, на неё наплевать с Башни Белого Золота, но всему есть предел...

— Непросто тебе, — сочувственно вздохнула Рин, упираясь подбородком в подставленные ладони. — Даже не знаю, что тебе сказать. У меня таких перипетий сердечных не было. Хотя была просто одна недоброжелательница, симпатичная девчонка с моей улицы. Смотрела на меня свысока и задирать пыталась, — данмерка прищурилась, вспоминая об Элле. — Но по-настоящему досаждать мне она не смела, — Рин ухмыльнулась, с гордостью думая о былых временах, когда за неё горой стояла её семья из Южной Стены. Когда рядом с ней был её старший брат, Флин, с которым никто связываться не хотел. Никто, кроме неё самой. — Потому мне было проще не обращать на неё внимания. Хотя когда я была младше и ранимее, любила представлять, как тягаю её за волосы. Было бы неплохо, да?

Милли расплылась в злорадной ухмылке:

— О-о-о, я бы с радостью оттаскала Пьернетту за вихры! Правда, она ведь в ответ тоже меня оттаскает. А мы всё-таки в разных весовых категориях — она же ростом почти как Роди! Братья меня, конечно, учили всяким приёмчикам, чтобы кое-какое преимущество иметь, но сила и вес, а ещё длина рук решают многое, — безрадостно протянула магичка, бросив взгляд на свои тонкие запястья и пальцы. — Надо бы изобрести какой-нибудь способ, чтобы и нос ей утереть, и в драке не отхватить. Ну, и из Университета не вылететь, конечно... — дополнила она в сторону.

— Если понадобятся мои услуги — я в деле, — подмигнула Рин, и в её глазах блеснул знакомый Милли огонёк, жаждущий авантюр.

— Буду иметь в виду, хотя хотелось бы разобраться самостоятельно. — Она пожала плечами: — Дело чести, сама понимаешь...

В таверну вошли три шумных женщины средних лет и уселись за соседний столик, громко и с хохотом обсуждая мужа одной из них, и Милли, немного послушав их шуточки, хмыкнула:

— Вот и мы с тобой лет через двадцать такими же будем. Только, наверное, без мужей. — Задумавшись, она свела брови вместе и протянула: — Кста-ати, а тебе вообще парни интересны? Не припомню, чтобы ты хоть на кого-то заглядывалась или про кого-то говорила в таком ключе.

Воровка театрально округлила глаза и выпрямилась на стуле:

— Вот же ж... Ты меня разоблачила! Да, я по девочкам, отчего ты, думаешь, я с тобой так сблизилась? — после этого она не выдержала и прыснула со смеху.

Иронично ухмыльнувшись, Милли покачала головой и потрясла указательным пальцем:

— А вот теперь я вспомнила, как ты рассказывала про мифического десятибалльного мужчину. Я требую подробностей! — промурлыкала она, в предвкушении потирая ладони.

— Ох, — Рин немного засмущалась и взялась за кружку, в которой, как назло, уже не оказалось чая. — Видимо, не отверчусь, да? — задала риторический вопрос она и подняла обречённый взгляд на подругу. — Ну, ладно. Хорошо.

Данмерка подтянула свой стул ещё ближе к Милли, как будто из всех разговоров, что они вели за едой, этот был самым доверительным.

— В общем... Однажды, не так давно, мне случилось погостить у эшлендеров, — она принялась играть с кружкой, катая ее на столе по краю донышка. — И ашханом того племени, то есть вождём, был молодой данмер по имени... Азурай.

Рин давно не называла этого имени вслух. Это тут же всколыхнуло в ней едва улёгшуюся бурю эмоций, что бушевала из-за влюбленности, страха, боли потери и ещё много чего. В груди волнительно ёкнуло сердце.

Милли неотрывно смотрела на неё с блеском в глазах, подперев подбородок обеими руками, явно ожидая захватывающую историю любви, описанную в красках.

— До этого у меня не было отношений, не интересно мне было это всё. Но с Азураем я впервые почувствовала... Ну, знаешь, — Рин усмехнулась, легонько пихнув подругу в бок. — Как там говорят? Бабочки в животе?

— Ты целовалась с ним? — выпалила Милли, не сдержавшись.

Данмерка покосилась на ближайший столик и сгорбилась, словно хотела уменьшиться:

— Вот же ж нетерпеливая, — полушепотом упрекнула она. — Ну да, один поцелуй был. На прощание. Так вышло, что мне пришлось скоро от него уйти. Хотя едва ли нас с ним ждало счастливое семейное будущее, — с грустным смирением ухмыльнулась она.

— Завидую, — со вздохом призналась Милли. — Я вот ни разу с тем, кто мне нравился, не целовалась. В юности меня парочку раз целовали, но ни мурашек по коже, ни бабочек где бы то ни было... У меня как-то всегда не совпадает: те, кому нравлюсь я, не нравятся мне, и наоборот. Мама говорит, что у меня слишком высокие запросы и нужно искать попроще. А мне не интересно проще! Я пробовала!

Заметив, что подруга всё ещё мыслями где-то там, Милли подёргала её за рукав:

— Ну, так и какой он? Азурай? Опиши его!

Очнувшись, Рин хотела было что-то ответить, но передумала и полезла в сумку, откуда достала свой потрёпанный дневник. Пролистав его под столом куда-то почти на начало, она остановилась на зарисовках эшлендерского племени, а рядом на развороте красовался весьма удачный, явно созданный с любовью, портрет Азурая. Девушка провела пальцами по воздуху в сантиметре над рисунком, не желая его смазать или запачкать.

— Это он, — показала она Милли черно-белую страницу со светловолосым данмером. Непослушная, слегка взъерошенная причёска, нос с аккуратной горбинкой. Тонкие, слегка улыбающиеся губы и серьезные, слишком взрослые для его возраста, глаза.

— Ух ты, — коротко обронила девушка, внимательно разглядывая заострённые, но привлекательные эльфийские черты. — Видный парень, — с уважением покивала она. — Чувствуется за ним какая-то сложная история. Ты ему, получается, тоже в душу запала?

— Ага. Хотя он знал, чем я занимаюсь, — перед глазами Рин встала их первая встреча, когда Азурай зашёл к ней в шатёр — тогда она спросонья испугалась, что эшлендеры принесут её в жертву даэдра. — Но он оказался совсем не таким, какими я представляла ашханов. Ну, то есть, он свои обязанности старательно выполнял, нес ответственность за всё племя, защищал, обеспечивал и тому подобное. Но, несмотря на тяжёлое для такого молодого человека бремя, был очень добр, мудр и верил в людей. И был в хорошем смысле прост. Кстати, тот костяной лук, что ты у меня видела — это его подарок. Он научил меня защищаться.

Воровка захлопнула дневник и спрятала обратно. На её лице застыла лёгкая меланхоличная улыбка.

— Тогда... почему же вы расстались? — непонимающе склонила голову вбок Милли, а затем неуверенно улыбнулась. — Ты, часом, не беглая преступница, которую разыскивают на родине?

Сердце Рин замерло, но лицом она себя не выдала:

— Придумаешь ещё, — отмахнулась она. — Просто... Вот скажи: сама бы променяла городскую жизнь на тяжёлую жизнь в племени? Да и, как ни крути, я всё равно там чужачка, — девушка откинулась на спинку стула, приняв самый непринуждённый вид, какой могла изобразить.

— Я без понятия, если честно, — магичка уложила голову на ладонь, в упор глядя на подругу, а затем дополнила: — когда влюбляюсь, мне начисто сносит крышу. Ненадолго, правда. Но откуда мне знать, на что я способна из-за настоящей любви, если я её ещё не испытывала?

На двери звякнул колокольчик, и на пороге Рин с удивлением увидела знакомое лицо: сняв меховое пальто, Томас Мерселиус оглядел зал, разыскивая кого-то, а когда встретился глазами с воровкой, расплылся в очаровательной улыбке и направился к их столику. Агент Императора был одет не как раньше — в дорожный костюм или доспех Клинков. Сейчас на нем красовался идеально подогнанный жилет с золотой вышивкой, подчёркивающий его стройность, белоснежная шелковая рубашка с широкими рукавами и дорогие штаны. Высокие сапоги были начищены до блеска и вообще, его ухоженность и привлекательность не могла остаться незамеченной. Женская половина посетителей откровенно пялилась на красивого мужчину, а Милли и вовсе просто застыла с открытым ртом, не в силах отвести взгляда от серых глаз незнакомца, отражающих живой огонь светильников, от его каштановых волос, лёгкими волнами касавшихся поджарых плеч. Невольно задержав дыхание, она смотрела на искреннюю и будто бы слегка ироничную улыбку, обрамлённую аккуратной бородкой, и мягкие, уверенные, словно в танце, движения, когда он обходил столы и посетителей.

— Что б мне в Обливион провалиться, Красавчик! — воскликнула Рин и подскочила к другу обниматься.

— Полгода не виделись, детка, — заметил имперец, приподняв и опустив девушку обратно. — Вижу, ты тут обустроилась. И друзьями обзавелась, — взглянув на Милли, которая до сих пор сидела с открытым ртом, не понимая, что происходит, Томас взял её маленькую ручку и едва коснулся холодными с мороза губами.

Девушка квадратными глазами осмотрела подобное непотребство: сногсшибательного мужчину, свою руку, снова мужчину, а потом отпрянула на стуле, в панике прошипев Яне, хотя красавец её всё равно прекрасно слышал:

— Это кто?!? И почему он с нами разговаривает?!?

Воровка хлопнула Томаса по плечу и, пока сквозь смех пыталась выдавить из себя слова, мужчина похитил свободный стул у соседнего столика и сел рядом:

— Простите, я не представился. Меня зовут Томас. Не хотел вас смутить, мисс, — имперец прижал ладонь к сердцу. — Я друг Рин, пусть и не старый, но мы успели через многое пройти. Да, детка?

Рин напряглась: давно её не называли по имени. Милли знала её, как Яну, однако она будто бы и не заметила несостыковку от шока.

— И поэтому разве я мог не прийти и не поздравить тебя с твоим восемнадцатилетием? — Томас улыбнулся данмерке и кликнул хозяина таверны.

Рин, опешив, хотела было спросить мужчину, откуда тот знает, но поняла, что удивляться осведомлённости клинка странно. Тут же она вспомнила о Милли и перевела на неё виноватый взгляд.

Глядя то на мужчину, то на подругу, Милли будто разрывалась надвое, пока, негодующе выдохнув задержанный в груди воздух, не поднялась на ноги, уперев ладони в столешницу:

— Чего, простите? — с наездом пискнула она фальцетом, с укором глядя на подругу. — С восемнадцатилетием? Сегодня? Вот прямо сегодня? — она сердито потыкала пальцем в стол.

Поняв, что сплоховал, Томас принялся увлечённо заказывать съестное, щедро и явно не на себя одного. Рин же грузно опустилась на стул и спрятала лицо за ладонями, сконфуженно глядя на подругу сквозь пальцы:

— Прости, что не сказала. Я просто не хотела привлекать к себе внимание.

Снова открыв рот, на сей раз — от возмущения, Милли двинулась к ней вокруг стола с видом, будто сейчас потренируется в рукоприкладстве, которое грозило Пьернетте. Вцепившись в плечи Рин, она с силой затрясла её, сначала звонко воскликнув, а затем постепенно перейдя на громкий шёпот:

— Ну ты вообще! А я думала, мы подруги! Почему этот парень знает про твой день рождения, а я — нет?! Почему ты не сказала, что он сюда придёт?! Какие у тебя с ним отношения?! Он что, аристократ?! Как ты!... Чем ты вообще занимаешься, что у тебя такие друзья?!

Рин покосилась на Томаса, который всё ещё был занят заказом и, воспользовавшись моментом, вкратце протораторила:

— Был в моей жизни один случай, который нас свёл — общие враги, скажем так. Не, он не аристократ, просто умеет производить впечатление. Так-то он легавый. Но адекватный. И я сама не ожидала его здесь увидеть! Он уезжал на Вварденфелл, закончить кое-какие дела, и вот, видимо, вернулся. Сейчас спросим.

Красавчик, перейдя к напиткам, повернулся к девушкам:

— Дамы, как насчёт вина? Компанию составите? Не отказывайтесь, у меня случился редкий выходной.

— Ле... Легавый? И воровка... Друзья... — Милли медленно отпустила подругу, загруженная новой информацией. Закусив губу, она бросила на Томаса взгляд, полный отчаяния, и с размаху хлопнула себя по лбу. Звонкий звук разлетелся по всему трактиру, привлекая к Милли внимание. Но девица, похоже, вообще ничего вокруг не замечала.

Она с надрывом простонала, будто была готова рухнуть в обморок:

— А-ах! И я не надела кольцо!..

— Пожалуй, на нас тоже закажи по бокальчику, — кивнула Рин Томасу, с опаской поглядывая на подругу.

Затем воровка что-то поспешно чирканула в своем дневнике и, дождавшись подходящего момента, привлекла внимание Красавчика, дабы тот прочел её тайное послание: "называй меня Яна".

Томас ухмыльнулся:

— Яна, — вслух протянул он, многозначительно посмотрев на Рин. — А твою забавную подругу как зовут?

— Миллона. Или просто Милли. Она талантливый мистик, ещё учится в Университете Волшебства, — данмерка перевела взгляд на полуобморочную магичку.

— Это хорошее дело. Вижу, мои советы про связи ты усвоила, — негромко ответил имперец. — Что ж, расскажите, что тут интересного произошло за последние месяцы? Говорят, Лекс устроил облаву на воров?

— Было-было, — нехотя пробормотала Рин, понимая, к чему тот клонит. — Это подождёт. Ты лучше скажи: с нашими на Вварденфелле пересекался?

— Передают тебе горячий привет, — Красавчик достал из сумки конвертик и два небольших свёртка и передал девушке. — Это от Сладкоголосой и Ильмени.

— Спасибо! — просияла данмерка, пряча подарки и разглядывая конверт без подписи. — А что Флин?

— Не встречал. Но Хабаси говорит, что он в Темное Братство подался.

— Что-о-о? — удивилась Рин, изменившись в лице. — Совсем крыша поехала. Вот дурачина. — Известие о друге и бывшем напарнике расстроило её. — Хотя это похоже на него… Ладно, думаю, здесь я узнаю больше, — сказала Рин, тряхнув письмом, после чего спрятала его между страниц дневника в сумке. — Что с камонновцами?

— Выследил, — Красавчик сказал это так легко, как будто речь шла о сущем пустяке. — Почти все сопротивлялись, пришлось прибегать к оружию. Данмеры, — пожал плечами он.

Миллона бледной тенью скользнула обратно за стол и негромко спросила:

— А ты... А вы здесь надолго? Или проездом?

— Пока долг не унесет в далёкие края, буду здесь, — любезно ответил Томас. — Но, судя по всему, в Сиродииле сейчас есть чем заняться. Настолько есть, что этого хватит надолго.

Трактирщик принес ароматный стейк из оленины и, расставив оловянные бокалы, принялся разливать багровое вино.

— За нашу именинницу, — начал тост имперец и, переведя улыбающийся взгляд с Рин на Милли, добавил: — И за знакомство.

Подавившись слюной, Миллона закашлялась с закрытым ртом и чуть не расплескала напиток. Вскочив на ноги, она скрипом набрала в грудь воздуха и залпом выпила вино. Затем, припечатав кубком по столу, надсадно выдавила:

— Лысая задница Джулианоса... такие потрясения не для меня...

Томас слегка растерялся от такой реакции, а Рин уже скатывалась от смеха под стол.

Дабы развеять обстановку, мужчина решил не тянуть с поздравлением и, достав из сумки нечто, что занимало там большую часть места, протянул подруге.

— А это тебе от меня. — Девушка взяла в руки мягкий свёрток и перевела любопытствующий взгляд на Томаса. — Нравиться людям — важно. Пусть эта простая, но стильная вещь подчеркнёт твоё природное обаяние, — прокомментировал он. — А ещё он согреет тебя в нынешнюю холодную зиму.

— Ты в своём репертуаре, — засмеялась Рин и приобняла его.

Не пытаясь сохранить обёртку, девушка разорвала её и достала бархатный жакет глубокого синего цвета, вышитый серебряной нитью по последней столичной моде.

— Ух ты! Он, должно быть, дорогой! — первым делом оценила воровка, прикидывая, за сколько его можно продать.

— Если беспокоишься о моём кошельке — скажу по секрету, что в том магазине у меня есть скидка постоянного клиента, — мужчина не без гордости указал на себя взглядом.

— Но куда я такой надену? — умоляюще протянула Рин.

— Уверен, случай представится. Например, в свой день рождения.

— Сейчас? — переспросила данмерка и, сдавшись под взглядом Томаса, встала из-за стола, дабы направиться в дамскую комнату. — Вот всегда так, когда не хочешь ловить на себе взгляды, — проворчала она, скрываясь в тёмном коридорчике.

Пока Рин не было, Красавчик принялся развлекать Милли рассказами о работе, и девушка слушала его так внимательно, будто слов важнее и интереснее в её жизни не было. Сама она при этом не вымолвила ни звука — кажется, попросту не могла, потому что выглядела ошарашенной, испуганной и восхищённой одновременно.

Через пять минут вернулась Рин: столкнувшись с трактирщиком, разносившим новые заказы, она с удивлением выслушала от него комплименты по поводу внешнего вида, хотя ранее он ничего подобного не говорил, да и относился к ней никак. Любезно поблагодарив, девушка поспешила к друзьям, не отрывая взгляда от улыбающегося ей Красавчика:

— Прекрасно, не так ли? Словно весь мир тобой любуется и желает добра, — прокомментировал он, когда та рухнула на стул рядом.

«Знаю я это ваше мужское добро», — пронеслось у неё в голове вместе с образом Орваса и полупрозрачным платьем из крылышек жуков. Но, одёрнув себя от этих мыслей, она согласно кивнула, ведь Томас был прав — он знал, о чём говорил.

Спустя полчаса, когда с едой и выпивкой было покончено, а клинок подробно рассказал о своих подвигах на Вварденфелле, и все возможные угрозы для Империи были обсуждены, троица вышла на свежий холодный воздух: с сизого неба снова сыпался небольшой снежок. Милли отрешённо вышагивала рядом, будто автоматон, потому что Томас галантно придержал ее плащ, помогая одеться, и она снова не могла отойти от впечатлений. Рин укуталась в свой новый шарф, следуя примеру подруги — в эту зиму она оценила всю прелесть теплой одежды. Один только минус расстраивал её в дубленках, тёплых сапогах и толстых перчатках — воровать в этом было крайне неудобно.

Весь вечер Милли была непривычно молчалива. Шагая рядом с Яной, она слушала их с Томасом разговоры и то и дело окидывала внимательным взглядом то одного, то другую. Казалось, что проплывающие декорации на фоне вообще не задерживались в её сознании, а на лице временами отражалось замешательство, словно она не понимала, что с ней происходит, что ей делать и что говорить. То, что загадочная голубоглазая данмерка не так проста, как могло показаться на первый взгляд, Милли стало ясно сразу же, в первый же миг, как они встретились, но лишь теперь, после оговорок Томаса, она поняла, что завеса тайны начала приоткрываться, обещая обнаружить под вуалью неизвестности что-то захватывающее и неординарное.

Уже проходя по Дендрарию, Томас решил предпринять ещё одну попытку разговорить притихшую девушку:

— Милли, как там поживает Травен? С его появлением, говорят, правила ужесточились.

— А вы и с Архимагом знакомы? — прежде Рин никогда не видела на лице подруги удивление так часто.

— Пока что нет, но мне ещё предстоит поработать с ним, — ответил Красавчик.

— Офигеть... — прошептала Милли. — Ну-у... — уставившись под ноги, она попыталась собраться с мыслями и медленно начала: — Архимаг прижал некромантов, но это и так все знают. Некоторым колдунам тоже досталось. Отсеялось много магов, не занимавшихся ни тем, ни другим, которые просто не приняли новые ограничения. Но порядка стало больше. Даже нам, новым ученикам, достаётся крепче, чем прежним. Мы — самое молодое поколение магов, набранное за последние десятилетия. Раньше в Университет приходили в основном уже состоявшиеся взрослые маги и больше делились опытом между собой. Этакий клуб по интересам среди стариков. Но Травен ввёл такие правила и набрал такую команду, что в Университет начала приходить талантливая молодёжь и разносторонне развиваться под руководством опытных магистров. Думаю, Архимаг хочет взрастить достойную смену и поднять престиж Гильдии. Необходимость реформ в Гильдии назрела давно, но резкие перемены мало кому нравятся… Как и сами реформаторы.

Подходя к вратам, ведущим на мост перед Университетом волшебства, Рин, Милли и Томас поравнялись с компанией в чёрно-зелёных мантиях. Уже знакомый Рин состав без Кулундила, но с босмером Хиелрином возвращался после празднования удачной сдачи одного из экзаменов: глаза молодёжи поблёскивали, а щёки горели на морозе.

Издалека завидев парочку девушек, Родигер махнул рукой:

— Эй, Мышиный нос! Опять отбиваешься от коллектива!

Выстрелив взглядом в Пьернетту, которая с наглой улыбкой переплела пальцы с редгардом, Милли с привычной кислой физиономией ответила:

— Не твоё дело, Роди... — А потом в её глазах будто зажглась двемерская лампочка, и Милли деловито взяла Томаса под локоть, важно процедив: — Ревнуй потише, ясно тебе?

Томас, поняв, что к чему, освободил руку и тут же приобнял девушку, прижав к влажному от снега пальто. Рин прикрылась ладонью и тихонько хихикнула.

Своим действием Томас привлёк к себе внимание, и на лицах студентов появились разные выражения: Анжела и Риси зарделись, перешёптываясь, Пьернетта скептически фыркнула, пристально уставившись на мужчину, сам Роди удивлённо замер, а остальные оценивающе прищурились, рассматривая статную фигуру дорого одетого красавца.

И сцена бы удалась, если бы лицо Милли не расплылось в из последних сил сдерживаемой идиотской улыбке. Девица поплыла в мужских объятьях, обмякая на ватных ногах, хихикая, как умалишённая. Сладко вздохнув, она восхищённо пропела:

— Мама, он ещё и умный!

Поняв, что к чему, Роди цокнул языком и закатил глаза. Остальные ученики заулыбались, а Пьернетта откровенно расхохоталась.

Томас тоже не смог не улыбнуться:

— Ну ты и чудо, — резюмировал он, отпуская Милли. Та закрыла лицо ладонями и запищала, как мышь.

— Чудо в перьях! — дополнила бретонка и с деловитой насмешкой процедила, покосившись на Роди: — Хоть бы не позорилась, Милли. Думаешь, тебя здесь кто-то приревнует?

— Конечно, — выпрямилась девушка, блеснув осмелевшими глазами, готовясь дать бой. — Ты, например. Остальным плевать на моё поведение, но только не тебе, Пьернетта.

— Хах! Не много ли на себя берёшь, мелочь пузатая?! Не забывай, с кем разговариваешь! — девушка горделиво вскинула подбородок. — Думаешь, я поверю, что ты крутишь с этим красавцем? — она кивнула на Томаса. — Не смеши!

— Хочешь, чтобы крутила с тобой? Прости, такие высокомерные зануды не в моём вкусе.

— Хах! — у бретонки от возмущения вырвался смешок. — Что?? Как ты меня назвала??

Милли посмотрела на Яну и пожала плечами:

— М-м... карга болотная? Кишечная язва? Как я там её ещё называла? — проконсультировалась она у подруги. — Вредная сучность?

— Эй ты!

С лица Пьернетты сошла насмешка, сменившись злобой. Однако рядом с ней весело хмыкнул Роди, который с увлечённой улыбкой поглядывал на Милли.

— Победа присуждается Миллоне, — негромко прокомментировал Хиелрин со своей неизменной лисьей ухмылкой.

— Спасибо! — девушка вежливо склонила голову, прижав руку к груди, будто бард после выступления. — Мои слова шли из глубин сердца! — призналась она, и от друзей послышались одобрительные смешки.

Резко шагнув навстречу Милли, Пьернетта вскинула засветившийся белым светом кулак, на что та мгновенно отреагировала, очевидно, ожидая чего-то подобного, и сложила пальцы в жесте развеивающего заклинания. Этот рывок мгновенно привёл в движение всех: Роди, Рин и Томас явно были готовы действовать, а остальные вздрогнули.

Демонстративно сделав вид, что подняла руку только для того, чтобы поправить меховую шапку, Пьернетта угрожающе оскалилась:

— Будь осторожнее на лестницах, Милли. Не поскользнись случайно...

— Обязательно. — Ответственно кивнула та в ответ, опуская руку с заготовленной магией, и, когда бретонка направилась к вратам из города, доброжелательно добавила: — Желаю удачи на выпускных экзаменах!

Сделав вид, что не услышала, грозная и озлобленная девушка поцокала каблуками в сторону моста в гордом одиночестве.

— Ф-ф-ух! — шумно перевёл дух белый аргонианин, и у всей компании будто отлегло.

— Не думала, что ты так можешь! — то ли восхищённо, то ли испуганно пробормотала Анжела.

— Она просто уже достала... — с досадой отмахнулась Милли и повернулась к Яне и Томасу чтобы попрощаться.

— Зато ты не сплоховала, — одобрительно подметил Родигер, а Милли в ответ скептически процедила, скосив на него глаза:

— Угу, зато ты стоял, молчал.

Отвернувшись, давая понять, что разговор окончен, она подошла и обняла подругу, прошептав ей на ухо:

— Знаешь, даже полегчало.

Рин похлопала магичку по плечу:

— Поделом ей, — задержавшись в объятиях, воровка скользнула взглядом по студентам и, остановившись на Роди, многозначительно добавила: — В битве за авторитет ты явно победила. Надеюсь, ей хватит ума остановиться, — девушка заглянула в лицо подруги с некоторой озабоченностью в глазах.

— Ничего она мне не сделает, — легко отмахнулась Милли. — Из-за мелкой мести рисковать исключением из Университета и Гильдии? Она не настолько глупа. Её мать — Архимаг в Сентинеле, и по головке за вспыльчивость доченьку не погладит.

Бросив осторожный взгляд на Томаса, Миллона попыталась прочесть хоть что-нибудь по его лицу — впечатлила ли его эта перебранка, позабавила или, может, разочаровала? Однако ничего примечательного так и не обнаружила — в глазах мужчины плескался безбрежный океан спокойствия.

Ученики тоже потянулись к выходу, но Роди задержался дольше всех: он дотошно изучил Томаса вдоль и поперёк, затем коротко кивнул Яне и двинулся следом.

Проводив взглядом парня, клинок повернулся к Милли и, едва улыбнувшись кончиками губ, выразительно проговорил, добавляя бархата в голос:

— Надеюсь, до беспорядков не дойдет, мисс, иначе мне придется вас арестовать.

— Ар-рестовать? — тихим эхом повторила Милли, ощутив, как в груди споткнулось сердце, а мысли наполнились яркими картинками. Спустя пару секунд она покраснела и отвела глаза.

Рин цокнула языком, осуждающе взглянув на него, и возмущённо покачала головой, но тот, проигнорировав её, кивнул в сторону моста:

— Был рад встрече и знакомству, но мне пора возвращаться, чтобы как следует отдохнуть.

— Кх-кхем! Что ж, я т-тоже б-была рада познакомиться, сэр! — разволновавшись, Милли по-мужски протянула Томасу руку, ещё сильнее залившись краской.

Мужчина, не сдержавшись, искренне улыбнулся и пожал её ручку в ответ, не став ещё больше смущать поцелуем. Затем приобнял Рин, заставив её подняться на носочки:

— Ещё раз с днём рождения, Рин.

На несколько секунд повисла пауза, в которую каждый осознавал произнесённое, а затем Милли внимательно посмотрела на подругу, опустила голову и исподлобья зыркнула на обоих:

— Рин? Второй раз уже. Что за Рин?

Красавчик бросил на воровку извиняющийся взгляд, отступая к воротам, а Рин поджала губы, глядя ему вслед.

— Ну, мне правда пора, голова уже совсем не соображает. Уже и имена путаю. Нужно отоспаться.

Помахав поспешно ручкой, мужчина исчез, предоставив девушкам самим разбираться с неловкой ситуацией. Оставшись наедине, Миллона просверлила подругу взглядом:

— Это что-то такое, что мне знать не положено?

Рин вздохнула, переступив с ноги на ногу, словно проверяла, не хочет ли земля под её ногами провалиться. Затем неловко оглянулась по сторонам и снова поглядела на подругу, поняв, что в этот раз не отвертится. Тем более после того, как скрыла факт о своем дне рождения.

— Ладно, я расскажу тебе. Это связанно с моим прошлым. Но никто не должен об этом знать — переехав в Сиродиил, я зареклась, что больше никому не скажу о своем старом имени. — Воровка снова опасливо осмотрелась по сторонам: — Давай отойдём.

Хмурясь от непонимания, Милли последовала за Яной — или Рин. Углубившись в сад, девушки пропустили закрытые заснеженными кустарниками лавочки, на которых обычно отдыхали парочки, и отошли к одиноко стоящему дереву у самой городской стены. Взяв себя в руки, Рин начала свой рассказ, поначалу явно сопротивляясь тому, что делает:

— Милли, это очень важно. Моё настоящее имя может поставить мою жизнь под угрозу. Ты... ты была права сегодня — я в розыске на своей родине.

Не подробно, но ровно настолько, чтобы её подруга уловила суть, воровка рассказала про то, что её мать была бежавшей рабыней, что она скрывалась от своего мучителя много лет и как зарабатывала на жизнь. Рассказала про Южную Стену и бывшую гильдию, про то, как сама начала воровать. И, конечно, про конфликт с Камонной Тонг, своё бегство и спасение эшлендерами, и решение в конце концов принять участие в плане Томаса — обличить Орваса Дрена, который внезапно оказался её отцом.

— Вот так оказалось, что я — Ринель Дрен, которая насолила крутейшей мафиозной организации Вварденфелла. Одни меня ненавидят за это, другие — за то, что я дочь жестокого преступника. Вот я и залегла на дно — неизвестно, когда эта фамилия может меня подвести.

— Вот так засада... — прошептала Милли. Помолчав, она призналась: — Я давно за тобой заметила, как отчаянно ты прячешь свои глаза. Я сразу подумала, что ты от кого-то скрываешься. Но это ведь нормально для твоего рода деятельности — не привлекать к себе лишнего внимания... Однако то, что ты рассказала, это... — она втянула воздух сквозь зубы и покачала головой. — Спасибо, что поделилась этим. Я ведь могла тебя кому-нибудь случайно выдать. Теперь буду осмотрительнее.

— Я тебе доверяю, — серьёзно кивнула Рин. — Спасибо, что выслушала. Я боялась рассказывать... Но теперь даже рада, что ты знаешь. Потому что теперь в Сиродииле есть хотя бы один человек, с которым я могу быть до конца искренна.

— Только один? — хитро прищурилась Милли. — Только один плюс этот Томас? С ума сойти, вот это мужчина... Да ему капитан Лекс и в подмётки не годится! — воодушевлённо заявила девушка, оттягивая ворот плаща, будто от жары. — А я как назло в таком виде! И без кольца! Эх!..

Данмерка засмеялась:

— И вы оба неисправимы, — она была рада, что Милли приняла её историю и осталась после её раскрытия собой.

— А что я могу поделать? — пожала плечами Милли. — Красивые мужчины — моя слабость. А Томас... ну просто сотня из десяти! — она выдохнула облако горячего пара в холодный воздух. — Потом ты мне обязательно про него ещё расскажешь, — поставила условие девушка, — когда я буду проставляться за свои экзамены и твой день рождения, на который явилась без подарка. — Покосившись на стремительно темнеющее небо, она шагнула ближе: — Ну!.. береги себя! — крепко сжав талию подруги, Милли отстранилась, помахала рукой и направилась в сторону Университета. — И с Днём Рождения!

Рин шла обратно, прокручивая в голове самые забавные эпизоды сегодняшнего дня, и с её лица не сходила улыбка. Восемнадцатилетие она провела именно так, как ей было нужно.